Но конечно, дело на этом не кончилось.
Черпает девушка решетом воду, а вода обратно выливается, к тому же холодная-прехолодная. Сколько раз черпала – не сосчитать.
Села девушка на край колодца и заплакала.
Вдруг слышит, чей-то скрипучий голос спрашивает:
– Что с тобой, милая девушка?
Подняла она голову: сидит рядом огромная лягушка и глазища на неё таращит.
– Что ты плачешь? – повторил тот же голос.
Поняла девушка – это лягушка её спрашивает.
– Как же мне не плакать, – отвечает она сквозь слезы.
И рассказала лягушке, как долго искала колодец, нашла наконец, да никак не может воды в решето набрать. А мачеха непременно велела полное принести.
– Обещай исполнить всё, о чём попрошу этой ночью, – говорит лягушка. – И я твоему горю помогу.
– Как же ты мне можешь помочь?
– Научу решетом воду черпать.
Вид у лягушки был нестрашный. «Что плохого может сделать простая лягушка? – подумала девушка и дала обещание.
Мохом заткни и глиной замажь,
Вот и исполнишь мачехи блажь, —
проквакала лягушка и – плюх! – нырнула в тёмную холодную воду колодца, что на краю света.
Сделала девушка, как сказала лягушка: нарвала мху, заткнула дырки в решете и аккуратно глиной замазала. Подсохла глина на солнце, зачерпнула девушка холодной-прехолодной воды, а вода и не выливается. Набрала полное решето и, довольная, пошла домой. Обернулась на прощание, взглянула последний раз на колодец, а лягушка высунула голову и проскрипела вдогонку:
– Не забудь своё обещание!
– Не забуду, – ответила девушка и опять подумала: «Что плохого может сделать простая лягушка?»
Обратная дорога показалась ей не такой длинной. Пришла девушка домой и принесла мачехе решето, полное воды из колодца, что на краю света.
Сидят обе вечером у очага, вдруг слышат, кто-то в низ двери стучится. И чей-то голос говорит:
Дверь отопри, мое солнце,
Друг единственный мой!
Помнишь, о чём у колодца
Мы говорили с тобой?
Мачеха, конечно, удивилась, а девушка сразу смекнула, кто к ним пожаловал.
Рассказала всё мачехе, та и говорит:
– Раз обещала, должна исполнить обещанное. Пойди отвори дверь.
Встала девушка, отворила дверь, а на крыльце, конечно, лягушка – огромная, мокрая, вода с неё ручьями льётся и по ступенькам на дорогу течёт.
Прыгнула лягушка в комнату, девушка пошла к своему креслу, лягушка – за ней. Вылупила на неё глаза и скрипит:
Возьми меня на колени,
Друг единственный мой!
Помнишь, о чём у колодца
Мы говорили с тобой?
Не очень-то приятно брать на колени мокрую, холодную лягушку. А мачеха опять говорит:
– Раз обещала, должна исполнить обещанное.
Села девушка в кресло, взяла лягушку к себе на колени. А лягушка такая мокрая, такая холодная – девушку холод до костей пробрал, платье с фартуком насквозь промокли. Целый час так сидели, потом лягушка и говорит:
Скорее меня накорми,
Друг единственный мой!
Помнишь, о чём у колодца
Мы говорили с тобой?
Накормить гостя – дело приятное. Встала девушка с кресла, посадила туда лягушку, а вода с неё так и течёт – целая лужа натекла на полу. Плеснула девушка молока в блюдце, накрошила хлеба и покормила лягушку.
Поела гостья – и опять своё:
Возьми меня с собой в постель,
Друг единственный мой!
Помнишь, о чём у колодца
Мы говорили с тобой?
Ох как не хотелось девушке брать с собой в постель мокрую, холодную лягушку. А мачеха говорит:
– Раз обещала, должна исполнить обещанное.
Нечего делать, положила девушка лягушку к себе в постель поближе к стенке, сама легла с краешку. Лежит, пошевельнуться не смеет, упаси бог до холодной лягушки дотронуться.
