Как сообщает Владимир Лота, эти японские источники в Разведупре получили кодовые номера «Источник 1506», «Источник 1524» и «Источник 1531». Их сотрудничество с советской военной разведкой продолжалось более 10 лет, то есть примерно до 1937 г. Можно предположить, что контакты этих источников с советским военным атташе прервались после отъезда в Москву в октябре 1937 г. военного атташе Ринка. Тогда рвались линии связи со многими резидентурами в разных странах.
Резидент военной разведки Краб и военный атташе Янель своей успешной разведывательной деятельностью в Японии доказали, что вопреки сложившимся в Управлении убеждениям в этой азиатской стране можно вербовать весьма солидную агентуру, которую Янель сумел привлечь к разведывательной работе, естественно, за солидное вознаграждение в твердой валюте. Еще до своего отъезда из Токио он завербовал японского политика (оперативный псевдоним 1504). Этот агент передавал ценную информацию о внутриполитической обстановке в Японии, о борьбе партий за власть, а также о внешней политике империи на азиатском континенте. Еще одним агентом, которого удалось завербовать Янелю, был крупный японский коммерсант (оперативный псевдоним 1521). Он имел доступ к важным политическим, военно-экономическим и военно-техническим сведениям и также работал на материальной основе за солидное вознаграждение в твердой валюте. После отъезда Янеля с ним поддерживал контакт новый военный атташе.
На основании информации этих двух источников 22 апреля 1927 г. резидент военной разведки сообщил в Москву Берзину, что в связи с приходом к власти генерала Танака весьма усилилось влияние на правительство реакционных элементов военной группы, сторонников Англии и Чжан Цзолиня. При этом правительство проектирует усиление войск в Маньчжурии и Китае, активную защиту своих интересов в Китае и согласование своей политики в Китае с Англией и, конечно, энергичную борьбу с влиянием СССР в Китае. А также усиление борьбы с коммунистами в Китае и Японии. В этой же телеграмме сообщалось о том, что подготавливается захват КВЖД. Информация была ценной, и Берзин, который сам расписывал рассылку телеграмм с Дальнего Востока, велел отправить копии этой телеграммы Ворошилову, Уншлихту, Тухачевскому, бывшему тогда начальником Штаба РККА, Сталину и заместителю наркома иностранных дел, курирующему Дальний Восток, Карахану. Следует отметить, что сообщения о предполагаемом захвате КВЖД не подтвердились. Ни в 1927, ни в 1928 г. попыток захвата дороги не было.
Кроме токийской резидентуры, резидентура военной разведки была создана Берзиным и в Харбине — центре Маньчжурии, где находилась крупная колония русской эмиграции, за которой Управление вело тщательное наблюдение. Возглавлявший резидентуру резидент «Николай» имел прямую связь с Владивостоком, и его радиограммы регулярно передавались в Москву и ложились на стол Берзину. Из источников этой резидентуры, которая в 1927 г. считалась одной из наиболее эффективных структур Управления на Дальнем Востоке, в настоящее время известны только три. Это источник 1702 — китайский офицер штаба охранных войск в Харбине, источник «АИ», который передавал полные отчеты о переброске японских войск по КВЖД, и агент «ХВ» — полковник китайской армии и сотрудник главного штаба Чжан Цзолиня. Берзин в 1927 г. регулярно получал разведывательную информацию о событиях на Дальнем Востоке не только из Токио и Харбина, но и из других точек планеты. Информация была обширная и достаточно полная. В некоторые дни в Управление поступало по 3–4 радиограммы из разных мест. Так что Берзину, а все радиограммы он в первую очередь просматривал сам, и аналитикам хватало работы, и высшее политическое, дипломатическое и военное руководство страны получало достаточно подробную информацию о событиях в этом регионе.
