Два человека с револьверами в руках повисли на подножках паровоза.
Машинист, увидав направленные на него дула, машинально дал свисток и остановил поезд.
На каждом тормозном вагоне, где были кондуктора, тоже появились вооруженные люди.
— Что везете? — послышался властный голос, очевидно, командира.
— Консервы, — отвечал перепуганный обер-кондуктор, стараясь посторониться от направленного на него нагана.
Полетели пломбы с вагонных дверец.
Бандиты поскакали в вагоны и стали выбрасывать на снег ящики.
Вдруг, в одном из вагонов послышался смех, и вслед за ящиком на снег полетел какой-то мальчик.
— Тут и живые телята есть! — с хохотом кричали бандиты, выталкивая в снег еще какого-то юношу.
— Но, но, — хладнокровно произнес тот, — полегче на поворотах! Как бы я тебя сам не изжарил.
— Ого! — заметил одна из бандитов, — да это птица стреляная!
— Везде летала, — отвечал юноша, — ворона ловила, галка крыла, ни одна не поймала!
— Ну, такая птица и нам пригодится, — смеясь отвечал бандит. — Ишь целый ящик черти сожрали!..
Читатель вероятно уже догадался, что обнаруженные в вагоне путешественники были никто иные, как Вася и Феникс.
Но как же они попали в вагон с консервами?
Феникс не даром тогда так напряженно думал и морщил лоб.
Вся хитрость заключалась в том, чтобы выехать из Одессы, не затрачивая денег, которых не было ни у Васи, ни у Феникса, и продвинуться куда-нибудь на север.
На другой же день Феникс разнюхал, что сформирован поезд с консервами, предназначенными для добровольческой белой армии.
Узнал он также, что при отряде зуавов, охраняющих пути, есть повар Гастон, а у этого Гастона — сын лет 13, стало быть ровесник Васи.
План созрел в одну секунду.
Феникс с помощью своего приятеля сцепщика незаметно пробрался в один из вагонов во время нагрузки.
Вылезти в Лозовой во время разгрузки представлялось Фениксу делом простым. Лишь бы поскорей доехать.
— Все будем ближе к твоим большевикам, — говорил Феникс, — а в Лозовой еще что-нибудь выдумаем.
Неожиданное нападение бандитов сильно его озадачило. Однако он быстро оправился и снова принял свой обычный спокойный вид. Нагрузив на тройки столько ящиков, сколько было возможно, и оставив большую часть в снегу, бандиты стали собираться в путь.
— Эй, вы, огольцы, — крикнул один из них, обращаясь к Васе и Фениксу, — мы вас к атаману свезем. Всякие люди нужны, может и вы пригодитесь. Уж он там рассудит, что с вами делать.
— Может статься и повесит? — вставил другой со смехом.
— Залезайте вот на эту тройку, — продолжал первый, — да живо, или консервами так нагрузились, что ходить не можете?
Наши приятели сели на тройку. Спутником их оказался мрачный парнище, огромного роста. Казалось, он мог убить быка своим огромным кулаком.
Обмозговав создавшееся положение, Феникс решил, что прежде всего надо выяснить, за кого стоят эти бандиты, — за белых или за красных, чтобы не попасть впросак. Для этого он решил вступить в разговор со своим спутником:
— А много вам досталось провианту... — заметил он.
Тот подозрительно покосился на Феникса и буркнул:
— А по роже хочешь?
«Вот и поговори с этим идолом», — подумал Феникс.
— Зачем же по роже, — сказал он возможно вежливее. — Я просто свое удивление выразил. Да у вас тут на целый год продуктов.
Спутник снова мрачно покосился на него.
— А ты что? Все не налопался? Во, прорва!
— Ну, а кто такой ваш атаман? — спросил Феникс, решив, что парень начал проявлять большую разговорчивость.
— А он вот кто. Не понравится ему твоя рожа, он и велит тебя повесить вверх ногами! Понял?
— Далась тебе моя рожа! Ну, а как же его зовут?
— Дьявол Петрович!
— Так-таки и звать?
— Так и звать.
— А он кто — красный, белый...
— Красный! Сам ты красный!
— Стало быть белый?
— А не твое дело! Заткнись!
