«Знаю, умру на заре! На которой из двух…»
Знаю, умру на заре! На которой из двух,
Вместе с которой из двух – не решить по заказу!
Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!
Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!
Пляшущим шагом прошла по земле! – Неба дочь!
С полным передником роз! – Ни ростка не наруша!
Знаю, умру на заре! – Ястребиную ночь
Бог не пошлет по мою лебединую душу!
Нежной рукой отведя нецелованный крест,
В щедрое небо рванусь за последним приветом.
Про́резь зари – и ответной улыбки прорез…
Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!
Москва, декабрь 1920
«О всеми ветрами…»
О всеми ветрами
Колеблемый лотос!
Георгия – робость,
Георгия – кротость…
Очей непомерных
– Широких и влажных –
Суровая – детская – смертная важность.
Так смертная мука
Глядит из тряпья.
И вся непомерная
Тяжесть копья.
Не тот – высочайший,
С усмешкою гордой:
Кротчайший Георгий,
Тишайший Георгий,
Горчайший – свеча моих бдений – Георгий,
Кротчайший – с глазами оленя – Георгий!
(Трепещущей своре
Простивший олень.)
– Которому пробил
Георгиев день.
О лотос мой!
Лебедь мой!
Лебедь! Олень мой!
Ты – все мои бденья
И все сновиденья!
Пасхальный тропарь мой!
Последний алтын мой!
Ты больше, чем Царь мой,
И больше, чем сын мой!
Лазурное око мое –
В вышину!
Ты, блудную снова
Вознесший жену.
– Так слушай же!..
(Не докончено за письмом)
14 июля 1921
Благая весть
С. Э.
В сокровищницу
Полунощных глубин
Недрогнувшую
Опускаю ладонь.
Меж водорослей –
Ни приметы его!
Сокровища нету
В морях – моего!
В заоблачную
Песнопенную высь –
Двумолнием
Осмелеваюсь – и вот
Мне жаворонок
Обронил с высоты –
Что за́ морем ты,
Не за облаком ты!
15 июля 1921
«Есть час на те слова…»
Есть час на те слова.
Из слуховых глушизн
Высокие права
Выстукивает жизнь.
Быть может – от плеча,
Протиснутого лбом.
Быть может – от луча,
Невидимого днем.
В напрасную струну
Прах – взмах на простыню.
Дань страху своему
И праху своему.
Жарких самоуправств
Час – и тишайших просьб.
Час безземельных братств.
Час мировых сиротств.
11 июня 1922
«Лютая юдоль…»
Лютая юдоль,
Дольняя любовь.
Руки: свет и соль.
Губы: смоль и кровь.
Левогрудый гром
Лбом подслушан был.
Так – о камень лбом –
Кто тебя любил?
Бог с замыслами! Бог с вымыслами!
Вот: жаворонком, вот: жимолостью,
Вот: пригоршнями: вся выплеснута
С моими дикостями – и тихостями,
С моими радугами заплаканными,
С подкрадываньями, забарматываньями…
Милая ты жизнь!
Жадная еще!
Ты запомни вжим
В правое плечо.
Щебеты во тьмах…
С птицами встаю!
Мой веселый вмах
В летопись твою.
12 июня 1922
«Так, в скудном труженичестве дней…»
Так, в скудном труженичестве дней,
Так, в трудной судорожности к ней,
Забудешь дружественный хорей
Подруги мужественной своей.
Ее суровости горький дар,
И легкой робостью скрытый жар,
И тот беспроволочный удар,
Которому имя – даль.
Все древности, кроме:
Все ревности, кроме той, земной,
Все верности, – но и в смертный бой
Неверующим Фомой.
Мой неженка! Сединой отцов:
Сей беженки не бери под кров!
Да здравствует левогрудый ков
Немудрствующих концов!
Но может, в щебетах и в счетах
От вечных женственностей устав –
И вспомнишь руку мою без прав
И мужественный рукав.
Уста, не требующие смет,
Права, не следующие вслед,
Глаза, не ведающие век,
Исследующие: свет.
15 июня 1922
«Ночные шепота: шелка…»
Ночные шепота: шелка
Разбрасывающая рука.
Ночные шепота: шелка
Разглаживающие уста.
Счета
Всех ревностей дневных –
и вспых
Всех древностей – и стиснув челюсти –
И стих,
Спор –
В шелесте…
И лист
В стекло…
И первой птицы свист.
– Сколь чист! – И вздох.
Не тот. – Ушло.
Ушла.
И вздрог
Плеча.
Ничто.
Тщета.
Конец.
Как нет.
И в эту суету сует
Сей меч: рассвет.
