А крепость жила своей особенной жизнью. Жизнь усложнилась, это особенно стало заметно в сентябре 1904 г. Уменьшились нормы потребления, гуляли болезни. Омрачало жизнь начальственное соперничество. Генерал Стессель категорически отказывался сдать командование. Он писал Куропаткину, своему другу со времен детства, весьма жесткие письма, в которых утверждал, что только он может справиться с проблемами сложившейся трагической ситуацией: «Всякий здесь знает меня, китайцы равно как и русские, и они доверяют мне, зная, что японцы войдут себя только через мой труп». Предлагаемый верховным начальством генерал Смирнов неизвестен офицерам. «Он, может быть, и прав по–своему, но он — профессор, а не боевой генерал». Но противники Стесселя — даже местные журналисты — писали во все концы, что его командование мешает серьезной работе в крепости.
У Куропаткина было много своих забот, и у него не было физических средств поменять Стесселя на Смирнова. Поэтому, укоряемые за потерю Наншаня Фок и Стессель, продолжали задавать тон в крепостной жизни. При этом Стессель писал прямо царю, и в начале сентября он был вне себя от радости, получив от самого императора орден Св. Георгия, даваемый, как известно только за подвиги на поле брани. Царь объявил гарнизону, что каждый месяц участия в осаде будет засчитываться за год полнокровной службы. Солдаты и офицеры продолжали ежедневную фортификационную работу, они копали траншеи и окопы, укрепляли бетонированные гнезда, ставили на наиболее удобные позиции орудия, мешали саперным работам японцев.
Осажденным мешала вражда между моряками и сухопутными. Превосходные в бою, моряки часто капризничали при более прозаических работах. Нужно сказать, что обе стороны жестоко страдали от болезней. Японцы страдали от бери–бери, тифа, дизентерии.
В Порт — Артуре начали заканчиваться припасы, лошади и ослы заменили все другие виды мяса.
Осада
Японцам помогало их традиционное феноменальное трудолюбие. Они изрыли подземными туннелями все подходы к крепости с восточной стороны (примерно 20 километров подземных переходов), их не могло остановить ничто, их упорство было бездонным. Они предпочитали зигзагообразные окопы, и они умело прикрывали эти подходы, вынимая сотни тонн земли, грунта, камня.
Высшее японское командование пыталось понять, в чем причины сложностей осаждающей стороны. Увы, японцам помог предатель — гражданское лицо, работавший при штабе; он сообщил командору Мори Гитаро практически полную картину русских укреплений. Посетив Третью армию в сентябре, генерал Кодама понял для себя несколько вещей. Прежде всего, нужны более мощные осадные орудия. Необходимы масштабные саперные работы. Кодама указал на важность высоты 203. Велись споры по поводу способа взятия Порт — Артура и в Токио. У Ноги была специальная почтовая служба, рассматривающая советы. Один из них заключался в том, чтобы стрелять в крепость перцем.
Неудачей русской стороны была недооценка высоты 203. Стессель приостановил крепление здесь мощных орудий. «Когда понадобится, я пошлю сюда батарею полевых орудий, и сам дьявол не взберется на этот холм». С него просматривалась бухта и многие укрепления. Со временем пришло лучшее понимание значимости этой высоты. Тогда русские вырыли два ряда окопов, на северном (из двух) пике установили два шестидюймовых орудия; на южном — два полевых. 1?я рота 28 полка и рота моряков устроились на высоте вместе с пулеметами и торпедными аппаратами. Беда была в том, что все эти укрепления были открыты внешнему миру, и рассчитывать на долгосрочную их оборону не приходилось.
Испытание подготовки гарнизона крепости к главным испытаниям наступило 18 сентября 1904 г. Японцы бросились на Фонтанный редут и, потеряв 500 человек, взяли его. Еще одной тысячи жизней стоило японцам взятие японской 1?й дивизией Башенного редута. Длинный и узкий с крутыми стенами холм, который японцы называли Намако Яма, подвергся атаке 1?го и 15?го пехотных полков под командованием генерала Ямамото. Ожесточеннейшая схватка закончилась потерей русскими этого холма. Установив на нем артиллерийские орудия, японцы приступили к артобстрелу высоты 203. 19 сентября, пользуясь прикрытием пулеметного огня с Намако Яма, японский резервный полк бросился на высоту 203. Японцы почти взяли высоту, но вовремя присланное подкрепление сбросило нападающих с крутых склонов. Теперь и русские в полной мере осознали стратегическое значение высоты 203 и начали быстро укреплять ее оборонительные позиции. На Северном пике установили новые орудия, создали каменные защитные стены на Южном пике.