В одном из дел РГВА сохранились расшифрованные телеграммы, поступавшие в Управление в 1926–1928 гг. из разных стран и касавшиеся событий в Дальневосточном регионе. Толстый фолиант более 500 страниц содержит сотни документов с разнообразной информацией. Каждая телеграмма была прочитана начальником Управления и расписана по адресам, по которым ее надо было отправить. Регулярно, почти каждый день знакомясь с шифровками из разных стран, он был в курсе всех событий на Дальнем Востоке. Кроме того, расписывая по адресам поступающие телеграммы, он хорошо представлял степень осведомленности высшего военного, партийного и дипломатического руководства страны о событиях у дальневосточных границ и о взаимоотношениях с островной империей. Такое пристальное внимание к дальневосточным делам со стороны руководителя военной разведки было вызвано тем, что он был членом так называемой «китайской» комиссии, которая была создана по постановлению Политбюро 19 марта 1925 г. В работе комиссии также принимали участие Уншлихт, Ягода, Борис Мельников, тогда заведующий восточным отделом НКИД. Секретарями комиссии были Р. Лонгва и Б. Бортновский. Руководящие сотрудники военной разведки активно участвовали в работе комиссии. Вот краткий перечень этой агентурной разведывательной информации.
25 октября 1926 г. из Токио от военного атташе поступила телеграмма, в которой сообщалось, что источник № 1515 ознакомился с докладом японского советника в Мукдене Мацино. В этом документе отмечалось, что секретного соглашения между Чжан Цзолинем и Англией нет, что Япония якобы работает по созданию тройственного союза между Кантоном, Чжан Цзолинем и Дан Дзичжуем и что недавно из Японии в Мукден были посланы 20 офицеров, в том числе генерал Сиругава и полковник Какучи. Военный атташе дал указание источнику достать и прислать копию доклада Мацино. Берзин отправил копии информации Ворошилову, Уншлихту, Чичерину и Трилиссеру.
27 января Берзин получил две телеграммы из Лондона. От источника № 752 пришло сообщение, что дополнительно к дивизии, посланной в Китай, намечаются еще две дивизии и командиром этого корпуса назначается Харринггон. Командиром посланной дивизии назначается Дункан, который был членом штаба армии Деникина в 1919–1920 гг. В телеграмме из Токио сообщалось, что Англия посылает в Китай 13,14 и 20-ю пехотные бригады с артиллерией, танками и ротой броневиков, а Сидехара сделал новое заявление. Вопреки парламентскому миролюбивому заявлению он заявил, что Япония защитит оружием свои интересы в Китае. Обе телеграммы были отправлены Берзиным Ворошилову.
3 февраля в Управление поступила очередная телеграмма из Лондона. Тот же источник № 752 сообщил, что некоторые части Атлантического флота намечаются в Китай. Из сухопутных войск в Китай якобы готовятся к отправке: 42-й артиллерийский полк из Гибралтара, а также дивизия пехоты из Индии и дивизия пехоты, сформированная из частей Англии, Южной Африки и Бермудских островов. Срок отправки — 6 недель. Эта информация была частично подтверждена телеграммой из Кабула от 7 февраля. В ней сообщалось, что индийским командованием формируется смешанная бригада (4 батальона) английских и индийских войск. Бригада должна отбыть в Шанхай в начале февраля. Обе телеграммы были также доложены Ворошилову.
18 февраля Берзин получил две телеграммы из Харбина. В одной из них сообщалось, что 12 февраля генерал Шильников и генерал Плешков официально ходатайствовали о разрешении сформировать русскую группу в китайских войсках в Северной Маньчжурии. Им было категорически отказано. Информация была ценной, хотя и несколько запоздалой. И Берзин отправил ее Ворошилову, Уншлихту, Карахану и Сталину. В другой телеграмме сообщалось, что, по сведениям штаба охранных войск КВЖД, дубань КВЖД Юй в докладе Чжан Цзолиню требовал решительных действий на КВЖД. Маршал считал момент несвоевременным, так как был обеспокоен передвижением частей РККА на границах с Маньчжурией и опасался выступлением Монголии (МНР) с целью объединения Халхи и Барги (пограничные области МНР и Маньчжурии по обеим берегам реки Халхин-Гол). Он также считал необходимым выждать результатов кампании против Юга (Китая), и тогда при успехе можно будет искать и средства осуществить захват КВЖД. Очевидно, от успехов на юге Китая зависела активность маршала на севере Маньчжурии у советских границ. Берзин отправил эти телеграммы по тем же адресам, что и предыдущую.
