— Вы с Чико пока осмотрите вон ту прогалину. По-моему, вполне выйдет футбольное поле.
При слове «футбол» Ниссе просиял и с похвальной прытью выполнил приказ капитана. Однако итог его почему-то не обрадовал.
— Сто шагов на пятьдесят, места вполне хватит, — мрачно доложил он. — Но ты забыл, нас всего пятеро. Что за удовольствие играть вчетвером в одни ворота… Да и мяча нет.
Суматоха нисколько не был обескуражен. — Мой милый Ниссе, — спокойно ответил он, — да ведь. мы пригласим сюда всю нашу компанию! Я просто уверен, что Калле и Черный, Клас и Юкке, Ниссе-маленький и Венка — словом, все, кроме Эдгара, конечно, сразу согласятся сюда приехать. Каждый день играть в футбол, ловить рыбу, нырять, лазить по деревьям!.. Как только соберется побольше народу, можно основать свое вольное государство, с правительством и президентом, а тут будет столица.
— Всех ребят привезти — сколько денег надо! Откуда ты их возьмешь? — возразил, подумав, Ниссе.
— Это проще простого. Вольное государство может выпускать свои почтовые марки. Все коллекционеры в мире набросятся на наши марки для бутылочной почты. Деньги потекут со всех сторон. Хватит не только на дорогу ребятам, но и на футбольные мячи, подводные ружья — все, что надо.
— И хитрец же ты! Я бы ни за что не додумался, — восхищенно произнес Ниссе.
Суматоха с видом полководца продолжал:
— Я считаю…
Но они так и не узнали, что он считал, потому что в эту самую секунду с моря донесся выстрел.
— Плот, плот, мы совсем забыли про плот! — спохватился Ниссе.
Суматоха от стыда вообще ничего не сказал, а развил с места рекордную скорость и помчался через остров.
— Это, наверно, Бомбасто, — пропыхтел он, когда Ниссе поравнялся с ним. — Хотел бы я знать, по кому он стреляет на этот раз? Надеюсь, не по островитянам!
— Может, просто птицу подстрелил, — попытался его успокоить Ниссе. — Если только это не сигнал тревоги…
С барьерного рифа они сразу увидели, в чем дело. Плот слишком далеко отнесло от острова. Не иначе он попал в коварное течение, идущее против ветра. Фишер возился с парусом, а Бомбасто стоял на крыше каюты и собирался повторить сигнальный выстрел. Но тут он заметил ребят и, сунув пистолет за пояс, замахал им руками. При этом он что-то кричал. Что именно, не разобрать, слишком далеко, да они и так поняли: просит их поскорее вернуться на плот.
— Было бы лучше всего, если бы они бросили плот и плыли к острову. — Суматоха говорил с трудом, еще не отдышался после бега.
— Но так как Бомбасто не умеет плавать, надо придумать что-то другое, и побыстрее, — добавил Ниссе.
Чико, как обычно, промолчал.
— Чертовски обидно из-за какого-то Бомбасто оставлять такой райский остров, — горько сказал Суматоха. — Но капитан не бросает в беде свою команду и судно.
— А подводное ружье, ножи и все остальное ты забыл? Их тоже не стоит бросать, — добавил Ниссе. — Я уже не говорю про карандаш с бумагой и бутылки. Как ты без них отправишь бутылочную почту ребятам? И как позовешь на помощь, когда нам надоест тут торчать одним?
Пока они говорили, Чико сходил на берег и принес дверь.
— Нет, дверь мне нужна для другого, — остановил его Суматоха. — Мы обойдемся — добежим по рифу поближе к плоту и догоним его вплавь, так даже быстрее. Вы бегите, я сейчас…
— А почему не с нами? — справедливо удивился Ниссе.
— Потом скажу. Выполняйте. Живо.
Ниссе нехотя затрусил вдоль рифа, и Чико последовал за ним, а Суматоха выхватил из кармана свой ножик и принялся торопливо вырезать на досках буквы. Нельзя сказать, чтобы они вышли красивыми или хотя бы ровными, но в целом получилась вполне разборчивая надпись:
ЭКВАТОРИАНА
НОВЫЙ ОСТРОВ
ОТКРЫТ КАПИТАНОМ
ВИЛЬГЕЛЬМОМ ЗАЛЬДЕМАРОМ БУТМАНОМ
И ЕГО КОМАНДОЙ:
ОМБАСТО, ФИШЕРОМ, ЧИКО, НИССЕ
В двери торчало много загнутых гвоздей. Суматоха выпрямил их щепкой, подбежал к ближайшей пальме и большим камнем приколотил к стволу объявление. С гордой улыбкой он бросил последний взгляд на свое творение и побежал на риф. Однако он быстро перестал улыбаться, увидев, как далеко до плота. Риф был скользкий и весь изрытый волнами, бежать босыми ногами было неудобно и дико больно. Но капитан стиснул зубы и прибавил ходу. Больше всего его беспокоило, что Ниссе и Чико, не одолев и половины пути, на глазах замедляли бег.
