Португальские народные сказки
«Расскажу я вам сказку, и не одну. Вы их еще не знаете, а я давно знаю: с тех пор как выросли у меня зубы Теперь зубы выпали — ни одного не осталось. А сказка — вот она — на кончике языка: так и просится к вам.
Слыхал я ее от деда, слыхал от бабки. Сколько лет прошло — до сих пор помню. Дед состарился, бабка состарилась — а сказка нет; чем старее вино, тем крепче; чем старее сказка, тем мудрее. Вот и расскажу я вам мои старые сказки, которые не забыл. И вы их не забывайте:
Полюбите, как я любил,
Берегите, как я берег,
Помните, как я помнил.
Так вот:
Был когда-то,
Где-то был,
Жил когда-то,
Где-то жил.
А кто жил, где жил — об этом сказка сама скажет…»
Так начинается один из сборников португальских сказок: зачин этот сразу переносит нас в особый сказочный мир, который живет по своим необычным законам, в мир фантазии, поэтического вымысла.
Именно то, что сказка прежде всего поэтический вымысел, что она несет в себе установку на вымысел, составляет ее основную жанровую особенность. Этим определяется характер ее сюжетов, образов, художественных приемов, языка, ее тематика. Одним словом, явная или скрытая установка на вымысел определяет всю систему сказки. Недаром А. Н. Веселовский указывал, что «необходимо помнить, что народ в сказке не видит даже были, не только верования, что она для него складка, иногда даже не им сложенная, а занесенная неизвестно откуда».
«Сказка есть нарочитая поэтическая фикция, — писал крупнейший советский исследователь В. Я. Пропп, — она никогда не выдается за действительность».
Как правило, ни рассказчик, ни его слушатели не верят в действительность того, о чем повествует сказка, иначе сказка теряет свою жанровую специфику и превращается в преданье, легенду или миф.
Что же собой представляет сказка, которую все знают и любят, но которая до сих пор не имеет четкого научного определения.
Сказками называют и нравоучительные рассказы о животных, и волшебные истории, полные чудес, и замысловатые авантюрные повести, и бытовые анекдоты. Каждый из этих видов устной прозы имеет свои особенности, свою систему образов, свой стиль, отличается от других своей тематикой и содержанием. Недаром один из исследователей сказки, известный голландский ученый Ян де Фриз, считал, что наука не достигнет правильного понимания сказки, пока различные ее виды, разные по происхождению и характеру, будут рассматриваться как единое целое. О том, что разные виды сказок «живут в русле различных художественных путей», говорил и русский сказковед А. И. Никифоров.
Самый термин «сказка» в бытовой и научной практике разных народов понимается по-разному. Исследователи сказки в разных странах либо подчеркивают разнохарактерность отдельных видов прозы, именуемых сказками, либо даже считают эти виды разными жанрами. Так, например, в немецкой науке строго разграничивают понятия «Marchen», то есть волшебная сказка, и «Schwank», то есть бытовые сказки и анекдоты.
Однако в издаваемой в ФРГ «Энциклопедии сказки», первый том которой опубликован пятью выпусками в 1975–1977 гг., все же принимаются во внимание не только «собственно сказки», но и все остальные виды сказки. В Португалии для обозначения сказки употребляется ряд терминов: «история», «истории Карошиньи» (в Бразилии «истории Транкозу»), «истории о феях».
В этой книге термин «сказка» принимается в его расширительном толковании, объединяющем волшебные, авантюрные, новеллистические и бытовые сказки. Право на это дает наличие у всех этих разных видов сказки одного общего признака: их, в отличие от преданий с их тенденцией к фактологичности, установка на поэтический вымысел.
В свое время В. И. Ленин указал, что в народных сказках нашли выражение народные «чаяния и ожидания». Сказка отражает мировоззрение народа, его отношение к действительности, его мечты о будущем. Она в течение многих веков живет в быту народа, и существенные ее черты определяются жизнью народа, условиями его труда, его духовными и эстетическими запросами. Сказка отражает жизнь той среды, в которой она создается и бытует, — отсюда в ней изображение разных природных условий, разных национальных и бытовых деталей. Различен социальный и национальный облик героев в сказках разных народов, философские и психологические тенденции в сказках разных эпох.
Каждый народ имеет свой своеобразный сказочный репертуар. Вместе с тем в сказках разных, подчас очень далеких в географическом и этническом отношениях друг от друга народов много общего: прежде всего в идейном содержании и тематике, но и в сюжетах и системе образов, даже в художественных приемах.
Национальное своеобразие сказок любого народа особенно ярко выявляется при сопоставлении их со сказками других народов. «Возьмите сказку в ее цельности, — писал А. Н. Веселовский, — изучите в ней сплав разнообразных мотивов, рассмотрите ее в связи со сказками того же народа, определите особенности ее физиологического строя, ее народную индивидуальность и затем переходите к сравнению со сказкой и сказками других народов».
