— Ты ему не давай опускать морду, а то он споткнется.
— Знаю, — проворчал Данни. На этом жеребце он участвовал здесь однажды в такой же погоне.
— Я так и думал, что этот мексиканец уйдет, — говорил Майк возбужденно. — Уж слишком он гордый, нипочем не станет работать, раз решил, что это несправедливо.
— Ну, мы ему сейчас покажем «справедливость», — проворчал Хьюз, помахивая плеткой. — Люблю это дело. — Он повернулся к Данни, который яростно дергал повод. — Это будет почище, чем охота за кроликами. Но, ты, дьявол! — прикрикнул он на кобылу, которая на ходу пыталась укусить жеребца. — И послушать только, какой вой поднимается, когда на них спустишь собаку.
— Мне бы раньше надо было заглянуть туда к ним, в сарай, — продолжал Майк. — Но я проснулся полчаса назад. Прихожу, а там никого.
— Может быть, они с вечера ушли, — сказал Хьюз, — тогда они уже далеко.
— Тут всё зависит от того, как они пойдут, — сказал Майк. — Если по дороге, то мы их живо схватим.
Небо постепенно затягивало тучами. Луна спряталась. Ободряемые ночным холодком, лошади шли споро. Хьюз и Майк были возбуждены. Только Данни чувствовал себя плохо. Он ненавидел езду верхом, и, кроме того, от вчерашней выпивки у него болела голова. Но за свои шестьдесят долларов он готов был скакать всю ночь.
Они доехали до поворота, где темнела большая роща. Неожиданно собака рванулась с дороги в сторону, так что Майк выпустил ремень. Собака бросилась к роще. Майк свистнул — и она остановилась. Остановились и всадники.
Обе кобылки вертелись от нетерпения. Только жеребец Данни сразу стал смирно. Майк поймал собаку, и она села на дороге, тяжело дыша и высунув длинный язык.
— Вот гады! — выругался Хьюз. — Дело плохо. Они свернули с дороги. Если они пойдут лесом, нам верхом не проехать.
— Это их кто-нибудь научил, — сказал Майк. — Им самим нипочем не додуматься. Откуда они знали, что мы за ними погонимся?
— Верно, — сказал Данни, слезая со своего жеребца. — Этому мексиканцу ни до чего не додуматься самому. Он ведь еще ни разу не был в Калифорнии.
Хьюз тоже спрыгнул на землю.
— Ну, если бы узнать, — кто их надоумил?
— Это не из наших рабочих, — сказал Майк. — Они сами ничего не знают. Все первый сезон у нас.
— Как будто бы никого из посторонних вчера не было, — сказал Данни. — Да этот мексиканец ни с кем и не разговаривает.
— Но, ты! — крикнул Хьюз кобыле, которая обмахиваясь, задела его хвостом. Он со злостью дернул повод. — Делать нечего. Всё равно мы быстрее их двигаемся. Ведь у них двое щенят и еще они взяли с собой свое барахло. Пойдемте.
Они взяли лошадей в поводья и пошли за собакой, которую Майк опять поставил на след.
— Я с этого мексиканца три шкуры спущу, — ворчал Хьюз. — Я им покажу, как убегать.
— Подождите, — сказал вдруг Майк останавливаясь. — Я знаю, кто их научил. Это мальчишка, бродяга из лагеря. Я видел, как он однажды с девчонкой разговаривал. Наверняка, он научил мексиканца.
— Это который у нас и в прошлом году работал?
— Ну да, он.
— Надо было бы его как следует пугнуть, чтобы он сюда и носа не совал.
Данни спотыкаясь тащил за собой жеребца.
— Давай, давай скорее! — торопил Майк. — Нам бы только увидеть их.
Они дошли до того места, где начинался кустарник. Собака потянула в самую чащу. Хьюз и Майк остановились, поджидая отставшего Данни.
— Вот гады! — снова выругался Хьюз. — Никак я не думал, что под этой шляпой столько мозгов… Они пошли чащей. Нам тут с лошадьми не пробраться.
— У тебя нет выпивки с собой? — осторожно спросил Данни.
— Есть, — снисходительно ответил Хьюз. — Для такого дела я всегда беру. Веселее будет.
Он отвинтил крышку от фляжки у себя на поясе и подал ее Данни. Тот выпил.
— Хорошее виски. Теперь легче стало.
