И Ворчун принялся увлеченно рассказывать о фабриках и офисных центрах, однако Игрека интересовало абсолютно всё: деревья, трава, пробивающаяся сквозь трещины в тротуаре, ржавые железные ограды, старый указатель с надписью «Автомагистраль».
— Настоящее, всё настоящее, — то и дело повторял он. Ворчун не понимал причины его восторга, однако останавливался и терпеливо ждал, давая Игреку возможность хорошенько всё рассмотреть.
— Просто не верится, — вздохнула Флер во время очередной остановки. — Шарлотта и та ходит быстрее.
Наконец они добрались до Учебного Центра.
— Теперь можете нас оставить, — как обычно сказала Флер Ворчуну.
— Мой долг довести вас до крыльца, — как обычно ответил тот.
— Тогда давайте оставим Игрека у ворот. — Девочка улыбнулась ослепительной улыбкой, чем-то напомнившей Гэвину Марсию.
— Очень умно, — шепнул он сестре, когда они направлялись к Главному Корпусу.
Игрек стоял в воротах и как зачарованный смотрел на проходящих мимо людей самого разного возраста, размера и цвета кожи. По мере того как его электронный мозг приноравливался отличать людей друг от друга, Игрек начал осознавать, что здесь есть и роботы. Некоторые напоминали Ворчуна, другие были гораздо проворнее и гибче. Одна роботесса была особенно высокой и, как ему показалось, красивой — со сверкающим золотым телом и гибкими руками. Игреку захотелось подбежать к ней и познакомиться, но она степенно прошествовала мимо, словно и не заметив его. Наверное, просто не поняла, что он тоже робот…
Со слов профессора Огдена Игрек знал, что, пока люди не придумают роботов с искусственной кожей и мускулами, он будет куда более похож на людей, чем все остальные машины. Он мог наклоняться, вертеться, потягиваться, придавать лицу сотни различных выражений — и всё-таки он не походил ни на человека, ни на обычного робота. Люди вокруг уже начинали таращиться на него. Игреку стало неловко: он попятился и спрятался за живой изгородью, окружавшей Учебный Центр.
Вернувшийся Ворчун предложил Игреку продолжить экскурсию по окрестностям. Примерно через час они остановились перед высокой стеной, окружавшей квартал технократов.
— Тут живет Марсия, подруга Флер, — сообщил Дворецкий. Игрек заглянул в щелочку ворот.
— А зачем эта стена? — поинтересовался он. — Они что, изолированы?
— Не думаю, — ответил Ворчун.
Они уже собирались возвращаться домой, как вдруг ворота распахнулись и на улицу выехал грузовик с открытым кузовом. В кабине бок о бок сидели два робота. Когда машина проезжала мимо, Игрек заметил, что в кузове неподвижно лежит третий робот. Тут мотор чихнул и затих. Роботы в кабине завели его снова, грузовик тронулся с места и укатил, окутанный серыми клубами выхлопных газов.
— Что произошло? — спросил Игрек.
— Топливо очень низкого качества. Из-за плохой очистки.
— Я имею в виду — с роботом, — уточнил Игрек. — Почему он лежит?
Ворчун зашагал по направлению к дому.
— Его лишили источника питания, — пояснил он.
— Кто?
— Хозяева.
— Зачем?
— Должно быть, они больше не нуждаются в его услугах, — ответил Ворчун.
— Больше не нуждаются… Но как именно они это сделали? — поинтересовался Игрек.
— Насколько я понимаю, новые роботы так устроены, что им требуется совсем мало энергии. Они питаются от радиоволн. Я же получаю энергию от аккумуляторов, которые подзаряжаю каждую ночь. Если аккумуляторы вынуть, я больше не смогу функционировать. Точно так же устроены и другие старые роботы.
— Они умирают, — прошептал Игрек.
— Прошу прощения?
— Умирают — как люди, когда достигают конца жизни.
На это у Ворчуна не нашлось что ответить. Такие вещи выходили за пределы его опыта. Поэтому он просто добавил будничным тоном, словно говорил о погоде:
— Полагаю, мистер и миссис Белл собираются проделать то же самое и со мной. Они просто вынут из меня батарейки.
Игрека охватило смятение. Он встал как вкопанный. Ведь он, Игрек, питается от радиоволн. Означает ли это, что Беллы могут в один прекрасный день перекрыть ему энергию? И станет ли профессор Огден помогать им в этом?
