Наличие ванной в доме увеличивало величину годовой аренды примерно на 10 фунтов, что составляло в случае Холмса с Уотсоном чуть более 20 % суммы, которую они платили миссис Хадсон. Поэтому мы можем предположить, что первоначально ванны как таковой в доме на Бейкер?стрит не было. До появления в доме квартирантов миссис Хадсон и прислуга мылись в своих комнатах или гардеробных при помощи тазов и кувшинов, а купались в сидячих ваннах, обтираясь губкой. Эти ванны были весьма разнообразны: от самых дешевых оловянных до эмалированных и оцинкованных. Материал выбирался не только в зависимости от стоимости, но и от того, переносили ванну или она всегда стояла на одном месте; в последнем случае ее можно было делать тяжелее. Горячую воду наверх таскала прислуга в медных бидонах, вмещавших примерно ведро воды (ок. 12 литров). Такими же сидячими ваннами пришлось пользоваться первые несколько лет Холмсу с Уотсоном.
Когда доходы постояльцев миссис Хадсон выросли и она смогла увеличить им плату за жилье, ванная была, конечно, установлена. Обычно в домах, где сдавались меблированные комнаты в наем, домовладельцы предпочитали для нагрева воды непосредственно перед купанием использовать водонагревательные колонки, появившиеся в 1860?х годах.
С точки зрения владельцев, это было значительно выгоднее, чем проводить наверх трубы с горячей водой: колонки нагревались газом, коксом или нефтью, за которые платили жильцы, стоимость же самой колонки была невелика. Сами жильцы такой любви к колонкам не испытывали: это были дорогие и шумные устройства, которые, к тому же, иногда взрывались. Мы знаем со слов Уотсона, что впоследствии миссис Хадсон благоговела перед Холмсом, к тому же он хорошо платил ей, поэтому вместе с установкой ванны она могла провести и трубы с горячей водой (стоило это в 1880?х годах 50–60 фунтов). В 1890?х стало доступно такое новшество, как душ, но он был еще очень несовершенен, подсоединялся напрямую к крану и норовил облить моющегося то кипятком, то ледяной водой, поэтому в доме 221?б во времена проживания там Холмса он вряд ли прижился.
Следует добавить, что уже к 1870?м годам считалось, что ежедневно нужно мыть с мылом лицо, подмышки, ноги и область паха, также рекомендовалось каждый день обтираться губкой, но уже без мыла, поскольку такое обтирание делалось не ради чистоты, а чтобы взбодрить организм. Регулярное мытье головы рекомендовалось как «превосходное средство для предотвращения периодической головной боли». Купание в ванной тоже рассматривалось скорее как тонизирующее, а не гигиеническое средство, поэтому мылись обычно отдельно от приема ванны, поздно вечером перед сном. Причем до конца века существовал различный подход к купанию: в нашем случае Холмс с Уотсоном постоянно использовали ванну, а вот миссис Хадсон и женская прислуга предпочитали ей теплые обтирания губкой у себя в спальнях.
Первый этаж дворовой пристройки занимала кладовка, служившая, скорее всего, одновременно и прачечной, и туалетом. В гигиеническом отношении, с современной точки зрения, Лондон в царствование королевы Виктории не был образцовым городом, хотя здесь в самом широком ходу были ванны, ватерклозеты и другие блага цивилизации. Диспепсия (т. е. расстройство желудка) мучила горожан самым неприличным образом, и если у нас в России в ходу было выражение «старый пердун», британцы предпочитали другое – «old» или «aged dyspeptic». Поэтому можно предположить, что обитатели квартиры на Бейкер?стрит – хотя Уотсон нигде не пишет об этом – пользовались ретирадным местом чаще, чем мы можем предположить.
Согласно закону об общественном здоровье от 1848 года, любой домовладелец обязан был иметь какой?нибудь постоянный резервуар для фекалий, будь то выгребная яма с золой, отхожее место или ватерклозет. Когда наступал ответственный момент, ставилась на бронзовую подставку недокуренная трубка, откладывалась в сторону скрипка или лупа, закрывалась так и не дочитанная статья в «Британской энциклопедии» или курс патологии, и раздавались торопливые шаги великого детектива?консультанта или его верного друга. Куда они направлялись, мы знаем, но что ожидало их там, куда они так стремились?
