При свете фонаря были видны покрытые вековой сыростью стены и столбы с обрывками ржавых цепей. Из казематов туристы вышли через узкий проход прямо на морской берег. Этим путём гнали рабов для погрузки в трюмы кораблей. Здесь пленные африканцы могли в последний раз вдохнуть воздух своей родины.
Пока путешественники занимали свои места в автобусе, гид рассказал, почему эта страна называлась Золотым Берегом. Отсюда вывозилось много золота, и сегодня ещё добыча золота составляет восемьдесят процентов горной промышленности страны. Но вскоре на смену жёлтому золоту пришло «чёрное золото» — рабы. Торговля рабами была прибыльнее, чем добыча золотого песка. А в наши дни Республика Гана — королева какао. Так что любители шоколада, конфет и какао с молоком или без молока должны быть благодарны трудолюбивым ганцам.
Блистательная мысль Тартарена — присоединиться к туристской группе — на поверку оказалась далеко не столь блистательной. Она стала угрожать провалом всего плана. Хотя Аккра постепенно приближалась, но всё ещё казалась недосягаемой. Автобус делал одну остановку за другой.
Правда, было очень интересно посмотреть на отлично сохранившиеся строения бывшей датской крепости Христианберг…
По обеим сторонам дороги тянулись зелёные плантации какао, банановые рощи и заросли кокосовых пальм.
Но когда автобус в десяти километрах от столицы завернул к белоснежным зданиям университета на склонах холма Леон, капитаны, не сговариваясь, поняли друг друга и решили отстать от любезного гида, которому хотелось как можно больше рассказать о своей стране.
Было бы неверно думать, что капитаны потеряли интерес к наукам. Нет! Но у них сейчас была другая цель. Они бежали по пыльной дороге, всё более удаляясь от нарядных зданий молодого университета, в сторону Аккры… Уже ненужные сомбреро валялись в придорожной канаве, когда капитаны промчались мимо мыловаренного завода…
Их обгоняли грузовики с принятыми в Гане надписями на бортах сообразно вкусу владельцев машин: «Не забудь меня», «Путешествуй и смотри», «Вы хорошие парни», «Не теряй надежды»…
Капитаны метнулись в сторону, чтобы пропустить оранжевый автофургон с бодрым призывом на кузове: «Никогда не спеши».
Выбившийся из сил Тартарен с трудом перевёл дыхание.
— Я больше не могу. Я втрое старше вас, Дик, и вдвое тяжелее. И если уж говорить всю правду, я могу сколько угодно сидеть в засаде на львов, но бегать, как страус… увы, это не моё призвание.
— Но это была ваша идея — сомбреро, автобусы, туристы, — возразил капитан корвета.
— Моя! — с гордостью подтвердил толстяк. — Однако мы уже почти в Аккре. И завещание мсье Ермакова почти в наших руках! Ах, если бы не эта проклятая одышка.
В этот момент около них затормозила открытая легковая машина. За рулём сидела молодая африканка в европейском платье.
— Вы русские? — спросила она, поглядывая на капитана корвета.
— Вы угадали. Я русский моряк, — с достоинством ответил герой повести Станюковича.
Девушка открыла дверцу.
— Значит, вы наш друг. Садитесь. Я вас подвезу. Вам не в Аккру?
— Куда угодно, мадемуазель. Только не пешком, — выпалил Тартарен, первым забираясь в машину.
И через несколько минут капитаны уже мчались по оживлённым улицам столицы Ганы. Они проехали мимо здания парламента, суда присяжных, кооперативного общества, национальной библиотеки. Мимо них проносились высокие отели, новые школы, красивые жилые дома.
— Я везу вас в порт, — любезно сказала девушка, обращаясь к командиру «Коршуна». — Ваш корабль, вероятно, стоит на рейде?
Василий Фёдорович не успел ответить, потому что Тартарен, хитро подмигнув ему, брякнул:
— Мадемуазель, вы угадали. Мы эти… ну, магнитологи со шхуны «Заря».
Девушка очень огорчилась:
— Вы опоздали. Я работаю на радиостанции и сама слышала — советская шхуна «Заря» без остановки в Аккре проследовала курсом на экватор. Как же вам теперь быть?
