Потом мучители вдруг расступились. В круг вошел тойон в великолепном плаще из перьев и в высоком головном уборе, также из белых перьев. С величественным и грозным видом тойон стоял в кругу своих соплеменников, глядя на Захара.
Захар сконфуженно мигал и щурился.
— Я только смотрел, — промямлил он. — Я ничего… вы не подумайте…
— Ты знаешь, белый человек сюда не идет. Моя дочь тебе говорила. Ты сломал наш закон. — Вождь говорил ровным, зловещим голосом, его раскрашенное лицо было устрашающей маской.
Захар что-то забормотал в ответ.
— Ты пришел святой дом. Ты сломал закон помо. Ты плати за это.
Могучий старый вождь отвернулся от него, перья головного убора заколыхались. Резким голосом он отдал какой-то приказ.
Крепкие руки схватили Захара и выволокли наружу. В следующее мгновение он взлетел в воздух и с глухим стуком приземлился в нескольких шагах от круглого дома. Не в силах подняться, Захар долго еще лежал на спине и чертыхался, глядя в небо, затянутое тучами.
Он плелся в крепость прихрамывая, то и дело ощупывая языком зубы. Но думал он только об этом чертовом колдуне: как это ему удавалось летать по воздуху? Как он это делал?
8. КОНКИСТАДОР
Дон Десперадо
Слонялся по Прадо
И там повстречал он врага.
Кингсли, «На Запад»
осподин приехал, — сказал Пуммук, домашний слуга Кускова.
Добродушное лицо Пуммука сосредоточенно: к обеду будут гости. Кухонька завалена провизией. Жаркое должны принести из поварни, что через площадь. Все остальное Пуммук готовит здесь, в доме.
— Вот и хорошо, — сказал Захар. — Я рад, что он вернулся. В отсутствие Кускова дни проходили в безделье и неопределенности. Конечно, приятно было слоняться по окрестностям, но Захар быстро соскучился по работе.
Он уже познакомился с невестой Гальвана — полной девушкой с круглым миловидным лицом. Звали эту симпатичную индианку Лусайя. Попробовал как-то Захар искупаться в бухте — вода была такая холодная, что у него перехватило дыхание. Однажды, стоя на берегу, он увидел, как Илья отправлялся со своими алеутами на охоту. На каждой байдарке белой краской был выведен номер. Захар провожал лодки взглядом и посмеивался.
— А я нынче корзину моллюсков набрал, — сказал Захар Пуммуку.
— Поставь туда, — Пуммук показал ножом на один из столов и стал доставать тарелки. — Господин пригласил на обед капитана. Он сказал, чтобы ты тоже приходил.
— Я?
— Ты, ты. Я так понимаю: вырастешь, умный станешь, будешь у правителя помощник. — Пуммук сверкнул белозубой улыбкой. — Иди, переоденься.
Захар пулей вылетел из кухни и взбежал по лестнице к себе на чердак.
Он надел белую рубашку, свои «парадные» штаны и сапоги. Из гостиной уже доносились голоса. Захар причесался и поспешил вниз, возбужденный и голодный.
Этот дом не был похож на роскошный дворец Баранова. Простой и уютный, он свидетельствовал о хорошем вкусе Кускова. Большой двусторонний камин из неотесанного камня разделял жилую площадь пополам: одна сторона камина выходила в гостиную, другая — в столовую. На стенах, обшитых деревянными панелями, поблескивали золоченые рамы картин. На угловом столике стоял небольшой самовар. Дощатый пол был устлан циновками.
Илья (он уже вернулся с охоты) уселся на тонконогой кушетке, которая казалась слишком хрупкой для его массивного тела. У противоположной стены стоял небольшой клавесин с разрисованной розами крышкой.
— Хорошенький у вас клавесин, — говорил капитан Рощин, когда Захар входил в гостиную. — Розовенький, как свежая девица.
Кусков стоял у камина, спиной к огню, рядом с большой корзиной индейской работы, в которой хранилась лучина для растопки. Руки он спрятал под фалдами темно-зеленого сюртука с позолоченными пуговицами. Эполеты и золотая медаль на груди придавали ему серьезный, официальный вид. Но взгляд его, устремленный на капитана, был полон добродушной иронии.
Семен — первый помощник капитана на «Златоусте» — стоял у окна, поглаживая густые усы.
