Имя первого председателя Рогожского районного Совета носят площадь, улица и детский парк в Москве.
4 апреля 1918 г. к милиционерам Пекалову и Швыркову, несшим службу у Устьинского моста, подошли 15 вооруженных мужчин в кожаных тужурках. Они назвались сотрудниками Московской чрезвычайной комиссии и попросили оказать содействие в обыске у контрреволюционеров в доме № 12 по Космодамианской набережной (ныне набережная Максима Горького). Швырков попросил предъявить мандаты. Все было правильно, однако что-то подозрительное в поведении «чекистов» настораживало милиционеров. На звонок вышел дворник. Увидев милиционеров и прочитав мандаты, открыл ворота. Несколько пришедших поднялись на верхние этажи. И вскоре оттуда раздался выстрел, люди в кожанках стали врываться в квартиры. Стало ясно: это — бандиты.
Милиционеры смело вступили в неравный бой. Загремели выстрелы. Несколько бандитов было убито, остальные убегали дворами. Отстреливаясь, они убили Швыркова и смертельно ранили Пекалова. Милиционеры не дали ограбить ни одной квартиры; все жильцы остались невредимыми.
Швырков и Пекалов родились в бедных крестьянских семьях; первый — в деревне Демидково, близ г. Рузы Московской губернии, второй — в Сибири. С детских лет трудились. Швырков, в частности, уже в 9 лет работал на фабрике. Односельчане Пекалова вспоминают, что еще в юности он участвовал в тайных политических сходках. В годы первой мировой войны оба служили в армии. Сразу после Октябрьской революции они пришли в московскую милицию, чтобы охранять новый, социалистический порядок, труд рабочих, покой граждан. Несмотря на значительную разницу в возрасте (более молодой Пекалов с уважением называл отца пятерых детей Швыркова «дядей Егором»), их соединяла прочная боевая дружба. Ветераны милиции вспоминают, что Швырков и Пекалов отличались храбростью и инициативой. Однажды вдвоем разоружили шайку, грабившую квартиру, в другой раз захватили банду, смело явившись в воровской притон в разгар попойки.
Бюсты героев-милиционеров установлены в Центральном музее МВД СССР и музее Главного управления внутренних дел исполкома Московского Совета. В Москворецком районе, где они служили, учрежден Почетный вымпел имени Швыркова и Пекалова, которым награждаются милиционеры, отличившиеся в вооруженных схватках с преступниками. Имя Пекалова носит школа в селе Скородное Данковского района Липецкой области, где прошли его детские годы.
В 1915 г. Барасевич был призван в армию. Весной 1917 г. он направлен из 102-го резервного батальона, находившегося в г. Самаре, в польский запасной полк в г. Белгороде. Однополчане отмечали его революционные настроения, большую личную храбрость. В ноябре 1917 г. Барасевич отличился во время разгрома корниловцев, пробивавшихся на Дон, в бою у деревни Шаровка в окрестностях Белгорода.
Вскоре, несмотря на освобождение от военной службы по состоянию здоровья, Барасевич вступил в Варшавский революционный полк, заявив, что не может в столь важный для революции момент находиться в стороне от событий и что его долг — до последней капли крови защищать дело пролетариата. Он честно выполнил свой революционный долг.
Как страшно вспомнить мне, что были мы враги,
Что разделяла нас когда-то грань окопов
И шли на грозный бой, мы шли с тобой «в штыки»
Друг друга убивать под пенье пулеметов.
Но вот грянул Октябрь:
Как верный сын труда, как верный член семьи,
Семьи трудящихся, семьи международной,
Ты к нам пришел, как друг…
И вместе мы с тобой направили штыки
На тех, кто нас терзал, на бойню гнал когда-то.
В заключение говорилось:
…Ты умер, друг-мадьяр.
Ты до конца свершил свой подвиг благородный.
В октябре 1917 г. участвовал в боях против юнкеров на Остоженке. В марте 1918 г. добровольно вступил в 1-й береговой отряд. В грозные дни начала августа 1918 г., когда интервенты Антанты захватили Архангельск и стали продвигаться в глубь страны, 1-й береговой отряд был срочно переброшен из Москвы на Север в числе советских отрядов, посланных задержать интервентов до подхода наших главных сил. Матросский отряд, в составе которого воевал Квардаков, принял участие в крупном лесном сражении на дороге Тегра — Обозерская, когда молниеносным и смелым ударом был полностью уничтожен батальон интервентов численностью 500 штыков.
1-й береговой отряд и пехотные части парализовали наступление превосходящих сил интервентов, не дали им соединиться с белыми, наступавшими из Сибири, и сорвали их план взятия Москвы и Петрограда.
В середине сентября 1-й береговой отряд был отозван в Москву. Матросы привезли тело Квардакова в столицу и похоронили его у Кремлевской стены.
Мы знаем имена не всех героев 1918 г., похороненных на Красной площади.
Фамилии большинства названных борцов выбиты на плитах Братских могил в 1958–1977 гг. И они далеко не последние… Подтверждением служат прежде всего архивные документы, найденные автором.
