— Иди-ка, мальчик, отсюда! Зря ходишь, только под ногами путаешься.
После неудачного путешествия на Северный полюс дружба между Шуриком и Славиком претерпела трудные испытания. Ирина Васильевна, мать Славика, решительно потребовала, чтобы ноги Шурика в их квартире больше не было. Славику под страхом тяжелого наказания запретили встречаться с опасным соседом. Бабушка совсем не отпускала Славика от себя, и стоило Шурику появиться во дворе, как она сейчас же хватала внука за руку и так поспешно уводила домой, как будто ему угрожало нападение тигров.
Прошло много времени, пока бдительность бабушки притупилась и два приятеля сначала украдкой, а потом и открыто возобновили свою дружбу. Хотя Шурик уже учился в пятом классе, а Славик перешел во второй, это им не мешало хорошо понимать друг друга.
В это ясное летнее утро Шурик четыре раза ударил палкой по батарее парового отопления, стоявшей на лестничной площадке. Каждый удар отчетливо передавался по трубам на все пять этажей, но только Славик понимал их значение. По условной азбуке четыре удара означали: «Выходи скорее, есть срочное дело!»
Встреча состоялась за бывшим дровяным сараем, переделанным в автомобильный гараж. Здесь можно было сидеть на кирпичном выступе стены, упираясь пятками в стенку гаража.
— Я придумал, — сказал Шурик.
— Чего придумал? — недоверчиво спросил Славик,
— Как достать денег, много-много!
Славик еще не испытывал острой нужды в деньгах, но сообщение Шурика заинтересовало его.
— Врешь! — сказал он поощрительно.
— Честное! Сколько хочешь, столько и достану. Хочешь сто рублей?
— А зачем столько много?
— Во! Сказал! А знаешь, сколько стоит настоящее ружье? А патроны? А палатка?
Славик смущенно замолчал.
— А знаешь, кто нам деньги даст? — снова пристал к нему Шурик. — Все! Мы с каждого человека возьмем по копейке. Здорово?
Славик обиженно вытянул губы. Он всегда обижался, когда чего-нибудь не понимал.
— А зачем нам копейки?
Шурик начал сердиться:
— А что такое рубль, ты знаешь?
— То рубль, а то копейка…
— Сто копеек, вот тебе и рубль! Вон идет дяденька — с него копейка. Сто дяденек — сто копеек. Любому скажи: «Дайте одну копейку». — «Пожалуйста!» Разве жалко копейки? Ну уж который совсем жадный, за того другой даст. Точно?
Славик, видимо, понял гениальную простоту проекта. Он даже улыбнулся.
— А знаешь, сколько в Ленинграде людей? — продолжал Шурик. — Больше чем три миллиона. Мне батя сказал. Вот посчитай, сколько это будет рублей.
— Мы еще миллионы не проходили.
Шурик достал из кармана самодельную записную книжечку, и Славик увидел много больших, кривых цифр. Несколько страниц было занято делением трех миллионов человек на сто копеек.
— Видал? Получается, что мы соберем тридцать тысяч рублей. Вот видишь — разделилось без остатка.
Оба замолчали, подавленные огромностью суммы, которая на них свалилась. Неопровержимые законы арифметики устраняли всякое сомнение.
— Во сила! — выдохнул наконец Славик.
— Будешь со мной собирать? — спросил Шурик.
— Давай… Только я завтра на дачу уезжаю.
— Ничего, мы сегодня тыщу соберем.
— Давай. А с кого первого?
— С кого! С мамы, с бабушки.
— Нет, — возразил Славик, — с бабушки не будем. Станет спрашивать, зачем копейка, куда копейка. У меня уже десять копеек есть, пусть это будет за бабушку и за маму.
— Пускай, — согласился Шурик. — С нашего дома не будем. Мы за них сами дадим. У меня в копилке есть два рубля шестьдесят копеек. Это знаешь за сколько людей?.. За двести шестьдесят, как будто мы уже собрали.
— Во ценно! — обрадовался Славик.
— А со всех других нужно получить, — строго напомнил Шурик. — Пойдем на улицу.
Мальчики бодрым шагом вышли на шумный проспект. Мимо них проходили сотни мужчин и женщин. Непрерывным потоком текли копейки. Оставалось только протянуть руку, чтобы взять их… Но руки почему-то не протягивались.
Шурик подтолкнул Славика:
— Ты подойди к тому толстому дядьке, а я к этой тетеньке.