К тому времени ватерклозет прошел уже довольно длительный путь развития. Ватерклозет «Аякс», изготовленный в 1596 году для установки в Ричмонд?Палас сэром Джоном Харингтоном, крестником королевы Елизаветы I (известной тем, что принимала ванну раз в месяц «вне зависимости от того, нужно это было или нет»), был первым нужником (necessary) в английской истории. Однако сэр Джон был высмеян другими пэрами за такое абсурдное устройство и никогда больше не строил ничего подобного, хотя и он сам, и королева продолжали пользоваться этими ватерклозетами вместо ночных горшков. Первый патент на «современный» туалет принадлежал Александру Каммингу, который в 1775 году изобрел S?образный сифон. Он имел сдвижной клапан внизу для удержания воды.
Три года спустя Джозеф Брама, слесарь и инженер, запатентовал улучшенную версию с двумя шарнирными клапанами – один клапан закрывал днище чашки, а второй (предтеча современного поплавкового клапана) – слив в бачке (оригинал до сих пор используется в палате лордов; он также стал прототипом клозетов на кораблях и в поездах). В 1782 году было изобретено «U?образное колено», или сифон с водяным запором. В 1852 году Дж. Дж. Дженнингс представил смывную систему с неглубокой чашкой, опорожняемой в S?образный сифон. Он сделал популярными общественные уборные, установив их в Хрустальном дворце в Сиднеме для Великой выставки 1851 года; и свыше 827 000 человек (14 % всех посетителей выставки) заплатили за пользование ими.
Туалетные чашки ватерклозетов системы Брамы изготавливались литыми из металла, красились и не имели бортика на ободе. Чтобы понять принцип их действия, достаточно вспомнить известные всякому, кто ездил на поездах, системы, в которых при нажатии на педаль открывается дно и вода смывает содержимое горшка в отверстие. В системе Брамы вода из чашки попадала сперва в особый резервуар внизу, а потом уже в выгребную яму или сточную канаву. У этих ватерклозетов было много недостатков. Металл ржавел и швы между чашкой и нижним резервуаром протекали. Поскольку клапан был ненадежен и часто застревал, бачок нередко переполнялся. Кроме того, при смыве приходилось рассчитывать исключительно на силу спускаемой воды, а лондонские правила запрещали использовать за один смыв более двух галлонов, чего было недостаточно для полного удаления фекалий. Хотя вся конструкция помещалась в деревянный корпус, клозет все равно ужасно вонял и не годился для применения внутри дома, поэтому уборную старались размещать во дворе у задней стены дома так, чтобы над ней не было никаких окон.
К 1870 году Томас Туайфорд модернизировал клозет Брамы, заменив подверженные коррозии металлические части фаянсовыми. Хотя ему не удалось кардинально избавиться от основных недостатков клозета Брамы, примерно с этого времени в новых домах уже при строительстве стали устанавливать туалеты внутри дома. Однако хозяева старых строений не спешили переносить сортиры со двора внутрь. Новые и неудачно расположенные водосточные трубы, указывал Ширли Мерфи, приводили к тому, что «каждый раз, когда содержание бачка спускалась, звук воды, мчащейся вниз по трубке, был отчетливо слышен в гостиной». Была и еще одна проблема, мешавшая быстрому распространению внутридомовых туалетов: страх эпидемий тифа и холеры, которые свирепствовали в 1860?х годах, унося тысячи жизней. «Сколько смертных случаев, – спрашивал в 1877 году санитарный инженер С. Стивенс Хелльер, – были вызваны… грязной водосточной канавой, зараженным ватерклозетным сифоном, переполненной канализационной трубой…?»