19 апреля Берзин получил телеграмму из Дайрена. В ней сообщалось: «В связи с событиями в Пекине японский командующий армией приостановил возвращение до распоряжения в Японию 2-й пехотной бригады и 10-й дивизии. Кроме этого, прибыли 14-я пехотная дивизия и батальон железнодорожной охраны. Всего японских войск в Маньчжурии — 17 000. Японские газеты ведут сильную кампанию против СССР». Эта телеграмма была отправлена по тем же адресам. 3 мая поступила телеграмма из Харбина без указания источника резидентуры. В ней Берзину сообщалось, что Шильникову категорически запрещена организация русских частей, однако русские нелегально формируются. Телеграмма была отправлена Ворошилову, Уншлихту, Сталину, Карахану и начальнику ОГПУ Трилиссеру.
13 мая, очевидно, от военного атташе, поступила из Токио очередная телеграмма. Сообщалось, что начались аресты японских коммунистов и враждебная кампания в печати против СССР. Сообщалось также, что Семенов, по агентурным данным, договорился с Чжан Цзолинем о выступлении в районе озера Ханка одновременно с захватом КВЖД. Согласие на этот захват было дано японцами. Телеграмма была отправлена по тем же адресам.
В конце сентября 1927 г. активизировалась деятельность атамана Семенова по подготовке выступления против СССР. Естественно, военная разведка пристально следила за этими приготовлениями. В Москве опасались, что выступление крупных сил под руководством такой авторитетной фигуры, как Семенов, может послужить детонатором для выступлений недовольных, а их было достаточно и в Забайкалье, и в Приморье. Поэтому старались нейтрализовать деятельность белой эмиграции всеми способами, включая и деятельность разведки. 4 октября Бортновский, замещавший Берзина, которого не было в Москве, получил телеграмму из Харбина. В сообщении говорилось, что семеновцы, поддержанные японцами, действительно ведут усиленную подготовку по организации трех полков, куда будут привлекаться белые, находящиеся на Дальнем Востоке, а также прибывающие для этой цели из Европы. За последнее время представитель Семенова в Харбине Бакшеев вошел в тесный контакт по работе с Шильниковым. Автор телеграммы считал, что распри, существовавшие раньше между Семеновым и Меркуловым, под нажимом иностранцев ликвидированы. В Харбине японская военная миссия часто посещается белыми генералами, и там ведутся длительные секретные совещания. В сообщении отмечалось, что белые активно готовятся выступить на районы Забайкалья и Приморья. В районе Благовещенска организованы небольшие партизанские отряды, в которых идет подготовка крестьянства, в основном амурских казаков, к восстанию на нашей территории. На этой телеграмме резолюция наркома «Подробно доложить» и список рассылки: Ворошилову, Уншлихту, Трилиссеру и Карахану, как заму наркома, курирующему дальневосточные дела. Фамилии Сталина в этом списке не было.
В этот же день Бортновский получил телеграмму из Токио. Это был запрос на ответ Москвы — выяснить все возможное о предполагаемом выступлении белых против нас. В телеграмме сообщалось, что план похода Семенова на Монголию в районе Трехречья подтверждается данными двух источников. Будет использован отряд Нечаева после его пополнения русскими эмигрантами в Маньчжурии и получения оружия и денежных средств от Чжан Цзолиня. В телеграмме сообщалось: «Президент ЮМЖД Ямомото скрытно помогает белым, используя их для экономической и политической разведки в Китае, Монголии и на Дальнем Востоке. Желательно наблюдение из Харбина и Мукдена». Также сообщалось, что «на днях в Маньчжурию в секретном порядке выезжает группа офицеров Генштаба во главе с помощником начальника Генштаба. Точно с какой целью, неизвестно, но командировка связана с монгольскими делами». Информация из токийских источников была очень важной, и Бортновский отправил копии телеграмм Ворошилову, Уншлихту, Сталину, Молотову и Карахану. Отправка этой телеграммы Сталину и Молотову подчеркивала то большое значение, которое придавали в Управлении агентурной информации из японской столицы.
