ГЛАВА 5
"Не нужно жестких методов. Достаточно психологии. На психологию попадется каждый", — охотно говаривал сержант О'Хара. Поэтому, заметив Арчибальда, сидящего в одиночестве на оградке у ворот и все еще кипящего от злости, он решил воспользоваться психологическим подходом. "Будь что будет, — вовремя напомнил он себе, — сам вырастил девятерых. С этим мальчонкой должно пойти как по маслу".
— Добрый день, мальчуган. А где же твои сестрички?
— Бим бам сестрички, — мрачно произнес Арчи, не поднимая головы.
Сержант изобразил огорчение.
— Как же быть? — вопросил он. — Разве можно так говорить о воспитанных девочках?
— Воспитанные девочки! — проскрежетал Арчи. — Гадюки! — Он взглянул снизу на сержанта. — Знаете, что я вам скажу?
— Что? — поощрил его сержант.
— Ненавижу девчонок! — Арчи помедлил. — Я их презираю, — объявил он затем, подыскав подходящее слово.
— Что ты говоришь! — Тут сержант несколько Раз причмокнул. Подумав минуту, он добавил с деланной небрежностью: — Если бы ты захотел куда-нибудь уйти отсюда, тебе пришлось бы, наверно, спросить у них разрешение?
— Я вообще с ними не разговариваю и ни о чем не должен спрашивать, — обиженно возразил Арчи. — Это глупые вороны, которые ничего не знают.
— Ну, тогда все складывается хорошо, — заметил сержант. — Я как раз иду к Льюку и подумал, что ты, быть может, тоже захотел бы пойти со мной?
Арчи раскрыл было рот, чтобы крикнуть: "Здорово!", и в последний момент запнулся: — Но…
Он пребывал в явной растерянности. Сержант О'Хара — это ведь противник. Однако, с другой стороны, Арчи и сам собирался сходить к Льюку. Солодовый сироп у Льюка стоил двадцать пять центов без крема и шоколада. А с шоколадом и кремом…
Арчи встал и засунул руки в карманы.
— Хорошо, — сказал он. — Я иду.
Не успели они по дороге к Льюку миновать и третий дом, как Арчи, слушая рассказы сержанта, успел изменить свое мнение о полицейских. Чтобы собственноручно поймать девять потрошителей банковских сейфов! Ворваться без оружия в гангстерское логово, в котором каждая дверь, каждое окно прикрывалось пулеметами! А когда из зоосада убежали два льва…
— Да нет, ничего удивительного, — говорил сержант О'Хара. — Это для полицейского все равно что для тебя хлеб с маслом. Да и львы были не очень большие.
О своих подвигах он рассказывал очень скромно. Арчи слушал его, раскрыв рот.
— Знаете что? Вы когда-нибудь ловили убийцу? — задал он наконец вопрос.
— Конечно, — ответил сержант. — Они попадаются каждый день. Обычное дело. — В его голосе почувствовалась скука. — Я уже рассказывал, как преследовал удравшего из цирка дикаря, вооруженного луком и стрелами?
— И что? Вы его поймали? — спросил Арчи, глядя на сержанта полными восхищения и обожания глазами. — Расскажите!
— Хорошо, — согласился сержант, — но немного позже. — Усевшись на высокий стульчик возле буфетной стойки, он обратился к Льюку: — Двойной солодовый сироп с шоколадом и кремом для моего друга и кофе для меня.
— Здорово! — вырвалось у Арчи, но тут же он почувствовал укол совести. Солодовый сироп с кремом очень любила Дина. Жаль, что ее здесь нет. Однако он вспомнил о нанесенной ему сестрами смертельной обиде, и совесть умолкла.
— О чем это мы говорили? — начал сержант, помешивая ложечкой кофе. — Мы, мужчины, должны быть заодно, а девчонки….
— Правильно, — подтвердил Арчи, — девчонки ни в чем не разбираются. — Он втянул через — соломинку немного сиропа, но не испытал при этом ожидаемого наслаждения. — Расскажите лучше об этих отравленных стрелах, — попросил он сержанта.
— Ах, эта история! Дело было так. Я нашел человека, продырявленного отравленными стрелами, словно решето. Ну и, конечно, у меня была с собой дорожная аптечка. Как ты думаешь, что я ему дал?
— Касторку? — предположил Арчи, вынув изо рта соломинку.
— Угадал! — обрадовался сержант. — Слушай, парень, мы с тобой товарищи, правда?
