- Я сказал, что Калехико первая остановка, а не последняя, - ответил Хили. - Да, мы пересечем границу, но вглубь забираться не будем. Мы едем в Мехикали, Стоун. В Лос-Анджелесе мне не удалось разжиться деньгами, как я рассчитывал. У меня только двадцать долларов. А сколько у нас всего денег?
Вопрос Хили мог означать только одно: в интересах дела им надо завести общую кассу. Лефти это, казалось, не волновало. Стоуну не хотелось связываться с Хили в денежных делах, но он решил не настаивать на своем.
- С твоими двадцатью, Хили, - подвел он итог, - у нас всего сто девяносто три доллара. Тебе лучше знать, хватит л и этого.
- Хватит, чтобы добраться до места, - сказал Хили, - но не хватит на мула и снаряжение.
- Почему ты не сказал об этом в Лос-Анджелесе, когда еще можно было что-то предпринять? - спросил Стоун. Лефти молча прочищал свою трубку, неприязненно глядя на Хили.
- Потому, что в Мехикали у нас будет отличная возможность поправить свои дела, - ответил Хили. -Послушайте! Мехикали отделен от Калехико границей, и законы Соединенных Штатов здесь не действуют. В Калехико сухой закон и скука, как на собрании методистской церкви, а в Мехикали жизнь бьет ключом. Это единственный в своем роде город. Здесь заправляет мой друг, Джо Кастро. Он сделал все, чтобы привлечь сюда людей, и ему это удалось. Напитки здесь первоклассные, в танцевальный зал он нанимает только смазливых и молоденьких, а игорный бизнес процветает. Не знаю, как долго это продлится, но сейчас городишко бурлит. На худой конец, я мог бы одолжить денег у Джо Кастро, но не хочу этого делать. Джо расценил бы это как заем и потребовал бы не менее пятидесяти процентов. Зато я знаю толк в картах. Я не занимаюсь этим постоянно, но когда ставка так велика, как сейчас, я готов рискнуть. Дайте мне полторы сотни, и через два часа я превращу их в пять.
- А мы будем вроде обиженных детей, которых не взяли в цирк? - спросил Лефти, заговорив впервые с тех пор, как они сели в поезд. - Это не по мне. Надо поделить деньги на троих, получится по шестьдесят монет на брата, а остальные тринадцать пропить, хоть это и "чертова дюжина". У меня в горле пересохло. А сыграть я могу и сам. Выиграю или нет, - это мое дело.
Стоун был с ним солидарен. Хили сознательно ввел их в заблуждение, обещая занять денег. Стоун не расспрашивал его о подробностях, когда после подписания соглашения Хили заявил, что "встретил друга". Он вынудил их поехать в Мехикали, но здесь, по мнению Стоуна, пришла пора раскрыть карты. Ему совсем не хотелось, чтобы Хили водил его за собой, как быка за кольцо в носу. Он был уверен, что и Лефти думает так же. Стоун и сам играл в карты и знал, как много неприятных сюрпризов готовит зеленое сукно. Сама их экспедиция тоже была вроде азартной игры, и один Бог знает, чем она может закончиться. Они испытывали свою фортуну. Любой искатель приключений в душе игрок, каждый верит в свою звезду. Атеист может не верить в Бога, но если он играет в карты, то всегда напичкан приметами и предрассудками.
Они прибыли в Калехико в полночь. Город был погружен в сон. Но всюду с легкостью можно было найти людей, готовых за умеренную мзду переправить желающих через границу; туда, где разница между днем и ночью была стерта, и толпы людей осаждали заведение Джо Кастро под названием "Каса Гранде".
Они затратили десять из тех несчастливых тринадцати долларов, чтобы добраться до "Каса Гранде". Гордое название принадлежало скоплению построек из необожженного кирпича, красневшими на фоне фиолетовой южной ночи. Окна залов призывно светились, и сама атмосфера вокруг, казалось, была наэлектризована людскими страстями и эмоциями: радостью, отчаянием, сомнениями, Все это вместе заставляло учащенно биться сердце, пробуждало первобытные инстинкты.
Выпив по второму разу в баре, - выбор там действительно был хорош, они вернулись к прерванному разговору. Если они сейчас проиграют, то останутся ни с чем, разве что уступят часть своих прав Хосе Кастро, одолжив у него денег на экспедицию. Через какие-то два часа выяснится, улыбнется ли им фортуна или они потеряют все.