К сожалению, морская вода очень плохо действует на чернила.
Целых две страницы вахтенного журнала клуба оказались совершенно испорченными. К ещё большему сожалению, никто из нас не мог припомнить, каким образом три капитана покинули Аккру. Как они вернулись на борт «Поморянки», где томились в ожидании Немо, Гулливер, Артур Грэй и Робинзон? Но не это самое важное звено в истории поисков клада капитана Ермакова. Важен сам факт, что подводная лодка шла курсом строго на экватор, напрягая до предела свои двигатели, а на борту вновь находились все члены Клуба знаменитых капитанов, кроме барона Мюнхаузена. В вахтенном журнале не было до сего времени никаких упоминаний о его координатах.
И вообще кто может знать, откуда прибудет Мюнхаузен? Куда он исчезнет? И когда это произойдёт?
Итак, «Поморянка» удалялась от берегов Ганы, держа курс на юг. За кормой тянулся пенистый след. Стайки летающих рыб выскакивали из воды и, описав дугу в воздухе, снова исчезали в волнах. Но внимание капитанов было поглощено другим. Они любовались травянистой зелёной саванной, раскинувшейся вдоль побережья.
Вскоре берега уже начали таять, исчезая в туманной дымке.
Устроившись поудобнее возле верхней рубки, Дик Сэнд приводил в порядок свои записи. Оторвавшись от вахтенного журнала, пятнадцатилетний капитан обратился к своим спутникам:
— Я записал так: мы пробыли в Гане всего несколько часов. Но как изменился Золотой Берег с того недавнего времени, когда над молодой республикой был поднят трёхцветный флаг с чёрной звездой — флаг независимости и свободы! Эта маленькая страна с населением всего в шесть миллионов человек имеет большое будущее.
Юношу перебил уверенный голос Гулливера:
— Всё правильно, любезный Дик, кроме того, что это маленькая страна. Гана по своим размерам не уступает Великобритании, а земля её гораздо богаче. Достаточно вспомнить, что в Англии нет ни золота, ни алмазов, ни марганца, ни бокситов. Там нет банановых рощ, кокосовых пальм и плантаций какао. Всё это вывозит Гана.
Внезапно налетел шквалистый ветер, как это часто бывает в Гвинейском заливе. Капитаны схватились за поручни, но шляпа Гулливера, подхваченная ветром, улетела за борт. Теперь стало ясно, почему так резвились летающие рыбы. Это верный признак наступающего шторма.
Пришлось быстро идти на погружение. Как известно, в глубинах моря всегда «хорошая погода». Но и в «хорошую погоду» подводных путешественников подстерегает множество опасностей.
Внезапно луч прожектора осветил какую-то тёмную громаду, висевшую в воде. Немо успел положить руль на борт, и лодка круто свернула направо, но там возвышалась, похожая на скалу, незаконченная постройка кораллов — фундамент будущего острова.
Немо искусно провёл «Поморянку» через узкий проход, отделявший коралловую колонию от тёмной громадины. Это был затонувший когда-то бриг с поломанными мачтами. Сквозь опутавшие корпус водоросли можно было увидеть зияющие пробоины от пушечных ядер.
Огромный пролом открывал картину разыгравшейся здесь трагедии. Трюм был забит скелетами, закованными в цепи. На носу красовалась полусгнившая деревянная фигура — голова женщины. Капитаны успели прочитать название корабля — «Эсмеральда». Нетрудно было догадаться, что это был невольничий корабль, затонувший после схватки с каким-нибудь пиратом, пытавшимся отнять у «законных владельцев» чёрных рабов.
Не успела «Поморянка» выйти на открытую подводную дорогу, как из гидрофонов раздался сильный шум. Это было похоже и на шипенье масла на сковородке, и на треск горящих сучьев.
Тартарен с аппетитом втянул воздух.
— Неужели на камбузе что-то жарят? Может быть, креветок? О, это такая вкусная еда. Особенно в масле.