— Ишь ты хитрый! — обиделся Славик. — Иди сам к дядьке. Он злой.
— Кто злой? Трусишь ты просто.
— А сам?
Пока они препирались, прошли мимо и злой дядька и добрая тетенька.
— Давай вместе, — решительно сказал Шурик. — Сначала пойдем по квартирам, а потом с этих соберем. Пошли!
В пустом подъезде было прохладно. Шурик поднялся на первую площадку. Выбрав среди многих звонков большую белую кнопку, Шурик придавил ее пальцем. Ему сразу же захотелось убежать, но, оглянувшись на отставшего Славика, он нахмурил брови и позвонил еще раз.
Из-за двери послышался старушечий голос:
— Кто?
— Откройте, тетенька, мне нужно получить с вас одну копейку.
Дверь приоткрылась, и старенькая женщина оглядела Шурика с головы до ног.
— Погоди, сынок, — сказала она и скрылась. Потом она опять пришла, сунула в руку Шурика большой ломоть хлеба и захлопнула дверь.
Шурик долго смотрел на хлеб, не зная, что с ним Делать. А в это время Славик висел на перилах и давился от смеха. Шурик положил хлеб на подоконник и выскочил на улицу.
— Давай сначала с улицы получим, а то здесь думают, что мы есть хотим.
Не приглядываясь больше к лицам прохожих, ребята остановили первую попавшуюся женщину. Она шла с сумкой, из которой выглядывали помидоры и огурцы.
— Тетенька, дайте нам копейку, — твердо сказал Шурик.
Женщина покопалась в маленьком кошельке и, протянув Шурику пятачок, участливо сказала:
— Возьми, бедненький, у тебя, наверно, мама болеет?
Шурик покраснел от стыда и обиды:
— Мы не бедненькие, и мама у нас не болеет. Мы не милостыню просим.
Женщина рассердилась:
— Ах ты поросенок! Чего же ты к людям пристаешь?!
Но мальчики не стали ее выслушивать и свернули за угол. Пропустив несколько человек, они подошли к мужчине в очках. Шурик так же решительно предложил ему выдать копейку.
Мужчина, должно быть, думал о чем-то своем и не сразу сообразил, чего от него хотят.
— Что ты сказал, мальчик?
— Дайте нам копейку, одну!
— А зачем тебе копейка, одна?
— Мы со всех собираем.
— Со всех? — Мужчина даже остановился и внимательно посмотрел на Шурика. — Это что ж, налог такой? Ты, может быть, фининспектор?
— Ну что вам, копейки жалко?
— Мне жалко не копейки, мальчик, мне тебя жалко. Из маленького попрошайки может вырасти большой лодырь. Ты в какой школе учишься?
Услыхав про школу, Славик дал стрекача. Шурик отступал с достоинством. Но на его беду свидетелями разговора оказались малыши из соседнего дома. Теперь они прыгали вокруг Шурика и дразнили его на разные голоса:
— Попрошайник-копеешник! Попрошайник-копеешник!
Шурик бросился на них с кулаками, и они разлетелись, как воробьи.
Прекрасный план, суливший быстрое обогащение, рухнул. Всякое желание продолжать сбор копеек у Шурика пропало. Понурив голову, шел он домой, когда хриплый голос с присвистом окликнул его:
— Мальчик! Пс-с… Пойди сюда!
Шурик увидел рябого, толстоносого чистильщика сапог, раскорячившего ноги у своего деревянного ящичка. Чистильщик манил его к себе, сгибая и разгибая короткий волосатый палец. Шурик остановился и спросил:
— Чего?
— Поди сюда, мальчик… Пойди, я сапоги тебе почищу.
Шурик посмотрел на сбитые носки своих сандалии, которые уже начали «гореть» на ногах, и мотнул головой:
— Не надо.
— Пойди, глупая башка, — настойчиво звал чистильщик. — Я без денег почищу. Совсем новые будут.
Еще ни разу в жизни не приходилось Шурику обновлять свою обувь у чистильщиков, и потому он очень медленно подошел к деревянному ящику.
— Ставь ногу! — командовал толстоносый. — Сюда ставь! Крепко держи!
Рядом с чистильщиком стоял высокий шкаф с раскрытыми дверками. Все полки его были набиты коробочками, шнурками, стельками.
