При сем прилагаю дор. карту с обозначением всего моего маршрута с обозначением точками всех тех мест, где мы останавливались на дневки.
23 июля 1937 г. Стрик.»
Еще из боевых отчетов Орловского:
«В момент моего пребывания у партизан отряды находились в процессе формирования и боевых операций еще не производили. Однако в начале июля из общего количества партизан г. Ромераль было выделено два диверсионных отряда (15 и 30 человек), которые со взрывчатыми веществами направились в сторону португальской границы для активных диверсионных действий на железных и шоссейных дорогах провинции Уэльва {Северо-западная часть ее) и совершения нападения на обувные фабрики… Наши партизанские отряды занимают территорию в горах на 400 кв. км, где ими сожжены все кулацкие хутора, часть кулаков и помещиков (примечательная терминология! — С.К.} уничтожена, а часть разбежались. В области питания партизаны обеспечены в достаточном количестве мясом и молоком, т. к. только в июне и июле они захватили 2500 шт. коз и 300 шт. свиней у помещиков».
В Испании Орловский нажил себе жестких критиков из числа советских коллег. Это, во-первых, оперативник из НКВД Украины Николай Прокопюк, который на Родине в начале 30-х занимался тем же, что и Орловский: готовил партизанские кадры и базы на случай оккупации СССР. В спецслужбах всюду практикуемы перекрестные закрытые характеристики, и вот что чекист-украинец писал о чекисте-белорусе в справке, датированной 1940 годом{
«Орловский — бывший партизан и т. н. ударник послевоенного периода, находившийся на услугах Разведывательного управления в период 1923{? — С.К.} — 1925 гг. Человек, безусловно, волевой в прошлом и когда-то чинил из ряда вон выходящие поступки, в числе которых нападения на посты полиции и на помещичьи имения. Зная зарубежную территорию и будучи знаком с чаяниями зарубежных белорусов, в составе наших формирований был на месте, но не в объеме возлагавшихся на него надежд».
Любопытным, конечно, было бы получить от Прокопюка толкование «объема надежд», но далее тот просто сообщает, что читал записки Орловского о борьбе с белополяками и расценивает их как «вздорные охотничьи рассказы, вскрывающие огромное самомнение автора».
А вот и собственно характеристика по результатам испанского периода.
«Стрик — человек застывший, ограниченный… Все это усложнено болезненным самомнением и самовлюбленностью… Ближе наблюдая его в Испании, я пришел к заключению: Стрик — типичный ударник, каких на границе было в свое время много. …Несомненно его волевые качества периода операций в Польше претерпели изменения к худшему и нуждаются в переоценке; способен на акт нервно, рывком, скорее из самолюбия, нежели по здравому мышлению. Функции самоконтроля отсутствуют; строго говоря, представляет собой материал для специальной работы шаткий и, я бы сказал, опасный. В руководители непригоден вовсе… В Испании он оказался человеком случайным и бесполезным. Будучи лишен руководства, в силу своей ограниченности, неуживчивости в общежитии и бестактности не нашел общего языка с испанцами… Для меня ясно одно: Стрик для данной миссии был безусловно непригоден. От руководства ничего не было сделано, чтобы его хотя бы несколько натаскать в этом вопросе. Предоставленный Стрику отряд был составлен неудачно из случайных людей, разнородных даже по политическим взглядам, что не могло не привести к конфликту… Однако оснований подвергать сомнению политическую физиономию тов. Стрика у меня не было и нет. Несмотря на явно отрицательную мою характеристику, данную, т. Стрику, я ставлю его в политическом и моральном отношении неизмеримо выше его товарищей по группе (белорусы Викторов и Саша — фамилию не знаю)».
«Белорус Викторов» — это, несомненно, земляк Орловского и будущий Герой Советского Союза Александр Рабцевич, который в Испании действовал под псевдонимом Виктор и был помощником командира Мадридского интернационального разведывательно-диверсионного отряда Льва Василевского. А кто такой «Саша»? Неужто Альфред — Герой Советского Союза Станислав Ваупшасов?..
Еще один «испанец» — сотрудник НКВД Н.М. Белкин (псевдоним Кади) в служебной характеристике на Орловского, датированной 17 июня 1940 года, писал:
«Судя по его рейсу в тыл Франко нельзя не отметить его храбрость… По возвращении из тыла Стрик ставил вопрос о его отправке домой, ссылаясь на болезнь, усталость и т. п. Никакие уговоры со стороны старших товарищей не изменили его решения… Стрик — малокультурный работник, хитер и малодисциплинированный».
