При слове «завтрак» Суматоха и Ниссе сразу повеселели. Однако они опять приуныли, когда бородач распорядился:
— Ну, чего мешкаете? Готовьте, живей! Я проголодался. Суматоха и Ниссе растерянно переглянулись. А есть ли провиант? Вот была бы отличная месть, подумал Суматоха, если бы они могли доложить, что на борту нет ни крошки. Но он сам здорово проголодался, а потому с беспокойством ждал, пока Ниссе выяснял этот вопрос.
Чико быстро развеял их опасения, вытащив из глиняного горшка большой кусок сушеного мяса. Опытной рукой он мелко разрезал мясо и положил в побитую медную кастрюлю, добавил туда же четыре-пять горстей кукурузы, потом снял со стены бурдюк и налил воды.
Кажется, все в порядке, но на чем Чико будет варить? Суматоха не заметил на плоту никаких примусов, а если разводить костер, недолго и до пожара!
Однако Чико и эту задачу решил — решил просто и остроумно. На носу на двух камнях стояла половина железной бочки. На дне этой бочки он сложил щепки и хворост и развел огонь.
Помешивая в кастрюле, Чико с гордостью объяснил, что во всем Гваякильском порту мало у кого есть такая роскошная печь, большинство его соседей разжигают костер на плоском камне. Еще Чико гордился своей посудой, он сумел накопить денег на кувшины и миски. Правда, ложек, ножей, вилок у него не было, А зачем они, справедливо заметил он, у человека есть две руки и десять пальцев! Суп вполне можно выпить через край.
Ребята расставили на ящике миски и разлили в них суп. Бородач взял свою миску, сел с ней в сторонке и жадно набросился на еду. Правда, он на всякий случай не снимал одной руки с заткнутого за пояс пистолета. Мальчики тоже ели так, что за ушами хрустело. После очередного глотка Ниссе вдруг рассмеялся:
— Честное слово, появись сейчас мама на спасательной шхуне, она первым делом сказала бы: «Да не чавкай ты так, Ниссе!» Ужасно не любит, когда чавкают.
И он радостно продолжал чавкать.
Суматоха все время подозрительно косился на загадочного пассажира, который присвоил себе власть на плоту. И когда тот вдруг выхватил пистолет, он не растерялся, сделал молниеносный кувырок назад и укрылся за ящиком, на котором сидел, а. Ниссе и Чико застыли на месте с глупыми рожами.
Грянул выстрел, что-то упало с глухим стуком. Но предприимчивость Суматохи была исчерпана, он просто зажмурился и ждал.
Однако второго выстрела не последовало, вместо этого раздался дружный хохот.
Осторожно выглянув из-за ящика, Суматоха увидел, что Ниссе и Чико сидят на месте, совершенно невредимые, и нахально веселятся. Их мучитель тоже раскатисто смеялся, держа в руках дымящийся пистолет. Вот он снова, нарочито медленно, поднял его и направил дуло в небо. Широко раскрытые глаза Суматохи обратились туда же, и тут он наконец сообразил, в чем дело: тяжело махая крыльями, прямо над плотом летел пеликан. Бам! Крылья птицы сложились будто зонтик, и опять послышался глухой стук — вторая жертва шлепнулась на палубу в двух метрах от первой.
— Вот так, теперь и обед обеспечен, — сказал бородатый снайпер и продул пистолет. С ехидной улыбкой поглядел на Суматоху и добавил: — Слушай, ты, русый, тебе за прыть почетное задание — ощипать и выпотрошить птицу.
Хочешь не хочешь, надо подчиняться. С кислой рожей Суматоха взял за ноги тяжелых птиц и уволок Их за каюту, чтобы бородатый стрелок его не видел и не смеялся над его неловкостью. Он не знал, как приступить к неприятному делу, и если бы добрый Чико ему не помог, ни за что бы не управился к обеду.
Стиснув зубы, Суматоха дергал перья и резал кишки. В это время подошел Ниссе и угрюмо сообщил:
— Я попробовал заговорить с бородачом, но он только отшучивается. Можно подумать, что ему все равно, куда несет плот. Мы и сами видели, он вовсе не хочет, чтобы его спасли. Тебе не кажется, что он слегка помешанный?
— Слегка помешанный? Да он попросту сумасшедший, если хочешь знать, — твердо сказал Суматоха. — Если мы его не скрутим, до конца жизни будем вот так плавать и потрошить пеликанов. Лично я знаю занятия повеселее.
— А что мы можем сделать? У него два пистолета, три ножа, штык и винтовка.
— Надо применить хитрость, — сказал Суматоха с таким таинственным и важным видом, будто сию минуту открыл великую истину.
— Браво, это я и без тебя мог сообразить. Осталось решить, как же все-таки мы его одолеем. У тебя, наверно, давно приготовлена какая-нибудь блестящая идея?
Держись, Суматоха, дело идет о твоей чести! Как всегда, трудную минуту нахлынул целый поток идей.
— Дадим ему этой чичачи, или как она там называется, от которой в голове все путается, и когда он совсем одуреет, набросимся на него все трое.
Ниссе колебался:
— Не думаю, чтобы он клюнул на такую нехитрую удочку. Потом, эквадорцы, стоит им захмелеть, принимаются палить почем зря. И вообще, чтобы они захмелели, нужен напиток крепче чичи.
— Гм… Тогда делаем так. Один из нас незаметно нырнет в море с носа, проплывет под плотом к корме, тихонько поднимется на плоту него за спиной и. вырвет из рук пистолет!
— Ты забываешь, что он высокий и сильный, — возразил Ниссе. — Даже если удастся застать его врасплох, не так-то просто отнять у него пистолет. Да и что толку забрать один пистолет, когда у него еще есть. А ножи ты забыл? Но если ты хочешь, попробуй, а я буду болеть за тебя.
Суматоха закрыл глаза и еще больше напряг мозги. Не помогло. Тогда он открыл глаза и постукал себя по голове кулаками. Мгновенно его осенило.
— Есть! Видишь корзину? Висит на мачте на длинной веревке.
— Конечно, вижу, не слепой.
— Спроси Чико, для чего она.
Хотя Ниссе не мог взять в толк, что задумал Суматоха, он по старой привычке послушался. Оказалось, что Чико кладет в корзину остатки еды и, когда уходит работать, подтягивает ее повыше, чтобы не добрались крысы или собаки. Правда, сейчас корзина, к сожалению, пустовала.
— Ничего, — сказал Суматоха. Слушай внимательно. Положим в корзину обоих пеликанов. Они, наверно, весят вместе около десяти килограммов. Высота мачты — метра четыре. Используем веревку и корзину, как маятник и, честное слово, нокаутируем этого молодчика.
— Браво, ты почти гений. Не нужно к нему подходить, он ничего не заподозрит. И вдруг, когда он того меньше всего ждет, — трах, нокаут! Если только мы верно прицелимся…
— Положись на меня — самоуверенно заявил Суматоха. — Ты себе не представляешь, с какой радостью я его угощу этими пеликанами.
Сперва все шло по плану. Их противник только почмокал с довольным видом, когда Суматоха на глазах у него взял за ноги ощипанных пеликанов и положил их в качающуюся корзину.
Затем ребята, будто просто так, влезли на крышу каюты и сделали вид, что высматривают какое-нибудь судно. Как назло, подул сильный ветер и началась качка. Теперь будет не так-то просто попасть в цель… Ниссе предложил обождать с атакой, пока море не успокоится. Но Суматоха ничего не ответил, только пристально посмотрел на бородача. Наконец, хитро поблескивая глазами, он повернулся к Ниссе:
— Нет, парень, долго ждать незачем. Видишь, его уже укачало! А нам качка только поможет. Если пустить корзину, когда плот накренится, она полетит еще быстрее.
Затаив дыхание мальчики следили за противником, который все чаще глотал и на глазах становился бледнее. Наконец он подошел к борту и с несчастным видом уставился на воду.
— Давай, ну! — прошептал Ниссе.
— Скажешь мне, когда волна поднимет корму, — так же тихо ответил Суматоха и схватил двумя руками корзину. Прошло несколько секунд.
— Пускай! — крикнул Ниссе.
Корзина пулей пролетела над палубой и угодила жертве в затылок. Бородач рухнул, будто кегля, и замер. Тотчас Ниссе и Чико подбежали к нему и забрали все оружие.
Пленник по-прежнему лежал, не подавая никаких признаков жизни.
— Слушай, может, он умер? — робко спросил Ниссе. Суматохе тоже стало не по себе. Сходив за зеркалом Чико, он поднес его к губам жертвы, и зеркало сразу запотело. Гордясь своей находчивостью (он вычитал про этот прием в детективном журнале), Суматоха объявил, что пленник жив и скоро очнется.
Но ожидание затянулось. Тогда он велел Ниссе зачерпнуть, кружкой воды и плеснуть бородачу в лицо.
— Если он теперь не очнется, то вовсе не очнется, — заменил Ниссе. — Вода холоднющая, мы в течении Гумбольдта, а оно начинается у Южного полюса.
Сказал — и вылил кружку бородачу на голову. И случилось неожиданное: борода вдруг начала отставать, а с головы, обнажив обширную лысину, сполз парик.
Ниссе подскочил и закричал:
— Узнаю, честное слово, узнаю! Помнишь, утром я сказал, что как будто где-то его видел…
— Да говори же, кто это! — нетерпеливо перебил его Суматоха.
— Генерал Бомбасто, вот кто, — сказал Ниссе. — Еще полгода назад он был президентом страны. Потом один адмирал устроил переворот, и диктатор Бомбасто бесследно исчез. Его уже много раз свергали, а он других свергал.
— Ты уверен, что это Бомбасто? — усомнился Суматоха.
— Железно уверен. Погоди, я тебе докажу.
Порывшись в грудном кармашке, он вытащил прозрачный конвертик с марками, которые купил накануне в Гваякиле. поднес их к самому носу Суматохи и торжествующе объявил:
— Вот, убедись. На всех марках генерал Бомбасто. Фамилия написана большими буквами под портретом. Видишь? Лысый, безбородый. Если это не генерал Бомбасто, то его близнец.
— Но тогда усы должны быть настоящие. — Суматоха еще раз глянул на марку, ухватил лысого за усы и подтянул.
Видно, только этого и недоставало, чтобы привести в чувство пленника. Он вздрогнул, открыл глаза и сел.
— Мы вас узнали, генерал Бомбасто, — не без трепета сказал Суматоха.
Как-никак он впервые в жизни столкнулся так близко с генералом и президентом. Столкнулся, и стукнул по голове, и, кажется, перестарался…
Не кажется, а точно. Бомбасто тоскливо поглядел на него, и чуть слышно вымолвил:
— Совершенно верно, я генерал Бомбасто. Теперь, когда я все равно умираю, мне нечего скрывать.
— Сильно болит голова? — тревожно спросил Суматоха.
— Что там голова, с головой все в порядке, — жалобно произнес Бомбасто. — А вот живот… Дайте мне спокойно умереть.
— Ерунда, это всего-навсего морская болезнь, — облегченно вздохнул Суматоха. — Скоро пройдет.
В ответ Бомбасто издал жуткий предсмертный стон, вытянулся во весь рост и повернулся спиной к Суматохе. Но он не мог испустить последнего вздоха, не покаявшись. И они снова услышали его исполненный горечи голос:
— Мне не надо было выходить в море… Это мой первый промах. Второй промах — я не проверил, есть ли кто на плоту. Но я очень спешил… Полиция гналась за мной по пятам… Я переоделся туристом, больше полугода разъезжал по Эквадору, хотел организовать переворот и свергнуть нынешнего диктатора. И никто меня не узнавал… Значит, меня предал кто-то из своих, иначе как объяснить, почему полиция вчера внезапно окружила квартал в Гваякиле, где был мой тайный штаб? Но они плохо сработали, не открыли сразу огонь, и я пробился, всех на своем пути уложил…
— А куда вы хотите плыть? — спросил Суматоха. Раскаяние явно принесло Бомбасто облегчение, потому что он продолжал куда бодрее:
— Поначалу я думал только о том, как побыстрее убраться из Гваякиля. Но все дороги были перекрыты, и я поспешил в порт. А тут на каждом судне — полиция. Оставалась последняя надежда — найти какую-нибудь неохраняемую лодку. Однако я и лодки не нашел, только этот плот… Ничего, решил я, выйду по реке Гуаяс в залив, и за ночь течение отнесет меня в море. Кто станет обращать внимание на какой-то плот? И только потом, уже вдали от берега, я задумался, как быть дальше. В морском деле я не смыслю. Поэтому решил так: дождусь, когда появится какое-нибудь судно, и сделаю вид, что я жертва кораблекрушения. Как только меня возьмут на борт, пригрожу рулевому пистолетом и велю ему идти в Эсмеральдас. Там у меня много приверженцев.
Суматоха слушал его все более увлеченно. Одного только он не мог понять: если Бомбасто собирается захватить судно, почему он не сигналил пароходу, который они видели на рассвете?
— На это легко ответить. — Бомбасто настолько приободрился, что даже сел. — Пароход был слишком большой, никакого шанса очутиться один на один с рулевым.
— Ничего, мы еще встретим подходящее судно, — утешил его Суматоха. — Вчетвером у нас… В чем дело, Ниссе? Что, ты дергаешь меня за рубашку?
Он сердито повернулся к другу, но тот молча взял его за руку и увел к каюте. Бомбасто остался сидеть на месте, Глаза у него все еще были слегка ошалелые, однако в целом он выглядел молодцом.
— Раскинь мозгами, Суматоха, — сказал Ниссе, когда они оказались наедине. — Разве это наше дело — захватывать суда для Бомбасто? У нас своих забот хватает. Надо поскорей вернуться к берегу. Представляю себе, как папа сердится.
— А как же Бомбасто? — воззвал к нему Суматоха — Вдруг его схватит полиция!
Он никак не мог забыть незаслуженный пинок полицейского, должно быть, потому и стал не раздумывая на сторону Бомбасто.
— Это его дело, — холодно ответил Ниссе. — он о нас не думал, когда ему принадлежала власть на плоту. Верно? Пусть бежит, куда хочет, когда пристанем к берегу! Не стоят же полицейские вдоль всего побережья.
Суматоха сообразил наконец, что позволил чувствам взять верх над разумом. Неохотно признав, что Ниссе лучше него разбирается в плотах и в эквадорцах, он уступил товарищу, командование на борту.
— Установим двухчасовые вахты, — распорядился Ниссе. — Суматоха, собери команду, бросим жребий, кому когда, дежурить.
Но Суматоха еще не привык к роли подчиненного и, вместо того чтобы выполнить приказ, нерешительно сказал:
— Как же мы пойдем против ветра? Я по солнцу вижу, где стороны света. Берег тоже видно, он лежит на востоке. Точно? Можешь убедиться: ветер дует как раз с той стороны.
— Не беспокойся, — важно, прервал его Ниссе, эквадорские плоты ходят против ветра, у них для этого есть гуары. Что это такое? — Такие длинные и широкие доски, их просовывают между бревнами. На большинстве плотов по две гуары на носу и на корме, бывает и больше. Они действуют как киль у лодки, с ними плот не сносит в сторону. Но самое главное — они заменяют руль. Да-да! Надо только поднимать и опускать гуары, и можно изменять курс, даже идти галсами против ветра. Сейчас увидишь!
Подозвав Чико, Ниссе приказал ему достать паруса и показать, где гуары.
— Никаких гуар нет, — сказал, приветливо улыбаясь, Чико. — Я их давно убрал, они мешали подойти вплотную к берегу. А паруса? Когда я нашел плот, парусов не было. А новых я не заводил, ведь мне плот был нужен, только чтобы жить на нем.
На этом кончилась капитанская карьера Ниссе. Суматоха снова взял на себя командование и предложил сделать парус из красного одеяла Чико, однако тут же сообразил, что его предложение никуда не годится, с парусом их быстрее понесёт в море. Оставалось утешать друг друга что плот, наверно, вскоре обнаружат с какого-нибудь на или самолета. Бомбасто и Чико и вовсе не горевали Генерал преспокойно уснул, а юный индеец, насвистывая, жарил в своей чудесной бочке пеликанов.
Чтобы не прозевать судно, ребята всю ночь дежурили по очереди, держа наготове карманный фонарик Бомбасто, который, собирались передать SOS. Ночная вахта была для них делом непривычным, и когда утром из моря вынырнуло круглое красное солнце, друзья еле держались на ногах от усталости.
Зато Бомбасто которого они пощадили, дали ему выспаться, заметно повеселел. Он совершенно исцелился от морской болезни; они убедились в этом, глядя, как жадно генерал проглотил остатки птицы, которые ему подал Чико. Однако Бомбасто не наелся и велел Чико живо сварить ему побольше мясного супа.
— Постойте, — сердито вмешался Суматоха, уразумев, что происходит. — Вы забываете, что здесь командуем мы — я и мои друзья. А мы считаем, что надо беречь провиант и воду. Кто знает, когда еще нас спасут. Поэтому мы решили варить суп только один раз в день.
— Можно есть птицу и рыбу, когда кончится провиант Чико, — возразил Бомбасто.
— Если сумеем добыть рыбу и птицу, тем лучше, а сушеное мясо и кукурузу будем пока экономить, — твердо ответил ему Суматоха.