УЧИТЕЛЬ МАТТСОН, ПИСАТЕЛЬ МАРТИНХЕЙМО И ИХ РЕБЯТА
Я удивился, поговорив в 1979 году со старшеклассниками одной из московских школ. Удивление мое было вызвано тем, что о Финляндии, нашей северной соседке, с которой у нас более тысячи километров общей границы и тесные, можно сказать, дружеские отношения, они почти ничего не знали. Потом выяснилось, что похожим образом обстоит дело и во многих других школах, в других городах. А между тем у Советского Союза с Финляндией большие торговые, экономические и культурные связи. Финляндия сейчас — это высокоразвитая капиталистическая страна, которую нередко называют «Европейской Японией» и даже «Северным чудом», а советско-финляндские отношения считаются примером взаимовыгодного сотрудничества.
Для того чтобы развивать эти непросто сложившиеся хорошие отношения, требуется взаимопонимание, требуется знать, что собой представляет Финляндия, как живут финны, каковы их обычаи, традиции и многое другое. В этом нам могут сильно помочь книги, и в первую очередь — написанные финскими писателями. К сожалению, таких книг для подростков и юношества мы до сих пор переводили на русский язык очень мало. И вероятно, для многих юных читателей эта книга окажется первой, из которой они узнают о жизни своих финских современников от самого финского писателя.
Знакомясь с произведением нового для нас автора, мы обычно хотим узнать и о нем самом. Поэтому постараюсь коротко рассказать об Аско Мартинхеймо.
28 сентября 1984 года, когда Аско Мартинхеймо исполнилось пятьдесят лет, крупнейшая ежедневная финская столичная газета «Хельсингин саномат», выходящая не менее чем на сорока страницах, поместила на видном месте интервью с юбиляром и его фотопортрет. Так в Финляндии отмечается юбилей далеко не каждого писателя, а тем более детского — для этого надо быть автором многих хороших книг. У себя на родине Аско Мартинхеймо удостоен многих премий для детских и юношеских писателей. Его радиопьесы, а их немало, исполнялись в разных странах, удостоены европейских премий и премии международной организации радиовещания ОИРТ. Пишет он на финском языке. Упоминаю об этом намеренно, ибо в Финляндии два государственных языка — финский и шведский, и часть финских писателей, например известная у нас Туве Янссон, пишет на шведском.
17 марта 1988 года в Хельсинки в торжественной обстановке Аско Мартинхеймо во второй раз вручалась главная в Финляндии премия за произведения для детей и юношества — премия Топелиуса, которая присуждается ежегодно только одному писателю. (Впервые А. Мартинхеймо был удостоен этой премии в 1977 году.) Перед началом церемонии вручения премии мы и познакомились. Он оказался высоким, улыбчивым, остроумным человеком, общительным и скромным. Его тут же начали терзать журналисты и фотографы, и мы договорились, что через неделю я приеду к нему домой, где можно будет обстоятельно побеседовать в спокойной обстановке.
На карте Финляндии можно без труда найти второй по величине город этой страны — Тампере. Многие знают его по учебникам истории под другим, шведским названием — Таммерфорс. Там в 1905 и 1906 годах состоялись конференции РСДРП с участием В. И. Ленина. Рядом с Тампере, совсем близко, находится небольшой (около 25 тысяч жителей), не всегда обозначенный даже на картах Финляндии, город Нокиа, важный промышленный центр, где расположены предприятия, известные своей продукцией далеко за пределами Финляндии.
В Нокиа и живет Аско Мартинхеймо, в небольшом одноэтажном доме, выстроенном наполовину собственными руками. Внутренняя отделка дома свидетельствует, что его хозяин замечательный мастер-столяр. Но по профессии Аско Мартинхеймо — учитель. Почти два десятилетия он преподавал в старших классах родной язык и литературу. В школе его знали под фамилией Маттсон, ибо Мартинхеймо — псевдоним, который он взял себе, начав писать радиопьесы и книги. Правда, по прошествии нескольких лет после выхода первой книги писателя А. Мартинхеймо, он стал настолько известен, что перестало быть секретом, кто скрывается под этим псевдонимом. Будучи уже лауреатом различных премий и автором многих известных произведений, Аско Мартинхеймо еще много лет продолжал преподавать в школе. Лишь весной 1984 года учитель Аско Маттсон провел свой последний урок.