Чистильщик мазнул сандалии маленькой щеткой и вдруг заговорил свистящим шепотом:
— Тебе деньги надо? Да?.. Я видел, как ты просил. Нехорошо делал. Никто денег не даст. А я дам. Много денег дам… Ты хороший мальчик. Слушай меня… Нагни голову ближе… Слушай, что я говорить буду.
С некоторых пор в милицию стали поступать одинаковые заявления. Шоферы грузовых машин жаловались на то, что у них среди бела дня исчезают запасные резиновые камеры. Истории всех пропаж были До мелочей похожи одна на другую. Запасные камеры шоферы хранят обычно в ящиках под сиденьем. И вот из этих-то ящиков кто-то умудрялся вытаскивать камеры чуть ли не на ходу машины.
Воров нужно было найти. Но где их искать? Ведь машины разъезжают по всему городу. Они проходят За день десятки километров. Как найти ту точку, где какие-то ловкие воры поджидают свою добычу?
Среди работников уголовного розыска, ломавших голову над этой задачей, был и Виктор Зубов. Он чувствовал себя ответственным за поведение всех ленинградских ребят и подозревал, что кое-кто из них замешан в этом деле.
Виктор собрал у пострадавших шоферов путевые листы, в которых отмечаются маршруты поездок, и разложил перед собой большую карту Ленинграда. Остро отточенным карандашом он стал проводить линии вдоль улиц, по которым ездили машины. Линии потянулись от одного края карты до другого. Они иногда сходились, иногда разбегались в противоположные стороны. Их становилось все больше. И что было удивительнее всего: каждая из них, хотя бы раз в день, но обязательно пересекала все остальные в одной точке — вблизи перекрестка двух оживленных улиц.
Виктор свернул карту. Задача была решена. Точка, у которой следовало искать воров, была найдена.
Но за этой, первой и наиболее легкой, задачей вставала другая, куда более сложная. Виктор решал ее, расхаживая по улице. Он притворился скучающим пареньком, который от нечего делать греется на солнышке или глазеет по сторонам. Он присматривался к местным ребятам, заходил в ближайшие к перекрестку дворы. Ничего подозрительного не обнаружил Зубов во время своих прогулок.
Вот уже несколько дней, как ни одного заявления от шоферов не поступало. Чем это объяснить? Может быть, воры почуяли опасность? Или перебрались в другой район? Зубов задавал себе эти вопросы, облокотившись на косяк витрины кондитерского магазина, и лениво провожал глазами проносившиеся мимо машины, трамваи, автобусы.
Неожиданно странное происшествие нарушило мирную жизнь улицы. У высокого углового дома на низенькой скамеечке сидел чистильщик сапог. Рядом с ним стоял большой шкаф, полный всякого товара. В эту минуту чистильщик наводил блеск на чей-то армейский сапог. Поэтому он не сразу заметил, что его шкаф ни с того ни с сего подпрыгнул на своих деревянных ножках и отделился от стены.
Прохожие шарахнулись в стороны. Шкаф уже вылез на середину тротуара, секунду постоял, как бы раздумывая, что делать дальше, потом покачнулся и упал навзничь. Но и на этом он не успокоился. С треском и грохотом шкаф сполз на проезжую часть улицы и устремился вслед за машинами и трамваями. Он мчался, набирая скорость, похлопывая дверками и щедро разбрасывая направо и налево содержимое своих полок: жестянки с сапожной мазью, какие-то бутылочки, подковки, связки разноцветных шнурков…
Чистильщик издал протяжный страдальческий вопль и побежал за своим шкафом, размахивая над головой волосатыми щетками.
— Держи его! — кричал он. — Держи!
Останавливались люди, пораженные этим невиданным зрелищем. Сворачивали в сторону и тревожно сигналили автомашины, боявшиеся столкнуться с взбесившимся шкафом. Протяжно свистел постовой милиционер. А шкаф все удалялся, подпрыгивая, потрескивая и по-прежнему извергая все богатство чистильщика сапог.
Виктор не меньше других удивился странному поведению деревянного шкафа. Но еще больше его заинтересовала ватага мальчишек, внезапно появившаяся на месте происшествия. Мальчишки радостно кричали и подскакивали, словно отплясывая победный танец дикарей.
Один из этих ребят, державшийся чуть позади остальных, показался Виктору знакомым.
— Шурик!
Мальчик оглянулся, вгляделся в Виктора и опустил глаза. Виктор уже не сомневался: перед ним действительно стоял отважный «спаситель челюскинцев», с которым он познакомился четыре года тому назад.