Они вышли из салуна и направились в игровой зал. Кирпичные домики были построены так, что образовывали внутренний дворик - патио - на мексиканский манер. В центре патио стоял деревянный настил для танцев, а вокруг стояли маленькие столики.
Хили отправился на поиски Кастро, а Стоун решил осмотреться.
Площадка была хорошо освещена и, несмотря на присутствие подвыпивших игроков, создавалось ощущение нереальности происходящего.
Посетители были главным образом американцами. Здесь были фермеры из долины, перекачивающие свои доходы от продажи винограда, хлопка и дынь в бездонные сундуки Кастро, парни с нефтяных промыслов в округе Керн, несколько ковбоев, туристы из Лос-Анджелеса. Все это были люди, повидавшие жизнь. Было там и несколько мексиканцев. Смуглые, живописно одетые, курящие сигары, они отстраненно наблюдали за происходящим, ожидая своей очереди вступить в игру.
Среди столов порхали девушки, подбивая клиентов на выпивку, процент от стоимости которой они клали себе в карман. Девушки сидели за столиками или танцевали с неуклюжими клиентами под звуки гитар и скрипок, однако, отваживая тех из них, кто настаивал на более близком знакомстве. Все они, и блондинки, и брюнетки, были разодеты под Кармен, и Стоун отметил, что и музыка в заведении была хороша, и девушки были довольно милы.
- Честно ли здесь играют? - Лефти дотронулся до руки Стоуна. Сам Лефти тоже засмотрелся на девушек. Его курносое лицо со вздернутыми бровями сильнее обычного смахивало на морду мопса. Стоун повернулся навстречу Хили и Кастро, жизнерадостному толстяку, приветливо кивавшему им.
- Добрый вечер, сеньоры, - поздоровался он со Стоуном и Лефти. Друзья сеньора Хили - мои друзья. Поговорим немного, если вы не против. Пропустим по стаканчику за успех вашего дела.
Он усадил их за стол, и одна из девушек, повинуясь его знаку, принесла три больших бокала с ароматной жидкостью.
- Вы должны извинить меня, - сказал Кастро, - вечер только начался и мне еще придется много выпить. Я закурю сигару, а вам рекомендую этот пунш из мескаля, сеньоры. Но после одной переключайтесь на виски. Как у нас говорят, выпить три таких пунша все равно, что пойти домой и убить тещу. Что тоже неплохо, - он засмеялся грубой шутке, толстый живот его затрясся.
Стоун обратил внимание на девушку, принесшую им выпивку. Ее руки с ухоженными ногтями, выше локтей приятно округлялись. Кожа казалась гладкой и нежной, как лепесток цветка. У нее было овальное лицо и изящная шея. Копна темных волос была заколота испанским гребнем. Ее маленький рот с пухлыми губками был единственным ярким пятном у нее на лице. Оно казалось бы застывшей маской, если бы не темные глаза, обводящие всех собравшихся в патио презрительным взглядом. Движения девушки казались автоматическими до той минуты, когда один крепко набравшийся тип, пытаясь удержаться на ногах, схватил ее за локоть. Она резко отшатнулась, глаза ее вспыхнули.
- Ты, пьяная скотина! Как ты смеешь? Как ты смеешь? - кричала она.
Пьяный остановился, тупо моргая. Правая свободная рука оскорбленной девушки потянулась за оружием. Ступая мягко, несмотря на свой вес, Хосе Кастро подошел к ней и, взяв за локоть, сжал его, мешая ей исполнить свое намерение.
- Довольно, - прошептал он пьяному, - проваливай отсюда.
Стоун подхватил так ничего и не понявшего клиента и повел его к выходу. Подоспевшие друзья, вскользь поблагодарив Стоуна, вывели незадачливого посетителя за дверь. Он так и не осознал, что минуту назад заглянул в лицо смерти.
Стоун, вернувшись к столу, услыхал, как Кастро отчитывает девушку. В его ласковом голосе проскальзывал металл. Она выслушивала нагоняй с мрачным видом.
- Ты доставляешь мне массу хлопот, Лола, - выговаривал ей Кастро. - Ты не должна быть недотрогой. Вчера на тебя жаловались, что ты слишком холодна, что прикарманиваешь комиссионные, хорошего отношения ты не ценишь. Так не пойдет. Ты должна зарабатывать деньги и для себя, и для меня.
