Этот мальчик, который станет одним из самых знаменитых сыщиков всех времён, никогда не имел строгого нравственного критерия и никогда не оценивал действительность в таких понятиях, как «правильно» или «неправильно», предпочитая другие – «возможно» или «невозможно».
Поэтому, думаю я, в тот день, когда он разговаривал с горничной в гостинице, он, ни секунду не колеблясь, очень ловко (не так же, как Арсен, но более непредсказуемо) украл у неё гостиничный ключ-отмычку. Он знал, что женщина заметит кражу только утром, когда придёт менять бельё. А до тех пор, если хотим обнаружить что-нибудь в номерах людей, замешанных в эту историю, нам следует поторопиться.
Сотрудники Скотланд-Ярда охраняли номер Санти после ареста отца Люпена. Но два других номера – маэстро Барцини и его французского секретаря – полиция ещё не контролировала. Мы подозревали в убийстве именно француза и теперь совещались возле его ещё запертого номера.
Мы пробрались в гостиницу незаметно. Люпен с некоторой неохотой забрался по водосточной трубе до оставленного открытым окна на третьем этаже, точно так же, как сделал его отец накануне вечером. Проникнув в комнату, вышел в коридор, спустился вниз и открыл нам дверь служебного входа, запертую изнутри.
– Быстро!
– Быстро!
И мы побежали по лестнице на четвёртый этаж. Мы точно знали, какой номер нам нужен. Это выяснил Шерлок. Он притворился посыльным, которому нужно вручить пакет мистеру Дювалю из номера двадцать семь, и недалёкий парень за стойкой регистрации проговорился, что никакого мистера Дюваля в этом номере нет и что он остановился в номере тридцать один. А сейчас к тому же ушёл в ресторан ужинать.
– Попробуем, – сказала я и постучала в дверь. В ответ тишина, никто не открывает. Я жестом посоветовала Шерлоку действовать отмычкой.
Щёлк!
Дверь приоткрылась.
– Иди лучше ты, – предложил Шерлок Люпену. – Ты сразу поймёшь, есть ли там что-нибудь касающееся твоего отца.
Арсен кивнул и знаком велел мне следовать за ним. Мы нашли выключатель, и комната осветилась слабым светом.
– Да будут благословенны роскошные гостиницы с их современным комфортом, – проговорил Люпен.
Шерлок прошёл по коридору к лестнице, чтобы предупредить нас, если понадобится.
Очень неловко находиться в номере незнакомого человека и рыться в его личных вещах в поисках неизвестно чего, хотя и предполагается, что этот незнакомец – убийца.
В номере Дюваля царил беспорядок. На полу у окна валялся открытый чемодан, шкаф распахнут. На бельевой верёвке, протянутой через комнату, висели на прищепках недавно написанные нотные страницы.
Я посмотрела на них с неприязнью.
– Умеешь читать ноты? – спросил Люпен.
– Умею. Учусь пению.
– И что здесь за музыка?
– Не бог весть что, сказала бы я… Но я не очень разбираюсь в таких вещах.
Мы быстро осмотрели бумаги, потом перешли к ящикам. Носки с резинками, чистое бельё, запонки и пара галстуков-бабочек разного цвета, серебряная табакерка с нюхательным табаком, сменные манжеты.
– Однако! Судя по всему, очень даже неплохо живёт наш Дюваль! – заметил Арсен, показывая мне книгу, превращённую в шкатулку: вырезанное внутри углубление заполняли свёрнутые банкноты. Мне показалось, что Люпен слишком медлит, разглядывая их, поэтому я взяла у него книгу из рук и положила на место.
– Не знаю толком, что мы ищем, – сказала я. – Но уж точно не фунты стерлингов.
– Мы ищем связь, – проговорил Арсен, перебирая одежду в открытом чемодане. – Что-то связывающее Дюваля, моего отца, Бейкер-стрит и испанца, который заказал ему кражу.
– Может быть, даже ту самую нефритовую статуэтку? – предположила я.
– Вот именно.
Мы обыскивали комнату минут пятнадцать, пока не услышали шаги Шерлока в коридоре.
– Скорее! – воскликнул он, распахивая дверь. – Дюваль идёт!
– Бежим! – согласилась я и натолкнулась на Шерлока, стоявшего на пороге.