— Поди-ка сюда, — позвал он Шурика. Мальчик опасливо оглянулся на своих товарищей.
Они далеко ускакали вслед за шкафом.
— Не узнаешь меня? — спросил Виктор.
— Дядя Витя…
— Узнал. Пойдем отсюда, потолковать нужно.
Мрачно глядя под ноги, Шурик поплелся за Виктором. Они зашли в садик, нашли пустую скамейку, и Шурик рассказал все, что произошло после того, как он поставил ногу на ящик чистильщика сапог.
— Ты хочешь денег? — повторил чистильщик, обрабатывая щетками Шурикины сандалии. — Я дам тебе денег. А ты мне одну работу сделаешь. Идет?
— Какую работу? — удивился Шурик. — Я еще в школе учусь.
— Сейчас не учишься, каникулы. А работа легкая. Ты — маленький, работа маленькая, а деньги большие. — Чистильщик сморщил толстый нос и оттопырил губу с черными усами, похожими на маленькую сапожную щетку. Так он смеялся. Покончив с сандалиями, он вытащил из ящичка мятый рубль и сунул его в руку Шурика: — Возьми. Бери, не бойся. Задаток называется. Только попозже приходи, часа в четыре. Сюда приходи. Обязательно приходи.
— Не надо, — пробормотал Шурик и протянул рубль обратно.
Но чистильщик и слушать не хотел:
— Иди, иди, мороженое купи. Твой рупь. Потом придешь.
Если бы Шурик нашел этот рубль на улице, он был бы очень рад и обязательно раззвонил о своей удаче и на дворе и дома. Но сейчас он шел с таким чувством, как будто держал в кулаке не деньги, а дохлую лягушку. Шурик догадывался, что чистильщик дал ему рубль не из добрых чувств. Что-то за этим скрывалось нехорошее. Но что именно? Что значит «задаток»? О какой работе он говорил?
Вопросы эти мешали Шурику. От них хотелось поскорее избавиться.
Большие круглые часы, висевшие у аптеки, показывали начало пятого, когда Шурик подходил к чистильщику с твердым намерением бросить ему рубль и убежать.
Но чистильщик был не один. Рядом с ним, подпирая спиною шкаф, стоял высокий, сутуловатый парень в маленькой кепочке, из-под которой свисали вялые длинные уши. Руки его были по самые локти засунуты в карманы, и каждую минуту он ловко сплевывал сквозь зубы.
Заметив Шурика, чистильщик обрадованно махнул рукой:
— Иди, иди! Ближе иди, мальчик!
Парень в кепке посмотрел на Шурика узенькими, скользкими глазами и спросил:
— Где живешь?
Шурик послушно назвал и номер дома и квартиру.
Парень повернулся к чистильщику:
— Ну, гляди, Ахметка, в последний раз поверю. — Парень сплюнул и добавил: — Не отдашь, все твое Хозяйство зарублю.
Чистильщик хлопнул себя обеими ладонями по вытянутым ногам:
— Зачем говоришь такое, Кузя? Получу за товар, Разу расплачусь, богатым будешь.
— Гляди! — угрожающе повторил Кузя и кивнул Шурику: — Пошли.
Никогда еще Шурик так покорно не выполнял ничьих приказаний. Он пошел за лопоухим Кузей, как теленок за пастухом.
— Рубль взял? — спросил вдруг Кузя.
— Мне дяденька сам дал, — краснея ответил Шурик.
— Покажи.
Шурик достал из кармана рублевую бумажку. Кузя, казалось, только прикоснулся к ней кончиками пальцев, и рубль исчез. Шурик даже посмотрел на землю — не упала ли бумажка. Рубль как будто испарился.
— Потом отдам, — буркнул Кузя, и они пошли дальше.
— Куда вы меня ведете? — решился наконец спросить Шурик, немного осмелевший после того как избавился от проклятого рубля.
Кузя только сплюнул и ничего не ответил. Они свернули за угол и вошли в темный подъезд.
— Жди тут, скоро приду, — приказал Кузя и ушел.
Шурик слыхал про отчаянных хулиганов, которые ничего не боялись и носили в карманах острые ножи. О них мальчишки рассказывали страшные истории. Кузя был очень похож на такого хулигана. Но при чем тут чистильщик? Что они хотели от Шурика? Шурик вовсе не хотел подчиняться Кузе. Он никогда не водился с хулиганами и не будет. Нужно бежать, пока Кузя не пришел. Почему он должен стоять в этом темном подъезде?