Приблизившись к ним, он сердито крикнул:
— Бегите скорее, вы, тихоходы!
Чико испуганно оглянулся на крик, всего на миг обернулся, но этого оказалось достаточно, чтобы он оступился и упал. Когда Суматоха подбежал к ним, Ниссе уже установил диагноз:
— Ногу вывернул, да как здорово!..
Юный индеец храбро попытался встать, но поврежденная нога не держала его. Суматоха и Ниссе растерянно глядели друг на друга. Что делать? Вдруг раздался голос Чико:
— Оставьте меня здесь, скорее плывите к плоту. На острове все есть, я не пропаду. Дождусь какого-нибудь парохода…
— Ерунда, — возразил Суматоха, у которого почему-то сжалось горло. — Или добираемся до плота втроем, или все остаемся здесь.
Воцарилось томительное молчание.
— Если мы будем стоять так и зевать, последний шанс упустим, — заговорил наконец Ниссе. — Попробуем плыть к плоту вместе с Чико, живей! Будем по очереди его тащить. Пусть ляжет на спину и дышит носом, а мы будем поддерживать его за подбородок, как утопающего.
Суматоха еще раз смерил взглядом расстояние до плота и решительно сказал:
— Нет, так мы не поспеем. Знаешь что? Положим Чико на поплавки и приладим к нему парус!
— Парус?
Но Суматоха уже сорвался с места и побежал в пальмовую рощу. Вернулся он оттуда, неся четыре сухих коричневых ореха и большой пальмовый лист. Ловко надрезав волокнистую кожуру орехов, Суматоха связал их попарно.
— Туземные ребятишки на таких поплавках учатся плавать, — объяснил он сгорающему от любопытства Ниссе. — Один поплавок под лопатки, второй под колени, и наш Чико будет держаться на воде, как пробка… Ну, чего стоишь, бери его за ноги, помоги спустить на воду!
Пройдя через прибой, они осторожно опустили Чико. Он отлично держался на воде, не только нос, но и рот был свободен.
— Теперь бери в руки лист и поставь, словно парус, — велел ему Суматоха.
Юный индеец послушно выполнил приказ. Он радостно заулыбался, когда ветер наполнил его «парус». Через минуту «фрегат» Чико развил такую скорость, что Суматоха и Ниссе едва за ним поспевали, хотя плыли кролем. Бомбасто и Фишер до того опешили, что стояли разинув рот, вместо того чтобы прийти на помощь. Наконец Фишер опомнился, привязал к самой длинной веревке доску и бросил ее в воду. Ребята выиграли на этом полсотни метров, потому что как только они поймали доску, Бомбасто и Фишер живо их подтянули.
Выбравшись на плот, Суматоха и Ниссе сразу принялись, как умели, врачевать Чико. Фишер помогал им, а Бомбасто поспешил открыть целую гору консервных банок и поставил на примус сковородку. Дескать, необходимо «поскорее восстановить силы».
Уплетая мясо, ребята описывали остров такими яркими красками, что у Бомбасто и Фишера выступили слезы на глазах, когда райский клочок земли затерялся в океане.
— Ладно, хоть сделали новое открытие, — вздохнул Суматоха. — Теперь во всех учебникам истории и географии наши имена будут стоять в одном ряду с знаменитыми исследователями. Колумб, Магеллан, капитан Кук, Нурденшёльд, Свен Хедин, Вильгельм Вальдемар Бутман, Ниссе Ларссон…
Однако Фишер, вместо того чтобы разделить гордость Суматохи и упиваться мыслью о бессмертии, чуть улыбнулся И перебил тираду капитана:
— Очень жаль, Суматоха, но я тебя должен огорчить. Пока вы исследовали остров, я сделал другое открытие. Оказывается, секстант был неисправен, когда я брал высоту солнца. Должно быть, я его стукнул ночью, когда прыгал с «Тропиканы» на плот. Пустяковая неисправность, одна железка сдвинулась на несколько градусов, я в два счета его починил. Потом сделал расчет заново и нашел остров на карте. Он называется Мёлден. В справочнике написано, что англичане открыли его еще в 1825 году. Конечно, полинезийские мореплаватели и раньше его посещали, но ко времени открытия остров был необитаем. А теперь держись, читаю заключительный абзац: «Недавно в Америке учреждено акционерное общество с целью построить на Мелдене игорный дом. Правление общества рассчитывает, что по меньшей мере 10 процентов, то есть 50 тысяч из полумиллиона туристов, ежегодно посещающих Гавайские острова, захотят посетить этот игорный дом. Будет организована специальная авиалиния: Гавайские острова — Мелден — Таити. Планы предусматривают постройку отеля на тысячу номеров, торгового центра, плавательных бассейнов; в лагуне будет гавань для моторных лодок». Понял? Выходит, мы должны только радоваться, что нас пронесло мимо!