— Ага, — ответил Арчи, водворяя соломинку на прежнее место.
— А товарищи не имеют тайн друг от друга. Или имеют?
Арчи потребовалось немалое искусство, чтобы покачать отрицательно головой, не вынимая изо рта соломинки.
— И поэтому, — продолжал сержант, почувствовав под ногами твердый грунт, — товарищи всегда говорят правду друг другу. Правильно?
Арчи втянул с хриплым бульканьем последние капли сиропа и, вынув соломинку изо рта, буркнул: — Правильно.
— Тогда, возможно, ты скажешь мне кое-что, — предложил сержант. — Может быть, скажешь… А не хочешь ли еще одну порцию сиропа?
Арчи взглянул на дно пустого стакана. В глубине души у него проходила глухая борьба с собственной совестью, которая упрямо обвиняла его в предательстве. Но, с другой стороны, это правда, что он ненавидел девчонок и что сержант О'Хара — великий человек, герой и вдобавок его товарищ. Двойная порция сиропа с шоколадом и кремом…
— Который был час на самом деле, когда вы услышали выстрелы? — мягко спросил сержант.
— А что? — наивно переспросил Арчи, пытаясь выиграть время.
Внимательно присмотревшись, О'Хара заметил его растерянность и решил начать с другой стороны.
— Скажу тебе откровенно: по-моему, вы вообще не знаете точно, который был тогда час.
— Вы так думаете? — вызывающе спросил Арчи. — А вот и знаем!
— А твоя сестричка не знает, потому что назвала мне время неправильно.
Арчи презрительно скривил рот, услышав ласковое "сестричка".
— Спорю, что ты тоже не знаешь, — гнул свое сержант.
— Ага, вот и проспорите, потому что знаю, — ответил уязвленный Арчи. Внутренний голос, шептавший ему: "Предатель!", — притих. Вот чудесная возможность отомстить сестрам и удивить своего нового друга.
— Знаю!
— Да-а? — недоверчиво протянул сержант. — У так скажи.
— Было как раз… — Арчи запнулся и начал посасывать соломинку, хотя стакан уже опустел, Сержант сидел между ним и окном, и поверх его редкого локтя Арчи была видна улица. Здесь он заметил в окно стоявших на тротуаре Дину и Эйприл, которые выразительно жестикулировали. Девчонки! Арчи ненавидел девчонок. Но тут Эйприл Подала сигнал, означавший семейную солидарность, а Дина дополнила его жестом, который тысячу раз использовался ими за семейным столом и однозначно читался: "Молчи!" Соломинка неприятно скрипнула о дно стакана. Арчи соскользнул с табуретки.
— Была точно половина пятого, — объявил он. — Эйприл как раз пошла на кухню посмотреть на часы, не пора ли ставить картошку. До свидания. Мне уже нужно идти домой.
— Половина пятого? — переспросил сержант, помрачнев. — А может быть, ты выпьешь еще один стаканчик?
— Спасибо, нет. Я больше не смогу.
Дина и Эйприл ожидали его в боковой улочке невдалеке от кондитерской. Дина схватила его за плечо, а Эйприл зашипела, как змея.
— Что он хотел из тебя вытянуть?
— О-о-о! — охнул Арчи, вывертываясь из рук сестры. — Хотел узнать, в котором часу мы услышали выстрелы. Ну я ему и сказал.
— Арчи! — крикнула Эйприл.
— Сказал, что была точно половина пятого. Эйприл как раз пошла посмотреть на часы, не пора ли ставить картошку. Вот и все.
Дина и Эйприл переглянулись.
— Ах, Арчи! — произнесла Эйприл. — Нет на свете мальчика, который мог бы сравняться с тобой!
Она обняла его, а Дина, тоже обняв, поцеловала в щеку. Арчи, пища, старался вырваться из их объятий.
— Хватит! — вопил он. — Я мужчина, и у меня есть друг полицейский.
Эйприл глянула в сторону кондитерской, глаза ее сузились.
— Скажи лучше — шпик! — Она повернулась к Дине: — Идите с Арчи домой. Уж я этому толстяку сама скажу, что следует.
— Будем надеяться, — ответила Дина. Арчи бурно запротестовал, но Дина взяла его за руку.
— Идем со мной. Твой друг по виду полицейский, но на самом деле, без сомнения, шпик. В конце концов, это тебе и самому ясно.
— Ясно, — признался Арчи. — Он злоупотребил моим доверием.
Дина и Эйприл прыснули со смеху.