Всю ночь глаз не сомкнула.
Едва только за окном забрезжило, проснулась лягушка и говорит:
Голову мне отруби,
Друг единственный мой!
Помнишь, о чём у колодца
Мы говорили с тобой?
Услыхала девушка эти слова, и так ей стало жаль бедную лягушку. Пусть она скользкая и холодная, да ведь незлая: помогла ей вчера, научила воду решетом черпать. Нет, не может девушка отрубить ей голову.
А лягушка опять затянула скрипучим голосом:
Голову мне отруби,
Друг единственный мой!
Помнишь, о чём у колодца
Мы говорили с тобой?
Опять не послушалась девушка. В третий раз проскрипела лягушка свою печальную песню. Пошла девушка за топором, посадила лягушку на пол, полились у неё из глаз слёзы, подняла она топор и отрубила лягушке голову.
И как ты думаешь, что случилось? Стоит перед девушкой вместо лягушки прекрасный принц. Взял он её за руку и поведал свою историю: злая колдунья превратила королевского сына в лягушку и сказала, что спасти его может только одно: если найдётся добрая девушка, которая будет всю ночь исполнять приказания мерзкой лягушки. Добрая девушка нашлась, и злые чары наконец-то рассеялись.
Поженились они и поехали в замок короля-отца. Король на радостях устроил пир на весь мир, стали молодые с тех пор жить-поживать и радоваться.
Кожаный мешок
Давно это было. Пришла в деревню, что стоит на берегу красивой реки Тайн, старуха по имени Клути.
Мужчины этой деревни были счастливы и довольны своей судьбой. Испокон веку сидели они на этой земле, пасли овец и коров, пахали, сеяли и жили в достатке. У всех были крепкие, хорошие дома, тёплая одежда зимой и много всякой еды. И так всё шло, пока не пришла в деревню старуха Клути и не поселилась в маленьком домике с покосившейся трубой.
Женщины этой деревни были работящи и приветливы, они сами пекли хлеб и булки, шили и вязали и запасались провизией на зиму. И так всё шло, пока не пришла в деревню старуха Клути и не поселилась в маленьком домике с покосившейся трубой.
Дети этой деревни – что о них скажешь! – были, как все дети на земле, большие и маленькие, иногда послушные, иногда несносные, но все они были счастливы, потому что родители их жалели: кормили, поили и зря не бранили. Любили мальчишки и девчонки бегать на зелёном выгоне, громко кричать и весело смеяться. И так всё шло, пока не пришла в деревню старуха Клути и не поселилась в маленьком домике с покосившейся трубой.
Как-то вечером сидела дочь пастуха добрая Джанет у горящего очага и пряла в неверном свете огня свою пряжу. Тут в комнату вошла матушка и тяжело вздохнула: на полках в кладовке хоть шаром покати.
– В недобрый час пришла к нам в деревню старуха Клути. Никто не виноват, что мы только через неделю узнали о ней. А как узнали, тотчас понесли гостинцы в маленький домик с покосившейся трубой на краю поля Гладоврана. Я ей тогда жаворонков напекла, а вкусней моих жаворонков нет во всём Нортумберленде. Миссис Марджери отнесла кувшин с медовухой, а соседка напротив, миссис Агнес, вязанку дров. И вот, пожалуйста, что получилось.
Взглянула на мать добрая Джанет и печально вздохнула. Кто в деревне не знает, что из этого получилось. Взяла старуха Клути гостинцы и велела соседкам каждую неделю носить. Пусть кто-нибудь попробует не принесёт – куры перестанут нестись, коровы доиться, на скотину мор нападёт. У тех же, кто не уважил старуху, не принёс гостинца, масло не стало сбиваться, мужья приходили с работы с ломотой во всём теле, дети грубили и дрались, а ночью плакали, не давали спать: то у них зуб заноет, то в ухо стрельнёт.
Слишком поздно поняла деревня, что Клути не простая старуха, а злая, вздорная ведьма.
