Реабилитирован он был лишь в 1956 г. Устроиться работать удалось только библиографом по естественным наукам в библиотеке иностранной литературы. Лагерь не сломил бойцовского духа В. П. Эфроимсона. Под видом библиографических обзоров он публикует серию статей, прямо направленных против Т. Д. Лысенко и его методов действий в науке. Одновременно он готовит к публикации уникальную рукопись «Введение в медицинскую генетику». Она была опубликована только в 1964 г. и послужила основой для развития медицинской генетики в Советской России. Наконец (через 15 лет после защиты!), получив степень доктора наук, он становится заведующим отделом генетики Московского НИИ психиатрии Минздрава РСФСР, где занимается новаторскими исследованиями генетики психозов, олигофрений, эпилепсий и шизофрений.
Вероятно, именно в это время у него и возникает желание на широком историческом материале обосновать связь гениальности и заболеванием подагрой. В 1975 г. на закате хрущевской оттепели Эфроимсон в знак протеста против использования психиатрических лечебниц в качестве тюрем для диссидентов покидает Институт психиатрии.
Став пенсионером, он продолжает работать по 12–14 часов ежедневно, готовя к печати новые публикации. Одна из них — «Биосоциальные факторы повышения умственной активности» — и была посвящена генетике гениальности. Рукопись этого капитального труда, включавшего более четырехсот машинописных страниц, густо заполненных сотнями имен, дат и широких исторических экскурсов, испытала на себе инерцию репрессивной машины государства. Ее не удалось опубликовать в открытой печати, а лишь депонировать в 1982 г. во Всесоюзном институте научной и технической информации, где она была доступна лишь немногим специалистам. В своем труде В. П. Эфроимсон анализирует биографии сотен знаменитых людей, опираясь на обширную литературу, включающую более шестидесяти книг.
Среди великих подагриков он находит таких известных личностей как Александра Македонского, Юлия Цезаря, Оливера Кромвеля, адмирала Нельсона, королей, императоров и царей Карла Великого, Карла XII, Людовика XI, Фридриха III, Генриха VII и Генриха VIII, Елизавету I, Фридриха II, Людовика XIV, Иоанна Грозного, Бориса Годунова и Петра I, художников, музыкантов, скульпторов, поэтов и писателей Микельанжело Буаноротти, Алигьери Данте, Джона Мильтона, Людвика ван Бетховена, Питера Пауля Рубенса, Огюста Ренуара, Ги де Мопассана, Чарльза Диккенса, Ивана Сергеевича Тургенева, реформаторов церкви Мартина Лютера и Иоганна Кальвина, ученых Карла Линнея, Чарльза Дарвина, Эйлера и Бойля, Галилео Галилея, гуманистов и философов Томаса Мора, Эразма Роттердамского, Мишеля Монтеня, Вольтера. Подагрой страдали папа Григорий Великий, внук Тамерлана астроном Улугбек, Христофор Колумб и Чарли Чаплин. Это заболевание передавалось из поколения в поколение в роду Медичи, Османов, Карла V, герцогов Лотаргинских (Гизы), Черчиллей-Мальборо!
Это лишь малая выборка из списков известнейших лиц, приведенных в монографии Эфроимсона. Как истинный ученый, он не ограничился только перечислением примеров, а занялся статистикой. В качестве контрольного уровня взята частота подагры среди мужского населения США, составляющая от 0,3 до 0,6 процентов. Среди общепризнанных талантов эта цифра подскакивает более чем на порядок и составляет 5–10 %, а у подлинных титанов духа и творчества взлетает до 30–50 %. Другими словами, каждый второй общепризнанный гений был подагриком!