Естественно, что учитель Аско Маттсон хорошо знал жизнь своих юных соотечественников (да у него и самого два сына), а писатель Аско Мартинхеймо умеет в своих произведениях рассказать о том, что интересует и волнует подрастающее поколение. В своих произведениях он отстаивает идеалы добра, справедливости, честности и благородства, в чем нетрудно убедиться, прочитав хотя бы эту книгу.
В Нокиа мы беседовали о том, как создавалась повесть «Мастерский выстрел» и другие рассказы». Я не оговорился. Это именно повесть в рассказах, действие которой разворачивается на протяжении нескольких лет в небольшом городе. Вернее, даже в одном районе города. И действующие лица на протяжении всей книги одни и те же, но они как бы по очереди исполняют в разных рассказах роль главного героя.
Аско Мартинхеймо не раз бывал в Советском Союзе — в Москве, в Ленинграде, Таллинне; в Киеве он участвовал во встрече советских и финских писателей, поэтому он знает и о жизни ребят в нашей стране, о сходных моментах в учебе, отдыхе, развлечениях и быте наших и финских подростков и о том, что их различает. В книге, адресованной финскому читателю, естественно, упоминается иногда и о таких вещах, которые могут быть неизвестны за пределами Финляндии. И мы договорились с автором, что некоторые пояснения, очень короткие, будут сделаны прямо в тексте рассказов, там, где это возможно. Но кое-что лучше пояснить заранее, в этом предисловии.
В Финляндии, как и у нас, обязательное и бесплатное среднее образование — это так называемая Основная школа, в которой учатся девять лет. Но тот, кто собирается поступить в высшее учебное заведение, должен окончить еще три старших класса гимназии или лицей. И там за обучение уже надо платить. Поэтому очень многие сразу после окончания Основной школы стараются поступить на работу. Однако это непросто, ибо в Финляндии, как и во всех капиталистических странах, существует безработица, и именно среди молодежи процент безработных довольно высок. В 60-х годах (а судя по некоторым деталям, в рассказах действие происходит именно в тот период) финны нередко уезжали в поисках работы в соседнюю Швецию, оставляя детей под присмотром дальних родственников и даже чужих людей. Судьба одного такого парнишки прослеживается и в этой книге.
Школьная программа в Финляндии отличается от нашей еще и тем, что там есть уроки религии, ибо церковь не отделена от государства и девяносто с лишним процентов населения принадлежит к евангелической церкви. Правда, это не значит, что все финны ревностные верующие. Есть немало таких, кто лишь формально числится приписанным к церкви, а некоторые и совсем отказались от религии. К ним принадлежит и семья школьника Сами из рассказа «Приказ главнокомандующего».
До того дня, который описывается в рассказе, Сами никогда в церкви не был, и, естественно, многое там его удивляет. И конечно, он не знает, что во всех финских церквах, даже в построенных совсем недавно, висит на видном месте текст приказа, изданного в 1942 году финским главнокомандующим маршалом Маннергеймом в День матери, который традиционно отмечается в Финляндии во второе воскресенье мая. В те годы Финляндия воевала на стороне фашистской Германии против Советского Союза, и приказ Маннергейма был обращен ко всем матерям страны, безутешно оплакивавшим своих убитых и раненых сыновей. С тех пор прошло уже более четырех десятилетий, между финским и советским народами установились мирные, дружеские отношения, многое изменилось и в самой Финляндии. Но почему этот напоминающий о той недоброй поре приказ до сих пор висит в финских церквах, не смог мне толком объяснить никто. Аско Мартинхеймо сказал, что и его удивляет этот приказ, висящий в церкви, и он хотел выразить это в своем рассказе, в основу которого лег реальный случай.
Мне было очень интересно узнать от автора книги, что все ее действующие лица имеют прототипов, а с одним, который выведен в рассказах под именем Яапи, даже довелось познакомиться. Судьба его в дальнейшем сложилась благополучно. Как считает Аско Мартинхеймо, этому способствовало его трудолюбие, которым вообще славятся финны.