— Арчи, — с торжеством объявила Дина. — Я копила на пудреницу, но куплю на эти деньги водяной пистолет, который тебе давно хотелось иметь. Ну идем уж.
Повернувшись к Эйприл, она добавила:
— Верю, что ты сумеешь посчитаться с этим толстяком. Только не забудь, что должна быть дома вовремя, чтобы до обеда почистить овощи.
Эйприл с отвращением содрогнулась:
— Пожалуйста, не вспоминай в такой момент о чистке овощей.
Она подождала, пока Дина и Арчи не скрылись за поворотом. Только тогда она пригладила волосы, поправила воротничок блузки и с беспечным видом вошла в кондитерскую, где сержант О'Хара печально сидел над пустой чашкой кофе. В сознании Эйприл промелькнуло все, что она хотела выложить этому толстяку о никчемных шпиках, пользующихся наивностью маленьких детей. В предполагаемом выступлении были и такие словечки, которые Дина — а возможно, и Арчи — встретили бы аплодисментами. Но, вглядевшись в помрачневшее лицо сержанта, Эйприл сменила намерение. Ей пришел на ум лучший замысел. Кроме того, у нее не было полной уверенности, что Арчи в чем-то не проговорился.
Она взобралась на табурет рядом с сержантом О'Хара и жалобным голоском обратилась к Льюку:
— Я с удовольствием выпила бы солодовый сироп, но у меня только пять центов. Поэтому прошу стакан кока-колы.
— Кока-колы уже нет, — сообщил Льюк, и Эйприл горестно вздохнула.
— Ну, что же. Тогда прошу лимонада.
— Проверю в кладовой, есть ли там еще бутылка.
Пару секунд Эйприл сидела недвижимо. Потом повернула как бы невзначай голову, просияла, словно удивленная неожиданной, но приятной
встречей.
— Ах, вы здесь, господин сержант! Как это неожиданно!
Сержант взглянул на Эйприл. Руки у него чесались положить девчонку поперек колена и всыпать ей по первое число. Однако он удержался, вовремя вспомнив о психологическом методе, и потому дружески улыбнулся Эйприл.
— Хо, хо, хо! Здравствуй, красавица.
— К сожалению, лимонад тоже закончился, — объявил вернувшийся из кладовой Льюк.
— Ничего не поделаешь, — грустно промолвила Эйприл. — Тогда, пожалуйста, просто стакан воды.
— Минуточку, — вмешался сержант О'Хара, будто бы озаренный внезапной мыслью. — Не выпьешь ли, доченька, солодового сиропа? Я угощаю.
Округлившиеся глаза Эйприл, казалось, светились радостью и удивлением:
— Ах, господин капитан, как вы любезны!
— Прошу для барышни двойной шоколадный сироп, — распорядился сержант О'Хара, по всей видимости, приятно польщенный. — С кремом. С двойной порцией крема. — И, обращаясь к Эйприл, заметил: — Я не капитан, я сержант.
— Ах, на вид вы совсем как капитан, — вздохнула Эйприл, уставившись на него огромными, невинными глазами. — Держу пари, что вы раскрыли множество таинственных преступлений.
— Да, — скромно согласился сержант, — кое-что в жизни случалось.
У него промелькнула мысль, не ошибся ли он в своей первой оценке Эйприл Кэрстейрс. Кажется, это очень милая, хорошо воспитанная девочка. И притом еще необыкновенно умная.
— Ах, если б вы согласились рассказать мне о своих подвигах! — взволнованно попросила Эйприл.
Сержант рассказал о девяти потрошителях банковских сейфов, о гангстерском логове, о льве, убежавшем из зоологического сада, и об отравленных стрелах. Не спуская с сержанта завороженного взгляда, Эйприл опустошила первый стаканчик сиропа и принялась за следующий. Но вдруг глаза ее наполнились слезами.
— Ах, господин капитан… простите, господин сержант… Хочу попросить у вас совета.
— Проси смело, — поощрил сержант, — всегда рад тебе помочь.
— Видите ли… — запинаясь, произнесла Эйприл, — я кое-что знаю об этом убийстве. Только я не могу никому рассказать об этом.
— Почему не можешь? — сержант даже выпрямился на табурете.
— Потому что… — Эйприл шмыгнула носом и засуетилась в лихорадочных поисках носового платка. — Мамуся… Я еще ни разу не ослушалась мамуси. Вы ведь тоже считаете, что мать нужно слушать всегда, правда? Что тут не должно быть исключений.