17 июня 1922
«Ищи себе доверчивых подруг…»
Ищи себе доверчивых подруг,
Не выправивших чуда на число.
Я знаю, что Венера – дело рук,
Ремесленник – и знаю ремесло.
От высокоторжественных немот
До полного попрания души:
Всю лестницу божественную – от:
Дыхание мое – до: не дыши!
18 июня 1922
«Помни закон…»
Помни закон:
Здесь не владей!
Чтобы потом –
В Граде Друзей:
В этом пустом,
В этом крутом
Небе мужском
– Сплошь золотом –
В мире, где реки вспять[9]
На берегу – реки,
В мнимую руку взять
Мнимость другой руки…
Легонькой искры хруст,
Взрыв – и ответный взрыв.
(Недостоверность рук
Рукопожатьем скрыв!)
О этот дружный всплеск
Плоских как меч одежд –
В небе мужских божеств,
В небе мужских торжеств!
Так, между отрочеств:
Между равенств,
В свежих широтах
Зорь, в загараньях
Игр – на сухом ветру
Здравствуй, бесстрастье душ!
В небе тарпейских круч,
В небе спартанских дружб!
20 июня 1922
«Когда же, Господин…»
Когда же, Господин,
На жизнь мою сойдет
Спокойствие седин,
Спокойствие высот.
Когда ж в пратишину
Высокое плечо,
Всю вынесшее жизнь.
Ты, Господи, один,
Один, никто из вас,
Как с пуховых горбин
В синь горнюю рвалась.
Как под упорством уст
Сон – слушала – траву…
(Здесь, на земле искусств,
Словесницей слыву!)
И как меня томил
Лжи – ломовой оброк,
Как из последних жил
В дерева первый вздрог…
Дерева – первый – вздрог,
Голубя – первый – ворк.
(Это не твой ли вздрог,
Гордость, не твой ли ворк,
Верность?)
– Остановись,
Светопись зорких стрел!
В тайнописи любви
Небо – какой пробел!
Если бы – не – рассвет:
Дребезг, и свист, и лист,
Если бы не сует
Сих суета – сбылись
Жизни б…
Не луч, а бич –
В жимолость нежных тел.
В опромети добыч
Небо – какой предел!
День. Ломовых дорог
Ков. – Началась. – Пошла.
Дикий и тихий вздрог
Вспомнившего плеча.
Прячет…
Как из ведра –
Утро. Малярный мел.
В летописи ребра
Небо – какой пробел!
22–23 июня 1922
«По загарам – топор и плуг…»
По загарам – топор и плуг.
Хватит – смуглому праху дань!
Для ремесленнических рук
Дорога трудовая рань.
Здравствуй – в ветхозаветных
тьмах –
Вечной мужественности взмах!
Мхом и медом дымящий плод –
Прочь, последнего часа тварь!
В меховых ворохах дремот
Сарру-заповедь и Агарь –
Сердце – бросив…
– ликуй в утрах,
Вечной мужественности взмах!
24 июня 1922
«Здравствуй! Не стрела, не камень…»
Здравствуй! Не стрела, не камень:
Я! – Живейшая из жен:
Жизнь. Обеими руками
В твой невыспавшийся сон.
Дай! (На языке двуостром:
На́! – Двуострота змеи!)
Всю меня в простоволосой
Радости моей прими!
Льни! – Сегодня день на шхуне,
– Льни! – на лыжах! – Льни! – льняной!
Я сегодня в новой шкуре:
Вызолоченной, седьмой!
– Мой! – и о каких наградах
Рай – когда в руках, у рта:
Жизнь: распахнутая радость
Поздороваться с утра!
25 июня 1922
«В пустынной хра́мине…»
В пустынной хра́мине
Троилась – ладаном.
Зерном и пламенем
На темя падала…
В ночные клёкоты
Вступала – ровнею.
– Я буду крохотной
Твоей жаровнею:
Домашней утварью:
Тоску раскуривать,
Ночную скуку гнать,
Земные руки греть!
С груди безжалостной
Богов – пусть сброшена!
Любовь досталась мне
С такими путами!
С такими льготами!
Полжизни? – Всю тебе!
По-локоть? – Во́т она!
За то, что требуешь,
За то, что мучаешь,
За то, что бедные
Земные руки есть…
Тщета! – Не выверишь
По амфибрахиям!
В груди пошире лишь
Глаза распахивай,
Гляди: не Логосом
Пришла, не Вечностью:
Пустоголовостью
Твоей щебечущей
К груди…
– Не властвовать!
Без слов и на́ слово –
Любить… Распластаннейшей
В мире – ласточкой!
Берлин, 26 июня 1922