И он, и Илья, и капитан Рощин — все были в чистых белых рубашках. На капитане, как всегда, был костюм из толстой шерстяной ткани.
Захар пригладил волосы и переступил порог. Он нерешительно взглянул на Кускова, ожидая какого-нибудь знака, улыбки, кивка, который подсказал бы ему, что он вышел из немилости. Но ему ничего не удалось прочесть в невозмутимом взгляде Кускова. Здесь же был корабельный мастер Попов, лысый с корявыми, узловатыми пальцами, и главный механик Руденко.
— Как промышляли, Илья? — спросил Кусков.
— Хорошо. Ей-богу, хорошо, а ведь вышли всего на несколько дней. Бобров сорок, да и морских котов взяли порядочно. Отчет я на стол положил. — Илья кивнул в сторону маленького простого стола рядом с клавесином и добавил небрежно: — Правда, четырех алеутов я потерял. Однако добыча хорошая, так что эти две байдарки окупятся.
Кусков нахмурился:
— Вознаграждение их семьям влетит компании в копеечку.
Илья засмеялся:
— Двое были бобыли! Значит, четыреста рублей останутся у нас в кармане.
— Ну разве что так, — кивнул правитель и пригласил гостей в столовую.
Капитана он усадил в конце стола. По одну сторону уселись Илья и Семен, по другую — Попов, Руденко и Захар. Кусков занял свое место во главе стола.
— Приятно посидеть за таким столом, — заметил капитан, разворачивая льняную салфетку.
Действительно, стол, уставленный красочной смесью дорогой привозной и повседневной домашней посуды, являл собой живописное зрелище. На белоснежной скатерти рядом с изящными тарелками китайского фарфора лежали деревянные ложки, покрытые красным и черным лаком. В свете свечей витого серебряного канделябра тускло поблескивала старая оловянная посуда.
— Богато живете, господин коммерции советник, — сказал капитан, называя Кускова его официальным титулом. Этот чин Кусков получил за заслуги на Аляске.
— Жить в достатке — не грех, — отозвался Кусков. — Да и положение обязывает. Стараемся не ударить лицом в грязь перед нашими испанскими соседями. Нам не к лицу ютиться в палатках. Пусть видят, что мы здесь не временные гости.
Каждый положил себе с большого блюда порцию моллюсков, приправленных острым соусом. Слуга внес тарелки с ярко-вишневым борщом, на поверхности которого белели островки сметаны. В белой куртке и темных штанах Пуммук выглядел весьма достойно, если не обращать внимания на его босые ноги.
Кусков пустил по кругу графин с вином (вино доставляли из ближайшей испанской миссии). Наученный горьким опытом, Захар пил молоко. К его удивлению, так же поступил и Семен. Помощник капитана налил себе большую кружку пенистого молока и выпил ее, не отрываясь.
— На море этим не побалуешься, если на корабле нет своего скота, — сказал он, заметив удивленный взгляд Захара.
Захар невольно вспомнил «Екатерину», и у него защемило сердце.
Ему передали хлеб в красивой корзинке. В бока корзины были вплетены хохолки темно-красного пуха, а обод был украшен радужными обломками перламутровых раковин.
— Это работа помо, — сказал Кусков. — Хохолки — из пуха колибри, а ракушки — абалон, или морское ушко, как его еще называют. Умеют они делать красивые вещи.
Илья презрительно фыркнул, но тут же поспешил сделать вид, что закашлялся. Кусков не обратил на него внимания. Щетинистые усы Семена выглядели как хворост после снегопада. Он утер с них молоко и спросил, как люди Кускова уживаются с индейцами.
— Вообще неплохо, — ответил правитель; Пуммук убрал тарелки из-под борща и подал на стол мясо и свежие овощи. — Сначала было у нас несколько стычек с туземцами. Но с тех пор как мы научились понимать друг друга, отношения у нас хорошие. Давно не было неприятностей. До недавних пор. — Он холодно взглянул на Захара и налил себе вина.
Захар чуть не подавился куском хлеба. Он замер в ожидании. Кровь гулко стучала в ушах.
— Вот этот красавец недавно здесь опростоволосился. — И Кусков начал рассказывать о встрече Захара с тойоном.