Отразилась в книге и обеспокоенность автора тем, что в Финляндию все сильнее проникает чуждое, заокеанское влияние. Особенно этому способствуют кинофильмы, которые ребята видят и в кинотеатрах и по телевидению, а в последнее время распространяющиеся с помощью видеокассет. О том, как некоторые финские подростки подражают героям таких фильмов, можно прочесть в рассказе «Охотники за скальпами», и, хотя в этом рассказе все вроде бы кончается благополучно, тревогу автора понять нетрудно.
Конечно, при чтении этой книги будут возникать вопросы, и, возможно, их будет немало, но я надеюсь, что ответы на них, по крайней мере на многие из них, вы сможете найти в энциклопедии, в книгах о Финляндии, созданных нашими публицистами. Старшим школьникам хочу посоветовать обратиться и к девятитомной «Библиотеке финской литературы», вышедшей на русском языке в 1979–1982 годах, и к другим романам, сборникам рассказов и стихотворений финских писателей, изданных у нас за последние десятилетия.
Если же, прочитав эту книгу, вам захочется спросить о чем-то у автора или переводчика или поделиться своими мыслями о книге, сделать это можно будет письмом по адресу: 125047, Москва, ул. Горького, 43. Дом детской книги.
Геннадий Муравин
ПРИКАЗ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
Сами шагал впереди одноклассников. Как и всегда. Рыжая его шевелюра пылала, будто флаг, идти Сами старался в ногу с учителем. Отец, правда, сказал, что тому, кто отказался посещать уроки религии, нечего тащиться в церковь и в последний день учебного года. Однако Сами хотелось увидеть, как там, в церкви, внутри.
По школьному радио ректор дал строгое указание — двигаться по дороге в церковь попарно. Девчонки еще пытались придерживаться ректорских распоряжений, а мальчишки шли даже по пять человек в ряд. Встречным приходилось сторониться, ступать на газон.
Возле церкви переходили дорогу кому где вздумается. Учитель стоял на «зебре» перехода и напоминал военачальника, пытающегося вернуть порядок войску, охваченному паникой. Воспользовавшись неразберихой, Юртсе и Кольйонен улизнули за каменную ограду кладбища — покурить. Они и еще двое отставших вообще не пришли в церковь, но учитель, похоже, этого не заметил.
Школьники толпились на паперти, хотя дверь главного входа была раскрыта настежь. Двое учителей, стоя по обе стороны двери, пытались поддержать порядок. Подняв указательный палец, они прижимали его к губам и громким шепотом призывали галдящих учеников вести себя потише.
На высокой башне звонили колокола. Сами вспомнил похороны дяди Олли. Тогда тоже колокола гудели. В саму церковь отец не пошел. Он остался ждать конца церемонии снаружи и показал Сами большую надгробную плиту, на которой была высечена надпись: «Павшим за убеждения». Сами не понимал, как это. Отец объяснил: плиты с такими надписями установлены на могилах финских красногвардейцев, погибших во время гражданской войны в Финляндии в 1918–1919 годах.
В передней было прохладно и жутковато. Здесь уже все переговаривались шепотом, а колокольный перезвон был едва слышен. Один из преподавателей старших классов стоял у следующей двери, из передней в церковный зал, тоже предостерегающе подняв палец. Растянувшаяся колонна школьников медленно вползала в зал. Первое, что удивило Сами, — высокий купольный потолок. Он был ярко-голубым, и на нем сверкали золотые звезды.
Зал был странно гулким. Каждый звук — шарканье ботинок, шорох одежды, стук скамей — носился эхом от стены к стене. Окна были с цветными стеклами. Поэтому, что там, снаружи, не было видно. Визгливо хихикнула какая-то девчонка. Тотчас же двое учителей, нахмурив брови, поднялись, отыскивая взглядом, кто это нарушает порядок. Странно, подумал Сами, почему в церкви нельзя веселиться, если тут так забавно?
