Смущенная улыбка.
— Чем скорей, тем лучше, мисс Жасмина.
— Иду.
Но она все медлила.
— Джоди...
— Да, мэм?
— Я помню, что мы договаривались сегодня поужинать...
Фермер пожал плечами.
— Какие проблемы, Шай? До конца сценария еще далеко. Можем поужинать и в другой раз.
— Ой, нет! Наоборот. Я хотела сказать, может, мы встретимся чуть пораньше? А то мы все куда-то торопимся, никак поговорить не удается, а столько всего надо сказать...
Джоди не стал скрывать радости.
— Назови время.
— Сегодня вечером после просмотра. Приходи в мой фургон. Поужинаем у меня, если ты не против. Выкроим хоть немного времени поговорить.
— А отдохнуть тебе не надо?
— Ты для меня — лучший отдых, Джоди. И она поспешила в гримерную.
А фермер снова почувствовал себя щенком, выбирающимся ночью из окна, чтобы покататься с подругой при лунном свете.
Он повернулся и подошел к лошадкам.
— Молодцы, ребята. Хорошо поработали. — Все получили еще по кусочку моркови, после чего Джоди взял Рондо за недоуздок и неторопливо повел всю упряжку обратно к дороге. — Вы, ребята, — самая слаженная команда на свете. Настоящие профессионалы! — Он подмигнул кореннику. — Ух и напугал же ты меня, Рондо! Я уж думал, мы и вправду сорвемся.
Конек довольно кивнул, но тут же ткнул фермера носом, чтобы тот сменил тему.
Джоди смотрел на нее в свете свечи. Жасмина уже стряхнула суету и пыль рабочего дня. Шляпок она не носила: только прозрачный шарфик и медальон — серебряное сердечко.
— Знала бы ты, как я за тебя рад, Шайен, — выговорил он наконец. — Ты просто создана для этой работы. Я счастлив! Я горжусь тобой!
— Спасибо, Джоди. — Она улыбнулась сильному, широкоплечему хорьку, в которого превратился ее юный учитель верховой езды. — Хороший у нас сценарий, правда?
Он взглянул ей в глаза — темные и такие спокойные.
— Не в сценарии дело. Ты знаешь, что они плакали? Съемочная группа плакала вчера на просмотре! Они смотрели на тебя — и у них слезы на глаза наворачивались! Понимаешь? И это — съемочная группа!
— Джоди! Я занимаюсь тем, чем я мечтала заниматься. Иногда бывает трудно. Приходится платить свою цену, но...
Жасмина умолкла, как бы перейдя на мысленную речь — словно зная, что он может понять ее без слов. Понять, что она чувствует и чего ей не хватает.
Ему этого тоже не хватало. Он понимал, как ей грустно, но был не в силах ее утешить. Оставалось только снова заговорить.
— Хорошенький медальон.
Жасмина смахнула слезинку, молча благодаря его за перемену настроения.
— Хочешь посмотреть?
Она сняла медальон и положила на стол перед Джоди.
— Лучше не надо.
— Ну же, фермер! Не бойся! Он тебя не укусит. Открывай!
Он улыбнулся ей, коснулся застежки, и серебряное сердечко распахнулось. Внутри лежала голубая горная маргаритка. Джоди поднял голову:
— Я не забыл.
Но это тоже было опасно, и Жасмина снова подхватила нить разговора:
— Как «Кинохорьки»?
— Все так же стоят посреди Лапки, — ответил он. — Алексопулос тобой не хвастается, но, скажем так, и не скрывает, что Хорьчиха Жасмина когда-то продавала билеты в этой самой кассе и сидела на этом самом сиденье, и на этом тоже, и во-он на том... Он тебя любит, Шай.
— Я тоже его люблю. Я перед ним в долгу.
Почти не прикоснувшись к еде, они проговорили весь вечер. Они вспоминали те дни, когда оба были щенками и вместе ездили на прогулки. Жасмине так хотелось услышать, что в Собольем каньоне все осталось по-старому! По-прежнему целы их тайные полянки, и давние их друзья по-прежнему живы-здоровы.
— Расскажи мне, Джоди... Расскажи о самом важном, что с тобой произошло с тех пор... с тех пор, как мы тогда попрощались...
То была встреча с диким жеребцом. Джоди наткнулся на целый табун у пруда, и лошади вдруг поняли, что хорек не просто слушает их, а понимает почти все.
— Какой огромный у них был вожак! — Джоди покачал головой. — Шайен, я тебе клянусь: я их понимал. Не зря я подбирал ключики... Я и вправду понял их язык! Они говорят не словами, а... Я ехал за ними до самой Кнопки, через всю лощину от старой лачуги Скунса Джонни, и вдруг услышал, как этот здоровенный вожак говорит другим: «Наш друг-хорек думает, будто понимает, о чем мы говорим!»
Джоди отхлебнул горной воды.