Японское командование достаточно отчетливо понимало значимость освещения обстоятельств осады для огромного внешнего мира. Генерал Ноги часто приглашал ведущих журналистов выпить с ним саке. Они приходили в его простую двухкомнатную квартиру, расположенную в окрашенном белым китайском доме — прямо в зоне русского обстрела. В одной комнате стояла его армейская кровать, в другой находился его кабинет. В хорошую погоду он предпочитал работать под старой акацией в своем небольшом саду. Вокруг мирно бродили козы, бегали свиньи, китайские женщины и дети занимались своими домашними делами. Именно под указанной акацией и принимал Ноги корреспондентов крупнейших мировых агентств и печатных изданий. Американцы, указывая на его короткую полуседую бороду, сравнивали его с генералом Улиссом Грантом, главнокомандующим северян в гражданской войне. На нем всегда был короткий черный китель, белые кожаные бриджи и высокие сапоги. Ни при каких обстоятельствах он не менял этой своей униформы. «Чтобы руки стали теплыми», он ставил на стол бутылку шампанского.
Приметным развлечением было приглашение цирковых труп, но Ноги боялся отдать «глотателям мечей» свою боевую саблю, хотя отдавал часы и всю наличную монету. Его не смущала постоянная канонада, и он традиционно выражал сочувствие «генералу Стесселю, переживающему тяжелое время в крепости вместе со своими отважными солдатами». Подобная встреча с представителями прессы чаще всего завершалась осмотром позиций с японской стороны — с журналиста брали клятву о неразглашении тайны. Стоя на относительно невысоком холме, генерал и журналист осматривали сцены предшествующего боя, останки предшествующих боев, тела солдат в неимоверных позах, брошенное или сломанное оружие. Запах стоял неимоверный. Журналистам разрешали посещать места совсем недавних боев, они могли пройти в окопы, где совсем недавно располагались русские солдаты.
Японцы явно усилили свои наступательные возможности. Теперь к русским были обращены жерла 400 японских орудий, включая шестидюймовые пушки, снятые с линкора «Хатсусе». Орудия Круппа, захваченные у русских в Наншане, тоже стояли здесь. К началу октября Ноги получил шесть больших одиннадцатидюймовых осадных орудий. Их поместили на Намако Яма (откуда был виден практически весь город и гавань) и на высоту 174, взятую в августе.
Снаряды этих огромных японских пушек весили почти 250 килограммов. Одно из первых попаданий пришлось на мукомольный завод, что привело к страшному пожару. Пострадал дом генерала Стесселя, благо уже готов был подземный бункер, куда он скрылся со своим штабом. Горожане начали строить бомбоубежища, они обустраивали подвалы. Журналист Ножин вспоминает «условия осажденной крепости — утомление, постоянная неясность, отсутствие уверенности, и постоянное, неискоренимое чувство опасности начали сказываться на защитниках. У молодых людей отказывали нервы, и началась серия самоубийств». Крупные российские корабли старались уйти в самую отдаленную от японцев точку, в то время как менее крупные суда отправлялись днем в открытое море. Девять попаданий пришлось на эскадренный броненосец «Пересвет» только в один день; большие травмы были нанесены судну–госпиталю «Монголия», которое возвратилось после битвы в Желтом море. На эскадренном броненосце «Полтава» начался пожар.
И все же Порт — Артур держался к вящему недоумению тех в Японии, кто приготовился к триумфальным торжествам уже в июле. В магазинах продавали праздничные бумажные фонари, в школах готовились отметить триумф. Но время шло, и возбужденное ожидание ослабевало, превращаясь в свою противоположность. Императору пришлось издать специальный эдикт, в котором содержалась просьба к населению сохранять терпение и работать упорнее ради победы, а не тратить эмоциональную энергию попусту. Это не успокоило патриотически настроенных газетчиков, которые требовали скорейшего взятия русской крепости, подчеркивая необходимость посылки дополнительных войск. Им было обещано генеральное наступление в ближайшем будущем с тем, чтобы триумф в Порт — Артуре явил собой подарок к дню рождения императора — 3 ноября.
