— В колледж? — глаза Джеруши сделались огромными.
Миссис Липнет утвердительно кивнула:
— Он задержался, чтобы обсудить со мной условия. Они необычны. Очень странный джентльмен! Он считает, что ты довольно самобытна, и хочет дать такое образование, чтобы ты могла стать писательницей.
— Писательницей? — Джеруша остолбенела. Она могла лишь повторять слова миссис Липпет.
— Да, это его желание. Выйдет ли что-нибудь из этого — покажет будущее. Материально он обеспечивает тебя прекрасно; для девушки, не привыкшей самостоятельно распоряжаться деньгами, даже слишком щедро. Он все детально распланировал, и я не могу ничего добавить. На лето ты останешься здесь, и мисс Притчард любезно предложила закупить для тебя все необходимое. Плата за твое обучение и содержание будет поступать прямо в колледж, а кроме того, ты будешь получать в течение четырех лет, пока ты будешь там, карманные деньги — 35 долларов в месяц. Это даст тебе возможность быть в равных условиях с другими студентками. Деньги будут пересылаться тебе личным секретарем этого джентльмена, а в ответ ты должна писать ему раз в месяц письмо, подтверждающее их получение. В этом письме ты должна сообщать ему о своих успехах и описывать свою повседневную жизнь — только не благодарить его за доброту или что-нибудь в этом роде, этого он не хочет. Письмо должно быть таким, какое ты писала бы своим родителям, будь они живы.
Эти письма должны адресоваться мистеру Джону Смиту и передаваться ему через секретаря. Имя этого джентльмена, конечно, не Джон Смит, но он предпочитает оставаться неизвестным. Для тебя он всегда будет никем иным как Джоном Смитом. Он хочет, чтобы ты писала ему, так как считает, что ничто так не способствует выразительности и легкости изложения, как писание писем. А раз у тебя нет семьи, с которой ты могла бы переписываться, он хочет, чтобы ты писала ему; а кроме того, он хочет следить за твоими успехами. Он никогда не будет отвечать на твои письма и не будет обращать на них ни малейшего внимания. Он терпеть не может писать письма и не желает, чтобы ты стала обузой для него. Если же когда-нибудь появится необходимость ответа с его стороны, — как, например, если бы тебя исключили, чего, я надеюсь, не произойдет, — ты можешь обратиться к его секретарю, мистеру Григгсу. Для тебя же эти ежемесячные письма безусловно обязательны: они — единственная плата, которую мистер Смит требует, поэтому ты должна быть так же аккуратна в отправлении этих писем, как если бы это был счет, который тебе нужно оплатить. Я надеюсь, что эти письма всегда будут очень почтительны и сделают честь твоему воспитанию. Ты должна помнить, что пишешь опекуну Приюта Джона Грайера.
Глаза Джеруши с тоской смотрели на дверь. Ее голова шла кругом от волнения, и она хотела только одного — убежать от скучных наставлений миссис Липпет и собраться с мыслями. Она поднялась со стула и сделала шаг назад. Но миссис Липпет остановила ее жестом. Она не хотела упустить такой благоприятный случай поговорить.
— Я верю, что ты будешь глубоко благодарна за эту редкую удачу. Немногим девочкам твоего положения представляется подобная возможность подняться выше в этом мире. Ты должна всегда помнить…
— Я… да, мэм. Благодарю вас. Я думаю, если это все, то я должна идти, мне надо еще пришить заплатку к штанишкам Фредди Перкинса.
Дверь за ней затворилась, и миссис Липпет осталась с вытянутым лицом и раскрытым на полуслове ртом. Ее последние слова повисли в воздухе.
* * *
* * *
Мистеру Длинноногому Папочке Смиту
1 октября
ДОРОГОЙ ДЛИННОНОГИЙ ПАПОЧКА!
Я люблю колледж, я люблю вас за то, что вы послали меня сюда — я очень, очень счастлива и все время так возбуждена, что почти не могу спать. Вы не можете вообразить, как все здесь отличается от Приюта Джона Грайера. Я никогда не представляла, что на свете существует такое место. Я жалею всякого, кто не является девушкой и не может находиться здесь. Я уверена, что колледж, в котором учились вы, не мог быть таким же хорошим.
Моя комната находится наверху в башне, которая использовалась как изолятор, пока не построили новый лазарет. На этом же этаже башни находятся еще три девушки — одна с последнего курса (она носит очки и всегда просит нас: «Пожалуйста, немного потише») и две первокурсницы: Салли Макбрайд и Джулия Рутледж Пендльтон. У Салли рыжие волосы и вздернутый нос, и она очень приветлива; Джулия происходит из знатной нью-йоркской семьи и пока еще не замечает меня. Они живут вместе, а я и старшекурсница — в отдельных комнатах. Обычно первокурсницы не получают отдельную комнату, таких комнат мало, но мне дали, хотя я и не просила об этом. По-видимому, регистратор решил, что не следует прилично воспитанную девушку поселять вместе с приютской. Как видите, и у меня есть преимущества!
Моя комната помещается в северо-западном углу и имеет два окна и вид. После того, как проживешь восемнадцать лет в одной комнате с двадцатью девочками, так приятно быть одной. В первый раз за всю жизнь я получила возможность познакомиться с Джерушей Аббот. Пожалуй, она мне нравится. А вам?
* * *
* * *
Мои необыкновенные художественные способности проявились еще в раннем детстве, когда я мелом рисовала на дверях портрет миссис Липпет.
Надеюсь, я не оскорбила ваших чувств, критикуя дом моего детства? Впрочем, власть ведь в ваших руках: если я становлюсь слишком дерзкой, вы всегда можете прекратить выплату по вашим чекам. Не очень-то вежливо говорить такие вещи, но ведь от меня нельзя ожидать хороших манер: приют для подкидышей — не пансион благородных девиц.
Знаете, Папочка, самое трудное для меня в колледже — не занятия, а перемены. Большей частью я не понимаю, о чем девочки говорят. Все их шутки будто относятся к прошлому, в котором все, кроме меня, принимали участие. Я среди них чужеземка и не понимаю их языка. Это отвратительное чувство, я страдала от него всю жизнь. Когда я в первый раз пришла в сельскую гимназию, девочки едва удостоили меня взглядом — я была такой странной и не похожей на них! Я чувствовала на своем лбу надпись: «Приют Джона Грайера». Несколько сострадательных девочек подошли ко мне и попытались сказать что-то любезное. Я возненавидела их всех, а этих — в особенности. Здесь никто не знает, что я выросла в приюте. Я сказала Салли Макбрайд, что мои мать и отец умерли и что один добрый старый джентльмен отправил меня в колледж — в сущности, так ведь оно и есть! Я не хочу, чтобы вы считали меня трусихой, но я очень хочу быть похожей на других девушек, а этот ужасный приют маячит над моим детством и создает единственную колоссальную разницу между нами. Если бы мне удалось стереть все это и вычеркнуть всякое воспоминание о нем, я думаю, я смогла бы быть такой же, как и любая другая девушка. Мне не верится, что существует еще какое-то более заметное отличие, а вам?