— Потом он развернулся, обогнул меня слева, будто я тоже лошадь, и сказал: «Если этот малыш меня понимает, пускай войдет в воду по самый нос. Тогда мы ему покажем такое, чего не видел еще ни один хорек. Тогда мы все выстроимся в круг на берегу, а потом все вместе поклонимся ему — медленно-медленно. Но только если он войдет в воду по самый нос!»
Джоди погрузился в воспоминания, глаза его сверкали.
— Представляешь, Шайен? Целый табун, двадцать четыре диких лошади, собрались выстроиться в круг и поклониться мне! Я сам слышал, как вожак это сказал. — Он помедлил, задумавшись, как же объяснить это. — Но они говорят не словами. Даже не звуками. Скорее жестами. Переступают с ноги на ногу, потряхивают гривой, прядают ушами, моргают. Или просто обмениваются мыслями. И так они могут беседовать о чем угодно!
Жасмина не сводила глаз со старого друга. С какой нежностью он рассказывал о своих любимцах!
— Вот так он и сказал им, чтобы они меня окружили и поклонились, если я войду в пруд. И решил, что покажу им!.. Я двинулся прямо в воду... — Внезапно Джоди расхохотался. — Имей в виду, весна только начиналась, снег еще не сошел. Но я так разволновался, Шайен! Ты себе не представляешь.
Я решил показать им, что и вправду их понимаю. Ну вот, я и вошел в этот самый... жидкий лед. И шел, и шел, пока над водой не остались только нос, усы и глаза. Я готов был замерзнуть насмерть, лишь бы увидеть, что они обещали. И как думаешь, что они сделали? Как ты думаешь?
— Они выстроились на берегу пруда, — подхватила Жасмина, завороженная удивительной историей, — и встали кружком, и...
Джоди покачал головой, и у Жасмины дрогнуло сердце от его широкой улыбки.
— Ничего подобного! Ничего они не сделали! Они посмотрели на меня так, будто я чокнулся или просто свалился в пруд по глупости!
— И даже не...
— О-о-о! Как же я озяб, пока доехал до дому! А они всю дорогу ржали у меня за спиной. Смеялись.
— Джоди! Как жестоко с их стороны!..
Он поднял лапу, не желая слышать обвинений.
— Они же не заставляли меня, Шай! Никто меня не подталкивал. Знаешь, как это здорово, когда обнаруживаешь, что у животных есть чувство юмора? — Он коснулся стакана, но пить пока не хотелось — на сердце и так было радостно. — Когда я встретился с ними в следующий раз, вожак подошел ко мне и извинился за эту шутку. Но уши он при этом наклонил вперед, и нос у него подергивался, как бывает, когда они вспоминают что-то смешное.
Джоди долго еще рассказывал о лошадях. Он не хотел говорить ей, что вставил в рамку ту фотографию, которую она прислала ему из «Дома молодого актера», что держит эту фотографию у себя на рабочем столе, что каждый день говорит с этим снимком... и что он любит ее до сих пор.
Он делился с ней своими историями и слушал ее рассказы о первых днях в незнакомом городе, о бесконечных пробах, о разочарованиях и триумфе, об уроках актерского мастерства и о том, как режиссер увидел в ней настоящую актрису, несмотря на грубое слово, сорвавшееся у нее, когда упал прожектор. А потом были пробы для «Рассвета» и главная роль. О, как ей повезло!..
— Это не везение, Шайен, — перебил он.
— В Голливуде полным-полно молодых актеров, Джоди. И все ждут своего шанса. Но очень немногим удается... Конечно, все их поддерживают, но это на самом деле трудно...
Джоди поднял стакан и посмотрел на нее поверх ободка, будто собрался произнести тост.
— «Перед камерой она — просто чудо!» Это не я сказал. Это мне вчера сказал Хорек Джемини. Он сказал, это всем известно: Хорьчиха Жасмина — одна из величайших звезд в истории кино. «Она — не играет героиню, Джоди. Она — сама душа своей героини!»
— Он так и сказал?
Джоди кивнул.
— Как... — Жасмина потянулась к своему стакану. — Как это мило с его стороны... — И поспешила вернуться к разговору о Монтане. — Как Триш? Зандер?
— Зандер в Шотландии, — улыбнулся Джоди.
— В Шотландии!
— Сколько же всего я не успел тебе рассказать! Зандер клонировал особую породу овец. Радужных овечек. Я тоже буду с ними работать понемногу. А Триш нашла свою пару. Хорек Накаяма — аудитор, держит свою бухгалтерскую фирму. Триш вышла замуж, переехала в Вест-Палм-Бич, по-прежнему играет на арфе, дает сольные концерты.
— Она всегда любила музыку. И числа.
— Накаяма тоже. Он играет на флейте, а на досуге оба решают квадратные уравнения. Для забавы. — Джоди провел лапой по лбу. — Я стал дядей, Шай! Малышка Хлоя. Ты в жизни не видела таких смышленых щенков!..
Внезапно он умолк, осознав, как быстро пролетели дни. До сих пор он и не подозревал, сколько решений он принял, сколько развилок миновал до этой новой встречи со своей подругой.
