Англичане покидают «блестящую изоляцию»
Весь XIX век Британия была метрополией величайшей в мире империи. Все подражали жителям острова — от одежды до спорта. Но Бурская война послужила своего рода водоразделом между самодовольством и сомнением в себе. К 1902 г. восхитительная британская самоуверенность, порождавшая своего рода презрение к военным союзам, уступила место поискам региональных союзников и партнеров. В мире растущих в Европе Германии и в Азии России Лондон не мог опираться только на свои силы.
Позволительно напомнить, что Лондон весь девятнадцатый век противостоял Петербургу, последовательно — в районе Черного моря, в Центральной Азии и теперь на Дальнем Востоке. Сорок лет Лондон наблюдал за продвижением России сквозь Среднюю Азию, меряя мили, отделяющие русский домен от индийского бриллианта британской короны. Железные дороги улучшили положение России, всегда страдавшей от бездорожья. В Персии и Афганистане британцы чувствовали дыхание конкурента и постепенно уверенность в себе, своем гении и военной удаче стала ослабевать. Малый народ буров нанес своего рода непоправимый удар. Многое могло быть плодом воображения, но англичане твердо верили, что при императоре Александре Втором великий князь Михаил Николаевич активно разрабатывал планы похода в Индию — эти планы горячо поддерживали такие публицисты как князь Ухтомский, друг царя и подчиненный Витте.
В частной обстановке королева Виктория характеризовала царя Александра Третьего как «варвара, азиата и тирана».[14] Его сын Николай Второй не был, как иногда полагают, англофилом, его консервативные политические симпатии влекли его скорее к Германии, но с британским королевским домом его сближало кровное родство, знание языка, даже увлечение спортом. Король Эдуард Седьмой был двоюродным братом Александра Третьего. Сын королевы Виктории — герцог Эдинбургский был женат на русской великой княжне.
Но национальные интересы важнее. Выход России в Маньчжурию угрожал экономическому преобладанию Британии в Китае. Русские в Порт — Артуре! Это грозило глобальным позициям Британской империи. У англичан в данном регионе не было опорных пунктов (Австралия, Сингапур и Гонконг были расположены довольно далеко). На кого положиться в Восточной Азии? Кто еще свирепел при выходе России к теплым морям? Япония. Ничто не сближает страны надежнее, чем общий противник. Старая китайская поговорка называет Русско–японскую войну войной «мистера Моррисона» — влиятельного дипломатического корреспондента лондонской «Таймс», сумевшего удивительным способом повлиять на общественное мнение Британии.
Впервые у английских стратегов возникает идея о союзе с обиженной Россией, Германией и Францией Японией, ощутившей свое геополитическое одиночество и готовой на многое ради помощи в достижении регионального доминирования на Дальнем Востоке. Лондонская «Таймс» в лучших геополитических традициях начала анализировать изменчивую ситуацию на Дальнем Востоке с упором на возможности японцев. Именно тогда Британия потребовала от Пекина 99-летней аренды Гонгонга и прилегающих территорий. Тогда же Лондон стал убеждать Токио передать ему расположенный на евразийском материке Вэйхайвэй — японскую зону влияния в Китае. В случае внедрения в Вэйхайвэй англичане надеялись обесценить русский геополитический оплот на китайском севере. В конечном счете между Лондоном и Токио было оговорено, что англичане будут в Вэйхайвэй столь же долго, сколько русские будут в Порт — Артуре.
Ради стратегической подстраховки английская эскадра уже обосновалась в Порту — Гамильтон при входе в Цусимский пролив. Лондон старался не потерять драгоценного времени — он немедленно начал оказывать давление на заколебавшийся Пекин. Англичане обещали еще более внушительные, чем даваемые русскими взятки, они хотели чтобы китайцы отказались от русского займа и обратились к британскому займу. Британцы прибегали к шантажу: если Пекин предпочтет русские деньги, Лондон «вспомнит о прежних своих претензиях». Британская легация в Пекине напоминала разворошенный улей, ищущий подходы к колеблющейся китайской верхушке.