За стенами Порт — Артура японцы строили синтоистские храмы, используя военные тенты и яркие покрывала. Сооружали импровизированные алтари, заранее славя бессмертные души тех, кому выпадет пасть в предстоящей битве. Но пока японские маневры, как и обращение к богам и душам предков, не давали результатов. В последнюю неделю мая атаки на форты, являвшие собой часть великой китайской стены, не дали особых результатов. Бамбуковыми лестницами покрывали японцы вырытые русскими предпольные ямы, но последние 50 метров оказывались кровавой дорогой в никуда. И огонь обороняющихся становился решающим фактором, который не могла преодолеть даже фантастическая японская ярость. Так битва за форт Чикуан (самый южный форт Китайской стены) продолжалась пять кровавых дней. 20 октября японцы неимоверными усилиями взобрались на парапет. Но далее им не удался ни один шаг. Их тела лежали здесь очень долго, пока всех не погреб под собой внутренний взрыв форта.
Рядом с Чикуаном располагалась небольшая огневая точка (ее звали точкой «П»). Генерал Ичинобе, командир 6?й бригады, лично повел солдат на «П», открывающей дорогу к казематам Чикуана. Громовое «банзай» гремело над фортом; японцы пробивались вперед при помощи штыков, приемов джиу–джитсу, ногтей и зубов. Напрасно, остервенение русских было не меньшим, они сражались, позабыв о себе. И все же азиатская ярость превзошла мученическое самоотвержение, «П» оказался в японских руках, которые назвали его «форт Ичинобе». Общий итог к императорскому дню рождения особенно не воодушевлял подданных именинника. Они смогли взять только часть форта Эрлунг — одного из трех атакуемых фортов. Были захвачены также три «временных» укрепления. При этом японские потери за шесть дней атак достигли 4800 человек.
Ожесточение было таково, что стороны не могли договориться хотя бы о коротком и временном перемирии ради захоронения своих покойников. Ночью обе стороны пытались затащить в свои ряды раненых, страдающих на поле боя. Летом это хоть как–то удавалось. Но осенью огонь по группам спасения был безжалостен. Максимум, что удавалось — это бросить раненому фляжку воды или кусок хлеба. Война потеряла рыцарственные черты, она стала яростным взаимоистреблением.
Если японцы хотели взять Порт — Артур к дню рождения императора Мэйдзи, то русские праздновали десятилетие восшествия императора Николая Второго на трон. Невеселое это было торжество. В городе разразилась эпидемия, и в госпитале умирало в среднем десять человек за день. Снаряды методично падали на безмолвные остовы русских кораблей. Прошел парад, подняли тост за здоровье императора. К месту или не к месту, но генерал Стессель объявил, что Порт — Артур будет его могилой.
К середине ноября прибыли огромные осадные орудия, заказанные Кодамой из Японии. Орудия подвезли к станции Чанлинцу — последней вне зоны действия русских пушек из Порт — Артура, пятнадцать километров от города. Вес каждого орудия был 8 тонн (без лафета). Теперь их нужно было тащить к холмам, окружающим город. Каждому орудию придали команду в 800 человек с указанием двигаться только ночью. Частые осенние дожди расхолаживали самых горячих поклонников тяжелой артиллерии. К небесным громам присоединилась артиллерия Порт — Артура. По четыре в упряжке, японцы тащили осадные орудия на санках сквозь грязь и непогоду, через скалы и потоки. За ними тащили тысячи двухсоткилограммовых снарядов. Для одиннадцатидюймовых гаубиц подготовили бетонные основания.
В это же время саперы как кроты неустанно копали в направлении крепости. Они устанавливали минные устройства под русскими укреплениями. Критической становилась важность высоты 203: японцы со своих позиций могли видеть порт и корабли, но только с высоты 203 обзор был полным по отношению и к морским и к наземным целям. Только с этой высоты стрельба по русским кораблям становилась расстрелом.
