«Здесь через каждый дом, каждую квартиру прошла смерть. Народ не поддался своему горю. Он глубоко запрятал его в сердце. Стал внутренне еще сильнее. Сегодня Ленинград рассказывает о своих победах!»
И Надя поняла, что пример мужественных людей города обязателен для всех приезжающих.
«Чтобы называться ленинградкой, надо не просто жить здесь, а уметь работать и бороться, как они».
Осенний дождик многих прогнал с набережной. Стало просторнее. На площади около дворца танцевали, не обращая внимания на непогоду. К Наде подлетел моряк. Он ловко козырнул, весело пригласил ее танцевать. Ну как же отказаться? После танцев смотрели кинофильм, слушали выступления артистов. Всё это — под открытым небом, на площади. И дождик прошел.
Молодежь знакомится быстро. Несколько студенток побежали смотреть Медного всадника, освещенного прожекторами. Платонова примкнула к ним. Студентки, как и она, недавно приехали в Ленинград. Им всё интересно, всё хочется посмотреть. Долго бродили вместе.
Постепенно спутники Нади отставали, сворачивали в боковые улицы, но девушка шла дальше. Ей хотелось еще полюбоваться городом, залитым праздничными огнями. Надя медленно проходила по незнакомым улицам. Трепетали на ветру огромные красные полотнища, перекинутые через проспекты, развевались флаги. Возвышались над всем портреты вождей. Так много света везде!
Несмотря на поздний час, улицы были переполнены народом.
С Литейного проспекта девушка попала на Невский. Отсюда она хорошо знала дорогу домой.
Почти у самых ворот ее кто-то окликнул:
— Надя!
Это Тамара Сергеевна возвращалась из райкома.
— Хороший у нас сегодня концерт был! — говорила она оживленно, — расходиться не хотелось. Вспоминали о войне, о пережитом. Все мы знаем, как сильно был поврежден Ленинград. Сами восстанавливали его. Сегодня, проходя с демонстрацией по улицам города, мы поражались. Мало времени прошло после окончания войны, а сделано так много! И не только здесь, а всюду. По всей стране идет небывалая стройка. Теперь все видят, что может сделать народ, руководимый партией коммунистов!
Глава четвертая
Несколько дней подряд шел снег. Крупными хлопьями он падал на землю. И так много его насыпало, — дворники едва разгребут, уже снова надо убирать. Зато ребятам привольно: кто на лыжах бродит, кто просто валяется на мягком снегу.
Старшие воспитанники заняты устройством ледяной горы. Руководит работой Надя. Перерыв после обеда небольшой, скоро надо будет готовить уроки, а гору необходимо залить сегодня.
— За ночь подмерзнет, а завтра еще польем раза два. К воскресенью гора будет готова! — объясняет пионервожатая.
— И нас покатаете, Надежда Павловна? — пристают к ней малыши.
— Всех, всех прокачу, только сейчас не мешайте нам! — и Надя бежит наверх.
Гора высокая, сделана из крепких досок. Лестница удобна и площадка широкая, огороженная. Ребята разгребли снег, утрамбовали дорожку. Катиться можно будет далеко. Всё подготовлено, пора заливать.
— Надежда Павловна, чем же мы воду станем носить? И откуда брать ее?
Надя и сама еще не знает, как организовать поливку.
— Иван Иванович! — закричали ребята, увидев входящего в калитку воспитателя. — Помогите нам гору полить!
Иван Иванович подошел к Платоновой. Он критически осмотрел сделанную работу и одобрил ее. Ребята торопили:
— Скоро звонок, и мы не успеем! Скажите, чем таскать воду?
В это время раздался звонок.
— Вот и провозились, ничего не вышло! Значит, не кататься нам в воскресенье! — дети с упреком смотрели на своих воспитателей, а звонок всё звонил. Надо было бежать домой.
— Не волнуйтесь, ребята! — успокоил Иван Иванович. — Я с дворником из шланга полью, пока вы занимаетесь.
«Как же это мы не догадались? Столько раз сами поливали улицу! Эх, нам бы доверили шланг!»
Иван Иванович словно угадал их мысли:
— Первый раз надо умеючи залить. Это дворники лучше сделают. А вот завтра дадим и вам поработать. Только смотрите — не баловаться с водой! Теперь не лето. А сейчас — в класс, быстрее! И советую уроки приготовить хорошо!