Лондон и Токио
На японское общественное мнение воздействовала группа журналистов, аккредитованных в Китае. В газете «Джиджи Симпо» один из таких публицистов Хайяси отстаивал следующие идеи: «Япония должна держаться с отменным спокойствием, погасить все подозрения в свой адрес и ждать, одновременно укрепляя основания национальной мощи, наблюдая и ища возможности, которые непременно появятся у нее на Востоке». Публикация этой статьи сделала Хайяси широко известным; императорский двор в конечном счете сделал его послом Японии в Британии. Хайяси прибыл в Лондон в критическое время — Британия меняла курс. Новый японский посол увидел в Лондоне обеспокоенность Бурской войной, отсутствием союзников на континенте, политикой России на Дальнем Востоке, строительством Германией гигантского флота. Поиски союзников делали симпатии Японии к «владычице морей» желанными. Хайяси пришел к выводу, что «прояпонские настроения в Англии охватили все общество, от верхних до нижних кругов». Помимо прочего, Хайяси стал первым японцем, вступившим в масонскую ложу.
Но не все обстоятельства благоприятствовали его идеям. Фельдмаршала Ямагату на посту премьера 15 сентября 1900 г. в четвертый (и последний) раз сменил «незаменимый» Ито, не потерявший еще надежды мирным путем договориться с Россией. Выражение новых надежд можно было услышать и от посла России в Токио Александра Извольского. На секретной встрече с Ито он предложил нейтрализовать Корею под секретным патронажем Японии и России.
Хайяси же был яростным сторонником союза с Британией, и заигрывания с Россией отвергал полностью. С момента открытого посягательства России на Порт — Артур эти дипломаты и публицисты начали обсуждать возможности силового противостояния России. Русские строили свою великую Транссибирскую магистраль, а японские соперники искали пути противодействия. Чрезвычайно большое значение имела встреча Хайяси с британским министром иностранных дел лордом Лэнсдауном в начале апреля 1901 г. Речь зашла о возможности заключения союзнического соглашения. Лэнсдаун «в лоб» спросил Хайяси, почему Япония не приняла российского предложения о нейтрализации Кореи? Ответ был таков: «Попытка занять в этом вопросе нейтральную позицию бессмысленна. Корейцы абсолютно неспособны к самоуправлению, и никогда не знаешь, когда между ними начнется гражданская война. В случае начала такой войны, неизвестно, кто захватит государственный аппарат. Естественным состоянием Кореи является внутренний конфликт».
Хайяси не ограничивал поиски союзников Англией. В Берлине он встретился с представителем кайзеровского министерства иностранных дел бароном Германом фон Экардштейном, и сказал, что Япония готова — если ей будет гарантирован нейтралитет Англии и Германии — «дойти в противостоянии России до крайнего предела», если Россия вознамерится утвердиться в Корее. Экардштейн сообщил Хайяси, что между Петербургом и Берлином нет договоренности по Корее — пусть Токио учтет это обстоятельство.
Новая жесткость Японии сказалась в резко отрицательном отношении Токио к двум попыткам России получить базу на южной оконечности Кореи. В России боялись, что, не имея хотя бы станций на пути между Владивостоком и Порт — Артуром, российский флот не сможет гарантировать рабочей связи между двумя этими портами. Речь зашла о превращении в такую станцию гавани Масан. Но японцы самым жестким образом отвергли эти идеи на самой ранней стадии обсуждения.
Решающее значение в данных обстоятельствах имела смена правительства в Токио. Фельдмаршал Ямагата не смог на этот раз прийти к власти сам, но его сил оказалось достаточно для свержения кабинета Ито и утверждения на посту премьера генерала Кацура Таго — первого японского губернатора Тайваня, хорошо известного ненавистника России. Опора на вождя военной партии Ямагату значила для Кацуры многое. Сыграло свою роль и назначение на пост министра иностранных дел известного сторонника ориентации на Англию Комура Ютаро. Хайяси в Лондоне получил новые возможности. 15 июня 1901 г. он пишет в Токио об аудиенции отбывающего в Японию посла сэра Клода Макдональда у короля. «Король говорил о необходимости постоянного сотрудничества между Британией и Японией». Премьер–министр лорд Солсбери пошел еще дальше — он требовал от Хайяси гарантировать, что Япония не заключит военный союз с Россией, в которой Британия продолжала видеть главную угрозу Индии. В конечном счете Солсбери предложил невиданное — он выступил за военный союз двух стран.