— А у тебя не возникает странного чувства, когда ты видишь перед собой другого робота? — поинтересовался Игрек.
— А с какой стати мне что-то такое чувствовать? — ответил Дворецкий. — По всей видимости, я не был запрограммирован реагировать на подобные ситуации. У меня по этому поводу вообще никаких чувств не возникает, ни странных, ни еще каких…
Остаток пути они проделали молча. Игрека больше не завораживали предметы, попадавшиеся ему на глаза. Прежде они словно взывали к нему, требовали, чтобы он обратил на них внимание, прислушался к их запаху, восхитился их самобытностью. Теперь же всё вокруг выглядело каким-то тусклым и безжизненным. Весь мир внезапно сделался далеким и недружелюбным. Игреку вдруг стало всё равно, что будет дальше. Ему больше незачем было исследовать, незачем учиться…
***
— Что-нибудь случилось? — спросила миссис Белл Ворчуна, увидев, как Игрек понуро бредет на кухню. — Куда подевался весь его задор?
Дворецкий не знал что ответить.
— Я учу его всему, что знаю, — только и сказал он.
Стоя посреди кухни, Игрек разглядывал домашнюю технику. Интересно, а что все эти приборы думают по поводу своей неминуемой кончины?
— Прошу прощения, — вежливо обратился он к Холодильнику, — вы знаете что-нибудь о смерти? — И только тут вспомнил, что Холодильник не умеет разговаривать.
На дверце Холодильника появилось сообщение:
«Кажется, у нас кончились запасы смерти. Надо ли заказать еще?»
— Нет, спасибо, — пристыженно пробормотал Игрек и, выйдя из кухни, направился к лестнице. Он еще не был на верхних этажах — наверное, там он найдет мистера и миссис Белл. Однако наверху никого не оказалось.
Игрек уже собрался спускаться, как вдруг заметил еще один короткий пролет ступенек. Поднявшись, он оказался возле какой-то двери. Словно почувствовав его приближение, дверь отворилась. В просторной комнате — судя по скошенному потолку, она находилась под самой крышей — висел большой экран, и стояла пара кресел.
— Коммуникатор, — произнес робот. Экран замигал и ожил.
Под корявым деревом неизвестного Игреку вида сидел странного вида человек с очень толстым, похожим на огромный котелок животом. Игрек с изумлением увидел, что незнакомец одет в белую простыню, собранную в складки на бедрах, чтобы удобнее было сидеть. За спиной у него виднелись каменные постройки с множеством лестниц и колонн, напомнившие Игреку Учебный Центр.
— Чтобы присоединиться ко мне, тебе потребуются очки, — предупредил незнакомец. Игрек сообразил, что человек говорит о симуляторе.
— Мне они не нужны, — сказал он. — Я могу сам переключаться в режим моделирования.
В следующую секунду он уже шагал по траве к дерену. День стоял жаркий, в ярком солнечном свете многоколонные здания казались почти белыми. Игрек уселся па пожухшую от зноя траву.
— Добрый день, — вежливо поприветствовал он незнакомца.
— Это действительно так? — спросил тот.
— Н-н-не знаю, — растерялся Игрек.
— Так добрый он или нет?
— Нет. Сначала был добрым, а теперь мне не по себе. Я ничего не знаю о смерти.
— А что тебе нужно знать о смерти?
Все эти вопросы несколько утомляли Игрека.
— Я надеялся, ты мне скажешь.
— Как можем мы что-либо узнать о смерти прежде, чем умрем? Не хочешь ли ты побольше узнать о жизни?
— Об этом я как-то не думал.
— И кроме того, — продолжал незнакомец, — как можно добиваться достойной смерти, не прожив достойную жизнь?
Игрек задумался. Достойный — значит хороший. Надо спросить этого человека, что он под этим подразумевает. И Игрек спросил.
— Ну наконец-то, — произнес незнакомец и даже позволил себе улыбнуться. Но вместо того чтобы ответить, задал следующий вопрос:
— А что для тебя значит «хороший»?
— Профессор Огден, — без колебаний заявил Игрек и пояснил: — Он меня создал. Он хороший. Он никогда не делал мне ничего плохого и вообще очень добрый.
Незнакомец задумчиво поскреб подбородок.
— Хммм…
— И Беллы очень хорошие. Они обо мне заботятся, а я стараюсь заботиться о них. По-моему, это единственный способ быть хорошим.