— Выучим! — и дети, спотыкаясь, падая в снег, торопились в дом.
За ночь политая водой горка обледенела, но лед на ней тонкий, хрупкий. После обеда дети быстро оделись и поспешили во двор. Из комнаты девочек всё хорошо видно. Много ребят столпилось около горки.
Иван Иванович учитывает отметки, полученные в классе, и успехи в мастерских. Право держать шланг и направлять струю воды будет дано, как награда, лучшим. Он в замешательстве. В этот день дети работали хорошо, а учились еще лучше. Шланг — один, а подержать его хочется всем.
Весело следить, с каким напором вырывается вода. Юре Жилеткину хочется пустить струю в стоящего поблизости Кольку, своего закадычного приятеля, но он знает, что Иван Иванович непременно отберет у него шланг и больше не даст. Коля тоже отлично понимает «обстановку» и корчит смешные гримасы, смеясь над товарищем.
У окна, наблюдая за тем, что делается во дворе, сидит Галя. Она дружна с мальчиками, особенно с Колей. Однажды он рассказал ей, как жил в деревне, занятой немцами. Когда Советская Армия прогнала немцев и освободила родные места, колхозники ходили по запущенным полям, всё осматривали, словно в первый раз видели свою землю. Сознание, что они могут ходить свободно и никто их не остановит, пьянило людей.
«Мы, ребята, не отставали от взрослых, — рассказывал Коля. — Мне было тогда девять лет, и всюду, всюду хотелось мне заглянуть. Как-то с двумя мальчиками мы ушли очень далеко. В поле наткнулись на кучу железного лома. Принялись разбирать его. Вдруг я вытащил какой-то непонятный предмет. Верчу его со всех сторон, а мальчишки отбежали и кричат: «Брось, Колька, еще взорвется!». Мне хотелось знать, что это такое. Сначала думал домой снести, а потом, — не знаю, как это вышло, — взял и ударил камнем по своей находке. Раздался взрыв. Первое время я даже боли не почувствовал, побежал. Потом упал, обливаясь кровью: обе руки оторвало и глаз пропал… Выходили в больнице».
Гале жаль мальчика. Она понимает, как трудно такому. Живой, способный и изобретательный, Коля стал молчаливым и озлобленным. У него было сильное желание поправить свою ошибку, стать самостоятельным. Безрукий, он научился делать почти всё. Трудно понять, как он может писать, и притом хорошо. Заткнет вставочку под рукав рубашки, локтем бумагу придерживает. Так и пишет. Говорит — легко! Галя пробовала сама так писать: ни одной буквы не вышло, а он пишет красиво и разборчиво. Меньше четверки по русскому языку никогда не получает.
Коля — гордый, всё старается делать хорошо. Вот и сейчас Галя видит, как он орудует лопатой — разгребает снег. Конечно, ему трудно. Зато у него ноги здоровые, и как он ловко на коньках катается! Футболист он лучший в детдоме. Воспитанники прозвали его «Чемпионом».
— О чем ты так задумалась, Галочка? — Маша, обняв подругу, заглянула в окно.
Только что политый лед сверкал на солнце и казался синим ручейком среди снежных берегов. Коля, увидев в окне девочек, подбросил ногой мягкий снег и попал за шиворот стоявшего невдалеке мальчика.
— Берегись, Колька! — кричит пострадавший. К нему присоединяются другие.
Коля Дубков отбивается, но он один, а нападающих четверо. Он ловко защищается. Самый ярый из его «противников» уже барахтается в снегу. Дубков нападает на другого. В азарте он ничего не замечает и вместо мальчишки ударяет по руке воспитателя.
Сразу опомнился. Стоит, опустив голову. Девочки прильнули к стеклу. Они боятся за Колю:
— Что говорит Иван Иванович?.. Неужели Колю накажут?
Но Иван Иванович не хмурит брови. Значит, он не сердится. Вот он положил руку на плечо Дубкова. Смеется.
— Машенька, он не накажет Чемпиона. Он же видел, что Колька ударил его не нарочно.
— Понятно, Иван Иванович зря не придерется. Вот они вместе идут домой и о чем-то разговаривают. Пора и нам готовить уроки. Уже звонок.
Галя и Маша спустились в класс, заняли свои места и прилежно принялись за работу. Екатерина Казимировна наблюдала, как ребята приготовляют уроки.
