- Я должен продолжать, - прошептал он. - Времени у меня осталось мало. Мне потребовалось пять лет, чтобы узнать правду. Когда я впервые услышал об этом, я чуть не убил человека, открывшего мне глаза. Я был уверен, что это гнусная ложь, но это оказалось правдой. Я вернулся и обнаружил, что жена сбежала с Лоу, взяв с собой малышку Мадж. Все в лагере жалели меня, а я решил найти их во что бы то ни стало. Я узнал, что они перебрались в Калифорнию. Когда я скопил немного денег и приехал туда, их уже и след простыл.
- Застрелив Лоу, я потерял всякую надежду найти их. Если, конечно, он не бросил ее раньше, или он оказался неудачником, и она сама ушла от него. Двенадцать лет прошло. Мадж сейчас должно быть уже семнадцать. Может, она где-то здесь поблизости. А если нет, я все же хочу. чтобы вы нашли их. Открой чемодан, Стоун, и дай мне образцы.
Лайман подержал в руках куски породы, как бы оценивая их.
Отобрав пять или шесть образцов, он протянул их товарищам. Это был молочный кварц, белый и ломкий, как сахар, с прожилками золота. Даже неспециалисту было видно, что это чистое золото, без малейших примесей.
- Выглядит как "обманка", - сказал Хили и поскреб ногтем золотые вкрапления.
- Это не "обманка", - ответил Лайман. - Эти куски я отколол от огромной стены из того же материала, без конца и без края. Блестки золота сияют там, как звезды Млечного Пути. Это и есть Мадре д'Оро - "Мать Золота", богатейшее золотое месторождение, огромная стена, слоистая как бекон, золото вперемежку с кварцем. Кто знает, что же там еще внутри?
- Это все, что ты добыл? - спросил Лефти. Его глаза горели в полутьме как у хищника. Голос его стал хриплым, кулаки сжались.
- Здесь примерно половина. Остальное украли. Мне посчастливилось добыть довольно много, хотя пули и стрелы летали вокруг нас, как рассерженные пчелы вокруг медведя, обирающего улей. Дейву и Лему тоже повезло.
Трое слушателей украдкой переглянулись. Рассказ об огромной стене из кварца с прослойками золота, о пулях и стрелах, казался бредом. Похоже, у старика не все в порядке с головой. Хили дотронулся до руки Лаймана.
- Вас было трое? - спросил он. - А где сейчас Дейв и Лем?
- Я думаю, их убили апачи, - ответил Лайман. - Дейв первым отправился туда снова и не вернулся. Потом Лем попытал счастья, и с тех пор его никто не видел. Дейв взял с собой двоих человек, пять-шесть пошли с Лемом. Я думаю, золото их всех сгубило. Виски, Стоун, и подай мне Библию.
Стоун передал виски Хили, который влил его в немеющие губы Лаймана. Затем Стоун достал из чемодана толстую книгу. По указанию Лаймана он открыл ее на середине, так, что между корешком книги и переплетом образовалось отверстие и достал оттуда три или четыре цилиндрических предмета, завернутые в кусок коричневой ткани. Это оказались трубки, сделанные из перьев какой-то большой птицы, заткнутые деревянными пробками, всего три штуки.
- Руки меня уже не слушаются, - сказал Лайман. - Высыпь из трубок содержимое, из каждой отдельно. Стоун достал из кармана какие-то письма и сделал из трех конвертов кульки, в которые пересыпал содержимое трубок. Все это было золото, только разное. Там был и золотой песок, и золото в виде хлопьев, и кусочки величиной с дробинку, как раз по диаметру самих трубок.
- Там были и самородки, - сказал Лайман. - Я сделал из них брошь и браслеты для жены. Это золото более, чем девяностопроцентной чистоты. Чище, чем калифорнийское. Я добыл это золото всего за три часа, не промывая, а просто провеял породу на ветру. Рядом же нашел и самородки. Все это из Мадре д'Оро.
- Это было сорок лет назад, в Аризоне. Сначала мы с Дейвом и Лемом обнаружили золото в воде. Оно валялось на отмели, омываемое прибрежными волнами. Мы поискали и нашли сухой прииск на плоской вершине холма, среди наконечников стрел и камешков кварца. На следующий день я раскрыл секрет и мы обнаружили Мадре д'Оро. А потом появились апачи. Месторождение было недалеко от их владений и они считали это золото своим. Сначала они следили за нами, потом предупредили, а затем едва не подстрелили. Я думаю, что они достали-таки Дейва и Лема.