Иных служебных характеристик Орловского испанского периода в архиве Первого главного управления КГБ СССР не обнаружено. Однако же любопытно было бы задним числом узнать, как сам Орловский характеризовал или мог характеризовать коллег Прокопюка и Белкина…
Каждая из стран-участниц войны в Испании репетировала там свое. А чего хотели испанцы-демократы — до конца не знали, совершенно очевидно, и сами они. Разногласий и прямых предательств внутри республиканского правительства было предостаточно. Москва же предлагала свой, совершенно четкий путь борьбы за народное счастье: врага, который не сдается, следует уничтожать всеми возможными способами — вплоть до диверсий на объектах сельского хозяйства в тылу, взрыва пассажирских поездов, поголовного истребления классово чуждого элемента.
И совершенно понятно раздражение Орловского соратниками-испанцами: надо стрелять, душить и резать, а те всякую хреновину разводят. В Испании Орловский был как раз тем пианистом, который играет как умеет.
«— Ты славный малый, но ты зря вздумал учить нас, как нам быть потом, когда ты сделаешь свое дело… И на что ты будешь похож, или, точнее сказать, на что ты будешь годен, когда окончится твоя служба Республике, предвидеть довольно трудно…»
Э. Хемингуэй, «По ком звонит колокол».
Годен награжденный орденом Ленина герой испанской войны оказался для одной странной должности в странном месте: завхоз сельхозинститута в городе Чкалове (Оренбурге). И вот тут-то пора вспомнить о странном периоде с 1930 по 1936 год, который биографы Орловского всегда упоминали вскользь.
Что это такое — «работа начальником участка специального бюро особого отдела ГПУ НКВД по подбору и подготовке краснопартизанских кадров на военное время по линии «Д»? Из послевоенной автобиографии Орловский полностью исключает эту работу, указывая неопределенно, что с 1930-го по 1936-й служил уполномоченным особого отдела 5-го стрелкового корпуса в Бобруйске.
Что за «маневры войск НКВД с участием спецформирований (командный состав партизанских отрядов и парашютного десанта) под Москвой в 1932 году», куда Орловский прибыл «в составе отряда от Белоруссии»?
Значит, после Победы кое-что довоенное упоминать было запрещено…
По результатам тех маневров Орловского наградили орденом Трудового Красного Знамени БССР. Была в республике на рубеже 20–30-х такая награда (всего отчеканено около 300 орденских знаков) с броским изображением топора на фоне алого стяга и надписями на белорусском, польском и идиш. Обратим внимание: за реальные боевые действия на польской территории в первой половине 20-х, о которых регулярно писал «Звязда» и «Правда», — никакой государственной награды. (Почетный парабеллум от Разведупра не в счет — это как знак профессиональной классности.) А за работу в мирной обстановке, причем работу оборонной направленности, — высший орден. Значит, правительство БССР подчеркнуто внимательно относилось к такого рода усилиям…
Начало 30-х отмечено непродолжительным реверсом советской военной доктрины, когда страна вдруг резко начала готовиться к партизанской войне на своей территории. Станислав Ваупшасов указал в мемуарах, что в Белоруссии сформировали несколько отрядов: Минский, Бобруйский, Слуцкий, Мозырский, Полоцкий. В тайные базы на мирной земле заложили многие тысячи единиц вооружения и боеприпасов. Ваупшасов был загодя назначен командиром Минского отряда, Василий Корж — Слуцкого, Орловский — Бобруйского.
«Надежно спрятанное в земле оружие и взрывчатые вещества ждали своего часа. Но раньше, чем пришел этот час, скрытые партизанские базы были опустошены, безусловно, с ведома и, наверное, даже по прямому приказу Сталина», — писал участник тех событий.
Не собираюсь перепевать зады книги «Ледокол» советского разведчика-перебежчика Резуна-Суворова, где доказывается, что именно СССР выступал агрессором, а Гитлер лишь упредил Сталина, но некоторые рассуждения оттуда достойны внимания:
«22 июня 1941 года начались многочисленные импровизации, в том числе и создание партизанского движения. Да, его создали. Его развернули. Но создали и развернули во всю мощь только в 1943–1944 годах. Если бы его не уничтожили в 1939-м, то оно набрало бы свою мощь с первых дней войны. Оно могло быть во много раз более эффективным. В ходе войны партизанам пришлось платить большой кровью за каждый взорванный мост.
А ведь все было готово к тому, чтобы поднять в воздух все мосты. Поднять так, чтобы восстанавливать было нечего. Поднять так, чтобы не терять партизанской крови. Поднять можно было простым нажатием кнопки в тайном партизанском бункере, а потом из-за непроходимых минных полей только постреливать из снайперских винтовок по офицерам, по саперам, по водителям…»
Вот трагедия Орловского как профессионала в связке «личность — страна». Его готовили, он готовился и других готовил к Главному, а когда это Главное 22 июня 1941 года грянуло, то почти все пришлось начинать сначала.