Высокая, худенькая девочка аккуратно сложила книги, тетради и попросила разрешения уйти из класса.
— Пожалуйста, Лиза! Вы свободны. Как всегда, кончили первая!
— Может быть, надо кому-нибудь помочь, Екатерина Казимировна?
Воспитательница не успела ответить, как несколько человек уже попросили Лизу остаться.
— Два раза начинала решать эту задачу, — обратилась к ней Нина. — Ничего не выходит! Такая трудная. Пожалуйста, посмотри!..
Лиза прочитала условия задачи, проверила решение. Она быстро нашла ошибку и с упреком сказала:
— Опять виновата твоя рассеянность, Нина! Ты правильно делала, но взяла не те цифры, что даны в условии. Здесь надо поставить не двести двадцать три, а на сотню больше.
— Верно! — радостно согласилась Нина и быстро кончила задачу. Лиза уже помогала другим ребятам.
Екатерина Казимировна наблюдала за девочкой. С первого взгляда трудно заметить инвалидность Лизы, так естественны и просты ее движения. Не сразу заметишь и черную перчатку на неподвижном протезе. Рука ампутирована до плеча. Девочка не любит говорить о себе. Если кто-нибудь спрашивает, где и когда она потеряла руку, — бледные щеки Лизы вспыхивают ярким румянцем, большие глаза смотрят так печально, что задавшему вопрос делается неловко и разговор прекращается.
Лиза окончила детдомовскую школу на «отлично», и сейчас она первая ученица в восьмом классе обычной школы. Там ее любят и немного балуют, но это не портит девочку.
Помогая товарищам, Лиза задержалась надолго. В классе остались только два мальчика, переписывавшие сочинение, да Галя с Колей Дубковым о чем-то тихо говорили в дальнем углу. Лиза подошла к ним.
Коля встал, уступая ей скамейку.
— Хорошо, что ты подошла, — сказала Галя. — Надежда Павловна поручила мне договориться со всеми пионерами. Если согласны, — соберемся вечером в учительской. Надежда Павловна тоже придет туда.
— О чем договориться-то? — торопил Коля. — Скоро ужинать позовут!
— Мы учимся здесь и живем, — продолжала Галя, не обращая внимания на слова Дубкова, — а пионерской организации у нас еще нет. Несколько человек, принятые в пионеры раньше в госпиталях и других детских домах, уже забыли, кажется, об этом. Даже галстуки перестали носить. Наша старшая пионервожатая ребят еще плохо знает. Она хочет нас объединить, сделать своим активом. Думает дать нам поручения. Ну, начать пионерскую работу… Понимаете?
— Давно пора! — сказал Коля. — Больше двух лет как я пионер, и никто ни разу даже на сбор не пригласил. Совсем забыли нас!
— Я с Колей редко соглашаюсь, а сейчас он, кажется, прав, — помолчав, ответила Лиза. — Что ты так удивленно смотришь на меня. Чемпион?
— Поражен и обрадован! Ребята, небывалая вещь! Лиза со мной согласна! — и, подпрыгнув, Дубков ловко перескочил через парту.
— Не хулигань! — сердито сказала Галя. — Вета! (Так подруги в школе звали Лизу, и детдомовцам нравилось это имя.) Сколько у нас пионеров?
— Здесь — трое. Вон еще Нина идет. Маша тоже пионерка.
— Юрка Жилеткин — тоже. Еще Гоша Кузин и Окунев. Только Окунев, наверно, откажется. Он уже взрослый. Вон какой верзила!
— И Гошка, друг его, наверно, не пойдет.
— И всё же им надо сказать, — заметила Лиза.
— Пока шесть человек у нас есть. Значит, сегодня после ужина соберемся в учительской.
— Правильно! — крикнул Коля и побежал к двери.
— Ты куда?
— Юрке скажу!
— Всегда торопишься, — упрекнула Галя.
Но Вета опять поддержала Чемпиона:
— Не огорчайся, Галочка, он правильно поступает. Не будем откладывать. Ты, пока еще нет звонка на ужин, переговори с Машей.
После ужина у детей свободное время; можно заниматься чем хочешь. С приходом в детдом Нади ребята по вечерам стали готовиться к самодеятельным выступлениям. Надя на пианино по слуху подбирала аккомпанемент к песням. Выходило неплохо.