Гениальные кучки
В 1926 г. В. И. Вернадский прочел в Академии наук доклад «Мысли о современном значении истории знаний», в котором, в частности, упомянул феномен пульсации талантливости. Согласно этой идее, гении и таланты появлялись в истории как бы кучками, группами. Вспомните расцвет древнегреческой цивилизации. Достаточно упомянуть, что «могучая кучка» таких философов, как Анаксагор, Зенон, Протагор, Сократ и Платон были гражданами лишь одного города — Афин, в котором численность свободного населения едва достигала в то время 50 тысяч человек. Вспомните, к примеру, эпоху королевы Елизаветы в Англии, подарившей миру множество талантливейших людей или «лицейский» период нашей истории, породивший целую плеяду выдающихся деятелей искусства, науки и политики. В истории науки, литературы и искусства можно найти и другие подобные примеры. Феномен «гениальных кучек», вроде бы, противоречит обсуждаемым наследственным основам появления одаренных людей, поскольку частота появления и проявления различных генетических нарушений явно не зависит ни от политического строя, ни от литературных или иных вкусов публики.
Для того чтобы разобраться с этим парадоксом, необходимо проанализировать, что еще, помимо природных, врожденных данных необходимо человеку, для того чтобы полностью раскрыть свои способности.
В. П. Эфроимсон считает, что для проявления таланта и гениальности необходимы эмоционально полноценное и информационно насыщенное раннее детство. По данным многих психологов до 50 % будущего интеллекта формируется у ребенка уже к четырехлетнему возрасту, а в восьмилетием возрасте эта доля составляет уже 80 %. Остальные годы взросления в основном тратятся лишь на накопление необходимой информации, в то время как умение работать с ней, продуцировать оригинальные идеи и нетрадиционные подходы к решению задач формируется еще в раннем детстве.
Второе важное условие — возможность найти и реализовать те свои способности, которыми талант наиболее наделен от природы. А для этого необходим соответствующий спрос со стороны общества. Если же его нет, то талант неизбежно останется нереализованным. Кто знает, сколько талантливых органистов, программистов и летчиков жило в Древней Греции? В XIX веке в Вене пользовались спросом музыканты, и они действительно появлялись, однако мы практически не можем указать ни на венских великих инженеров, ни на полководцев.
Они, безусловно, могли появиться, но на таких людей просто тогда не было спроса. По оценкам В. П. Эфроимсона лишь один гений из тысяч потенциальных раскрывает все свои способности, если можно так сказать, удачно родившись в нужное время и в нужном месте. Остальные просто не могут реализовать данные им природой способности. В этом случае спрос не рождает предложение, а лишь позволяет в полной мере воспользоваться потенциальными талантами. Взлет германской, английской и американской промышленности в конце XIX и в начале XX веков объясняется во многом соответствующим спросом на соответствующие специальности и на развитие целой сети технических училищ, где талантливые молодые люди могли получить необходимое образование. Можно только полностью согласиться со следующими выводами В. П. Эфроимсона, сделанными им на основе анализа десятков биографий выдающихся людей:
1. Зарождение потенциального гения — проблема биологическая, даже генетическая.
2. Развитие гения — проблема биосоциальная.
3. Реализация гения — проблема социобиологическая.
Прекрасный пример, иллюстрирующий эти положения, приводит доктор биологических наук М. Д. Голубовский. Он обращает внимание на своеобразную «черную дыру» в истории русской литературы, простирающуюся от конца 30-х до начала 60-х годов XIX века. До этого периода и после нация регулярно рождала великих писателей и поэтов. Достаточно назвать лишь несколько известных фамилий.
До тридцатых годов родились И. Крылов, В. Жуковский, К. Батюшков, А. Грибоедов, А. Пушкин, Ф. Тютчев, Е. Баратынский, Н. Гоголь, М. Лермонтов, И. Гончаров, А. К. Толстой, Ф. Достоевский, А. Фет, И. Тургенев, А. Островский, Н. Некрасов, Л. Толстой, Н. Лесков, М. Салтыков-Щедрин. После шестидесятого года появились на свет А. Чехов, И. Бунин, М. Горький, А. Блок, В. Хлебников, В. Маяковский, А. Ахматова, М. Булгаков, Б. Пастернак, М. Цветаева, О. Мандельштам. Посередине же — полный вакуум.