— А Джоди? — спросила она.
Он подумал еще немного и решил не обременять ее своими чувствами.
— У Джоди все замечательно. Может, мне и не удастся повидать мир, как тебе, Зандеру или Триш. Но мне и не слишком хочется. Я счастлив в Монтане. Это мой дом, Шайен. Монтана и лошади, малыши, которые учатся быть настоящими хорьскаутами. А скоро появится стадо овечек. Ты знаешь, я люблю животных.
«Интересно, похож я на оправдывающегося неудачника?» — мелькнуло у него в голове.
А Шайен тем временем думала: «Он понял себя. Каких успехов он достиг!»
Она смущенно улыбнулась.
— А у тебя есть кто-нибудь?
Джоди смотрел в стакан, и поначалу ей показалось, что он не расслышал. Но вот он поднял голову и поглядел ей прямо в глаза:
— Да. Есть, Шайен. Кто-то есть.
Она отстранилась от того, что он вложил в эти слова.
— Приятно слышать. Я рада за тебя, Джоди...
— Спасибо. Надеюсь, и у тебя кто-то есть.
С тех пор, как его подруга сыграла главную роль в фильме «Говорит дама» и стала известной на весь мир Хорьчихой Жасминой, газетчики, охочие до любовных историй, неутомимо строили догадки, кого же она изберет себе в пару. В «Знаменитых хорьках наших дней», в колонке «Как было бы прекрасно!», имя ее появлялось десятки раз, то в соседстве с именем Хорька Хешсти, то рядом с именами актеров, сыгравших главные роли в фильмах, где блистала она сама, а один раз — даже с именем Хорька Стилтона, когда ей случилось приземлиться в Международном аэропорту Лос-Анджелеса в один день с этим прославленным миллиардером.
Она задумалась: как же ответить?
— Кто-то есть, — медленно проговорила она.
Теперь пришла его очередь сделать вид, что он ничего не понял.
— Если у тебя когда-нибудь будут с ним проблемы, скажи ему, что дома у тебя остался друг. Дикий хорек, который вбил себе в голову, что обязан за тобой присматривать.
— Не надо так уж доверять газетчикам! — воскликнула она. — Они хотят как лучше, но иногда могут до такого дописаться! Хешсти — просто прелесть, он хороший друг, нам нравится работать вместе. Вот бы тебя с ним познакомить... — Она вздохнула: — Нет, Джоди, с тем, кто мне небезразличен, никаких проблем у меня не бывает.
На том и окончился их разговор, но сердцем они поняли друг друга. На то, чтобы сказать все, что было нужно, не хватило бы и многих часов. Не хватило бы целого дня, даже целой недели. Ужин был доеден, свеча почти догорела.
Джоди поднялся.
— Поздно уже. Пойду, пожалуй.
Они вышли из фургончика на свежий воздух. Серебристая шубка Шайен сверкала, как снег, в лунном свете.
— Ты тоже доволен, Джоди? Нравится тебе быть фермером?
Джоди улыбнулся.
— Ну, надо мной посмеиваются иногда, но это не важно. Мне нравится быть хорьком, который умеет говорить с лошадьми и с овцами. Мне еще есть чему поучиться. Такому, чего никто больше не знает... чем никто особенно не интересуется. Но мне это интересно. И этого достаточно.
— Мне тоже интересно, — сказала Шайен.
Она нежно обняла его и поцеловала в щеку, точь-в-точь как тогда, давным-давно, когда они прощались в Лапке.
Они молча постояли рядышком. «Если я сейчас скажу ей, что я чувствую, — думал он, — и если она ответит мне то же самое, что станется с ее карьерой? Нет, я ни единым словом не попытаюсь изменить ее будущее».
— Ну, — наконец выдавил он, — спокойной ночи, Шайен. Ты даже не представляешь себе, насколько...
— Я знаю.
Шайен стояла совсем близко, склонив голову ему на плечо. Если она скажет ему, что она чувствует, и если он чувствует то же самое, — вдруг от этого его судьба изменится? Вдруг из-за этого он не сможет принести миру свой дар? Долгий-долгий миг она смотрела на него в раздумье.
— Я по тебе скучаю, Джоди. Скучаю по дому.
— Я тоже по тебе скучаю, Шай. Может быть, когда-нибудь ты вернешься домой. Не сейчас. Пока еще рано. Но...
Он напомнил ей, что у нее есть выбор, и на душе у нее стало теплей.
— Иногда я забываю, что у меня есть дом. Но я люблю свою работу.
Джоди промолчал.
Наконец она отстранилась.
— Спокойной ночи, Джоди. Спасибо. Огромное...
Она вернулась в фургончик, заставив себя не оборачиваться. До чего же ей не хватало его доброты, его уверенности! Как ей не хватало света, мерцавшего в окошке ее друга! Если бы в тот миг Хорек Джордан поднял лапу или сказал хоть слово, она осталась бы с ним до конца своих дней.