Захар похолодел. Значит, о втором его проступке правитель пока ничего не знает? Что-то будет! Ведь он прокрался, как вор, в круглый дом, в эту святыню помо. И его с позором вышвырнули оттуда. Боже мой! Теперь пища, съеденная за этим столом, камнем лежала у него в желудке.
Кусков между тем продолжал:
— Тойон убежден, что отец Захара бросил свою жену, то есть тойонову дочь. Вообще-то тойон большой умница, но эта мысль не идет у него из головы. А Захар умудрился загнать ее еще глубже. — Он отхлебнул вина. — Но я думаю, что затевать из-за этого ссору тойон не станет.
— А что он может? — пробурчал Илья. — В драку, что ли, полезет? С богом, говорят, не судись, с царем не дерись. А вы здесь царь и бог, так сказать. — И он загоготал над собственной остротой, так что крошки брызнули у него изо рта. Илья уже опрокинул изрядную толику рюмок, лицо его горело.
— В драку? Нет, хуже, — возразил Кусков. — Они могут сняться с места и уйти. А нам без них не обойтись.
Капитан Рощин вытер свою тарелку хлебной корочкой.
— У вождя ведь тоже жизнь не масленица. И со своими нужно ладить, и с чужими. Приходится небось оправдываться перед племенем. Как-никак, а вы расположились на их землях.
— Ну что ж, мы поселились здесь с их дозволения, — сказал Кусков. — Мы признали их права на землю, чего никогда не делают испанцы. Эти герои привыкли предъявлять права на целые страны по той простой причине, что какой-то их корабль проплыл мимо берега. Правда, индейцы живут на этом берегу спокон веков, но они-то в счет не идут. — Он отхлебнул вина. — А если уж испанцы высаживаются на берег, то непременно с пушками. Пушки против луков и стрел! И называют себя конкистадорами!
Это звучное слово отвлекло Захара от его невеселых мыслей. «Конкистадоры, — повторил он про себя, — конкистадоры». Но тут же уныние снова овладело им. Захар понимал, что он должен рассказать Кускову про круглый дом. И чем скорее, тем лучше. Он чувствовал себя как преступник в ожидании приговора.
Застольный разговор постепенно угасал.
И вдруг на площади раздался тревожный звон бронзового колокола. Кусков вскочил и торопливо заковылял к двери, за ним бросились остальные. Пуммук невозмутимо продолжал убирать со стола.
Кусков распахнул дверь. Через площадь к дому правителя бежал долговязый солдат.
— Испанские солдаты, господин правитель! — выпалил он, с трудом переводя дыхание. Его глаза возбужденно блестели. — Человек семь-восемь. Капитан Барский выслал наших навстречу, чтобы задержать их у блокгауза.
— Передай капитану: пусть выяснит, что им здесь надо, и пришлет тебя сюда с донесением, — велел Кусков.
— Слушаюсь. — Солдат затрусил вверх по склону.
Капитан Рощин и Семен заторопились на корабль. Попов и Руденко тоже ушли. Кусков ждал в дверях. Стоя за его спиной, Захар глубоко вдыхал мягкий вечерний воздух. Илья остался в столовой; он сидел привалившись к столу и пьяно икал. Из кухни доносилось позвякиванье тарелок.
Снова прибежал, запыхавшись, длинноногий солдат:
— Капитан просил передать, господин правитель, что это мирная делегация. У них письмо для вас. Командует ими лейтенант Хавес. С ним капрал, тот немного по-русски говорит. И семь солдат в эскорте.
— Расположить их на ночевку в пустом амбаре за палисадом. Скажи господину капитану, чтобы поставил там часовых. Испанских офицеров сопроводить сюда. Вежливо, понял?
— Слушаюсь. — Солдат козырнул и убежал.
Кусков вошел в столовую.
— Ты, Илья, оставайся здесь, поможешь мне с ними в разговоре. Ты ведь кумекаешь по-испански.
Партовщик кивнул и громко заикал в ответ. Кусков поглядел на него прищурившись, кликнул Пуммука. Когда слуга вошел, Кусков велел ему вывести Илью за дом и дать ему ведро воды.
— Присмотри за ним. Пусть полощет голову, пока не протрезвеет, — добавил он.
Индеец окинул Илью оценивающим взглядом и вывел его через заднюю дверь.
Захар спросил нерешительно:
— А мне как, уйти, Иван Александрович?