Создается впечатление, что мощные потенциальные литературные дарования просто не появлялись на свет в течение тридцати лет, в то время как в других областях человеческой деятельности выдающиеся личности рождались и в этот период. На самом деле, как доказывает М. Д. Голубовский, «эффект дыры» возникает не из-за недостатка генетически одаренных людей, а из-за изменившегося в обществе после революций 1848 г. отношения к изящной словесности, ужесточения цензуры и разгрома многих литературных журналов. Новый подъем начался только после кончины Николая I в 1855 г.
Гигантский потенциал
Частота зарождения потенциальных гениев оценивается В. П. Эфроимсоном как 1/2000–1/10000, и она должна быть более-менее одинаковой у всех народностей. Эта не такая маленькая цифра. Она указывает, что по статистике как минимум в каждой второй школе страны должен учиться потенциальный гений. Хуже дело обстоит со статистикой гениев, сумевших реализовать себя в истории. Частота таких случаев падает уже до одного на миллион. Противопоставление этих цифр указывает на гигантский потенциал человеческих ресурсов, который, как правило, на 95 % и более остается нереализованным.
Попытки совершенно сознательно воспользоваться потенциалом человеческой гениальности в истории были. Так например, Карл Великий специально рассылал гонцов во все концы своей обширной империи, включавшей в 800 г. Францию, Бельгию, Голландию, почти половину Германии, Австрию, север Италии и Испании, для того, чтобы те выискивали природно одаренных мальчиков и отсылали их для обучения в школы. В результате такой практики через некоторое время наступило так называемое каролингское возрождение.
Практичные американцы поставили на поток не только производи во автомобилей, но и человеческих талантов. Ежегодно в результате специальных тестов, ориентированных на выявление не объема знаний, а уровня мышления и сообразительности, в США отбираются 35 тысяч одаренных старшеклассников (всего около 3 % от общего числа учащихся), которым в дальнейшем оказывается государственная поддержка для получения высшего образования. Более того, денежные субсидии получают и те колледжи, которые этих молодых людей избираются дальнейшего обучения. В рамки этой политики «выращивания» талантов и гениев вписывается и программа «откачки мозгов» из стран, отстающих в экономическом отношении от ведущих держав Запада.
Для повышения процента реализации талантливых детей в нашей стране надо не так уже и много. По мнению В. П. Эфроимсона, «достаточно предоставить детворе и юношеству хорошие, равные, соответствующие возрасту условия, и задача резкого повышения частоты развивающихся гениев, тем более выдающихся талантов, да и талантов вообще, будет решена».
Гены старения
Возраст — мерзкая вещь, и с каждым годом она становится все хуже.
Диана Купер
Люди не хотят жить вечно. Люди просто не хотят умирать.
Станислав Лем
— Бессмертные клетки существуют
— Запрограммированная гибель
— Часовой механизм старения
— Болезни быстрого старения
— Как стать бессмертным?
Смертность не изначальна
Как-то известного режиссера Алексея Германа спросили, как он относится к финансовому расслоению нашего общества. Он ответил, что пока смерть всех уравнивает, особенно беспокоиться не приходится. Однако если ученые решат, в копие концов, проблему бесконечного продления жизни человека, и реализация такой возможности будет доступна только людям богатым, вот тогда станет по-настоящему обидно.
Можно ли, изучая гены человека, найти такие из них, что отвечают за процесс старения? Да и существуют ли такие? Теорий старения очень много, и одна из наиболее популярных из них утверждала, что старость является следствием постепенного накопления всевозможных «поломок» в нашем теле. В основном, имелись в виду дефекты на молекулярном и клеточном уровнях. Такая точка зрения выглядит логично, ведь именно так стареют созданные человеком механизмы — они ржавеют, у них отказывают со временем отдельные блоки, пока, наконец, накопившиеся дефекты совсем не прекратят их функционирование. Взгляните на старую, видавшую виды автомашину «копейку», стоящую на вечном приколе во дворе дома. Она будет прекрасной иллюстрацией гипотезы старения путем накопления дефектов.