Только что ты вспыхнула, как солома, хотя этот парень не имел в виду ничего плохого. Я слышал, как ты ссорилась с Падильей. Падилья слишком хороший руководитель оркестра, чтобы я мог потерять его. А теперь отдай мне нож. Ты слышала, малышка?
Она не вздрогнула, только что-то сверкнуло у нее в глазах, словно отблеск огня в черном опале. Когда Кастро отпустил ее руку, девушка достала спрятанный на груди стилет с костяной рукояткой, положила его на стол и ушла, не проронив ни слова.
Кастро скрипуче засмеялся, и Стоун почувствовал жгучее желание дать ему пощечину. Он понимал, что даром это не пройдет - не столько для него, сколько для девушки - и, чтобы скрыть свои чувства, залпом осушил бокал.
- Она еще необъезженная кобылка, - обратился к ним Кастро, - но это не дает ей право портить мне бизнес.
Мескаль был обжигающим, хотя присущая этому напитку острота несколько притупилась в готовом пунше. Стоун почувствовал, как по телу разливается предательское тепло, увидел как порозовели щеки Лефти и заблестели сонные глаза Хили.
- Еще стаканчик! - крикнул Лефти.
Кастро засмеялся и поднялся с места, попыхивая сигарой.
- Я вас оставлю, друзья моего друга, - сказал он. - Желаю удачи!
Он последовал за Лолой, направившись в сторону площадки для танцев. Хили подошел к столу, за которым играли в "фараон", а Лефти, оглядевшись, направился туда, где шла игра в кости. Стоун увидел, как он присоединился к тройке игроков. Сам Стоун подошел к рулетке, где полсотни игроков испытывали свое счастье.
Стоун разделил свои шестьдесят долларов на пятидолларовые ставки, решив в случае выигрыша удваивать их. Четыре раза он безуспешно ставил на красное, а когда решил поставить на черное, красные номера выпали семь раз подряд. Судьба, как видно, решила посмеяться над ним. Он сделал последнюю ставку, небрежно бросив жетон на стол так, что он упал между четырьмя номерами. Стоун потянул руку, чтобы поправить его, но в этот момент шарик остановился на "зеро". Меньше четверти часа потребовалось незадачливому игроку, чтобы остаться без гроша. Стоун пожал плечами и отошел.
Никто не обратил внимания на его проигрыш. Неподалеку Лефти ставил на кон серебряные доллары, левой рукой делая ставки, а правой вытряхивая кости из стаканчика.
- Семь! - торжествующе выкрикнул Лефти, посмотрев на кости. Он убрал в карман выигранные монеты и продолжил игру.
- Теперь должно выпасть пять... Черт возьми! - он огорчился, увидев, что выпало два и один, и передал стаканчик соседу. Стоун незаметно отошел от стола, боясь спугнуть удачу Лефти. Хили играл в "фараон". Он сидел неподвижно, поверх карт наблюдая за своими партнерами. "Как ястреб, высматривающий добычу", - подумал о нем Стоун. По лицу Хили ничего нельзя было прочесть.
В игральном зале было слишком жарко, и Стоун вышел в патио. Танец только что закончился, и девушки уже высматривали себе новых партнеров. Несколько девушек работали официантками. Мексиканцы в красно-белых кушаках и таких же галстуках разносили напитки, бесшумно скользя между столиками.
Музыканты собрались у столика, чтобы отдохнуть и перекусить.
Стоун, прогуливаясь, поискал глазами Лолу, но не нашел. Высокий гибкий мужчина отделился от столика, за которым сидели музыканты, и с надменным видом направился к проходу между домами.
Его товарищи крикнули ему вдогонку что-то по-испански, но он лишь отмахнулся и, горделиво подбоченясь, скрылся в аллее. г
Какое-то время спустя Стоун увидел в дальнем конце аллеи два силуэта, стоящих поодаль друг от друга. Вдруг тот, что был повыше, быстрым движением схватил другого за руку и потащил за собой. Послышался слабый вскрик. Стоун колебался. У него не было ни малейшего желания встревать не в свое дело, но крик походил на зов о помощи. В нем слышались гнев и страх одновременно. Крик раздался снова, и Стоун, не раздумывая больше ни секунды, бросился на помощь. Он смутно припомнил рассказ Кастро о том, что Падилья, руководитель оркестра, увлечен Лолой, но она отвергает его домогательства. Стоуна это не касалось. Девушка на него смотрела с таким же презрением, что и на остальных, однако ему показалось, что ее показное равнодушие не более, чем маска, а сама девушка не принадлежит к этому обществу. Такие мысли лишь подогрели его рыцарские чувства, когда он бросился на выручку девушке, будучи уверенным в том, что это Лола.