— Вы угадали, — улыбнулся Немо. — Это креветки. Только они далеки от сковородки, Тартарен. Известно ли вам, что креветки очень скандальные особы? Когда они поднимают шум, вы не услышите гуденье винтов и двигателей. Не раз военные подводные лодки спасались от преследования, испугавшись скопищ звучащих креветок.
А из гидрофонов раздались звуки скрипок. Изумлённые капитаны переглянулись.
— Скажите, мсье Немо, а на скрипке тоже играют ваши креветки? — саркастически спросил Тартарен.
— Нет. Эти звуки издают полосатые зубатки при помощи своего плавательного пузыря, выдавливая из него пузырьки воздуха. А в китайских водах живёт рыба циноглоссус. Это своеобразная рыба-оркестр. Она подражает звукам органа, арфы и даже звонит в колокол. Науке уже известны несколько десятков видов звучащих рыб.
Теперь из гидрофона раздался удалой свист, потом кто-то сильно захрапел, но все эти звуки были перекрыты сильными ударами барабана.
Немо поймал в луч прожектора стайку морских петухов, за которыми следовали тропические сциениды. Капитаны прильнули к смотровому стеклу.
— Перед вами ансамбль морских петухов, или тригл, — пояснил капитан Наутилуса». — А вот там, дальше, плывут морские барабанщики — тропические сциениды. Впрочем, с барабанным боем плавает по морям и другая рыба — пятнистая дорада.
Из гидрофонов, заглушая подводный концерт, громко зазвучали баяны. Знакомая мелодия матросской песни «Яблочко» разнеслась по всей кают-компании.
— Пардон, мсье Немо, это играет рыба-баян? Или, быть может, рыба-аккордеон? — осведомился тарасконец.
Ему ответил Артур Грэй:
— Баяны играют на «Заре».
На поверхности воды показался бурунчик. Это «Поморянка» подняла перископ вблизи от немагнитного парусника. Перед знаменитыми капитанами проплыла стройная шхуна с светло-серым корпусом. Верхняя часть шхуны и все надстройки были выкрашены белой эмалью. Между лакированными мачтами висели флаги расцвечивания. С бака доносилась музыка и весёлый гул.
— «Заря», — прошептал Артур Грэй. — Завещание капитана Ермакова в двух кабельтовых с подветренной стороны.
Баянисты, видимо, не жалели мехов: музыка становились всё громче. Её даже не мог заглушить топот матросов, танцующих «Яблочко».
— Неужели всё это в честь… гм-м… одного из нас? О-о, я вспоминаю моё возвращение в Тараскон из Сахары! — скромно потупив глаза, заметил Тартарен.
— Да, если вас считать богом Нептуном. Тогда в вашу честь сейчас на «Заре» справляют традиционный морской праздник по случаю пересечения экватора, — весело ответил Гулливер.
— Но как же нам незаметно пробраться на борт шхуны? — нетерпеливо спросил Артур Грэй. — Праздник праздником, а вахта вахтой.
— Есть идея. Мы пригласим на помощь физика Гриффина. Ведь он сегодня уже побывал в нашей кают-компании. — И с этими словами капитан корвета снял с полки книгу в обложке, украшенной фантастическим рисунком.
Раздался шелест страниц. Из переплёта медленно вышел закутанный с головы до ног человек. Широкие поля фетровой шляпы скрывали его лицо. Он носил большие синие очки с сеткой. Лицо его было забинтовано, оставался неприкрытым только розовый остроконечный нос. Низ лица был закрыт шёлковым платком, из-под которого торчала трубка.
— Слышал, слышал ваш разговор, капитаны. И вряд ли я могу вам быть полезен. Моя аппаратура частично разбита, частично сгорела во время пожара в главе двадцатой моего романа — «В доме на Грейт-Портленд-стрит». И я не могу вас сделать невидимками.
— В этом нет никакой надобности, достопочтенный Гриффин. Мы обращаемся к вам с покорнейшей просьбой. Что вам стоит доплыть до «Зари»? Пробраться в каюту Саши Ермакова и узнать координаты клада его достойного дяди?… — вмешался Гулливер.