— Ну конечно, — подтвердил сержант.
— Вот именно! Поэтому я и хотела попросить У вас совета. — Эйприл огляделась, чтобы убедиться, не подслушивает ли их кто-нибудь. Льюк стоял у двери, объясняясь с клиентом, которому он забыл оставить какой-то иллюстрированный журнал. В одном из углов дремал незнакомый мужчина в сером костюме. В глубине комнаты пожилая женщина в шляпке с цветами читала названия стоящих на полках лекарственных препаратов.
— Значит, так, — сказала Эйприл. — Считаете ли вы, что лицо, обладающее некоторой информацией, имеющей важное значение для следствия в деле об убийстве, обязано сообщить эту информацию полиции, несмотря на категорическое запрещение матери вмешиваться в эту историю?
— Очень трудная проблема, — задумчиво произнес сержант, хотя заранее знал, что ответит на вопрос Эйприл. — Ты не хочешь ослушаться матери. Но ведь ты не хочешь, чтобы и убийца оставался на свободе и безнаказанно крутился где-то рядом.
— Ах, нет! — вздрогнула Эйприл. — Но ведь никто не знает, что я там была и подслушала их разговор. Мне нельзя было туда ходить, и мне достанется, если об этом узнают. Потому что Хендерсон как раз… Хендерсон — это черепаха моего братика… Так вот, Хендерсон уполз, и я его искала. Я совсем не хотела подслушивать, честное слово! Но невольно все слышала. Потому что она страшно перепугалась, а он говорил ужасно громко.
— Ага, — обронил сержант, стараясь не выдать голосом охватившего его волнения. — Кто перепугался?
— Ну, миссис Сэнфорд. Он грозил ей… — Эйприл вдруг замолчала и, немного помедлив, сказала: — Я допью сироп, и мне пора идти. Нужно еще приготовить овощи к обеду.
— У тебя много времени, — успокоил сержант. — Выпей еще одну порцию. Угощаю!
— Ах, спасибо! — вполне искренне отказалась Эйприл. Она знала, что ее желудок не выносит безнаказанно больше одной порции сиропа. Ситуация, однако, была исключительной. Двумя глотками она допила сироп, и тут же перед ней появилась новая порция. Двойная, с кремом. Эйприл отпила глоток и с откровенной неохотой оглядела почти полный стакан.
— Я бы не запомнила так хорошо, — продолжала она свой рассказ, — если бы он не грозил ее убить. Конечно, я не думала, что он говорит серьезно. Ах, нет! Я не должна вам это рассказывать. Мамуся запретила нам вмешиваться.
— Послушай, — доверительно заговорил сержант "О'Хара. — Я дам тебе хороший совет. Мы с тобой друзья, можешь мне верить. Это значит, что можешь по секрету рассказать мне все, что знаешь. Понимаешь? Я никому не скажу, что узнал от тебя. — Он вдруг остановился и обеспокоенным тоном, совсем по-отечески спросил: — Что с тобой? Тебе не нравится сироп?
— Нет, нет! Вкусно! — заверила его Эйприл. Она заставила себя сделать еще глоток, утешаясь мыслью, что страдает не напрасно.
— Говори, говори, — успокоил ее сержант. — У меня секрет как в могиле.
— Значит, дело было так, — начала Эйприл. — Хендерсон… эта черепаха… перегрыз шнурок и уполз. Мы искали его повсюду. В саду миссис Сэнфорд есть заросшая беседка, и я подумала, что Хендерсон, наверно, спрятался там. Подойдя поближе, я услышала доносившиеся из беседки голоса. Я старалась вести себя очень тихо, так как миссис Сэнфорд очень сердилась, когда мы заходили на ее участок. Я не подслушивала, честное слово! — Эйприл глядела на сержанта громадными, мокрыми от слез глазами. — Вы мне верите, правда?
— Верю, верю, — торопливо соглашался сержант. — Такая воспитанная девочка никогда бы нарочно не подслушивала, это точно.
— Спасибо, — поблагодарила Эйприл и, опустив глаза, прошептала: — Пожалуй, я не должна никому говорить об этом. Потому что он угрожал, а мне не хочется причинить кому-либо неприятности… Так, может, лучше ничего больше не рассказывать? — спросила она с обаятельной улыбкой.
— Послушай, — серьезно сказал сержант. — Если тот человек невиновен, ты должна дать ему шанс оправдаться перед полицией. А как он может оправдаться, если полиции не известны точные факты?