Все трое закурили. После короткого совещания было решено, что Майк с собакой пойдет по следам, а Данни с Хьюзом — в обход. По выходе из леса Майк выстрелит из револьвера, туда вербовщик с хозяином прискачут на лошадях и опять поедут дальше. Ведь где-то мексиканец с семьей всё равно должен выйти из рощи.
Так и сделали.
Через минут сорок, когда прозвучал выстрел, Данни с Хьюзом были всего в полукилометре от Майка. Они соединились. След теперь шел по тропинке среди полей сжатой кукурузы. Они сели верхом и поскакали дальше.
— Мы ему все кости переломаем! — грозился Хьюз.
— Через час мы их схватим, — пообещал Майк. — Вот будет потеха.
* * *
Они шли уже около двух часов. Мальчики совсем выбились из сил, Роза и мать несли их на руках.
Отец всё время шел впереди. У него был самый тяжелый груз, почти всё их хозяйство с посудой и тряпками, увязанное в узел. Свою шляпу, чтобы она не задевала за кусты, он откинул назад за спину. Девушка не отрываясь смотрела на эту шляпу, которая в темном лесу была для нее единственным ориентиром.
Несколько раз мальчик у нее на руках принимался плакать, но Розе довольно было сказать, что они вернутся на ферму, чтобы он замолкал. Так испугала мальчиков сцена во дворе.
Они шагали молча и быстро. Девушка слышала только тяжелое дыхание женщины позади и свист ветра в ветвях. На исходе второго часа, когда маленький уже засыпал на руках у Розы, отец первый раз остановился.
Все так измучились, что сразу сели на траву. Мальчики прижались головами к юбке матери и моментально заснули. Некоторое время взрослые сидели молча, тяжело дыша. В просвете между деревьями была видна луна, сбоку к ней подбиралась большая темная туча.
Женщина поднялась. Она развязала узел, положенный мексиканцем на траву, и достала оттуда фляжку с водой. Мужчина напился первый, за ним девушка, потом женщина сама сделала несколько глотков. Она доставала из узла кусок черствого кукурузного хлеба, когда в ночной тишине раздался револьверный выстрел. Хотя это было далеко от них и никто не понимал, зачем стрелять ночью, все трое сразу почувствовали, что выстрел имеет отношение к ним. Это стреляли американцы, враги. Это была погоня.
Девушка вздрогнула. Женщина бросила на нее строгий взгляд и вопросительно посмотрела на мужа. В руке у нее был нож. Она только хотела нарезать хлеба. Мексиканец продолжал спокойно сидеть, как будто ничего не слышал. Лицо у него не изменилось. Помедлив, он сказал:
— Нарежь.
Женщина разрезала хлебец на части. Они жевали быстро, по очереди запивая водой из фляжки.
— Нож дай сюда, — сказал мексиканец.
Женщина кивнула и подала ему нож. Когда съели хлеб, он вскинул на спину узел, продев лямки на плечи:
— Теперь пойдемте.
Девушка взяла на руки маленького, мать — старшего.
— Надо итти быстро, — сказал мексиканец.
И снова они шли. Ветви били их по лицу, ветер свистел наверху между стволами деревьев.
Наконец вышли из леса. Далеко впереди темнела другая большая роща.
— Туда, — мужчина показал рукой.
Второй выстрел застал их уже в этой роще. Взрослые совсем выбились из сил. Руки у девушки одеревянели. Хорошо, что маленький уже выспался и мог теперь держаться за шею. Старший мальчик снова шел сам.
Они присели отдохнуть на ствол поваленного дерева, когда раздался второй выстрел. Совсем близко. Не дальше, чем в полутора километрах от них.
На этот раз и женщина вздрогнула. Теперь стало окончательно ясно, что это гонятся за ними. Отдыхать было нельзя. Мужчина встал и прислушался, потом кивнул женщинам и они пошли дальше. Они шагали так быстро, что старший мальчик вынужден был почти бежать, чтобы не отставать от взрослых. Мексиканец всё время держался одного направления. Он двигался с таким расчетом, чтобы луна была у него слева, за спиной. Но вот луна зашла за тучи. Стало совсем темно. Он шел наудачу, в темные проходы между деревьями.
Они вышли на поляну, когда ветер донес издалека слабый лай собаки. Звук доносился слева, а не сзади. Мексиканцу стало ясно, что он сбился с направления.
На поляне протекал ручей. Они подошли к нему и остановились. Лай собаки раздавался всё ближе. Мексиканец понял, что им не уйти. Он сбросил свой узел и повернулся к женщинам:
— Будем стоять здесь.