Кому неизвестно, что Гриффин был склонён ко всякого рода озорным и даже опасным поступкам? А на сей раз, как физика по специальности, его ещё увлекала мысль побывать на борту немагнитной шхуны.
Не ответив ни слова, он быстро сбросил одежду, снял бинты и фальшивый нос. Нельзя сказать, что перед капитанами предстал человек-невидимка, просто никто не предстал, потому что ничего не было видно. Напутствуемый добрыми пожеланиями, Гриффин скрылся в выходной камере. Дик Сэнд задраил за ним люк.
Через несколько минут на поверхности воды показались лёгкие круги. Это плыл человек-невидимка.
Членам клуба оставалось только терпеливо ждать его возвращения… Робинзон долго разглядывал в перископ силуэт «Зари», прежде чем задать недоуменный вопрос.
— Достопочтенные капитаны, мне не совсем понятно назначение этой шхуны. Парусный корабль и всего в шестьсот тонн. И для чего он сделан немагнитным?
— Дружище, Робинзон, — ответил Артур Грэй, — как известно, кроме географических полюсов, на Земле есть и два магнитных полюса. Отклонение стрелки компаса от истинного севера или юга называется «магнитным склонением». Это склонение различно в разных районах, и его должны знать моряки, лётчики, а также космонавты. Кроме того, во многих местах земного шара существуют магнитные аномалии. Да и само магнитное поле Земли с течением времени изменяется. Всё это изучают, производя магнитные съёмки. На суше это просто. Ну, а на морях и океанах — другое дело. Современные стальные корабли имеют собственное магнитное поле, которое искажает точность наблюдений. И вот американцы построили первое немагнитное судно-яхту «Карнеги», но оно погибло в тысяча девятьсот двадцать девятом году. После этого только Советский Союз сумел построить современную немагнитную шхуну «Заря», законченную в тысяча девятьсот пятьдесят втором году. На этом судне нет железных деталей, даже якоря, цепи, поручни и тросы сделаны из цветных металлов и немагнитных сплавов. Однако шхуна имеет отличные мореходные качества.
— А каковы же результаты плаваний «Зари»? — с интересом спросил пятнадцатилетний капитан.
— «Заря» произвела магнитные съёмки во многих районах Мирового океана, — пояснил капитан корвета. — Появилась возможность внести исправления в магнитные карты для морской и воздушной навигации, особенно в картах Южного полушария. «Заря» открыла доселе неизвестные науке магнитные аномалии. Очевидно, под морским дном таятся грандиозные залежи железных руд. И, наконец, «Заря» изучала прохождение радиоволн и космических лучей в открытом море.
Пока капитаны вели этот разговор в салоне «Поморянки», человек-невидимка подплыл к корме шхуны и уцепился за конец швабры, спущенной за борт на тросе для промывки. Теперь Гриффину было нетрудно выбраться на палубу.
Мимо него шла диковинная процессия ряженых во главе с «Нептуном», в тоге из простыни, с длинной мочальной бородой и трезубцем в руках. За ними следовали его «приближённые» в причудливых одеждах из водорослей. Процессия остановилась возле огромной купели… Поднялся весёлый смех и визг. «Нептун» потряс трезубцем, и в купель бросили в одежде одного «новорождённого» — научного работника, впервые пересекающего экватор.
Когда промокший до нитки новичок выбрался из купели, матрос, переодетый нимфой Амфитритой, выглянул из большой бутафорской раковины и с чувством прочитал грамоту:
«Дано сие любезному сердцу нашему кандидату физических наук Александру Ермакову, племяннику нашего любимца капитана дальнего плавания Ермакова, в отраду перехода с высочайшего нашего соизволения из северных широт необъятных владений наших в широты южные через границу, экватором наречённую.
Бог морей и океанов Нептун».
И только «нимфа» хотела вручить грамоту молодому магнитологу, как чья-то невидимая рука вырвала этот листок бумаги и унесла в сторону открытого трапа…
Матрос в греческой тоге кинулся вдогонку за листком, думая, что это шутки ветра. Он протянул руку, чтобы схватить летящую в воздухе грамоту, как вдруг неожиданный толчок в грудь сбил его с ног.