Организация в 1870?х годах системы канализации покончила с эпидемиями, но не везде она была устроена должным образом, как это показывает письмо уже известного нам анонимного доктора редактору «Таймс». В цитируемом ниже отрывке для нас интересны две вещи: доктор жил где?то неподалеку от Бейкер?стрит (я предполагаю, что он занимал бывший дом Стивенса Хелльера, но точно это установить не удалось), а письмо было написано 17 апреля 1881 года, то есть чуть больше месяца после появления Холмса и Уотсона в меблированных комнатах у миссис Хадсон.
«Мой первый позыв к познанию фактического состояния вещей был вызван приблизительно спустя неделю или десять дней после начала моей аренды визгом из цокольного этажа, этот визг был возражением одной из моих служанок против внезапного появления крысы. Моей первой мыслью было то, что незваный гость обнаружил какой?то проход между моей кухней и Баркингским устьем (водоотводом); но при осмотре я обнаружил, что дом даже не был связан с уличным коллектором и что мы жили над сотами выгребных ям. На следующий день я отослал семейство в Брайтон, освободил выгребные ямы и полностью засыпал их, проложил канализационную трубу к коллектору и был некоторое время доволен. Мой прямой арендодатель очень щедро и любезно позволил мне вычесть из моей аренды половину фактической стоимости работы; но он не стал делить расходы по отправке моей семьи или непредвиденной потери из?за временной непригодности дома для использования в качестве места приема пациентов.
В назначенное время мы все вновь водворились в наше жилище, и вскоре сосед?медик посетил меня. Мой посетитель не знал, через что мы прошли, но он привык посещать моего предшественника по аренде и был хорошо знаком с домом. После разговора в течение какого?то времени он начал принюхиваться и, наконец, воскликнул: „Вот это да! Вы избавились от запаха X.!“ Он фактически приписал слабый аромат, который прежде витал в комнате, в которой мы находились, личному присутствию выдающегося гигиениста, которого он имел в виду».
В «Этюде в багровых тонах» констебль Рэнс поведал Шерлоку Холмсу и доктору Уотсону, что два дома на Лористон?Гарденс близ Брикстон?роуд стоят пустые и никто не желает в них селиться, потому что хозяин не хочет чистить канализационные трубы, хотя последний жилец умер там от брюшного тифа. К этому времени развитие медицинских знаний уже позволяло отвергнуть представление о человеческих экскрементах как разносчиках холеры и тифа и о загрязненной грунтовой воде как сопутствующем им факторам. Однако на плохие канализационные трубы все еще возлагалась ответственность за многие другие болезни, вроде дифтерии, лихорадки, расстройства желудка, запора и рожистых воспалений. Поэтому устройство прямо в доме помещений, которые служили источником опасности для здоровья, многим казалось нерациональным. Неудобство же ночных хождений во двор решалось старинными методами – при помощи ночного горшка под кроватью, который утром при уборке опорожняла горничная.
В 1884 г. на Выставке здоровья в Лондоне золотую медаль получил напольный вазообразный клозет Дженнингса, однако честь создания революционной конструкции цельного клозета выпала на долю Томаса Туайфорда. В 1885 г. он изготовил цельное (состоявшее из чашки и S?образного сифона Дженнингса), свободно стоящее на цокольной подставке устройство, а несколько позднее в том же году изобрел туалет вообще без клапанов, который был изготовлен целиком из фарфора и назван им «Юнитас» (откуда, собственно, и пошло название «унитаз»). Эти изобретения во многом решали проблему подтекающих соединений и неприятных запахов.
В 1886 году лондонская компания «Бофорт Уоркс» из Челси изготовила клозет, в котором улучшила проход воды через сифон для смывания самых тяжелых фракций, и унитаз приобрел практически современное устройство. Примерно в это же время Томас Краппер, владелец лондонской сантехнической компании, внедрил сифонную систему для опустошения сливных бачков, разработанную на основе приобретенного им патента Альберта Гиблина от 1819 года на «Бесшумный Бесклапанный Предохранитель Расхода Воды», что избавило пользователей от протечек в бачках, обычных для ранних систем с плавающим клапаном.