Он сел рядом с Паси. Деревянная церковная скамья оказалась неудобной. Он попытался откинуться, чтобы опереться о спинку, но сразу же начал соскальзывать вперед. Прочно удалось усесться, лишь упершись ногами в перекладину стоящей впереди скамьи.
Пока классы, пришедшие последними, шумно рассаживались по местам, у Сами было время рассмотреть церковь. Непонятно, почему купольный потолок такой высокий. И без этого было бы ясно, что хотели изобразить небо. Потолок поддерживали колонны в два ряда. На колоннах были нарисованы вьющиеся растения и птицы.
Паси достал из кармана небольшую книжку, комикс серии «Высокое напряжение», и принялся читать. Английские парашютисты атаковали немцев с тыла, пулеметы строчили, летели отстрелянные гильзы. Паси был как раз на середине книжки, когда Сами толкнул его локтем в бок:
— Д-да-дай и мне.
— Сейчас.
Паси парень тихий, приятный. Он не посмеивался ни над рыжей шевелюрой Сами, ни над его заиканием. Паси, единственный, не обзывал Сами Луковицей. С Паси здорово было водить компанию, с ним можно отправиться куда угодно. Не раз они проводили вместе долгие вечера, но почти не разговаривали. Случалось, Паси бросал коротко: «Глянь!» или «Видишь того?» — и Сами достаточно было произнести лишь «угу» или «ну», а можно было и вообще промолчать.
Сами хотел уже раскрыть рот, чтобы повторить свою просьбу, но тут позади них наверху загудел орган. Оглянувшись, Сами увидел на балконе над входом множество свистков и трубок разной величины, самые длинные доходили почти до потолка. Это и был орган. Над перилами балкона виднелась плешь органиста.
Богослужение началось с того, что из маленькой двери в конце церкви вышел поп. Он был в белой мантии с большим серебряным крестом на спине. Перекинутая через шею, как шарф, свисала на грудь полоса какой-то зеленой материи. Сперва поп повернулся ко всем спиной и, нагнув голову, встал на колени перед картиной. Под картиной был длинный стол, а на нем лежала большая книга и горели свечи в ряд.
Через несколько секунд поп поднялся с колен и, стоя против прохода, разделяющего ряды скамей, начал говорить речь. Самым обыденным голосом поп сказал о своей радости по поводу того, что церковь заполнили молодые люди. Еще бы, как же церкви не быть заполненной, ведь сюда велели явиться всем классам, иначе не выдадут свидетельств. Их должны были вручать в школе после похода в церковь.
Богослужение оказалось странной церемонией. Время от времени по команде попа все вставали и молились вслух. Иногда протяжно пели псалмы. Номера псалмов покачивались на гвоздиках на черной доске. Сами одолевала зевота. У него и псалтыря-то не было. Отец считал его ненужным.
Затем поп взошел на трибунку, подвешенную на одну из колонн. Оттуда он наверняка хорошо видел весь зал. Над трибункой была своя маленькая крыша. Неужто купол церкви протекает? Иначе зачем еще эта дополнительная крыша? Поп говорил о весне, цветах, птицах и юности. И теперь, с трибунки, он говорил совсем не так, как прежде, внизу. Голос его порой делался высоким, почти пронзительным, он растягивал слова, слегка подвывал, и казалось, вот-вот запоет.
Слушать попа Сами быстро надоело. Он не понимал, о чем тот толкует. Ведь если столкнешься с парнем с улицы Туули, о милосердии и заикаться не стоит. Я ни о какой драке поп не говорил. При чем же тогда милосердие? И ведь поп сказал, что это милосердие оказывается всем каждый день. И еще он говорил об искуплении. Выкупе? Но это не имело ничего общего с таким выкупом, как при игре в фанты. Странно. И он здорово говорил о грехах, только не объяснил, что это такое. Небось то, чем старшие классы занимались сейчас на задних скамьях. Оттуда слышались приглушенные голоса, скрип скамей, топот ног, смешки, возня, похрюкивание, деланный кашель. Учителя сидели, вытянув шеи, и бросали туда убийственные взгляды, но беспокойный шумок все усиливался. Поп уставился на задние скамьи. Шумок стих, когда он сказал: