— Вы будете теперь наблюдать.
Так Василий стал наблюдателем. Отныне у него была новая жизнь — и она ему уже не принадлежала. Его кошачий мозг усилили, разогнали, научили мыслить, в него поместили массу нужных и ненужных наблюдателю сведений… Сколько видов разумных существ живёт на Земле (три, не считая одного разумного кота — наземные, подводные и пернатые; плюс ещё один полудикий вид пернатых, паре представителей которого Василию в своё время доводилось пускать эти самые перья)… Какие типы цивилизаций имеются вообще и на Земле в частности (на Земле одна техногенная и две этико–иерархических)… Как летает тарелка (до безобразия просто, и как это только авиаконструкторы до сих пор не догадались — дисковидный несущий фюзеляж стабилизируется вращением, самая обыкновенная фрисби)… Как добывать информацию и как с ней работать… И ещё терабайты всяких «сколько», «как» и «что». Великая Бастет, не сведения эти, в конце концов, важны — ведь они же жизнь вернули ему! Жизнь! Уже только за это он был им благодарен и обязан до гроба. Вернее, до полной выработки ресурса. А бабушку Татьяну Елисеевну нужно было забыть, бабушка осталась далеко от Питера — в Опочке. И маму забыть, и папу, и ябеду Катюшку, и восемь томов Конан–Дойля, и сытную жизнь ленивого любимчика…
Да, сытная жизнь закончилась. С едой дело обстояло неважно. Красть — нельзя. Охотиться на грызунов — тратить драгоценное наблюдательное время; да и опасно для здоровья. Не в магазин же идти, золото отоваривать? Логистов было всего двое, и они тоже были заняты в работах на пределе возможностей, и не могли они три раза в день приносить еду… Оставляли в условленных местах, и не всегда было время до этих мест добраться, и не всегда еда там дожидалась Василия… Сегодня, например, его объел хозяин чердака, рыжий Митька. Всё сожрал, весь суточный запас, и на радостях наоставлял вокруг своих торжествующих меток, паразит… И как он только тайник унюхал?
«Есть, есть–то как хочется!!!» — хрипло взвыл Василий. Судьбу он не проклинал, конечно — не слабак. Просто очень хотелось есть. А вот вы — знаете, что такое не есть больше суток? На воздухе, в постоянном движении?
Тут с железным оглушительным грохотом распахнулась дверь парадного, и вылетел на улицу разъярённый мужик — лицо небритое, помятое спросонья, в глазах слепая злоба, в руках ведро и арматурный прут. Мужик страшно замахнулся арматуриной на Василия:
— ФУ!!!
Василий прижался к земле и попятился назад.
А мужик удивлённо остановился, оглядывая двор. Посмотрел на целого и невредимого кота.
— Фу… — выдохнул он с облегчением. — Удрали? Повезло котейке… Кс–кс–кс!
Василий угрюмо смотрел на мужика.
— Кс–кс–кс! Да иди, иди! Напугался, да? Сосисок дам! Вкусные сосиски… Ням–ням…
Мужик поставил ведро с водой, отложил прут. Он держал лодочкой пустую ладонь, наивно подманивая Василия. Он сюсюкал и строил умильные рожи, и вообще был страшно доволен собой, что заступился за кота. Наивный и безобидный мужик, ему и в голову не приходило, что кот без него справился…
Любой благоразумный кот сбежал бы, замахнись на него арматуриной — но Василий, не будь дураком, подошёл. Великая Бастет! Сосиски — стоящее дело, если не врёшь…
«Жра–а–ать… Да–а–ай…» — проскрипел он по–кошачьи и хитро зыркнул сияющим глазом.
Так мы с Василием и познакомились. Я его подкармливал, гладил; он поджидал меня у двери, радовался, тряс хвостом и бодался об ноги — в общем, вёл себя, как самый обычный кот, подселившийся при доме. Иногда он неделями пропадал, иногда заявлялся каждый день.
И никогда б я не узнал, кто такой на самом деле Василий, если бы не занесло меня однажды в Затерянную Империю Добра. По моей дурости занесло, честно скажу; сам виноват. До сих пор стыдно вспомнить… И вытащил меня оттуда именно Василий; без него я бы пропал. Когда–нибудь, может, я расскажу вам об этом. Вот с тех пор мы и подружились по–настоящему…
— — — — — — — -
Третья история бывшего кота
Наследство Мидаса.
Фр–р–р–р! — это блесна Юсси взлетела, таща паутинку лески, блестящую на солнце, и летела долго–долго, как в замедленном кино. Лодку мощно качнуло. Микко, щурясь от бликов, важно кивнул: блесна плюхнулась у дальних тростников. Да, Юсси — мастер дальних забросов, Микко так не умеет… Хотя тоже заядлый рыбак.
Тут он заметил сумку Юсси — как всегда, валяющуюся — и заботливо убрал под банку. Юсси перкеле, когда научишься убирать вещи?!
— Хочешь водки? — спросил Юсси, сосредоточенно накручивая катушку спиннинга. — У меня в сумке есть.
Он говорил по–английски.
— Не хочу, спасибо, — ответил серьёзный Микко — лобастый, голубоглазый и светловолосый, тоже по–английски.
Он тихонько подгребал, молча наблюдая как Юсси азартно работает спиннингом, и неторопливо обдумывал, как бы поделикатнее отпроситься домой. Щекотливость положения заключалась в том, что вчера, за пивом, Микко наобещал Юсси рыбачить с ним целый день. Кружка за кружкой — пообещал показать и Щучью протоку. Юсси тут же загорелся. Но с утра задул северный ветер, и чем сильнее он дул, тем меньше Микко хотелось рыбачить. Клёва не будет — значит, нет и смысла сидеть на воде. Но вот проблема: обещал. И ещё проблема: Юсси — рыболов–маньяк, ему наплевать на клёв и северный ветер, на потраченный впустую день. Он и Микко считает таким же — в своём русском бесцеремонном компанействе. У себя в Пиетари он каждое утро, вместо пробежки, ходит на Неву ловить рыбу; а два раза в месяц приезжает порыбачить к Микко. Приезжает в Финляндию, потому что в России рыбы мало — русские не умеют следить за своими лесами и водоёмами. И, похоже, Юсси не интересует, почему так — и что надо, чтобы у них тоже стало хорошо. Они не строят вокруг себя уют — они просто приезжают за уютом в Финляндию. А так жить неправильно, что–то в этом паразитическое — и Микко это огорчает и немного возмущает; и только деньги смиряют его возмущение.
Вернулась пустая блесна, разочарованно закапала водой с крючьев.
— А я, пожалуй, хлебну… Ветер бодрит, — легкомысленный Юсси выудил из сумки бутылку и крепко приложился. Рослый и тощий, в стёганой безрукавке, в зелёной кепке с длиннющим козырьком, он был похож на крокодила Гену — такой же добродушный и нелепый.
Микко неодобрительно покосился — пить на воде нехорошо… Он загрёб посильнее.
Да, надо строить уют… Отпустил бы ты меня, Юсси, чёрт такой! Микко с сожалением посмотрел в сторону своего дома. С такого расстояния дома казались игрушками — яркими, милыми и добрыми, как пластмассовые домики «Лего» из детства. У Микко немного потеплело на душе. До чего же прекрасна его Финляндия! Тихая и благоустроенная, вся украшенная нарядными домами, уютно расставленными по ухоженным лесам… Он вздохнул. Русским этого не понять — дикари они неорганизованные, всё у них наперекосяк. А дома масса дел. Немытый почтовый ящик, немытый джип… В магазин надо, и газон полить.
Эх, Юсси–рюсся, ничего ты не понимаешь в нормальной уютной жизни!..
Вообще–то Юсси зовут Иваном — Микко доверительно переиначил его имя на финский лад; так у них и повелось. Ведь какой из него Иван, в самом деле?.. От него совсем не пахнет щами и махоркой. Юсси не наглый и не злой, не гогочет и не орёт неприлично на всю улицу. Не норовит обжулить, или что–нибудь украсть, или сломать. Не тупой — по–английски вполне понимает, и даже финский немного подучил. Не мусорит, за него не стыдно перед соседями. Выпить любит — но не напивается до скотства и мордобоя. Не пристаёт с пустыми разговорами насчёт контрабандной водки и травки — только ловит рыбу и собирает грибы. Микко всегда радовался, что у него такой приличный постоянный дачник. А немного безалаберный и неорганизованный — то куда уж русскому без этого…
Сам Юсси, правда, утверждает, что он как раз нормальный русский. Просто за границу, по его словам, ездят в основном те русские, кто недавно разбогател — бывшие спекулянты, воры, гангстеры, и их продажные женщины — люди очень специфические. И иммигрируют — тоже в основном в поисках лёгкой богатой жизни. Вот по этой пене, утверждает Юсси, и судят о русских. Но он, конечно, всё путает — по своей русской безалаберности и легкомыслию. Уж Микко–то повидал разных русских! Да и богатство даётся только трудолюбивым и хозяйственным — значит, это самые трудолюбивые и хозяйственные русские, а остальные ещё хуже…
— Не повезло нам сегодня, — наконец, осторожно начал разговор Микко. — Зря теряем время. Не будет… — он защёлкал пальцами, вспоминая английское слово «клевать». — …Ничего не поймаем, короче. Северный ветер. А?