– Не успеем! – сказал он. – Дюваль спешит сюда, он уже близко! Если выйдем из комнаты, он увидит нас.
Я почувствовала, как меня охватывает паника.
Шерлок кивнул на окно.
– Но я не смогу! – возразила я, понимая, что он хочет сказать.
– Тогда не остаётся ничего другого! – Люпен погасил свет и залез под кровать. Я последовала за ним, и Шерлок тоже, с другой стороны.
Мы прижались друг к другу, чтобы никак не обнаружить себя. Я уткнулась лицом в грудь Люпена, он одной рукой обнял меня, а спиной я чувствовала костлявого Шерлока.
Думаю, ни одна из горничных гостиницы «Альбион» никогда по-настоящему не мыла пол под этой кроватью. Длинные лохмотья пыли запутались в моих волосах.
Я услышала приближающиеся шаги Дюваля и звук поворачивающегося ключа. Потом он включил свет, и я увидела его сапоги, быстро прошедшие к чемодану. Мы все трое затаили дыхание. Дюваль, казалось, был вне себя. Пнул со злостью чемодан и, грубо ругаясь по-французски, что-то поискал в шкафу.
Он искал книгу, в которой спрятаны деньги. Найдя её, швырнул на пол, погасил свет и вышел из комнаты, даже не заперев дверь.
Сосчитав до десяти, я наконец вздохнула и почувствовала, что мои друзья сделали то же самое.
– Идёмте, или потеряем его! – шепнул Шерлок. Высвободившись из наших невольных объятий, он выкатился из-под кровати и поднялся, хотя ещё оставалась опасность, что Дюваль вернётся.
Надо мной высилась французская кровать с шерстяным матрасом и слегка приподнятым изголовьем. Мама называла такие кровати «лодочками», потому что по силуэту они походили на судёнышко. Под нею было совершенно темно. И, как я уже сказала, очень пыльно.
Вот там, под кроватью, в той нелепой ситуации, в какую мы попали, Люпен поцеловал меня.
И я даже не сразу поняла, что произошло.
Я прижималась к нему, потому что он обнимал меня, лицом я упиралась в его пахнувшую свежестью рубашку.
Когда Шерлок поднялся, я тоже хотела встать и вдруг почувствовала, что Люпен ласково провёл рукой по моим волосам, и тут, в темноте, наши губы вдруг соприкоснулись. Да так и оставались какое-то время, не знаю уж как долго, а разомкнулись, только когда Шерлок настойчиво поторопил нас выбраться из-под кровати.
Мы с Люпеном ни разу не заговорили об этом.
Ни в тот вечер, когда в смущении и растерянности шли, опустив голову, за нашим английским другом, который в свою очередь следовал за подозреваемым номер один по улицам Лондона, ни потом, когда другие события и другие, куда более значимые поцелуи стали частью моих воспоминаний. Одно могу сказать, хотя и не знаю, как это объяснить, этот поцелуй не сравним ни с каким другим в моей жизни.
И конечно, это стало событием, которое больше всего запомнилось в тот вечер, хотя и не самым опасным.
– Сюда! Скорее! Он уходит! – торопил нас время от времени Холмс, двигавшийся, словно кошка, по тёмным и грязным улицам города. Освещённые газовыми фонарями, они очень скоро сменились сырыми переулками с какими-то зыбкими тенями, а благородные викторианские, недавно возведённые особняки уступили место развалюхам и лачугам, откуда исходил ужасный запах. Не стало на улицах и кэбов, и всё чаще встречались обездоленные и нищие, злобно смотревшие на нас.
– Вперёд! – всё равно призывал Шерлок, которого вся эта публика нисколько не пугала.
Арсен, шедший за мной, молчал, погружённый в свои мысли, которые, надо думать, были такими же путанными, как мои.
Мы углублялись в самое сердце города – в трущобы, куда не всякий отваживался заглянуть, – в квартал Сент-Джайлз, сюда не заезжали кэбы, и здесь не было уличного освещения.
Всё вокруг источало миазмы, и каждый встречный, каждый брошенный в нашу сторону взгляд напоминал мне об обещании не попасть в беду, которое я дала мистеру Нельсону. И я спрашивала себя, какое может быть наказание за то, что я так смело солгала ему.