Чего только не носили ей хозяйки, чтобы утихомирить её нрав. И ведь знали, раз в неделю старуха Клути ходит на ярмарку в Ньюкасл, продаёт там яйца, молоко и масло, шерсть и полотно – всё, что они ей надавали, отрывая от себя и своих детей. И получает взамен кругленькие блестящие гинеи, которые кладёт в сумку под фартуком, а вернувшись, прячет где-то в своём домике с покосившейся трубой.
– В недобрый час пришла к нам в деревню старуха Клути, – повторила жена пастуха. – Сколько мы всего ей несём, скоро вся деревня по миру пойдёт. В каждом доме больной, и дети не едят досыта.
– Не плачь, матушка, – говорит добрая Джанет. – Вот увидишь, старуха Клути ещё пожалеет, что причинила людям столько зла.
А на другой день, как раз в субботу, старуха Клути сама пожаловала в деревню; лицо темнее тучи, брови насуплены. Увидели её хозяйки, попрятались по домам, заперли двери, затворили окна.
– Не смейте запираться! Слушайте, зачем я к вам пришла. Трудно мне стало одной управляться в маленьком домике с покосившейся трубой. В мои годы и на покой пора. Ищу я служанку печи топить, обед варить, дом убирать, пыль вытирать, мести и скрести, чтобы в сковородки я могла смотреться, как в зеркало.
Услыхали это хозяйки и задрожали от страха: хоть и были они теперь бедные, кому же охота отдавать дочь в услужение к ведьме?! Как раз в это время шёл по улице лудильщик. Слышал он, что старуха Клути ходит каждую неделю в Ньюкасл и возвращается домой с золотыми гинеями.
– Возьми мою дочку, – просит, – умную Кейт. Она и здоровая, и обиходная, и работящая. Лучше её никто во всём Нортумберлене сковородки не чистит.
– Пошли её завтра ко мне, – говорит старуха Клути. – Есть будет со мной за столом, спать под столом. А если будет стараться, заплачу ей через семь лет и один день одну блестящую золотую гинею.
Старуха поковыляла домой, а лудильщик пошёл своей дорогой, довольно потирая руки. Собрались хозяйки, судачат, что из этого выйдет. Лудильщик, всем известно, самый прожжённый плут во всем Нортумберлене, а умная Кейт под стать папеньке – большая охотница до чужого добра: где что плохо лежит – живо стащит.
Наутро отправилась умная Кейт к старухе Клути. Вымыла лицо и руки в ручье у мельницы, причесала волосы гребешком, который смахнула с чужого подоконника, нарядилась в красное платье, прихваченное мимоходом с чужой верёвки, да ещё зелёную кофту поверх напялила: дочь кузнеца играла в «Джек-прыгни-через-реку», стало ей жарко, бросила она кофту на куст; тут мимо шла Кейт, ну и поминай кофту как звали.
Пришла умная Кейт в домик старухи, вышел на крыльцо кот Чернулин и давай тереться вокруг её ног.
– Умная Кейт, – говорит, – плесни, пожалуйста, мо лочка в моё белое блюдечко. – И замурлыкал от удовольствия.
– Сам наливай, – ответила коту умная Кейт. – Не нанялась я котам прислуживать.
Пнула его ногой и постучала в дверь. Поглядел на неё кот и перестал мурлыкать.
Открыла дверь старуха Клути, посмотрела на умную Кейт и осталась довольна – сильная, здоровая, со всякой работой справится.
– Входи, – сказала старуха. – Будешь печь топить, обед варить, дом убирать, пыль вытирать, мести и скрести, чтобы в сковородки я могла смотреться, как в зеркало.
– Это я могу, – ответила умная Кейт.
Вошла в дом, взяла метлу, давай подметать. А кот Чернулин на стуле сидит, на неё глядит и не мурлыкает.
– Только смотри, – говорит старуха Клути, – не вздумай сунуть метлу в печную трубу!