Человек не первой молодости, больной, с травмированным позвоночником, он пошел на Великую Отечественную так, как когда-то поднялся в самую первую свою штыковую атаку. Он не был сродни тем толстомордым партийным батькам, которые, поменяв обшитые дубом кабинеты на обшитые парашютным шелком землянки, руководили партизанским движением, словно посевной кампанией. И его легендарный бросок в обоз эсэсовцев связки тротиловых шашек (тоже стиль диверсанта высшего класса — оперировать не осколочными гранатами, а голой взрывчаткой) — стал как бросок Матросова на вражескую амбразуру.
Необходимое послесловие
Ваня, Артем, Аршинов, Муха, Стрик, Роман и др. — это все Орловский в разные годы и в разных странах. Человек, который 72 раза переходил линии фронтов, восемь с половиной лет в общей сложности провел в положении стреляющего нелегала.
Человек-волк, головорез, однорукий бандит. Все это о нем и — не только о нем. Лихой след, как строчку пулеметной очереди, вели сквозь десятилетия два друга-спецназовца Орловский и Ваупшасов. Те еще сорвиголовы международного класса. Гог и Магог… Вот бы кто-нибудь спустя 30 лет после фильма «Председатель» снял кино «Диверсанты»…
Современный подросток в поисках «мужчинских» мужчин зачитывается книжкой про Отто Скорцени, а стены в пэтэушных общагах заклеены плакатами с изображением всяческих заморских рембо. И нет маршевых шлягеров про Орловского и его соратников в стиле группы «Любэ» и Олега Газманова, которые бы орали, лихо заломив береты, белорусские спецназовцы.
Идеологическая упаковка «не та», многовато большевистской атрибутики навешано и потому непривлекательно? Да ерунда все это!
У диверсанта не бывает идеологии. У диверсанта бывает только командование. А верховное командование нашего героя сидело на Старой площади в Москве.
Был Орловский прежде всего человеком действия, цели, долга, и натура изначально вела его туда, где винтовка рождала власть. В его примере такую среду действия обеспечили большевики. А полумифический путиловец Анисимов из популярной книжки об Орловском, который в окопах первой мировой прокоммунистически наставил крестьянского сына и тем самым определил всю его дальнейшую судьбу, — это позднейшее декоративное обрамление. Равно мог бы повлиять на молодого Орловского и поэт-эсер Алесь Гарун (Прушинский), участник создания БНР и член Белорусской войсковой комиссии, — вот только если бы сумел показать, как нужно брать власть…
Орловский — не собственность КГБ и не собственность компартии (в конце концов, следует помнить, что содержал его народ). А как натужно пыталась компартия пристегнуть его к себе, отлично видно по сюжетному ряду документального фильма 1969 года «В огне жизни». Очень понятна тогдашняя озабоченность авторов: снята часовая лента о дважды Герое, но как можно обойтись без присутствия вдохновителя всех побед — ЦК! И вот вмонтировали сюжет, где сытый дядя — зав. отделом ЦК КПБ, сам собой умиляясь, рассказывает, что Кирилл Прокофьевич, собрав как-то личные сбережения, решил пожертвовать их школе в Мышковичах и за советом пришел в ЦК, и там этой инициативе дали «добро». А то бы без них никак…
Был Орловский прежде всего крутым мужиком, безусловно честным в своей системе координат человеком. Можно по-разному судить о его кинжальной линии жизни, но нет сомнений в том, что издавать в США и Германии мемуары, мелькать на телеэкранах с профессиональными разоблачениями, как это сегодня делают бывшие большезвездные функционеры КГБ, Герой Советского Союза Орловский не стал бы.
Национальный герой или все же только национальный «рекордсмен»? Ставить вопрос так бессмысленно. Орловский — производное системы, а она — часть всех нас. Бронзу невозможно разоблачать, потому что под нею все та же бронза…
Бригада особого назначения
Начало боевого пути
Формирование Отдельной мотострелковой бригады особого назначения НКВД СССР происходило в конце июня — начале июля 1941 г. Оно было связано с необходимостью выполнения специальных заданий в борьбе с фашистскими захватчиками, вторгшимися на территорию Советского Союза. ОМСБОН была призвана вести разведывательные и диверсионные действия на важнейших коммуникациях противника, ликвидировать вражескую агентуру, действуя отдельными подразделениями, мелкими группами и индивидуально. Развитие событий выдвинуло еще одну, не менее важную задачу: оказывать всестороннюю помощь в развитии и расширении партизанского движения, создании подполья, сплочении патриотов в тылу врага.