На одном из перекрёстков Шерлок вдруг остановился и замер в темноте, словно пугало, с вытянутой рукой.
– Тсс! – прошептал он, выглянув из-за облупленного угла дома, за которым скрылся Дюваль.
– Что там? – спросил Арсен, вдруг обретя дар речи.
– Он вошёл в тот подъезд, – ответил Шерлок.
Мы все трое выглянули из-за угла. И при лунном свете увидели подъезд некогда внушительного, но, похоже, давно заброшенного здания, возможно, после одного из многих пожаров, которые уничтожали целые районы города. Остатки украшений на фасаде напомнили мне скульптуры с разбитыми лицами, какие я видела на фронтоне собора Нотр-Дам-де-Пари в Париже, на них якобинцы назло римской церкви сбивали лица святых. Перед дверями прямо посреди улицы потрескивал костёр, от которого в небо тянулся дым.
– А это кто такие, как ты думаешь? – спросил Арсен Шерлока, кивая на двух мерзких типов с рябыми, красными от отсветов огня лицами.
– Не знаю, – ответил юный Холмс. – Но сомневаюсь, что можно спокойно пройти в дом.
Я присела на корточки между ребятами и спросила:
– А как, по-вашему, зачем сюда пришёл Дюваль?
– Чтобы сделать что-то такое, что невозможно в другом месте города, – проговорил Шерлок. – И мне приходят на ум только три варианта.
Он неторопливо изложил их во всех подробностях, и каждый из них нравился мне меньше предыдущего. Пока Шерлок говорил, я всё думала, ради чего некоторые люди опускаются до такого позора. И наверное, тогда же я впервые подумала, что среди всех наук, о которых много говорили в те годы, недоставало главной – науки, которая изучала бы движения человеческой мысли и поняла бы их причину. И что, может быть, тогда она смогла бы понять, если не объяснить, различные формы сумасшествия.
– Подождите меня здесь, – вдруг сказал Люпен, поднялся и как ни в чём не бывало направился к дверям, которые охраняли те два типа.
– Он сошёл с ума, – прошептала я, видя, как он идёт к ним, заложив руки в карманы, словно отправляется покупать билет в театр.
– Наверное, он что-то придумал, – рассудил Шерлок Холмс, присев, как и я, на корточки.
Мы смотрели на происходящее издали и узнали обо всём только после того, как Люпен вернулся. Он сказал охранникам этого загадочного места, что ему нужно отнести табак тем, кто внутри. Ему не поверили, и он показал табакерку, которую украл в комнате Дюваля (да, украл при мне, но я даже не заметила этого!).
Охранники понюхали табаку и пропустили его в подъезд. Для нас с Шерлоком время ожидания тянулось нескончаемо, и мы решали, нужно ли вмешаться, и если да, то каким образом.
– Позвать Скотланд-Ярд? – спросила я, когда мне стало ясно, что Арсен уже никогда не выйдет из этого дома.
– А что, по-твоему, они сделают? – усмехнулся Шерлок.
– Неужели ты полагаешь, что Скотланд-Ярд не знает о существовании этого места?
И когда я подумала уже о самом плохом, Арсен появился в дверях, по-прежнему беспечно засунув руки в карманы, попрощался с охранниками возле костра и, насвистывая, направился в нашу сторону.
– Так что же? – бросились мы к нему.
– Там всего лишь игорный дом, – ответил он, пожав плечами.
Несмотря на ночную темень, я увидела, как сверкнули в его глазах гордость и отвага, так покорившие меня летом. И в этот момент я не могла понять, чего мне захотелось больше – надавать ему пощёчин или заставить ещё раз поцеловать меня.
– А что же там делает Дюваль?
– Играет, надо полагать. Сидел и смотрел, как бегает шарик по кругу, и делал ставку.
– Рулетка, – усмехнулся Шерлок Холмс.
– Так что никакого испанца там нет, – разочарованно произнёс Люпен, остановившись на следующем перекрёстке. – И никакого проку для нашего расследования.
Глава 12. Новости с улицы
– Это не может быть он, – сказал Арсен Люпен на другой день, придя в кафе «Шеклтон», где мы с Шерлоком только что заказали наш привычный горячий шоколад.