Он многозначительно посмотрел на Юсси — но тот намёка не понял.
— Поймаем! — утешительно сказал Юсси, улыбнулся и снова замахнулся спиннингом. — Не переживай! Дойдём до Щучьей протоки — там нам ветер не будет мешать.
Микко мысленно чертыхнулся, на его добродушном гладком лице промелькнула еле заметная тень досады.
— Понимаешь… — начал он тщательно обдуманный второй заход, как вдруг…
… Как вдруг Юсси напрягся и замер, словно прислушиваясь. Микко мгновенно забыл меланхолию. Ну?! Юсси подождал секунду… Аккуратно, плавно подсёк. И тогда спиннинг изогнулся дугой, задрожал, удилище сильно повело в сторону — совсем, как в прошлом году, когда он поймал Ту Самую Щуку На Двенадцать Килограммов. Микко, ахнув, азартно схватил подсачек — не забыв, впрочем, приготовить багор, на всякий случай… Ничего себе, ай да Юсси — неужели опять такую громадину зацепил?!
Юсси, сделав страшное лицо, с усилием мотал катушку. Рыба была уже близко — леску водило из стороны в сторону; опытный Юсси не давал ни малейшей слабины. Это не был лосось или форель — свечек рыбина не делала. Это наверняка была щука. Огромная щука — уж очень тяжело идёт… Микко вглядывался в воду, свесившись за борт.
— Добрая рыба, добрая, — приговаривал он по–фински.
Там, в глубине, вдруг вспыхнуло жёлтым. Микко удивился — неужели большой карп сел на блесну? Так не бывает…
Он, волнуясь, сунул в воду подсачек. Снова вспыхнуло жёлтым — уже совсем близко. Микко, не замечая, что мочит рукава, ждал. Снова вспышка жёлтого — прямо возле сачка — и Микко аккуратно подхватил рыбу. Ахнув от натуги, он вывалил её в лодку.
Это была щука. Огромная, килограммов на десять.
С чешуёй из чистого золота.
Именно так.
Обычно у щук зелёная чешуя — вернее, камуфляжная. Пятна, полосы, светлое брюхо… У карпов чешуя другая — тёмно–золотистая. А у этой щуки чешуя была червонно–золотой, ослепительно полыхающей на солнце, как купола Исаакиевского собора в Пиетари….
Каждая чешуйка сияла, как новенькая золотая монета.
Юсси и Микко молчали, тяжело дыша. Они оторопело разглядывали удивительную щуку. На её золотое сияние было трудно смотреть. Она не билась, лежала спокойно, только шевелила жабрами и разевала золотистый рот. Микко на всякий случай накрыл её подсачеком — вдруг выпрыгнет из лодки?
Юсси взял плоскогубцы, осторожно завёл щуке в зубастую пасть, дрожащей рукой вынул крючки.
— У нас нет лицензии на такую щуку, — сказал Микко дребезжащим голосом. И добавил: — Это финская щука, её нельзя вывозить из Финляндии…
Микко сам удивился, какую чепуху несёт.
— Надо позвонить ихтиологам… — сказал Юсси, растерянный не меньше. Он удивлённо чесал тёмные волосы под кепкой.
— И телевизионщикам! — оживился Микко.
Точно! Это же их шанс прославиться! О них будет говорить вся Финляндия! А может, и весь мир. Он представил многочисленные интервью, участие в шоу… О, это — оседлать Удачу!
И вдруг звучный женский голос сказал, на чистом английском языке:
— ОТПУСТИТЕ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА!
Микко и Юсси, совсем ошеломлённые, уставились друг на друга. Юсси недоверчиво покосился на бутылку водки, лежащую на сумке, потом снова уставился на Микко.
— Это ты сказал?..
— Нет… Я думал, мне померещилось…
— ОТПУСТИТЕ МЕНЯ, ПОЖАЛУЙСТА! — повторила Золотая Щука, и скосила на рыбаков умный страдальческий глаз.
Юсси и Микко одновременно нагнулись к щуке, чтобы лучше слышать, и больно стукнулись головами.
Микко, с досадой держась за ушибленный лоб, подумал, что если Золотую Щуку отпустить, то не видать им славы. С другой стороны — говорящая щука, разумная… Её нельзя убивать.
О чём думал Юсси, по его быстрым карим глазам прочитать было нельзя.
— ОТПУСТИТЕ! Я ИСПОЛНЮ ЛЮБОЕ ВАШЕ ЖЕЛАНИЕ!
— Только одно?.. — быстро спросил Юсси.
— ДА.