На сей раз, в виде исключения, Суматоха не нашелся что ответить.
Как только огорчение, вызванное неудачным заходом на Мелден, прошло, друзья опять воспрянули духом и засели изучать карту. Впереди было вдоволь островов, и на сей раз в справочнике ничего не говорилось про игорные дома или отели. Первым островом, к которому они могли подойти через неделю, был атолл Маура, площадью чуть меньше Мелдена, но, в отличие от него, обитаемый.
— Вот и хорошо, — обрадовался Суматоха. — Это то, что нам надо. Радушные островитяне помогут нам построить хижины и сразу покажут, где лучше ловится рыба.
— А сколько там жителей? — вдруг полюбопытствовал Ниссе.
— В справочнике написано: около семисот, — сообщил Фишер.
— Отлично, наберем ребят на две футбольных команды! Верно, Суматоха?
— Знаешь, я даже не подумал об этом. А ты прав, можно сразу начинать состязания. Вот здорово! Когда еще ребята в Норрчёпинге получат наши письма с бутылочной почтой.
Нога Чико совсем прошла, и он радовался предстоящей встрече с новым островом не меньше, если не больше, чем Суматоха и Ниссе.
Но Фишер и Бомбасто не разделяли восторга ребят.
Американец опасался, как бы островитяне не оказались чересчур цивилизованными, тогда прощай мечты о райской жизни. Вдруг там уже живет куча белых? Или островитяне потребуют денег за участок земли, который нужен, чтобы поставить хижину и разбить огород. Как быть тогда? Генерал, в противоположность Фишеру, почему-то был уверен, что они застанут на острове коварных дикарей. Мол, у себя на родине он сталкивался с коренными жителями, и эти, встречи неизменно кончались плохо. Только не подумайте, он ничуть не боится. Бомбасто всегда готов храбро защищать друзей. (Здесь он вытащил из-за пояса пистолеты и стал наводить их на воображаемую цель.) Но ведь всякому ясно: разве это жизнь, если придется строить укрепления и нельзя никуда выйти, не подвергаясь риску?
Затянувшийся спор — идти на Мауру или нет — решила сама природа. С каждым днем ветры и течения несли плот все ближе к острову, и в один прекрасный день плотогоны очутились перед атоллом. На вид Маура казался таким же райским уголком, как Мелден, и в рифах было много проходов.
Но Бомбасто и Фишер согласились причалить к берегу лишь после того, как Суматоха заверил, что если остров им придется не по вкусу, они могут выйти через другой проход с подветренной стороны. Капитан полез на мачту высматривать опасные мели, а остальные вооружились досками и сели у бортов, ожидая команды грести. Однако судьба была к ним милостива, плот сам вошел точно в проход, и глубина внешней лагуны позволила им подойти вплотную к берегу.
— Стоп машина! — весело скомандовал Суматоха; он был страшно рад, что маневр прошел так удачно и долгое плавание наконец завершено.
В душе он твердо сказал себе: что бы ни говорили и ни делали остальные, он дальше никуда не поплывет.
Они живо пришвартовались за кокосовую пальму, которая наклонилась над лагуной, и спрыгнули на берег. От опушки в глубь рощи вела тропа.
Бомбасто подал Суматохе один из своих пистолетов.
— Держи и шагай впереди, а я пойду последним, буду прикрывать тыл, — сказал он.
Фишер и Суматоха считали, что опасения генерала ничем не оправданы. Их тревожило, как бы его страсть к пальбе опять не подвела всех. Однако Бомбасто справедливо возразил, что с той минуты, как они ступили на сушу, командирские полномочия Суматохи кончились, и каждый волен поступать по-своему. Тогда экс-капитан, чтобы предупредить какие-либо опрометчивые поступки со стороны генерала, поспешил вперед.
По протоптанной тропе идти было легко, и множество банановых насаждений и изгородей подсказали Суматохе, что она приведет их прямо в деревню.
— Йо-о-о-хо-о-о-о! — закричал он, увидев первую хижину.
Но хотя полинезийцы именно так окликают друг друга, ему почему-то никто не ответил. И лая не слышно было. В чем дело? Он подошел к хижине. Пусто. И в соседней хижине… и в третьей, и в четвертой тоже никого. На всякий случай Суматоха, продолжая кричать на полинезийский лад, обошел хижины, минуя посадки бананов, папайи и хлебного дерева. Он почти замкнул круг и остановился в одном саду пощупать плоды папайи, когда чей-то суровый голос вдруг скомандовал из-за дерева:
— Руки вверх! Суматоха живо юркнул за стол и выхватил свой пистолет, но тут же рассмеялся. Это же голос Бомбасто! Он тоже дошел наконец до деревни и принял Суматоху за туземца из-за этого «йохо». Смеясь, Суматоха поднял руки вверх и вышел на улицу, где стояли его друзья, готовые дать отпор любому врагу.
— Жаль, что вы не поймали настоящего островитянина, — сказал он, когда все устали смеяться. — Нам не пришлось бы ломать голову, куда все подевались. Похоже, что остров покинут совсем недавно. Видите, хижины почти новые. И сорняков в огородах не видно, все чисто, а ведь они очень быстро вырастают.
— Может быть, люди ушли отсюда, потому что пересохли источники? — предположил Фишер. — Бывает же так.
— Бывает, но не здесь. Я видел несколько источников, и в них хорошая, чистая вода.
— Наверно, все утонули. Вышли в море на лодках и погибли, — сказал Ниссе.
— Утонуть, конечно, можно. Но если их ожидало опасное плавание, зачем брать с собой всех стариков и детей, даже скот? Ведь в деревне нет ни души. Ты посмотри, курятники и свинарники тоже пустые.
— Что бы с ними ни случилось, мы тут одни и деревня теперь наша, — подвел итог Бомбасто. — Кому кисло, кому сладко.
И он вошел в ближайшую хижину. А через секунду все услышали его крик и бросились на помощь. Но оказалось, что это был крик радости. Сияя от счастья, Бомбасто сидел на кровати и подпрыгивал. Кровать — из грубых ветвей гибискуса, застеленная простой циновкой, но на ней, во всяком случае, было и мягче, и удобнее спать, чем на голом полу каюты, которыми с самого Эквадора служил постелью генералу. Он был вправе радоваться.
— Пройдем по остальным домам, и если там тоже есть кровати, испытаем их. Лучшие отберем и бросим жребий, кому какую занимать, — предложил Бомбасто.
— Нет, сперва надо разгадать тайну, — возразил Суматоха; безразличие Бомбасто вызвало у него досаду. — Подозреваю, что островитяне попросту переселились на другой конец острова. Но ведь должна быть какая-то серьезная причина, чтобы покинуть свою деревню. Мы должны выяснить, что случилось. Если люди отсюда почему-то ушли, то и нам лучше здесь не задерживаться.
— Да ну, ерунда, просто они испугались какого-нибудь своего бога или прорицателя, — сказал Бомбасто. — Эти островитяне ужасно темный и глупый народ.
Суматоха сердито затряс головой:
— Ну нет, они не глупее нас. Пусть даже все дело в суеверии, я должен в этом точно удостовериться. Предлагаю обойти весь остров. Кто со мной?
Все захотели идти с ним. Все, кроме Бомбасто. Он считал, что важнее испытать кровати.
«Обойдемся без генералов и без пистолетов», — решили остальные и пошли на разведку вчетвером. Всюду были тропы. Чтобы не пропустить какой-нибудь дом, разведчики ходили зигзагами. Среди пальм тут и там попадались участки таро и хлебного дерева. Судя по кожуре, островитяне совсем недавно сушили здесь ядра кокосовых орехов; остались даже шалаши, в которых они жили. Но никакой другой деревни ребята не нашли, отдельных хижин тоже не было. И сколько друзья ни гикали, ни аукали, ни йохокали, никто не отзывался. Выходило, что остров совсем заброшен. Суматоха предупреждал, что от сладкого кокосового сока еще больше захочется пить, но его товарищи упрямо осушали один зеленый орех за другим, прежде чем согласились, что он прав. Когда они, усталые и удрученные, наконец вернулись к деревне, то бросились к источнику и долго пили, стоя на четвереньках. Потом с наслаждением приняли душ, а точнее, облили друг друга водой из высушенных тыкв, висевших на дереве возле источника. Прежде чем стряпать обед, разведчики легли отдохнуть на больших банановых листьях.