Когда в 1880?х годах принц Уэльский приобрел свою сельскую усадьбу Сандрингем?Хауз в Норфолке, он пригласил Томаса Краппера и Ко. для водопроводных и сантехнических работ, в том числе устройства тридцати уборных со стульчаками из кедра и оборудованием. Краппер получил свое первое королевское свидетельство и стал одним из основных производителей унитазов в стране; они стояли не только в Сандрингеме и Вестминстерском аббатстве, но и в значительной части лондонских домов.
Можно с уверенностью утверждать, что один из этих новомодных унитазов со временем занял место в сортире на Бейкер?стрит. Он мог приютиться в чулане, устроенном на первом этаже под лестницей, а мог в помещениях над кухней, рядом с ванной комнатой, куда можно было войти с лестничной площадки второго этажа. Причем старый сортир во дворе, скорее всего, остался для прислуги.
Стандартная клозетная чашка того времени была своего рода предметом искусства. Около 1875 года прежде закрытые кожухом из красного дерева унитазы были из санитарных соображений разоблачены, чтобы домохозяйки и прислуга имели легкий доступ к прохудившимся трубам и соединениям. Этим воспользовались изготовители клозетов. Вплоть до начала Первой мировой войны эти фарфоровые изделия богато украшали лепниной и росписью. Роспись состояла из любимых викторианских сюжетов: листьев, цветов и фруктов, хотя довольно распространен был и геометрический рисунок. Типичными цветовыми комбинациями для унитазов были коричневый и желтый либо красный и голубой. После смерти королевы Виктории количество украшений несколько уменьшилось, и эдвардианские унитазы имели более простой вид.
Первоначально бачки подвешивались довольно высоко, примерно в двух метрах над чашкой, и соединялись с ней литой железной трубой большого диаметра. Эти бачки вмещали примерно 13 литров воды, гораздо больше, чем позднейшие образцы, из?за их примитивного смывного устройства. Крепились они либо к стене на литых железных кронштейнах, либо устанавливались на высоком деревянном коробе. К концу 1880?х улучшенные сифонные чашки сделали возможным уменьшить высоту крепления бачков, постепенно спустив их до положения прямо над чашкой.
Сами бачки обычно изготавливались в виде медного или оловянного бака, помещенного в ящик из дуба или красного дерева; иногда, впрочем, их отливали из железа. В этом случае их красили в красный или черный цвет либо эмалировали под фарфор. Чтобы слить воду, нужно было потянуть за фарфоровую или деревянную ручку, подвешенную на цепочке.
Стульчаки обычно делались из дуба или красного дерева, и были двух видов: т. н. «тронный стульчак» закрывал как чашку, так и смывной вход, и мог использоваться исключительно с подвесными бачками, тогда как простой овальный стульчак годился при любом способе крепления бачка.
Интересны способы контроля качества, применявшиеся в те времена производителями сантехники. Так, например, Дженнингс, чей туалет считался «столь совершенным санитарным клозетом, какой только может быть изготовлен», тестировал свое устройство, бросая в него 10 яблок диаметром сантиметра три, одну плоскую губку и четыре куска бумаги. Если все это смывалось, устройство объявлялось прошедшим проверку. Другой производитель, Джон Шенкс, разработал иной тест для своих устройств. Он бросал в чашку оберточную бумагу и тянул за цепочку. Если бумага исчезала, он выкрикивал: «Работает!»
Коль уж речь зашла о бумаге, нельзя не упомянуть о том, каким образом обитатели дома 221?б по Бейкер?стрит завершали отправления своих нужд. Для подтирки использовалась любая ненужная бумага. Не будет преувеличением представить себе горничную, которая получила от Шерлока Холмса прочитанную корреспонденцию, конверты, бумажные пакеты – одним словом, то, что не удостоилось чести быть вклеенным в его альбомы, – и, сидя в цокольном этаже за столом, режет бумагу на квадраты и нанизывает на нитку, которая потом будет подвешена в сортире на дворе.