В последние годы в мировой науке с одной стороны значительно активизировалось типологическое изучение народной сказки, при котором выясняются закономерности генезиса и развития сказок разных народов, раскрывается сходство географически и исторически не связанных между собой явлений, объясняющееся сходными условиями генезиса и общественного развития. Наряду с этим современное сказковедение уделяет значительное внимание межэтническим связям сказки, взаимодействию сказочного репертуара разных народов, связанного с исключительной проницаемостью сказки как жанра.
Сказки, живущие в наше время в устах народа, крайне многослойны: в них можно различить отдельные пласты, порожденные действительностью разных эпох, историческими событиями, имевшими место в жизни народа, создавшего, воспринявшего, сохранившего тот или иной запас сказок.
История сказки — это прежде всего история ее соотношения с действительностью. По-разному фантастический волшебный мир сказки видится народам, населяющим северные окраины или же тропики; разные животные и растения упоминаются в них; по-разному описаны леса, реки, моря. По-разному одеваются их герои и живут в разных жилищах. Разные боги, мифологические существа и исторические герои упоминаются в этих сказках. Однако общность сказок, их типологическое сходство не уничтожается этими чертами национального быта, географическими и историческими деталями.
Внимательный читатель несомненно отметит такие черты и в португальской сказке, на сюжетном составе, тематике и стиле которых не могла не отразиться бурная история страны, разнообразные контакты португальцев с другими народами, в частности с испанцами, каталонцами, басками. Не могло не отразиться на португальском фольклоре то, что много португальцев живет в Бразилии, Африке и Азии. В результате всех этих соприкосновений и взаимодействий создался своеобразный сказочный репертуар, в котором многочисленные и разнообразные компоненты слились в одно органическое целое. Черты национального своеобразия несомненны в каждом варианте, даже если он является обработкой бродячего сюжета, однако не всегда они явны и легко уловимы. Общий же национальный колорит сказочного репертуара как такового складывается в результате соотношения в нем международных тем, сюжетов, мотивов, образов с темами, сюжетами и образами, известными только данному народу, он сказывается в ряде специфических деталей пейзажа и быта, в форме и языке сказок, в характере их бытования, функции в жизни народа.
Общеизвестны португальские народные песни с повторяющимся после каждого двустишия припевом, широко распространенные лирические четверостишия, песни пастухов — серранильи, баркаролы лодочников, «песни реки» и «песни моря» рыбаков, меланхолические фадо и многие другие. Музыкальная культура португальцев начиная с середины XIX века являлась предметом пристального внимания ученых разных стран.
Иначе обстоит дело с собиранием и изучением португальских народных сказок. Лишь в самое последнее время на них стали обращать должное внимание.
В конце XIX века вышли первые сборники португальских народных сказок, составленные А. Коэльо (1879) и Т. Брагой (1883). Среди сборников, вышедших в начале XX века, представляет особый интерес для советских читателей сборник Алфредо Апела «Русские народные сказки» (1920), в котором русские сказки даны в сопровождении соответствующих португальских версий.
Публикации португальских сказок значительно обогатились в последние годы благодаря выходу фундаментального сборника Ж. Лейте де Васконселоса «Народные сказки и легенды» (Коимбра, 1964) и, наконец, появлению в 1975 г. четырехтомного сборника «Португальские традиционные сказки», составленного Жозе Гомесом Феррейрой и Карлосом де Оливейра. Книга эта дает достаточно полное представление о португальском сказочном репертуаре.
Объясняется неравномерность в собирании, публикации, изучении жанров португальского фольклора тем, что сказки в Португалии, так же как и в Испании, очевидно, были менее распространены в быту, чем песни.
Как и во всей Европе, сказки в Португалии привлекли к себе внимание собирателей, писателей, ученых не в пору своего расцвета, а тогда, когда они уже начали деградировать, когда уже давно закончилось их продуктивное развитие. Несмотря на явные признаки умирания, сказывающиеся в переходе от взрослой аудитории к детской, в усилении влияния литературных источников, в оскудении репертуара, падении художественного качества и целом ряде других признаков, сказка все же сохраняется в быту европейских народов, сопротивляясь смерти с разной долей интенсивности. Тем активнее ее переход в новые условия бытования — переход в новую «аудиторию», переход от устной формы исполнения в книгу. Как правило, сказка повсеместно перестает рассказываться, она читается, причем часто читается вслух, если же рассказывается, то «по книжке».
О сказках народов мира существует огромная литература. В море опубликованных текстов помогают разобраться указатели сюжетов и мотивов сказок, и прежде всего знаменитый указатель, созданный финским ученым Антти Аарне. Указатель этот лег в основу общепринятого в настоящее время указателя С. Томпсона.
Несмотря на это, у нас нет общепринятой и полностью удовлетворяющей научные требования классификации сказок. Чаще всего сказки делятся на волшебные, сказки о животных и бытовые сказки. Недостаточность этой классификации, отсутствие в ней единого принципа деления очевидны.