— А что, быть хорошим так важно? — поинтересовался незнакомец.
Глаза Игрека округлились от удивления.
— Я хочу быть таким, как профессор Огден, — горячо заявил он. — Не думаю, что мне понравится быть плохим. Тогда люди будут несчастны, а значит и мир сделается несчастным местом. Совсем как сегодня после обеда, — тусклым голосом добавил он.
— А так ли важно быть счастливым?
Игрек постарался придать своему взгляду как можно больше холода.
— Не думаю, что это правильно — задавать подобные вопросы, — сказал он. — Ведь так можно внушить людям недостойные идеи.
— А как можно хоть что-нибудь узнать, не задавая вопросов?
Игрек подозрительно покосился на незнакомца.
— Мне кажется, Беллы и так считают, что я задаю слишком много вопросов. Да и что проку задавать вопросы, если ты отказываешься на них отвечать?
По лицу незнакомца пробежала тень — казалось, ему стало трудно дышать.
— Я устал, — произнес он. — Поговорим как-нибудь в другой раз.
И не успел Игрек ответить, как незнакомец исчез.
10
Жизнь в доме Беллов потихоньку налаживалась. Обеды, завтраки и ужины подавались вовремя, да и предлагаемое меню больше ни для кого не было сюрпризом. (Хотя, чего уж тут скрывать, некоторые члены семейства втайне сожалели, что им больше не придется отведать лимонного пирога на завтрак.)
Что же до Игрека, то он вскоре пришел к выводу, что жизнь с Беллами ему по душе. Роботу нравилось, что Гэвин каждый день приветствует его неизменным «Доброе утро, Игрек!» и всегда вызывается рассказать о чём-нибудь новом и интересном. Мистер и миссис Белл тоже были очень приветливы, хотя он видел их не так часто. Миссис Белл постоянно повторяла с улыбкой, напоминающей Игреку улыбку профессора Огдена: «Если тебе чего-нибудь будет не хватать, сразу скажи нам, хорошо?»
А вот старшую дочь Беллов Игрек так и не научился понимать. В отличие от Гэвина, Флер не выказывала роботу ни тени приязни и никогда не предлагала помочь — хотя и назвать ее грубой тоже было нельзя. Больше всего Игрека обескураживала ее манера глядеть сквозь него, как будто его вовсе не существовало.
Игрек с удовольствием еще раз сходил бы в Учебный Центр, где всегда было много народу. Наверняка ему удалось бы познакомиться там с каким-нибудь роботом. Но его больше туда не звали. Он помогал Ворчуну по хозяйству, выполнял различные поручения, а по ночам, когда домашние спали, расширял свои познания об окружающем мире при помощи комма. Постепенно Игрек стал приходить к мысли, что готов к чему-то большему.
Как-то утром дети отправились в Учебный Центр: Флер ежеминутно подгоняла брата и Дворецкого, не желая столкнуться на улице с Марсией.
У мистера Белла была назначена деловая встреча. Наскоро проглотив чашку кофе, он поцеловал жену и убежал. Игрек принялся убирать со стола.
— Игрек, — окликнула его миссис Белл, — мне нужно закончить отчет. Пожалуйста, посиди с Шарлоттой, пока не вернется Ворчун.
Она говорила небрежно, но оба прекрасно понимали всю важность этого задания.
— Вы уверены? — не удержался Игрек.
— Ты ведь уже помогал Ворчуну присматривать за ней, верно? Он считает, что у тебя хорошо получается. Самое главное — не спускай с нее глаз ни на секунду. Не разрешай ей трогать ничего острого, брать в рот мелкие предметы или…
— Не волнуйтесь! — оживленно подхватил Игрек. — Я знаю про все опасности: острые вещи, химикаты, падения… Я узнал о них еще в детстве, в доме профессора.
— Вот и отлично, — кивнула миссис Белл. — А если она заплачет — ну, знаешь, такие резкие звуки…
— …значит, она хочет есть или пить, или устала, или ей надо сменить подгузник.
Миссис Белл улыбнулась.
— Вижу, ты уже многому успел научиться. Тогда я вас оставляю. Она хорошо позавтракала, но, если чуть позже захочет есть, можешь дать ей печенье. Оно в буфете, в жестяной коробке.
Миссис Белл вручила Игреку Шарлотту, которая тут же радостно залепетала, пытаясь ухватить робота за нос.