«Ага, вот она где золотые гинеи держит», – сообразила Кейт, а сама головой кивнула и дальше метёт. Весь день Кейт чистила, мела и скребла. Увидела старуха Клути вечером свое отражение в начищенных сковородках, похвалила служанку и поковыляла наверх спать.
«Пойду и я спать», – подумала Кейт, свернулась калачиком под столом и заснула. А утром проснулась с первыми петухами, взяла метлу и давай шуровать в печной трубе.
Упал оттуда кожаный мешок, набитый блестящими золотыми гинеями. Обрадовалась умная Кейт, взяла мешок, не забыла прихватить зелёную кофту – и вон из дома, пока старуха Клути спит.
Бежит умная Кейт по полю Гладоврану, видит, в конце поля калитка.
– Милая девушка, – говорит калитка, – отвори меня. Сколько лет меня никто не отворял.
Тряхнула Кейт чёрными волосами и замотала головой.
– Сама отворишься, – отвечает. – Мне некогда.
Оперлась рукой о перекладину, перескочила легко через забор и побежала дальше.
Бежит, бежит – на зелёном лугу в жёлтых лютиках корова пасётся.
– Милая девушка, – говорит корова, – подои меня. Сколько лет меня никто не доил.
Тряхнула Кейт чёрными волосами и замотала головой.
– Сама доись, – отвечает. – Мне некогда.
И побежала дальше.
Видит, мельница на берегу красивой реки Тайн, а по ней три неспешные утки плавают да на дно за жирными червяками ныряют.
– Милая девушка, – говорит мельница, – поверни моё колесо. Сколько лет его никто не вертел.
Тряхнула Кейт чёрными волосами и замотала головой.
– Пусть само вертится, – отвечает. – Мне некогда.
А дело в том, что умная Кейт с каждой минутой всё больше злилась: бежала она быстро, запыхалась, мешок с гинеями тяжеленный, да и спать хочется – ведь встала-то она спозаранку.
«Не всё же мне одной мучиться, – сказала она себе. – Кто нашёл золотые гинеи? Я. Кто эту тяжесть так долго тащил? Опять я. Так пусть дальше отец тащит». И спрятала мешок в жёлоб, по которому зерно сыплется на мельничные жернова. Потом побежала к отцу и рассказала ему, какая она умная.
Проснулась старуха Клути с третьими петухами, спустилась вниз – пол не метён, очаг холодный, а на поду сажи целая горка. Поняла она, что умная Кейт лазила метлой в трубу и нашла мешок с гинеями.
– Ты у меня за это поплатишься, – сказала ведьма и похромала в погоню.
Миновала поле Гладовран, подошла к калитке и спрашивает:
– Калитка, калитка, не видала ли мою служанку-поганку? В руках у неё кожаный мешок, а в мешке все мои золотые гинеи.
– Иди дальше, – отвечает калитка.
Ковыляет старуха по зелёному лугу в жёлтых лютиках, видит, корова пасётся.
– Корова, корова, – спрашивает старуха, – не видала мою служанку-поганку? В руках у неё кожаный мешок, а в мешке все мои золотые гинеи.
– Иди дальше, – отвечает корова.
Дошла старуха до мельницы на берегу красивой реки Тайн, где три неспешные утки плавают да на дно за жирными червяками ныряют.
– Мельница, мельница, – говорит старуха, – не видала мою служанку-поганку? В руках у неё кожаный мешок, а в нём все мои золотые гинеи.
– Загляни ко мне в жёлоб.
Сунула старуха руку в жёлоб и нашла мешок с блестящими золотыми гинеями. Взяла старуха мешок, похромала домой и спрятала его опять в покосившуюся печную трубу.
Вернулась Кейт с отцом к мельнице, глянула в жёлоб, а мешка-то и нет. Поняла Кейт, что старуха Клути уже побывала здесь. Испугались они с отцом – с ведьмами шутки плохи, – собрали свои пожитки, перешли мост через красивую реку Тайн, и с той поры о них в Нортумберленде ни слуху ни духу.