Однако все не так просто. «Как ни глубоки причины смерти — смертность не изначальна, она не представляет безусловной необходимости: слепая сила, в зависимости от которой находится разумное существо, сама может быть управляема разумом», — прозорливо писал по этому поводу еще в XIX веке философ Николай Федоров.
Похоже усилия молекулярных биологов в конце XX века подтвердили это предположение. Они нащупали механизм, благодаря которому клетки нашего тела отмеряют свой жизненный срок. А раз так, значит, появилась возможность в этом механизм вмешаться.
Бессмертные клетки
Рождение и смерть часто воспринимаются нами как две стороны одной медали. Одно явление якобы неотделимо от другого. Появление на свет неизбежно влечет за собой старение и кончину. Между тем это не совсем так. Живая клетка, как своеобразная молекулярная фабрика, способна работать и воспроизводиться без всяких признаков усталости или старения бесконечно долго. Хороший тому пример — одноклеточные существа, размножающиеся исключительно бесполым способом. Разумеется, амебу из учебника зоологии за седьмой класс без труда можно лишить жизни — отравить, сварить, высушить, раздавить, наконец. Однако если регулярно менять воду и добавлять пищу, то она будет без устали делиться и никогда не состарится. В этом смысле амеба бессмертна. Если бы наше тело состояло из подобных амеб, о пенсионном возрасте речь бы, возможно, не заходила.
В первой четверти XX века из водоема была выловлена крошечная инфузория тетрахимена (Tetrahymena pyriformis штамм GL), которая, в силу некоторых отклонений от нормы, не могла вступать в половой процесс с такими же инфузориями. Она размножалась исключительно за счет обычных делений пополам. Так вот, потомки той клетки до сих пор прекрасно чувствуют себя во многих лабораториях мира, хотя по самым скромным оценкам их отделяет от клетки-прародительницы уже более двухсот тысяч делений-поколений. Иначе говоря, клон этих инфузорий практически бессмертен.
Никто и никогда не видел пожилых бактерий. При их темпах и способах воспроизводства себе подобных говорить в данном случае о старении совершенно бессмысленно. Смерть в преклонном возрасте становится по-настоящему актуальным и обсуждаемым феноменом только у многоклеточных организмов, размножающихся половым путем. В самом деле: если жизненная программа выполнена — репродуктивный период закончился, потомство оставлено и тем самым опробован доставшийся от предков набор генов — то что же теперь делать с продолжающими жить родителями? Оставить их наслаждаться жизнью? Но они ведь только мешают новому поколению испытывать свою приспособленность к вечно меняющейся среде обитания…
Правильно! Надо активно прекратить неоправданное расходование ресурсов и отправить пожилых родственников в расход. Другими словами, на определенном этапе эволюции запрограммированная гибель «пожилых» многострочных стала феноменом, выгодным для процветания вида в целом. Раз так, то неизбежно должны были возникнуть и четкие механизмы, эту гибель обеспечивающие.
Прекрасный в этом плане пример демонстрирует совсем просто устроенное многоклеточное существо — крошечная нематода ценорабдитис (Caenorabditis elegans). Длина этого круглого червя едва достигает одного миллиметра, а общее количество слагающих его клеток абсолютно постоянно у всех взрослых особей — около трех тысяч (для сравнения: новорожденный крысенок состоит примерно из трех миллиардов клеток). Количество ДНК в каждой клетке ценорабдитиса всего лишь в двадцать раз больше, чем у средней бактерии. Время жизни этой нематоды поразительно скоротечно и составляет всего трое с половиной суток, что лишь в двести пятьдесят раз больше жизни кишечной палочки, которая при благоприятных условиях делится через каждые двадцать минут.