Сегодня ребята будут петь одни. Надя торопилась на собрание пионеров. Проходя по коридору, она услышала звонкие голоса и глухой бас доктора. Платонова вошла в комнату мальчиков. Дмитрий Яковлевич стоял спиной к двери и что-то внимательно разглядывал.
— Обрезано! Сомнений нет. Опять обрезано! Пострелять захотел?
— Да я не трогал! Резина износилась! — уверял вихрастый мальчишка, а сам старался не смотреть на доктора.
— Не спорь; обрезано! Давно ли я дал тебе новые протезы? И предупредил. А ты снова испортил их. Придется посидеть в постели.
— Дмитрий Яковлевич, не буду больше! Как-нибудь почините! Мы завтра в кино идем на новую картину.
— Теперь — «почините»! Надо было раньше думать!
— Ничего, посидит, — сказал кто-то, — так ему и надо.
Надя неслышно вышла из комнаты. Она не в первый раз была свидетельницей сражений доктора с ребятами из-за срезанной для рогаток резины. Угрозы Дмитрия Яковлевича засадить озорника на несколько дней в постель редко сбывались: доктор любил своих пациентов и торопился скорее исправить протезы. Дети знали его отзывчивость и старались сами помогать ему, а озорникам от товарищей попадало сильней, чем от самого Дмитрия Яковлевича. Надя с большим уважением относилась к доктору, спрашивала его, как правильнее держать себя с нервными, вспыльчивыми ребятами.
Около учительской Надю ждала группа детей в пионерских галстуках. Платонова пригласила их войти. Дети расселись вокруг стола и сами заговорили:
— Надежда Павловна, мы очень рады, что вы собрали нас и хотите дать нам пионерские поручения.
Надя пересчитала их.
— Вас только шесть пионеров? А мне казалось — больше…
— Окунев и Гошка отказались прийти на собрание. Гошку мы потом втянем в работу. А Окунев на днях уходит из детдома, — объяснил Коля.
«Плохо всё-таки, что их здесь нет», — подумала Надя.
— Надежда Павловна, — продолжала Лиза, — вы у нас новый человек, а мы здесь давно и довольно хорошо знаем друг друга. Нам хочется скорее иметь свою пионерскую организацию. Очень хочется жить и работать, как настоящие пионеры! Мы всё, всё сделаем, чтобы помочь вам!
— Спасибо, друзья! Я уверена, что вы станете мне хорошими помощниками. Давайте подумаем, как нам подготовиться к приему, как лучше организовать этот день и когда его устроить.
Не успела Надя кончить, как в ответ посыпались предложения.
— Самое главное — скорее и побольше принять! — заявил Коля.
— Не в количестве дело! — поправила его Надя. — Мы должны отобрать самых лучших.
Все ее поддержали. Решили сделать прием через месяц, в ленинские дни.
Ребята не расходились. Им, видимо, хотелось еще о чем-то поговорить. Надя почувствовала это и спросила:
— А как вас принимали в пионеры?
Воспитанники зашептались. Всем не терпелось рассказать.
— Начнем с Лизы, — предложила Платонова.
— Я вступала в пионеры в школе. Учиться старалась как можно лучше. И вдруг, перед самым приемом, я получила «четыре» за диктовку. Было так стыдно! Всё же мне удалось исправить отметку. Нас принимали на торжественном сборе. Когда мне повязали красный галстук, я дала слово кончить школу на «отлично».
— Кажется, ты выполняешь его?
— Стараюсь.
После Лизы рассказывал Юра:
— Я стал пионером в детдоме. Тогда я хорошо учился…
— А сейчас почему двойки получаешь? — спросила его Лиза.
Он молчал. За друга ответил Коля.
— У Юрки больше не будет двоек, — заявил он. — Он еще лучше Лизы станет учиться.
— Ну, уж, лучше Лизы… — смущенно сказал Жилеткин.
Надя почувствовала, что Юра постарается оправдать слова товарища.
Заговорила Галя:
— Меня в блокаду принимали. Я тогда жила в детском доме в Лесном. На наш вечер пришли военные. Они знали, что будет прием в пионеры. Было так торжественно, хотя где-то близко всё время стреляли. Командир один, летчик, сказал речь о нас… Я так обрадовалась, когда старший лейтенант повязал мне галстук. Мы дали клятву, что отдадим все силы, а если понадобится, и жизнь за Родину. Я всегда старалась выполнять все поручения старшей пионервожатой.