Роза спустила маленького на землю. Старший мальчик прижался к матери. Все они напряженно смотрели в темноту леса, откуда продолжал доноситься настойчивый, становящийся всё более громким, собачий лай.
Неожиданно из леса показалась темная фигура. Мексиканец схватился за нож. Женщина отодвинула мальчиков за спину.
— Вы что, к земле прилипли, что ли? — раздался вдруг мальчишеский голос. — Хотите, чтобы собака ваши штаны попробовала?
Это был Архи. Он быстро подошел к ним и кивнул мексиканцу, как старому знакомому. Тот стоял в напряженной позе с ножом в руках, маленький, недоверчивый.
— В чем дело? — спросил Архи. Чего вы тут встали? Хьюз с шайкой гонится за вами вовсю. У них овчарка. Я ее по голосу узнал. Знаю тут всех собак на сто километров вокруг.
Мексиканец с женой смотрели на Архи с недоверием, но Роза бросилась к нему. Путая испанские и английские слова, она объяснила, что они заблудились и теперь не знают, что делать.
— Ну и что? — рассудительно сказал Архи, насмешливо глядя на мексиканца. — Я же вам объяснил, чтобы вы шли в лагерь. Это уже недалеко отсюда. Километра три. Я тут все окрестности знаю на сто километров кругом. Я ушел с фермы и теперь сам иду в лагерь.
— Но мы не успеем! — воскликнула Роза.
— В самом деле, — сказал Архи. — Надо торопиться.
Он схватил платок девушки, который был у нее на плечах:
— Я сейчас запутаю следы. Вы идите, — он толкнул Розу в ручей, — идите по ручью вниз. Всё время по воде, пока не выйдете из леса. Доберетесь до дороги, а там налево лагерь, в двух километрах. Там спрячетесь. Только не бойтесь.
С платком в руках он бросился к ручью, пересек его и, волоча платок по земле, вышел на другой берег. Мексиканец и его жена смотрели на него ошеломленные.
— Да объясни ты им! — крикнул мальчик Розе. — Объясни, в чем дело.
Девушка повернулась к дяде. С минуту все трое горячо говорили по-испански. Потом мексиканец повернулся к мальчику и сказал несколько слов на своем языке.
— Дядя благодарит тебя, — объяснила Роза.
— Давайте скорее, — крикнул мальчик. — Потом поговорим. Это вам не сенат.
Они спустились в ручей и пошли по колено в воде направо. Архи следил за ними, пока они не скрылись в лесу, потом побежал налево, волоча по траве платок.
Около пятнадцати минут поляна оставалась пустой. Потом из леса, заливаясь лаем, выбежала собака и вслед за нею Майк. С минуту они кружились вдвоем по траве.
— Ищи, ищи, — говорил Майк. Он был разгорячен и впал уже в настоящий охотничий азарт.
* * *
Хьюз и Данни услышали третий выстрел около пяти часов утра. Они поскакали, обходя рощу, которая была самой большой из тех трех, которые попались им на пути.
Хьюз непрерывно ругался. Данни помалкивал. Он с трудом держался в седле. В руке у него был повод второй кобылы для Майка.
Майк ждал их на окраине рощи.
— Ну теперь-то они где-нибудь рядом, — сказал он, осматриваясь.
Начиналось утро. Стало светлее.
Они поскакали опять по сжатому кукурузному полю.
— Не могу понять, — говорил Майк, — куда они бросились. Как будто бы шли к большой дороге, а теперь в другую сторону.
— Это они со страху, — хихикнул Данни. — Услышали, что ты стреляешь, и начали метаться.
— Ну, у них еще будет случай защелкать зубами, — пообещал Хьюз, — когда мы спустим собаку.
— Ни черта он не защелкает зубами, этот мексиканец, — сказал Майк. — Я их знаю. Его теперь хоть режь, он и виду не подаст, что ему больно.
— Ничего, ничего, — Хьюз сжал кулаки. — Когда я ему дам одну плюху, он всю гордость потеряет. Вот увидишь! Потащится на работу в сад. Я его еще месяц заставлю поработать, если только будет что? делать.
— Тогда будешь должен мне еще сто двадцать, — сказал Данни.
Кукурузное поле поднималось кверху. Собака шла по следу прямо по тропинке.
— За гребнем мы их увидим, — сказал Майк. — Вот будет потеха, когда они оглянутся.
Они доскакали до гребня, остановились и осмотрелись. В долине никого не было.