Феникс умолк. Он узнал то, что ему было нужно, а поддерживать разговор с мрачным спутником он не имел особой охоты.
Лошади, возбуждаемые гиканьем возниц, лихо мчались по степи.
Васе так нравилась эта бешеная гонка, что он на миг даже забыл, в чьих руках находится. Он зажмурил глаза, и ему порою казалось, что он мчится по воздуху. Ветер свистел в ушах, легкий мороз приятно пощипывал щеки, степь сливалась в огромную серебряную пелену.
Феникс, перестав беседовать, уткнулся носом в воротник тулупа, и, повидимому, дремал, убаюканный быстрой ездою. К бандитам он относился вполне спокойно.
Вася так увлекся ездою, что когда тройка вдруг остановилась, он долго не мог понять, в чем дело.
Тройки стояли на поляне перед большим, очевидно, помещичьим домом с ярко освещенными окнами. Из дома доносился какой-то смутный шум, не то крики, не то пение.
Войдя в дом, Вася чуть не вскрикнул от удивления, так странно было представившееся ему зрелище.
В большом зале, когда-то должно быть очень роскошном, сидели, бродили и лежали на тулупах люди, повидимому, бандиты из той же шайки. Зал был освещен большими церковными свечами, вставленными в церковные же подсвечники. За столом посередине сидел толстый человек довольно благодушного вида, одетый в странный наряд, очевидно наскоро сшитый из парчевой рясы. Человек этот усиленно прикладывался к бутылке с самогоном, стоявшей перед ним, но старался держаться важно.
Вася сразу понял, что это и есть Дьявол Петрович.
— Ну, это зверь не из хищных, — пробормотал сквозь зубы Феникс.
Предводитель той шайки, которая грабила поезд, долго шептался о чем-то с Дьяволом Петровичем, иногда искоса поглядывая на Феникса и на Васю. Остальные бандиты в это время галдели и обменивались впечатлениями.
— Эй, вы, синьоры! — крикнул вдруг Дьявол Петрович, обращаясь к Васе и Фениксу, — а, ну-ка, подойдите-ка!
Те подошли, при чем атаман весьма важно поправил парчу на своих плечах и грозно нахмурил брови.
— Кто вы такие есть? — спросил он.
— Я — Феникс, а это мой братишка.
— Феникс? — переспросил Дьявол Петрович, икнув от удивления, — да, ведь Феникс не человек! Это зверь какой-то. Ты врешь! Людей так и не зовут никогда! Такого и имени нет вовсе!
— Да ведь и Дьявол тоже не имя.
— А... ты дерзить!?
— Зачем дерзить? к слову пришлось!
— К слову пришлось! А мне вот к слову придется тебя повесить! Вы бродяги что ли?
— Бродяги.
— Служить мне хотите?
— А ты за кого идешь?
— Я сам за себя! Я, может быть, всю Россию завоюю!
— Так!
— Я за белых... вот что!
— Ну, и мы за белых.
— А что ты умеешь?
— А что тебе нужно?
— Умеешь ты на счетах считать?
— Умею!
— Врешь!
— Да лопни мои глаза! Забодай меня лягушка, если не умею...
— Какая такая лягушка?.. Ну, ладно, эй, Гриценко, принеси сюда счеты...
Отдав это приказание, атаман погрузил свой красный нос в кружку, и отхлебнул большой глоток самогона.
Гриценко, слегка пошатываясь на ходу, принес огромные счеты.
— Ну, считай, — важно сказал Дьявол Петрович.
— А что считать?
— Вообще считай... щелкай, одним словом... ну, считай сколько вот тут у меня денег.
Он вынул из кармана пачку измятых бумажек.
Феникс быстро защелкал на счетах.
— 121 рубль, — объявил он.
— Правильно, — с удовольствием пробормотал Дьявол Петрович, — это ты ловко! Ты стало быть у меня будешь ботаник...
— Какой ботаник?
— Тьфу! Бухгалтер... бухгалтер будешь... А парнишка это знает?
— Он по-французски говорит!
— Врешь!
— Да что ты все «врешь», да «врешь», правду тебе говорю.
— А ну-ка скажи что-нибудь.
— А что сказать? — спросил Вася, который уже перестал бояться бандитов и едва удерживался от смеха, глядя на костюм Дьявола Петровича.