Сегодня нелегко представить себе эйфорию, которую вызвали в Токио телеграммы Хайяси. Мы читаем в дневнике Кацуры: «Англия идет на дружбу с нами исходя из собственных интересов. Ее принципиальной политикой является использовать нас как щит от вторжения России в дела Дальнего Востока… В наших интересах согласиться с английскими требованиями». Ито и Кацура вместе составили инструкцию, которая требовала от японских дипломатов в Лондоне найти точки совмещения английских и японских интересов. «Если Британия согласится с нашими требованиями, мы должны подписать соглашение». Кацура показал фельдмаршалу Ямагате донесения Хайяси и попросил оказать проанглийскому курсу поддержку. Ямагата не заставил себя уговаривать, он видел огромный шанс в том, что великая мировая держава страховала Японию в Европе.
8 августа 1901 г. посол Хайяси получил страстно ожидаемую телеграмму, в которой японское правительство в принципе соглашалось с предложением британского правительства о союзе, главной целью которого было остановить продвижение России в Маньчжурии и Корее. Возвратившийся из Пекина Комура обеспечил Хайяси все необходимыми полномочиями. Комура определил курс Хайяси как стратегическую линию японской внешней политики. «Японское правительство внимательно рассмотрело вопрос о предлагаемом союзе с Великобританией и приняло определенное политическое решение, поддерживающее эту линию». Япония полна решимости не допустить Россию в Корею.
16 октября 1901 г. Хайяси и Лэнсдаун на удивление быстро составили текст договора — ощутима была большая предварительная работа. Лэнсдауна больше интересовала линия поведения Японии в Китае. Хайяси так выразился по этому поводу: «В данном вопросе мы полностью согласны с британской политикой и хотели бы поддержать принцип территориальной целостности Китая, равно как и принцип равенства возможностей в этой стране. Лорду Лэнсдауну понадобился месяц для полной обкатки текста двустороннего договора — удовлетворить все японские пожелания было не так просто. Главным же было то, что Британия пообещала прийти на помощь Японии в том случае, если Россия найдет союзника в своей китайской и в целом ближневосточной политике, союзника, готового воевать вместе с Россией в Китае и Корее. Полный успех японской дипломатии.
В Токио тем временем премьерский пост покинул один из самых выдающихся деятелей эпохи Мэйдзи — многократный премьер Ито. В качестве одного из последних деяний своего премьерства он решил навестить Санкт — Петербург. Прежде чем сжечь за собой мосты, Япония хотела знать позицию трезвомыслящих Витте и Ламздорфа. Может быть, договор с Россией успешнее решит японские проблемы? Несогласный с «прорусским креном» своего премьера министр иностранных дел Кацура трепетал: а что, если русские узнают о фактических договоренностях в Лондоне? Ито мог одним движением в Петербурге разрушить сложную антирусскую схему, подготовленную в Токио и Лондоне.
Ито начал свое прощальное турнэ издалека. Он приплыл в Соединенные Штаты, пересек континент, основательно обосновался во Франции. Тем временем творцы англо–японского договора снимали последние противоречия. Хайяси, повинуясь непреложным законам японской субординации, 14 ноября 1901 г. прибыл к Ито в Париж. Ито был удивлен, как далеко продвинулись Лэнсдаун и Хайяси в подготовке договора. Конечным пунктом поездки Ито был Петербург; что будет, если царское правительство проявит склонность к компромиссу? Ведь англичане уже объявили что два договора несовместимы. Хайяси имел все основания трепетать.
По возвращении Хайяси из Парижа (19 ноября 1901 г.) лорд Лэнсдаун немедленно осведомился о судьбе общего дипломатического детища. Англичанин потерял душевное равновесие, узнав, что текст договора еще обсуждается японской стороной. Лорд мрачно напомнил, что затяжка смертельно опасна. Утечка информации по данному договору нетерпима. Под угрозу поставлены британские интересы в Индии и Китае, «на защиту» которых был направлен договор. Если о нем узнают на континенте, то комбинация немцев, французов и русских способна нанести Британии непоправимый ущерб.