— Что за дьявольщина! Сквозь землю они, что ли, провалились, — сказал Хьюз. — Ну и бегут, — на лошади не догнать.
Они поскакали дальше. Неожиданно собака остановилась. Майк с разбегу чуть не налетел на нее.
Собака металась взад и вперед по тропинке, недоуменно поглядывая на Майка.
— Ну и дела, — сказал он. — Еще ни разу не было, чтобы она со следу сбилась. Ищи, ищи, ну…
Собака повизгивая вертелась на поводу. Майк слез с лошади.
— Ищи! Ну, скотина.
Собака, наконец, нашла след. Он вел теперь под резким углом направо, почти назад. Хьюз выругался.
— Значит, они всё-таки бросились к федеральной дороге.
Майк взобрался на седло, и они поскакали по полю назад. Снова спустились в долину и поднялись на пологий холм. Солнце уже показалось из-за горизонта. Было совсем светло.
— Вот они, вот они! — закричал Данни и показал рукой вперед.
В километре от них маленькая группа серых фигурок торопливо двигалась по федеральной дороге.
— Поскакали! — крикнул Хьюз.
— Никак это возле лагеря базработных? — сказал Майк.
— Наплевать.
— Смотри-ка, — сказал Майк. — Их вроде больше стало. Пятеро бегут.
Хьюз всматривался в группу бегущих людей.
— Черт возьми, да ведь это мальчишка! Этот Арх или… как его там? Он их ведет.
— Ну, мы его тоже выучим! — воскликнул Майк. — Он забудет, как его мать звали.
— Ну, поскакали скорее! — закричал Хьюз.
Они пригнулись к спинам коней и ринулись за мексиканцем и его семьей. Хьюз и Майк впереди, Данни — всё больше и больше отставая от них на своем тяжелом жеребце. Ветер свистел у них в ушах, расстояние между ними и беглецами сокращалось с каждой минутой.
— Ну, так и есть: они вошли в лагерь! — крикнул Майк Хьюзу.
— Ничего, — зарычал Хьюз. — Мы и там их достанем. — Он нахлестывал свою кобылу, которая устала носить всю ночь его стокилограммовое тело.
Они выехали на широкую асфальтированную федеральную дорогу и поскакали по направлению к лагерю.
Лагерь находился возле самой дороги. Это было странное скопище хижин, конур, превращенных в жилище старых грузовых автомобилей. Здесь жили сезонные рабочие, те, кто не имел денег, чтобы переехать в другое место, когда в Калифорнии кончался сезон уборки. Сколько их находилось здесь? Этого никто не знал. Здесь не было ни учета, ни прописки. Раньше этот лагерь помещался возле самого города, но, по настоянию городских властей, его перенесли сюда, на сороковой километр от столицы штата.
Нельзя было даже сказать, что лагерь «перенесли». Безработных просто выгнали оттуда, и они ушли, забрав с собой детей, рваные одеяла, старые кастрюли, детские колясочки — что у кого было и что каждый мог унести. Они пришли сюда и постепенно из всякого хлама снова построили этот город нищеты — лагерь безработных.
Сейчас возле дороги у лагеря постепенно собирались люди. Хьюз и Майк видели, как к мексиканцу с семьей, остановившимся возле первых хижин, подошел один человек, другой, третий…
— Сейчас мы им дадим! — крикнул Хьюз.
Когда они с Майком подскакали ближе, возле дороги была уже толпа. В центре стояли маленький мексиканец, его жена, девушка и двое ребят. Все измученные, задыхающиеся, запыленные. Мальчишка, который привел их сюда, затерялся где-то в толпе. Над ней стоял легкий говор. Он умолк, когда бешеный цокот копыт замер возле лагеря.
Хьюз и Майк осаживали лошадей возле самой толпы. Разгоряченные кобылы пританцовывали и вскидывали передние ноги, налезая на людей. Толпа молчала, слышалось только горячее дыхание лошадей и стук копыт. Постепенно люди поворачивались к Хьюзу и Майку. Из задних рядов переходили вперед. Только маленький мексиканец с семьей стояли неподвижно.
Хьюз никак не мог успокоить свою кобылу. Майк сидел верхом, держа на поводке подвывавшую собаку. Наконец Хьюз справился с лошадью. Он соскочил на землю, вспотевший и разгоряченный, бросил повод Майку и, держа в руке плетку, ринулся к маленькому мексиканцу. Ринулся… и остановился.