Его голос затих. Большое сухопарое тело конвульсивно дернулось и обмякло. Свеча отбрасывала тени на его лицо и бороду. Тяжелые веки сомкнулись, образовав два темных пятна.
- Он умер! - воскликнул Хили. Его голос был резким от алчности и досады. - Умер, так и не назвав нам места! Потратил время на глупые рассказы о своей жене и дочке!
- Забудь об этом, - сказал Стоун, дрожа от возбуждения. - Он хотел рассказать нам. Оставь женщин в покое, Хили. Лефти, подай мне виски!
Кокни исполнил просьбу и горящими глазами стал наблюдать, как Стоун пытается влить виски в упрямо сжатый рот Лаймана. Это была нелегкая задача. Казалось, он пытается вырвать тайну у могилы, потревожив покой старика, к которому тот стремился. Стоун чувствовал всю бесчеловечность своего поступка, но мысль о золоте не давала ему покоя, как и остальным. Сверкающий кварц, маленькие кусочки золота в конвертах уже сделали свое дело. Дух Золота овладел их умами.
Пот выступил на лице Хили, его руки дрожали, как листья на ветру. В глазах у всех троих светилось жгучее желание удержать отлетающую душу старика.
Наконец, усталые веки затрепетали, Лайман попытался глотнуть. Затем он открыл глаза, взор его постепенно прояснился. Лефти задал единственный вопрос, занимающий всех:
- Где?!
Умирающий словно собирался с мыслями.
- Я как будто заснул, - прошептал он, - но это еще не конец. Дайте мне виски.
Отпив глоток, он передохнул, но глаза его оставались открытыми, грудь подымалась и опускалась.
- Я расскажу вам, - прошептал он немного погодя. - Вам троим, после того, как вы поклянетесь на Библии найти мою Мадж. Моей жены уже нет в живых. Я только что видел ее.
Трое переглянулись. Необходимо было всего лишь их согласие, чтобы ускорить исповедь. Старик продолжил:
- Поклянитесь сделать все возможное, чтобы добыть золото и поделиться им с моей дочерью. Там зарыты миллионы. Поклянитесь, положив руки на Библию.
Трое руки накрыли пожелтевшие страницы раскрытой книги. Хили прятал усмешку в углах губ. Курносое лицо Лефти ничего не выражало. Все происходящее для них было фарсом, неизбежной формальностью, с которой надо было поскорее покончить. Стоун не был набожным человеком, но принял происходящее близко к сердцу.
- В этой книге есть что-то такое, - сказал Лайман, - на чем держится земля. Если нарушить это, удача отвернется от тебя. Стоун, начинай! Стоун произнес клятву, а остальные двое повторяли за ним.
- Мы, по отдельности и вместе, перед лицом смерти, положа руку на Священную Книгу, клянемся сделать все, чтобы разыскать Мадж Лайман, дочь нашего друга и компаньона, и честно разделить с ней все золото, которое мы сможем добыть из залежей, указанных Уотом Лайманом. Да поможет нам Бог!
- Да поможет нам Бог! - скороговоркой повторил Хили.
- А теперь, старина, расскажи нам все.
-Ты, Лефти, и ты, Стоун, выйдите на минуту, - приказал Лайман. Силы ненадолго вернулись к нему. Угасавшая свеча освещала его покрытое потом лицо. Рука, которой он коснулся Стоуна, была холодна, как лед.
- В чем дело? - начало было Лефти, но Стоун остановил его.
- Основной маршрут я открою Хили, - сказал Лайман, - место, где находятся копи - Лефти, а секрет золотой жилы - Стоуну.
- Это черт знает что! - воскликнул Хили. - Ты умрешь раньше, чем успеешь все рассказать. Открой тайну сразу троим! Ты, должно быть, сошел с ума. Говори, не то.
Его кулаки сжались, но Стоун так крепко взял его за руку, что Хили невольно разжал пальцы. Недовольно ворча, он отвернулся. Лефти подошел к нему и прошептал:
- Замолчи сейчас же! Ты ведешь себя, как последний дурак, и все испортишь. Посмотри на него! Глаза Лаймана смотрели на них с таким презрением, что Хили сник.
- Ты как мой компаньон получишь шанс наравне с другими. Иначе, - жест, который он сделал, был достаточно выразителен.
- Я знаю, что золото делает с людьми, - продолжал Лайман. - С лучшими из них. Я сделаю так, как я сказал, или вы ничего не узнаете. Стоун и Лефти вышли за дверь. Лефти тихо присвистнул.
- Ну и ну! Даже дрожь берет. Посмотри наверх, Стоун. Старик говорит, что золота там, как звезд на небе. Подумать только! О, Господи! Стоун поднял голову и посмотрел на звездное небо. Дверь открылась, и вышел Хили.
- Ты следующий, Лефти! - сказал он. - Старая лиса оказался твердым орешком. Но черт меня побери, в этом что-то есть. Он повернулся к Стоуну: А что ты думаешь об этой истории с индейцами?
- Звучит вполне правдоподобно, - ответил Стоун. - Я кое-что знаю о них. Я жил в Нью-Мексико. Им может не понравиться, если мы наложим руку на золото, которое они считают своим. Они знают ему цену. У них могут быть разные причины не добывать его самим. Может, какое-то суеверие. Скорее всего, они боятся, что стоит начать разработку, как тайну уже сохранить не удастся, и туда хлынут толпы старателей. Они ведут себя, как собака на сене, так что я думаю, что причина в этом.
- Может быть, - отозвался Хили. - Но какую игру он затеял? Хочет нас поссорить? Никому не доверяет, не так ли? А вот и Лефти. Теперь твоя очередь.
- Поспеши, сказал Лефти. - Он отходит.
Стоун во второй раз подумал, что Лайман мертв. Но приложив ухо к губам старика, он услышал тихий шепот. Губы умирающего почти не двигались, пульс едва прощупывался. Склонив голову, Стоун прислушивался к словам, которые, казалось, доносились из самой Долины Смерти. Из отрывистых бессвязных слов Стоун пытался составить одно целое. Лайман называл какие-то пещеры, расщелины в скалах, бормотал о черепах и высохших мертвецах, - но главный секрет был понятен. Путь к Мадре д'Оро был открыт. Он получил свою треть знания.
Последнее слово, слетевшее с обескровленных губ Лаймана, было похоже на выдох - "Мадж". Конвульсивно вздрогнув, он испустил дух.
Перед лицом смерти лежащее в ногах кровати золото утратило свои чары. Стоун открыл дверь и позвал остальных.
- Успел узнать? - спросил Хили, едва переступив порог.
Стоун с отвращением взглянул на него.
- Какой же ты бессердечный негодяй, Хили. Помоги мне обрядить его. Тонкие губы Хили дернулись
- И не подумаю, черт тебя побери!
Рука Хили скользнула в задний карман. Пока они стояли, в упор разглядывая друг друга, и Стоун пытался перебороть свой гнев, Лефти подкрался сзади к Хили, неожиданно схватил его за локти и слегка приподнял.
- Болван! - сказал он. - Нашел время затевать ссору! Мы должны держаться вместе, особенно сейчас. Хилли внезапно успокоился.
- Ты прав, Лефти. Нам надо держаться друг друга. Старая лиса! Черт меня побери, если сейчас он не насмехается над нами!
Глава третья. Мудрость Уота Лаймана
Вернувшись в хижину вместе с Хили и Лефти после похорон своего товарища, Стоун пытался на холодную голову оценить их шансы стать миллионерами. Он не сомневался, что Лайман доверил ему гораздо больше, чем Хили. Картина, нарисованная покойным, так и стояла у него перед глазами: молочно-белая скала, без конца и без края, блестки золота на ней, сверкающие, как звезды Млечного Пути. Такое трудно было забыть. Но Стоуну и раньше доводилось слышать много легенд от старателей и видеть много богатых образцов. Он понимал, как сильно могут быть приукрашены факты и как легко желаемое принимается за действительное. Он был наслышан о сокровищах Потерянной Голконды, о золотых горах, о россыпях золота под ногами, и каждый раз какая-то мелочь мешала превратить легенду в быль: забытая тропинка, утерянная карта или, как в данном случае, кровожадные индейцы.
Стоун, как он уже рассказывал Хили, некоторое время прожил в Нью-Мексико в качестве туриста. пока у него не кончились деньги. Его всегда интересовали индейские поселения на вершинах плоскогорий. Из того, что прошептал ему Лайман перед смертью, он знал, что богатство находится где-то неподалеку от земель апачей. Это могло быть либо в Аризоне, либо в Нью-Мексико. В обоих штатах были апачи, и Стоун знал, что апачи делятся на два племени: Гуалапе (апачи-юма) и Явапе (апачи-навахо).