В предлагаемом вниманию читателя сборнике португальские сказки распределены, вслед за сборником Ж.-Г. Феррейры и К. Оливейры, по следующим разделам: «Хитрости, выдумки, уловки», «Когда животные разговаривали», «Легенды, поверья, таинства и чудеса», «Примеры, сентенции, поучения», «Книга магических искусств». Завлекающие и несколько загадочные эти названия разделов в какой-то мере раскрывают тематическую циклизацию португальских сказок, но, конечно, не претендуют на то, чтоб считаться научной классификацией. Поэтому не должно удивлять, что в каждом из разделов встречаются, строго говоря, сказки разных видов.
Меняется жизнь, меняется фольклор, меняется и сказка, в результате в веках меняется и национальный характер сказки. Следует, однако, помнить, что при всей динамике, при всем движении сказки основа ее стабильна, традиция в ней всегда сильнее инноваций. Недаром Жозе Гомес Феррейра, суммируя труды ученых-исследователей, пишет в предисловии к четырехтомнику португальских сказок: «…из этого обилия терпеливой эрудиции, без сомнения, необходимой и благородной, можно сделать лишь один вывод, способный вызвать удивление у невежд и к которому я без малейших угрызений склонюсь: у всех народов мира, на всех широтах, при всем различии характеров, культур и рас, сказки в своем большинстве одинаковы или, по крайней мере, идентичны». Все это должен учитывать читатель португальских сказок, если он хочет не только получить удовольствие от занимательной фабулы, забавных ситуации, остроумных эпизодов, но и услышать в них голос народа.
Попробуем это сделать, рассматривая португальские сказки по тем разделам, которые приняты в данном сборнике.
Итак, прежде всего сказки о хитростях, выдумках и уловках. Естественно, что в этом разделе больше всего бытовых сказок и анекдотов, однако есть и сказки о животных, сказки о черте, новеллистические и даже волшебные. «Под этим общим названием, — пишет Ж.-Г. Феррейра, — мы собрали всю, при первом чтении анархическую и бессвязную, совокупность шуток, анекдотов, случаев и сказок самого разного происхождения и возраста, связанных разве что одним общим элементом: культом удачи и доведенным до крайних пределов изобретательности мошенничеством. Только вообразите, сама Смерть притворяется мертвой, чтоб надуть кума».
Одни из этих сказок крайне близки к распространенным международным сюжетам, другие перекликаются с ними лишь отдельными мотивами. В этом разделе особенно ярко сказывается народный юмор, что характерно для такого вида сказок всех народов. Звучат в них и отклики современного быта, явна зависимость некоторых сказок этого раздела от книги (сказки попугая).
Советскому читателю, наверное, будет интересно, что сюжеты многих португальских сказок имеют крайне близкие аналогии в русском фольклоре. Поскольку в данном случае не может идти речь о взаимодействии — это либо объясняется общим источником «перехожих повестей», как удачно назвал сказки Ф. И. Буслаев, либо это проявление типологического сходства. Такова, например, сказка «Бульон из камня», крайне близкая к русской сказке о том, как солдат, ловко надувая скупую хозяйку, варит кашу из топора. Поскольку сюжет этот известен и литовской, и шведской, и норвежской, и французской, и словацкой, и сербохорватской, и англо-американской сказке, мы с равной долей уверенности можем предполагать передачу его от одного народа к другому, как и считать, что в данном случае сказалось столь характерное для народного творчества типологическое совпадение.
Таковы же аналогии португальской сказки об упрямой жене, то же можно сказать о сказках о ловком воре, о глупцах, близких к русским сказкам о пошехонцах и немецким о шильдбюргерах, о сказках о дурне, делающем все невпопад, о сластолюбивом священнослужителе, о лентяях, о хитром работнике, оставляющем в дураках хозяина, а также о многих сказках о животных.
Наличие всех этих сюжетов в фольклорном репертуаре разных народов, притом сплошь и рядом не имевших контакта, лишний раз свидетельствует о значении типологии в фольклорном процессе, о том, что сходные исторические и социальные предпосылки ведут к возникновению сходных сюжетов, закономерно повторяющихся в фольклоре разных народов. Однако общего решения для всех случаев совпадения сюжетов в репертуаре народов мира нет и не может быть. Каждый сюжет требует тщательного, кропотливого исследования, так как совпадение может объясняться не только типологией, но и общими генетическими корнями или заимствованиями. Так, например, близость португальской сказки о монахе Жоане Беззаботном к русским сказкам о беспечальном монастыре и бесчисленным международным вариантам, в частности испано-американским, очевидно, является результатом длительной миграции этого занимательного сюжета. Судьбы этой сказки и пути ее распространения подробно рассмотрены и убедительно раскрыты в монографии Вальтера Андерсона, опубликованной в свое время как на немецком, так и на русском языке.
Лишь отдаленно португальская сказка из этого раздела о шафрановом мальчике отдельными мотивами напоминает широко распространенную в мировом фольклоре сказку о спящей красавице, известную и в испанских и в испано-американских и португальско-испанских (бразильских) вариантах. Очевидно, популярности этого сюжета немало содействовали широко распространенные публикации французских и немецких ее вариантов.