Не успев добежать до них, Стоун увидел, что музыкант притянул к себе девушку и поцеловал ее в губы. В тот же миг он отпрянул, изрыгая проклятия. Она укусила его. Он отбросил ее к кирпичной стене и принялся избивать. Девушка отчаянно кричала от боли и страха.
Стоун перехватил занесенную руку, Падилья обернулся.
- Что такое? - воскликнул он. - Любовник-гринго?
Он размахнулся, но Стоун успел уклониться от удара. Позади послышался топот. Девушка скрылась. Мексиканец нанес удар, но тут же кулак Стоуна обрушился на него, и Падилья рухнул, как подкошенный.
Глава пятая. Лола
Стоун заметил, что вокруг собралось много людей. Одни пытались увести его из аллеи, другие помогали подняться мексиканцу.
Музыкант вырывался из рук, выкрикивая проклятия. Выйдя из тени аллеи, все столпились на освещенной площадке для танцев, возбужденно переговариваясь. То тут, то там слышались слова:
"Падилья" и "Эль Торо". До Стоуна доносились обрывки фраз:
- Что это было?
- Драка.
- Он уложил "Эль Торо"!
-Драка! Драка!
Внезапно, Падилья одним прыжком преодолел разделяющее их расстояние и влепил Стоуну пощечину.
- Чертов гринго! - прорычал он. Его глаза сверкали, кровь вытекала из разбитой губы. - Видит Бог, я научу тебя держаться подальше от моей девушки! Даю тебе возможность убраться отсюда. Если ты не сделаешь этого, я убью тебя. Голыми руками.
Тут мексиканца вновь схватили за руки и он остановился, обводя толпу высокомерным взглядом. Горячая волна гнева накатила на Стоуна, на мгновение ослепив его. Когда способность рассуждать вернулась к нему, он понял, что у него нет выбора. Удар был точно рассчитан. В присутствии сотни мужчин и двадцати женщин Падилья нанес ему оскорбление, предложив убежать, как последнему трусу.
- Оставь девушку в покое, мерзавец! - ответил он спокойно. Толпа людей, подавшись вперед, мгновенно затихла, прислушиваясь к его словам. Ты уже получил свое за то, что приставал к ней. Теперь же я готов рассчитаться за себя.
Зрители шумно приветствовали ответ Стоуна. Кастро нигде не было видно. Вперед вышел гигант, которого Стоун принял за нефтедобытчика.
- Отлично сказано, парень, - удовлетворенно кивнул он.
- Намни бока этой твари! Если Кастро попытается вмешаться, мы его отговорим. Я буду судьей, или, если хочешь, твоим секундантом, хотя я в этом мало что смыслю. Джим, эй, Джим!
Второй здоровяк, под стать первому, выбрался из толпы. За его спиной Стоун увидел Лефти и бледного как смерть Хили.
- Мой брат будет хронометрировать, - сказал первый гигант. - Меня зовут Нед Гримм. Набросайте немного песка на площадку, ребята. И отберите нож у этой скотины. Наверняка, он его где-то прячет.
Толпа разделилась на две части. Многие протестовали против того, чтобы и судьей, и хронометристом были американцы. Нед Гримм согласился на компромисс.
Хили и Лефти подошли к Стоуну одновременно.
- О, Господи! - проговорил Хили. Шум толпы заглушал его голос. - Надо уносить отсюда ноги. Ты не должен был связываться с таким человеком. Падилья был тореадором в Мехико, а потом участвовал в кулачных боях. Он силен, как бык. Потому-то его и прозвали "Эль Торо". Даже если ты выиграешь бой, толпа нас растерзает. Я только что видел Кастро. Он не хочет вмешиваться.
Стоун безразлично отмахнулся. Слова Хили с трудом доходили до него. Он только понял, что Хили предлагает ему отказаться от поединка, выставив себя трусом, ради того, чтобы достигнуть конечной цели. Хили пытался уберечь курицу, которая должна была снести золотое яйцо.