— Превосходно, — рассмеялась миссис Белл. Однако в последний момент ее охватили сомнения. Ворчун помогал ей растить Флер и Гэвина, и теперь она со спокойной совестью доверяла ему Шарлотту. Но Игрек всё еще оставался для нее загадкой.
— Игрек, — твердо произнесла она. — Если у тебя вдруг возникнут какие-нибудь проблемы, сразу же зови меня.
— Хорошо, миссис Белл.
Между тем Шарлотта так увлеклась дерганьем Игрека за нос, что даже не заметила ухода матери. Наконец, после того как она в восьмой раз потянулась к его лицу, робот решительно перехватил руку девочки.
— Пора придумать что-нибудь новенькое. Я тебе не Ворчун, — заявил он и, взяв малышку на руки, отправился в гостиную, чтобы раздобыть каких-нибудь игрушек. Отыскав деревянные кубики, он принялся сооружать из них замысловатую крепость с башнями. Однако, к его крайнему разочарованию, оказалось, что Шарлотте гораздо больше нравилось не строить, а разрушать.
Вскоре выяснилось, что малышка вообще любит пошуметь. Добрых десять минут она с упоением молотила палочками по старому жестяному барабану, а потом вдруг бросила палочки на пол и, состроив недовольную гримасу, заорала во весь голос.
— Аааа! Аааа!
Именно об этом и предупреждала его миссис Белл. Игрек отнес Шарлотту на кухню и предложил ей бутылочку, но малышка с неожиданной силой оттолкнула его руку.
— Аааа! — продолжала надрываться она.
Менять подгузник было еще рано, усталой девочка тоже не выглядела.
— Может, хочешь печенья? — спросил Игрек. Крик прекратился.
Усадив Шарлотту на пол, робот полез в буфет. На нижней полке стояла большая круглая жестяная коробка. Достав из нее печенье — золотистое с одной стороны, красное с другой — Игрек показал его девочке.
— Мммм, — промычала Шарлотта и потянулась к угощению.
Игрек вручил малышке печенье, но та, вместо того чтобы сунуть его в рот, помахала печеньем в воздухе и вернула Игреку. Робот всерьез задумался: а так уж умны люди?
— Мне оно ни к чему. Я дал его тебе.
Шарлотта поднесла печенье ко рту, впилась в него маленькими белыми зубками, а потом хихикнула и снова замахала лакомством в воздухе.
Игрек закрутил крышку и поставил коробку обратно в буфет. Обернувшись, он застыл в немом изумлении. Когда он — пять секунд назад, не больше! — оставил Шарлотту наедине с печеньем, она была в белой кофточке и светло-желтых штанишках. Теперь же и то, и другое покрывал ярко-красный узор. То же красное вещество было размазано по всему личику девочки и, как оказалось при ближайшем рассмотрении, даже по волосам. Кусок печенья висел у Шарлотты на щеке. Игрек растерялся: согласно закону всемирного тяготения, печенью давным-давно полагалось упасть на пол. Осторожно ухватив его пальцами, Игрек почувствовал слабое сопротивление: красная сторона оказалась липкой.
Судя по заметно округлившимся щекам девочки, Шарлотта запихала в рот добрую половину печенья и теперь сосредоточенно жевала, сжимая остаток в крохотном кулачке. Пальцы были перепачканы красным. Почему-то это печенье совсем не соответствовало представлениям Игрека о том, каким должен быть этот продукт. Весь жизненный опыт подсказывал ему, что печенью полагается быть достаточно твердым и крошиться.
Робот в ужасе уставился на Шарлотту. Ни разу он не видел ее такой чумазой! А ведь Ворчун должен вернуться с минуты на минуту, да и миссис Белл может спуститься посмотреть, как у них идут дела. Сама мысль о том, что он не справился с возложенным на него поручением, приводила Игрека в ужас. Ему больше никогда не доверят ребенка! Внезапно он с немалым удивлением осознал, что утро с Шарлоттой принесло ему массу удовольствия. Почистить бы ее поскорей, пока никто не увидел, — но как?!
Он знал, что Шарлотту каждый вечер купают. Но сейчас был день. Кроме того, она так извазюкалась, что требовалось отмыть всё: одежду, лицо, волосы… Игреку вспомнился первый вечер в доме Беллов, когда Ворчун показал ему, где находится стиральная машина и сушилка.