И в конце этого краткого мониторинга разведывательной информации по Дальнему Востоку можно дать две телеграммы, полученные Берзиным уже в 1928 г. 13 марта поступила короткая телеграмма советского военного атташе в Токио. Он сообщал, что, по агентурным сведениям, президент Южноманьчжурской железной дороги (ЮМЖД) Ямомото на секретном совещании в Токио заявил о том, что 6 марта в Пекине на заседании Военного совета Чжан Цзолиня было решено захватить КВЖД. Информация была тревожной, источники информации серьезными, и Берзин отправил копии этой телеграммы Ворошилову, Уншлихту, Сталину и Карахану. В 1928 г. захват дороги не состоялся. Было ли это результатом концентрации наших войск у маньчжурской границы или результатом энергичных дипломатических демаршей с нашей стороны? Точного ответа пока нет. 4 июня 1928 г. на правителя Маньчжурии Чжан Цзолиня было совершено покушение. Уже на следующий день из Харбина от резидента Управления Берзин получил телеграмму, в которой сообщалось о покушении, о том, что Чжан Цзолинь тяжело ранен (он скончался в больнице через несколько часов), и о том, что японцы распространяют слухи, что это преступление — дело рук южан, проникших в Маньчжурию. Сообщалось также, что «авторитетные китайские круги заявляют о взятии власти в течение недели молодой мукденской партией. Неизбежны большие перемены власти». Информация была ценной и своевременной, и Берзин уже в тот же день разослал ее Ворошилову, Уншлихту, Сталину, Карахану и Трилиссеру.
Конфликт на КВЖД
В июле 1929 года на Дальнем Востоке запахло порохом. Информация, поступавшая из Маньчжурии в Москву, была очень тревожной. Не прекращались попытки китайских властей дестабилизировать обстановку на КВЖД. Магистраль, являвшаяся становым хребтом экономики Маньчжурии, работала с перебоями. Такая обстановка в этом регионе требовала к себе самого пристального внимания. В эти годы на Дальнем Востоке не было своего центра военной разведки. 18-й и 19-й стрелковые корпуса, части которых прикрывали Забайкальское и Приморское направления и входили в состав войск Сибирского военного округа, не имели агентурной разведки в Маньчжурии и пользовались той информацией, которая поступала из Москвы. Вся надежда была на агентуру Управления в Маньчжурии. Берзин всегда внимательно следил за событиями на Дальнем Востоке. В 29-м в преддверии опасной тревожной обстановки в этот регион направлялись дополнительные силы военной разведки.
Туда был послан с группой сотрудников один из лучших работников Управления, хорошо знавший этот регион, Христофор Салнынь. Во время Гражданской войны он работал там в тылу белых армий под фамилией Завадский, и работал успешно. Его выверенные оценки военно-политических событий и прогнозы учитывались командованием Народно-революционной армии Дальневосточной республики при военном планировании. После изгнания интервентов Салныня перебросили в Харбин. Там он работал под видом крупного торговца, имевшего солидные капиталы в иностранных банках. Основная задача — наблюдение за белой эмиграцией в Маньчжурии и противодействие деятельности английской и японской разведок в этом регионе. Так что маньчжурский театр он знал отлично. Кроме того, он имел большой опыт по организации диверсионной и партизанской деятельности, занимался организацией «красных сотен» в Тюрингии и созданием сети скрытых складов и баз оружия в Германии в 1923 году. В 1924 году участвовал в переброске оружия из СССР в Болгарию, затем был резидентом и военным советником в Китае. Неудивительно, что по просьбе командующего ОДВА Блюхера и рекомендации отлично знавшего его Берзина он стал руководителем диверсионной работы в тылу китайских войск в Маньчжурии.
Вот выдержка из аттестации на Христофора Салныня, подписанной Берзиным 2 декабря 1931 года: «…Специализировался по вопросам партизанской войны и подрывного дела. Обладает твердым характером и сильной волей; в трудных условиях не теряется, обладает большим мужеством и личной храбростью; быстро ориентируется в обстановке и быстро принимает решения. Умеет управлять людьми и подчинять их своей воле; любит дисциплину и сам дисциплинирован; с подчиненными тактичен; пользуется авторитетом и любовью».