Микко непонимающе смотрел на Золотую Щуку, всё ещё держась за лоб. Что значит — любое желание? Только одно…
— Даже сто миллионов евро? — уточнил он, в свою очередь, не веря.
— ДА. ЛЮБОЕ, НЕ ПРОТИВОРЕЧАЩЕЕ ЗАКОНАМ ПРИРОДЫ. ТОЛЬКО ОТПУСТИТЕ.
Тогда нет ничего проще! Он мысленно прикинул в уме, сколько пятисотевровых купюр влезет в лодку, чтобы они смогли доплыть до дома, и открыл было рот, как Юсси схватил его за руку:
— Погоди!
— Я хотел попросить сто миллионов евро — как раз влезут в лодку… По пятьдесят каждому.
— Погоди! — глаза Юсси остро блестели. — Погоди, я знаю это… Можно ведь попросить не только для себя. Можно попросить для всего человечества!
Микко, поражённый, уставился на Юсси. Действительно, можно попросить для всех людей сразу — как же он об этом не подумал?!
— Можно, мы вначале обсудим наше желание? — попросил Юсси у Золотой Щуки.
— ДА. ТОЛЬКО ПОЛИВАЙТЕ МЕНЯ ВОДОЙ.
Микко схватил черпак и аккуратно облил щуку. Что можно попросить для всех людей сразу? Счастья? Вечной жизни? Богатства?
Какой непростой выбор…
Он снова зачерпнул воды и задумался, хмуря белёсые брови.
— Давай попросим вечной жизни для всех… — наконец, предложил он.
— Правильно, — одобрил Юсси. — Я тоже так думаю.
— ЭТО ПРОТИВОРЕЧИТ ЗАКОНАМ ПРИРОДЫ.
Микко обиделся:
— Это ещё почему?
Но щука молчала, тяжело шевеля жабрами.
— Может, попросить счастья для всех? — с сомнением кусая губу, спросил Юсси.
— А вдруг нас всех сделают счастливыми идиотами? — резонно возразил Микко. — Не хочу я такого счастья… Давай лучше попросим всем долголетия, пусть все живут по сто пятьдесят лет!
— Тогда можно попросить кое–что получше. Ведь такого долголетия можно достичь и наукой. Давай попросим, чтобы наука бурно развивалась?
И тут Микко осенило:
— А может, лучше попросить, чтобы в мире больше не было войн? Это было бы добрым делом…
Юсси задумался.
— Просто прекратить войны — ещё ничего не значит. Вдруг для этого Щука уничтожит человечество…
Почему–то им обоим мерещился подвох. Что поделать — они навидались жульничества в своей жизни…
— Тогда надо сделать так, — сказал Микко, — чтобы все люди жили хорошо. Хорошо трудились, жили в экологически чистом мире, среди благоустроенной природы. Чтобы всем хватало еды, чтобы у каждого был уютный домик. Чтобы все были честными и доброжелательными, уважали друг друга… Тогда и войн не будет, и преступности, и наука будет развиваться.
— Правильно! — горячо поддержал Юсси. — И чтобы человек был высшей ценностью.
— Ну, это разумеется…
— Значит, пусть на Земле установится коммунизм!
Микко вдруг сердито нахмурился.
— Не надо коммунизма! — зло замотал он головой. — Не надо. У меня дед погиб в тридцать девятом, защищая линию Маннергейма от коммунистов.
— Но ты же сам только что предложил коммунизм… Мы всегда мечтали именно о таком будущем. Это и есть коммунизм!
Микко упрямо тряс круглой головой.
— Не надо коммунизма! Я предложил, чтобы все жили, как сейчас живём мы в Финляндии. У нас хорошо, мы ни на кого не нападаем.
— Даже в восемнадцатом году не нападали? — криво усмехнулся Юсси. — И в двадцать первом, и в сорок первом?
Микко обозлился.
— А вы ещё больше нападали!
— Да–да, «своя страна — клубника, чужая — черника»…
Они смотрели друг на друга — пара быстрых карих глаз, и пара спокойных упрямых голубых глаз.
Неужели они поссорятся, когда можно добиться счастья для всех?
И тогда Микко мягко улыбнулся, протянул руку и сказал доброжелательно:
— Вот ты, Юсси, приезжаешь отдыхать именно в Суоми. Значит, у нас хорошо, тебя это устраивает. У нас уютно — и тебе этого не хватает. Ты приезжаешь за нашим уютом. Правильно? Почему бы всем так не жить? Пусть все живут уютно.
И тогда Юсси согласился, и пожал гладкую ладонь Микко. В самом деле, ну чего нам ещё нужно?! Пусть все люди в мире заживут, как сейчас живут в Финляндии. Пусть наш мир станет уютным, как Финляндия.