— Ну, что-нибудь... ну, про погоду что ли... Какая мол сегодня хорошая погода.
Вася сказал.
— Здорово! — воскликнул атаман, поглядев на собравшихся кругом бандитов.
— Ты, — продолжал он, — будешь у меня переводчиком, если придется мне принимать представителя французского государства.
— Но смотрите, — прибавил он вдруг, для большей убедительности хватив кулаком по столу, — чуть что — у меня расправа коротка! Повешу за ноги, а внизу костер разложу! Поняли?
— Чего тут не понять — отвечал Феникс, — дело простое!
— Ну, а теперь ступай, считай, сколько ящиков привезли! Да смотри на счетах считай, и все в книгу записывай, как настоящий ботаник... тьфу! Бухгалтер!
— А ведь консервы-то белым везли, — как бы вскользь заметил Феникс.
— Я сам белый, — возразил Дьявол Петрович, — стало быть мне и везли!
* * *
— Что же мы будем делать дальше? — спросил Вася у Феникса.
Феникс на огромных счетах считал сваленные на дворе ящики.
Луна ярко светила. Справа синели деревья помещичьего парка, слева сверкала гладь замерзшего пруда, за которым виднелось село.
— Пока останемся с ними. Народ не очень опасный. Только держи язык за зубами! Куда-нибудь проберемся.
Сосчитав ящики, Феникс пошел докладывать атаману. Но тот был уже настолько пьян, что ничего не понимал. Он сидел верхом на стуле и говорил неизвестно кому:
— Завоюю Россию, а потом Европу... а потом Америку!.. Эй, ты, бухгалтерия, какая еще есть страна?.. Да, Африка! И Африку завоюю! Негров оттуда по шее... не люблю чернокожих!.. Львов всех в клетку посажу и в зоологический сад продам! Будешь львов на счетах считать? А? Говори! Будешь? Не будешь, тогда... повешу!
С этими словами Дьявол Петрович положил голову на стул и захрапел, как пароходная сирена.
Остальные бандиты частью тоже храпели, растянувшись тут же на тулупах, частью играли в засаленные карты, и при этом крепко ругались.
Феникс и Вася прошли в соседнюю комнату, очевидно прежде бывшую гостиной, и растянулись на изодранных шелковых диванах. Тут же на ковре лежал их дорожный спутник, подложив себе под голову свои огромные ручищи.
— Покойной ночи! — сказал ему Феникс.
Тот приоткрыл один глаз, мрачно поглядел сначала на луну, сиявшую за окном, потом на Феникса, и пробормотал:
— А по роже хочешь?
После этого все трое заснули, как убитые.
III. ЛИХАЯ ЕЗДА
На следующее утро Вася проснулся от нестерпимого солнечного блеска.
Солнце светило ему прямо в глаза сквозь огромное окно, и вся степь казалась усыпанной золотыми и серебряными блестками.
Дьявол Петрович, еще несколько сонный после вчерашней выпивки, приказал готовиться к отъезду.
Феникс, слышавший отдаваемые им распоряжения, с радостью сообщил Васе, что поедут они в направлении на север.
— Понемножку и до Москвы доберемся, — шепнул он.
Перед отъездом Дьявол Петрович приказал оборвать все бархатные занавески и разрезать их на полости для саней. На свои сани он приказал положить ковер, изображавший какого-то фантастического дракона. Украсившись таким образом, тройки лихо помчались по залитой солнцем степи.
Вася, зажмурив глаза, снова наслаждался быстротой езды и сверканьем ослепительного снега под голубым небом. Если бы не пригоршни колючего снега, порой хлеставшие его по лицу, он легко бы мог вообразить, что летит на аэроплане.
Степь была совершенно пустынна. Редко в стороне виднелось село.
На одной из троек кто-то запел звонким тенором. На других тройках подхватили. Голоса разносились по степи и утопали в голубой дали.
— А весело вы живете, — заметил Феникс своему соседу.
Сегоднешний сосед был общительнее вчерашнего. Он лихо нахлобучил себе на затылок шапку и ответил.
— Да, покуда не повесили.
— А кто ж повесит-то?
— Да уж кто-нибудь обязательно повесит.
И, сказав так, тоже вдруг запел густым, могучим басом.