Казалось, правитель совсем забыл о его существовании. Он глянул на Захара, обвел взглядом опустевшую комнату.
— Нет, пожалуй. Иди в гостиную, жди там испанцев, а я отлучусь на минуту. По нужде. — И он вышел в заднюю дверь.
Войдя в гостиную, Захар заметил, что дрова в камине выгорели, и принялся заново разводить огонь.
В то время как он возился у камина, перед домом послышался топот сапог, стук прикладов о землю. «Испанцы!» Захар разогнул спину, оглянулся на дверь.
Высокий испанский солдат перешагнул порог, снимая на ходу синий кавалерийский плащ, покрытый пылью.
Захар шагнул навстречу, не зная, что полагается делать или говорить в таких случаях. «Скорее бы вернулся правитель!» Он неуверенно посмотрел на испанца.
Испанец ответил ему вызывающим, надменным взглядом. Черные его волосы были подстрижены так коротко, что казались нарисованными на его смуглой коже. В посадке головы, во всей его стати, в каждом движении сквозило самодовольство записного вояки и покорителя дамских сердец. Он сорвал с плеча плащ и швырнул его под ноги Захару:
— Гей, малшик!
Захар недоуменно глядел на плащ, складки которого еще подрагивали на полу.
— Поднять это, ты! — сказал испанец.
Ноздри тонкого носа с высокой переносицей брезгливо раздувались, словно в комнате дурно пахло.
Захар выпрямился. Он вскипел, но старался не подать вида.
— Я вам не лакей, — ответил он почти спокойно.
Они уставились друг на друга, как бойцовые петухи перед схваткой.
В этот момент вошел второй испанец, средних лет, приземистый, крепко сбитый. Темные курчавые волосы стекали с его висков, смыкаясь с бакенбардами. На его аккуратном синем мундире были лейтенантские эполеты.
— Ривера! — резко окрикнул он своего подчиненного и что-то добавил едким тоном, глядя на плащ на полу. Тот ответил ему угрюмым взглядом, но плащ поднял.
Захар шагнул навстречу лейтенанту.
— Захар Петров к вашим услугам, — сказал он с легким поклоном. — Господин правитель сейчас придет…
Тут в дверях столовой появился Кусков. Он обменялся рукопожатием с офицером.
— Лейтенант Хавес, — представился испанец, затем повел рукой в сторону высокого: — Капрал Ривера.
— Де Ривера, — поправил его заносчиво капрал, — де Ривера!
В гостиную вошел Пуммук и принял плащ у капрала. Кусков выразительным жестом пригласил гостей к столу. Сам он уселся с противоположной стороны стола, Захар сел рядом. Так они и сидели попарно друг против друга, словно партнеры в какой-то светской игре.
Пуммук вернулся и стал разливать вино. Вошел Илья, приглаживая мокрые волосы, и сел рядом с Кусковым.
Прежде чем перейти к деловому разговору, Хавес и Кусков обменялись тостами с цветистыми обоюдными комплиментами. Наконец Хавес достал из внутреннего кармана своего мундира мягкий кожаный футляр и вынул из него сложенный лист плотной бумаги.
— Государственные дела, — сказал он. Капрал перевел и передал бумагу Кускову.
— Письмо из Монтерея, — произнес Ривера со своим жутким акцентом. — От губернатора Калифорнии.
Кусков любезно улыбнулся.
— От губернатора Испанской Калифорнии, — сказал он с нажимом на слове «Испанской». Потом развернул письмо: — Должен признаться, лейтенант, испанский почерк я не разбираю. Печатно, по-книжному, и то мне тяжко. А уж почерк… — он покачал головой с извиняющейся улыбкой. — Что там в письме?
Илья перевел его слова на испанский, а капрал начал, спотыкаясь на каждом слове, передавать ответ Хавеса:
— Письмо, что вы на испанской территории. Земля наша по праву открытия. Вы уйдите из форта Росс. Уходите из Калифорнии.
Лейтенант Хавес явно чувствовал себя не в своей тарелке. «Еще бы ему не сробеть, — подумал Захар с улыбкой. — Сидит в нашей крепости, кругом наши, и нам же велит убираться отсюда!» Заметив, что Ривера злобно уставился на него, Захар ответил ему безмятежным взглядом.