Люпен переоделся, теперь он был в тёмном костюме – брюки, пиджак и галстук, до блеска начищенные ботинки, и выглядел очень элегантным. Словом, производил впечатление взрослого человека, а не подростка. Обычно лохматые волосы гладко зачёсаны наверх, чёрные глаза сияют.
Какие-то молодые женщины обернулись на него, пока он шёл к нашему столику.
– Поговорил с адвокатом Найсбитом? – спросил Шерлок, такой тощий, что одежда на нём висела, как на вешалке.
– Поговорил, – ответил Люпен.
Он посмотрел на меня, и взгляд его был такой же дружеский и приветливый, как и прежде, когда мы познакомились. Словно и не было вовсе нашего поцелуя под кроватью в номере Дюваля. И это вполне совпадало, к счастью, с тем, как держалась я.
– Какие новости, Арсен? – спросила я. Мне вдруг почему-то захотелось энергично действовать, говорить, тогда как раньше я всячески сдерживала такие желания, опасаясь, как бы не возникло между нами тремя какого-нибудь напряжения или трения, которые могли бы повредить даже самой прочной дружбе.
– Похоже, у отца какое-то психическое расстройство… он по-прежнему предлагает разные противоречивые версии события. Мне ещё не разрешили увидеться с ним, но вскоре, наверное, смогу.
Подали и его шоколад.
– А почему ты считаешь, что это не может быть Дюваль?
– Потому что, судя по всему, испанец из Брайтона был довольно высокого роста…
– А Дюваль невысокий и худощавый, – тотчас заметила я.
– Совершенно верно.
– А что касается встречи после кражи для передачи статуэтки, они договорились встретиться в Лондоне в одном пабе на Бейкер-стрит.
– А что там на Бейкер-стрит? – спросила я Шерлока.
Он покачал головой:
– Понятия не имею. Но пойдём и посмотрим. Это недалеко отсюда.
Мы не спеша допили наши напитки и постепенно успокоились. Я пошутила по поводу тёмного пятнышка, оказавшегося на кончике носа у Люпена, подвела итог событиям дня, рассказала о своей договорённости с мистером Нельсоном и долго соображала, сообщать ли о его предложении помочь нам. Вдруг я заметила, что Шерлок вытянул шею, выпрямился и стал, как всегда, похож на ястреба, готового пикировать на какую-то деталь, которую заметил только он.
– Послушайте! – сказал Шерлок.
Прислушавшись, я уловила шум проезжавшего кэба, цокот копыт по неровному булыжнику и… крик мальчишки-газетчика на соседней Флит-стрит, где находились редакции газет.
– Экстренный выпуск! Экстренный выпуск! Исчезла знаменитая певица! Все подробности за пятнадцать центов! Все подробности…
Я без труда различила на углу мальчишку, размахивавшего газетой, словно флагом.
– Экстренный выпуск! Офелия Меридью не пришла на чаепитие в Букингемский дворец! Певица исчезла! Новая тайна потрясла оперный мир! Все подробности за пятнадцать центов! Все подробности…
Арсен с силой стукнул кулаком по стулу.
– Надеюсь, на этот раз они не станут утверждать, будто в этом виноват мой отец!
Мы с Шерлоком переглянулись.
– Вы подумали то же, что и я? – тихо спросила я.
– Что у нас нет пятнадцати центов? – отозвался Шерлок Холмс.
Статья об исчезновении Офелии Меридью, кроме самого известия, не содержала ничего другого. Подробностей оказалось мало: накануне днём певицу ожидали на чай в Букингемском дворце, но она не явилась ко двору. И её не нашли в гостинице «Альбион».
– Она ушла, когда мы ещё были там… – прошептала я.
– Ушла? – переспросил Арсен. – Почему ты считаешь, что ушла, а не…
– Убита? – закончила я его мысль.
Я поискала поддержки у Шерлока, но он, машинально помешивая ложечкой горячий шоколад, замкнулся в свои мысли, словно в сейф.
– Помните, в каком состоянии был Дюваль вчера вечером? – спросила я. – Он был вне себя.
– Но, насколько нам известно, у него не было ничего общего с Меридью, – ответил Люпен.
– А вот Санти бывал у неё, или, во всяком случае из двух секретарей Барцини он сильнее… – Арсен помолчал и наконец закончил свою мысль: – …любил её.