Лорд Лэнсдаун интересовали, пишет Хайяси, «цели визита маркиза Ито в Россию, ему бы хотелось видеть маркиза в Лондоне. Казалось, что он раздражен нежеланием Ито. Лэнсдаун сказал, что, если намерением японского правительства является выработать соглашение с Россией — и это на фоне того прогресса, который обозначился в японо–британских отношениях — то британское правительство просто впадет в ярость». Англичане в своем стремлении к дипломатическому переустройству мира зашли так далеко, что начали оказывать давление на японскую сторону. Русские (объясняли англичане японцам) могут заключить по видимости благоприятный договор, но им никак нельзя доверять.
Последним деянием Ито как сторонника договоренности с Россией были его сообщения в Токио о своем несогласии с японо–британским договором. Говоря о России, он обещал «искренне убедить императорское правительство встать на путь поисков дружеской гармонии. Но это будет невозможным после заключения Японией договора с Великобританией». Эти страны испытывали взаимную неприязнь. Но в японской столице кабинет министров 9 декабря 1901 г. отверг совет Ито наладить отношения с Россией. Обращаясь к императору, Кацура и Комура проигнорировали совет старейшего политического деятеля. Одновременно Кацура убеждал Ито, что обоюдоприемлемого договора с Россией ждать не приходится, а англичане из–за затяжек уже склонны выйти из достигнутых договоренностей. Очевидным стало ослабление позиций Ито и стоящих за ним сторонников союза с Россией. Япония очевидным образом становилась на путь, где ее на международной арене прикрывала Британия, а сама она начинала готовиться к войне с Россией. Договор между Англией и Японией был подписан 30 января 1902 г. и опубликован десятью днями позже. Благодарный император сделал Кацуру графом, Комуру бароном, а Хайяси — виконтом. В Токио царило ликование. Вот как оценивает договор в своих мемуарах Хайяси: «Альянс был эпохальным событием. Славные победы нашей армии и флота в русско–японской войне и великая битва в Цусимском проливе не было бы без заключения англо–японского договора».
Война с Россией вошла с сферу реальности. Действия царского правительства в Китае (Маньчжурия) и в Корее укрепили японскую элиту в необходимости войны. Договор с Великобританией как бы санкционировал этот курс. Теперь Япония могла не бояться европейской солидарности и международной изоляции. Вся мощь британской империи стояла теперь на стороне Токио. Японские военные начали подготовку немедленно — и не где–нибудь, а на холодном Хоккайдо, в условиях, приближенных климату Сибири. Учения велись с таким тщанием, что примерно 300 солдат замерзло от обморожения.
12 февраля 1902 г. осмелевший Комура телеграфировал послу Японии в Пекине Учиде передать китайскому руководству (принцу Чину), что, если Китай не выполнит свои обещания, данные великим державам по «боксерскому» протоколу от 7 сентября 1901 г., «японское правительство, ради исправления сложившегося положения, выдвинет перед китайским правительством новые требования». Новый фаворит — Юань Шикай прилагал все силы для сближения с Японией.
Петербург ищет союзников
Царь и его окружение несомненно ощутили холод от того сдвига, который ознаменовал собой союз Лондона и Токио. Проведение активной политики и в Европе и в Азии требовало глобального видения. В Петербурге в 1902 г. генеральный штаб ВМС создал отделение планирования боевых действий, но пока оно смотрело на Балтику, а не на Тихий океан. Возникли проблемы с личным составом флота. Быстрый рост флота потребовал рекрутирования матросов — теперь их брали не только из портовых городов, но и из глубинной России. Прибывшие с полей крестьянские дети с великим изумлением взирали на стальные дымные громады.
Ответом русской дипломатии было состоявшееся 8 апреля 1902 г. — через два месяца после оглашения англо–японской договоренности — подписание соглашения с Китаем, в котором оговаривался трехступенчатый выход русских войск из Маньчжурии в течение 18 месяцев. Частично то был результат давления на Россию Японии, Британии и Соединенных Штатов; частично Петербург старался заручиться расположением Китая в потенциальном конфликте с японцами и их союзниками. Первый этап Россия прошла довольно быстро, значительно быстрее, чем за оговоренные в соглашении шесть месяцев. Территория к юго–западу от Мукдена и Кирина была возвращена Китаю. Но на второй фазе процесс вывода российских войск замедлился. Петербург опасался, что, выводя свои войска, он создает вакуум, который может быть заполнен недружественными державами. Когда китайский посол обратился в российское министерство иностранных дел за разъяснениями причин приостановки процесса, Пекину выдвинули существенные условия.