Крепость держится
Японцы мобилизовали свое бездонное упорство и копали под русские укрепления, таща за собой минные устройства. К 15 ноября 1904 г. их продвижение стало заметным. Русские оборонительные отряды периодически нападали на «кротов», но было почти ясно, что на каком–то этапе невероятное упорство японцев скажется на позициях крепости. У японцев же, по мере их продвижения под землей, все более важной стала задача сокрытия их рабочих смен, яростно копающих под землей. Куда прятать огромные объемы вынимаемой земли? Впередистоящий бросал землю с лопаты стоящему сзади, и так цепочка передавала поток вынимаемой земли. Но на выходе могли образоваться уже целые горы. От выходов в тайные пещеры японцы уносили землю в бамбуковых корзинах.
Порт — Артур стал предметом повсеместного обсуждения в Японии. Пожилых мобилизованных и молодых выпускников училищ немедленно слали под Порт — Артур. Публика все больше называла методы осады «убийством лучших сил». Военным было трудно оправдаться. Впервые в японской истории были мобилизована группа женщин, они тоже были посланы на штурм русской крепости. Генерал Ноги стал одним из наиболее непопулярных людей в Японии. Как минимум, его называли «показушником». Ноги обличали тем более яростно, что вести с других фронтов и морей были благоприятными. Газеты требовали отправить под Порт — Артур еще 100 тыс. солдат. Император послал Ноги еще одно письмо с требованиями исполнить свой долг. Ямагата создал стихи в классическом китайском стиле, в которых говорилось о пользе предвидения при взятии крепостей. Стихи старого фельдмаршала Ямагаты:
Как гром рычащие пушки сотрясают небеса!
Полгода осады и мириады трупов!
С волей, сильнее, чем сталь,
Наконец–то я взял Порт — Артур.
Дело дошло до того, что фельдмаршал Ямагата, который в свое время выдвинул Ноги на командование Третьей армией, теперь в присутствии императора Мэйдзи требовал его замены. Император повернул дело в практическую плоскость. «Кто заменит его?» Фельдмаршал Ойяма хотел, чтобы Третью армию возглавил Кодама. На пути к подобной замене Кодама посетил генерала Ноги и выдвинул план перемещения тяжести атакующих действий на высоту 203.
Именно в эти дни Кодама согласился дать интервью американскому журналисту Ричарду Барри из «Сан — Франциско кроникл». Американец встретил японского генерала в кабинете русского градоначальника города Дальний. Генерал был одет в кимоно и сидел на красных подушках, куря сигару и чистя ногти при помощи ножа. «Я едва мог представить себе, глядя на эту крошечную фигуру, что передо мной великий гений огромной войны, человек, от которого зависела вся Японская империя». У Кодамы не было сомнений относительно будущего крепости Порт — Артур: «Я держу ее здесь, — сказал он, протягивая корреспонденту маленькую ладонь, — в этой руке. Порт — Артур силен, очень силен, но мы возьмем его».
Прежде чем сместить генерала Ноги, японские военные вожди решили дать ему еще один шанс, еще одну возможность. Между 17 и 24 ноября 1904 г. японцы возобновили яростный штурм крепости. Они взорвали несколько минных устройств под российскими фортами и наметили третью всеобщую атаку на 26 ноября. Как вспоминают окружающие, генерал Ноги был в состоянии глубокой депрессии. Он не спал три дня и три ночи. «Я не знаю, что я могу сделать еще. Я отдам командование любому, кто может делать это дело лучше меня». В отношениях с Кодамой Ноги выказал такое почтение и такое желание воспользоваться советами «военного гения», что Кодама оставил его на посту командующего Третьей армией. Ноги увеличил численность саперов, он установил огромные осадные орудия на бетонированные площадки. Следуя совету Кодамы, Ноги устремился на высоту 203.
Прежние атаки нацеливались на укрепленные пункты старой китайской стены — от Чикуана на востоке до Сунгшу на западе. Теперь следовало повторить эти атаки не как самоцель, а как способ отвлечь русских от высоты 203. Тем временем русские более всего были заняты методами «выкуривания» японцев из вырытых ими подземных туннелей. Использовали все: от торпед до удушающих газов. Японцы в мешках из–под риса уносили своих покойников и продолжали бешеную осаду.