В полдень въехали в большое село и разошлись по хатам отогреться.
Вася глядел на испуганные лица крестьян, не ожидавших повидимому ничего доброго от такого посещения. Они наспех прятали все, что, по их мнению, могло понравиться бандитам. Дети плакали. Бандиты же чувствовали себя хозяевами положения. Они без всякого стеснения шарили в печах, вытаскивали горшки и поглощали их содержимое, требовали табаку и денег, а в случае отказа, рылись в сундуках.
Дьявол Петрович, собрав сход, объявил, кто он и велел безусловно ему повиноваться.
— Вы, мерзавцы, царя свергли, — сказал он, — а я сам, может быть, царем буду... так вот! Понимайте!
И для вящей убедительности рассказал, как он вешает за ноги, а внизу раскладывает костер. Впрочем, на этот раз он повидимому очень торопился, ибо едва успели отдохнуть лошади, как был снова дан приказ собираться в дорогу.
— И выпить не дал как следует, дьявол этакий, — ворчали бандиты, снаряжая тройки.
У Дьявола Петровича были повидимому какие-то соображения заставлявшие его торопиться. Соображений этих он, впрочем, не считал нужным никому сообщать. Да бандиты мало ими интересовались. Все это был народ, за время войны отбившийся от дома, привыкший ни во что считать жизнь и свою и чужую. Они в сущности ни в грош не ставили своего атамана, но понимали, что без него их шайка распалась бы, а тогда, каждому в отдельности труднее было бы грабить. Политических убеждений у них тоже никаких не было. Если бы Дьявол Петрович вдруг заявил, что выгоднее итти за красных, они пошли бы за красных. Наплевать! Лишь бы не сидеть на месте и, как можно дольше, не попасть на виселицу!
Часам к пяти, когда степь стала ярко-багряной, а морозное солнце низко склонилось над горизонтом, окутанным лиловыми тучами, вдали опять показалось село.
Что-то удивительно знакомое было в нем. Вася напряг зрение. Через минуту он схватил за руку Феникса.
— Феникс! — воскликнул он.
Феникс, который уже начинал клевать носом, укаченный быстрою ездой, вздрогнул и испуганно уставился на Васю.
— В чем дело? — спросил он.
Но Вася уже забыл про него, а все смотрел, смотрел.
Да! Вот знакомая группа пирамидальных тополей на откосе, только Вася привык их видеть серебристо-зелеными, а теперь они голые, как воткнутые в снег гигантские метлы. Вот гай, вот река, сверкающая при заходящем солнце, словно огненная змея.
Только каким страшным и чужим кажется все это зимою. Знакомый шпиль забелел над группой деревьев.
Сомнений не было.
Вася наклонился к самому уху Феникса и шепнул ему, весь дрожа от волнения:
— Это «Ястребиха» — имение моей тетки.
IV. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ
Внезапно из села раздались выстрелы.
Какие-то военные, стоя на дороге у самого въезда в деревню, стреляли в воздух.
Лошади передних троек испуганно шарахнулись в сторону. Кое-кто из бандитов схватился за револьвер.
Тройки остановились. Только одна бешено мчалась по степи. Лошади понесли, и возница был не в силах удержать их.
Дьявол Петрович поднял белый флаг.
Военные тоже в ответ махнули чем-то белым и вступили в переговоры с Дьяволом Петровичем. Переговоры очевидно привели к желательным результатам, ибо один из военных сделал знак, что тройки могут въезжать в деревню. Повидимому они поджидали Дьявола Петровича, а стреляли потому, что не были уверены, он ли это, или еще какой-нибудь неизвестный им бандит.
Хата, в которую вошли Феникс и Вася, была очень чиста, как и все вообще украинские хаты, хотя видно было, что разные Дьяволы Петровичи успели порядком пообщипать ее.
Сам атаман, велев своим людям размещаться в деревне, проехал прямо к барскому дому.
В хате за столом сидели двое гусар. По их багровым лицам видно было, что они только что поели и выпили.
На скамье поодаль сидела старуха и мальчик, недружелюбно поглядевший на вошедших,
При виде этого мальчика Вася так и вздрогнул.
Это был Петька.
Тот его, повидимому, не узнал, ибо отвернувшись не то задремал, не то притворился спящим.