Кое-что из сказанного Лайманом утвердило его в мыслях, что золотая стена Мадре д'Оро находится на одном из внутренних склонов холма, образованного застывшей лавой, и где жили индейские племена, враждовавшие с апачами. Стоун подумал, что золотой утес каким-то образом связан с доисторическими мистическими верованиями этих племен. Это еще больше осложнило бы задачу. Лайман и двое его партнеров, известных "Четверке" как Дейв и Лем, были, конечно, не робкого десятка. Много лет прошло с тех пор. Страна была уже более или менее заселена. Оставалось не так уж много свободных земель, в основном в Великой Американской пустыне, где отважные колонисты пока еще не начали возделывать свою люцерну. Они проникали даже в пустыню, устанавливая там резервуары для сбора дождевой воды. Неужели и сейчас, опасность столь же велика, как и сорок лет назад?
К его удивлению, Хили, которому Лайман раскрыл лишь самую малую долю тайны, казалось, был больше других вдохновлен предполагаемыми поисками сокровища. А ведь Хили не был увлекающейся натурой.
Лефти Ларкин, почти ничего не знавший о Дальнем Западе, воображал себе непроходимые заросли кактусов, кишащие ядовитыми змеями, медведями-гризли и снимающими с путешественников скальпы индейцами. Но мысль о золоте преследовала его, и он держал свои опасения при себе.
Отношения между Стоуном и Хили по-прежнему оставались напряженными. Стоун настаивал, чтобы Библию и письма из чемодана похоронить непрочитанными вместе с Лайманом. У них с Хили возник спор относительно фотографии, найденной среди прочей корреспонденции. На фотографии была изображена девушка, больше чем просто хорошенькая, но ее юная красота была слегка омрачена едва заметными признаками упрямства: губки ее, словно созданные для поцелуев, были чуть-чуть надутыми. Фотография была подписана неокрепшей рукой: "Твоя любящая жена Маргарет".
Хили оценивающе рассматривал ее, пока Стоун бережно перебирал бумаги покойного. Здесь были какие-то квитанции, подборки газетных вырезок по разным вопросам, от рецепта желе до способов обработки тугоплавкой стали. Лефти целиком сосредоточился на чтении Библии. Он по-видимому впервые открыл для себя Песнь Соломона и время от времени зачитывал вслух наиболее понравившиеся ему отрывки. Стоун оборачивался на Ларкина. Его удивляло, но и вызывало симпатию восторженное выражение в глазах кокни.
- Знавал я одну еврейскую девушку, - сказал задумчиво Лефти. - Она была полушини, полуфранцуженка. Но они все толстеют, не дотянув даже до тридцати.
- Посмотри, какая милашка, - сказал Хили, протягивая ему фотографию. А вот и любовные письма. Если девчонка Лаймана такая же аппетитная, как и ее мамаша, то ее поисками стоит заняться.
Лефти взял фотографию, а письма Стоун перехватил и снова перевязал ленточкой. Когда Лефти вернул фотографию, Стоун пристально вгляделся в нее, стараясь запомнить черты девушки, но Хили фотографию не отдал, когда тот протянул руку.
- Мы похороним все это вместе с Лайманом, - сказал Стоун. Хили вспыхнул. С тех пор, как он услышал про сокровища, выдержка стала ему изменять. По словам Лефти, он "заводился с пол-оборота".
- Ты берешь на себя слишком много, Стоун! - огрызнулся Хили. Имущество Лаймана принадлежит всем нам. В этих письмах может содержаться намек на местонахождение залежи. Да и фотография может пригодиться.
- Ты же сказал, что это любовные письма, - спокойно ответил Стоун. Если ты до сих пор не прочел их, тем лучше. Лайман сказал нам все, что хотел сказать. Эти вещи - его личная собственность и именно так мы и должны к ним относиться. Особенно теперь, когда он сделал нас своими наследниками. Девушка может не быть похожа на свою мать. Я думаю, в ее внешности наверняка должно быть что-то от Лаймана. В любом случае, фотография должна находиться там, где Лайман хотел бы ее видеть, судя по тому, где он хранил ее все эти годы, - рядом с сердцем. Туда же отправятся и письма. Что скажешь, Лефти?