14 января 1918 г. трудящиеся Москвы прощались на Красной площади с жертвами белых террористов, совершивших ряд подлых нападений на участников 200-тысячной демонстрации рабочих и солдат 9 января. В «Известиях Московского Совета» было напечатано лаконичное сообщение: «В могилы опущено семь гробов».
В одном похоронили красногвардейца Петра Засухина. Кто же остальные шестеро?
Архивные документы позволяют предположить их имена.
11 января команда двинцев обратилась в солдатскую секцию Московского Совета с просьбой похоронить «т. С. Каледина, убитого злодейской рукой контрреволюционеров», на «общих советских похоронах». На ходатайстве резолюция: «Перевезти в морг, где сохраняются жертвы 9 января 1918 г., для похорон, организуемых Советом». Комиссар Тверской части уведомил Моссовет, что «тело Капелина препровождено 13 января… в Комиссию по погребению жертв 9 января с. г.».
Сергей Павлович Капелин был бойцом комендатуры Московского Совета рабочих и солдатских депутатов, а затем его откомандировали в команду двинцев.
В архиве хранятся также документы о выплате пособий семьям двух красногвардейцев, погибших 9 января. Оба — молодые рабочие. Один — 19-летний токарь Николай Герасимович Дроздов (завод бр. Филипповых), красногвардеец Сущевско-Марьинского района, предательски убитый из засады, когда возвращавшаяся с Красной площади колонна его района подверглась обстрелу на Тверском бульваре (тогда же был смертельно ранен Петр Засухин). Другой — 18-летний Дмитрий Иванович Юдичев (фабрика Алексеева) погиб на Моховой, где процессия его Замоскворецкого района трижды попадала под бандитский обстрел.
В документах Старо-Екатерининской больницы есть запись, что 9 января в 15 часов туда был доставлен убитый красногвардеец Василий Федорович Борисов.
В мемуарах революционеров упоминаются еще три красногвардейца, погибшие при отражении нападения белых провокаторов 9 января 1918 г.: слесарь Михаил Павлович Евдокимов (завод Густава Листа, ныне «Красный факел»), рабочий Котов (Даниловская мануфактура, ныне фабрика имени Фрунзе), механик Л. С. Матиа (фабрика Швабе, в 20-е годы — «Геофизика»), Первый и третий состояли в большевистской партии; Матиа был ранен в спину близ «Метрополя», двое других убиты на Моховой улице.
Итак, в архивных документах упоминаются пять революционеров, погибших 9 января 1918 г., в мемуарах — трое; всего — восемь (с П. А. Засухиным, имя которого выгравировано на Братской могиле). Возможно, что остальные шесть революционеров, покоящиеся у Кремлевской стены, входят в эту славную семерку борцов (Н. Г. Дроздов, Д. И. Юдичев, С. П. Капелин, В. Ф. Борисов, Л. С. Матиа, М. П. Евдокимов и Котов).
В опубликованном в те дни газетами списке 25 раненых — жертв вражеской провокации 9 января, доставленных в Белостокский госпиталь (ныне в этом здании музей МХАТа), рядом с фамилией вышеупомянутого Л. С. Матиа назван еще один человек, который мог быть погребен на Красной площади: красногвардеец И. А. Григорьев (ранен в голову). Если он, как и Л. С. Матиа, к сожалению, скончался от ран, то его могли похоронить на Красной площади.
Итак, мы назвали девять имен, в том числе восемь убитых. Возможно, что шесть неизвестных героев, погребенных 14 января 1918 г. у Кремлевской стены вместе с П. А. Засухиным, входят в это число, особенно С. П. Капелин.
Мартиролог революционеров, похороненных в 1918 г. на Красной площади, не исчерпывается семью жертвами демонстрации 9 января.
За два дня до демонстрации, 7 января, президиум Московского Совета дал разрешение похоронить у Кремлевской стены солдата 56-го пехотного полка Сергея Григорьева, «павшего при исполнении долга революционера». По-видимому, он погиб во время контрреволюционной вылазки в Москве, в день открытия Учредительного собрания 5 января 1918 г.
22 января Хамовнический райсовет рабочих депутатов ходатайствовал перед Моссоветом о разрешении похоронить на Красной площади члена исполкома райсовета Наталью Кирилловну Гришину.
В декабре 1917 г. Центральный штаб Московской Красной гвардии призвал рабочих вступать в добровольческие отряды «для поездки на Дон действовать против темных сил калединской контрреволюции». После разгрома врага красногвардейские отряды возвращались в Москву и в ряде случаев привозили тела героев, павших в боях. В вагоне у их гробов стоял почетный воинский караул. На станциях, где останавливался поезд, проходили митинги, проводилась запись в Красную гвардию, звучали клятвы отомстить за смерть бойцов.
24 января 1918 г. мобилизационный отдел Центрального штаба Красной гвардии обратился в Московский Совет с просьбой разрешить «похоронить на Красной площади — братском кладбище жертв революции — трех красногвардейцев, убитых на южном внутреннем фронте». Это были бойцы доблестного 1-го Московского отряда Красной гвардии, который участвовал в установлении Советской власти в Екатеринославе и других городах. Возможно, один из этих трех — Иван Смилга, чье имя начертано на надгробье Братской могилы, а второй — Виктор Яковлев, которого, по воспоминаниям ветеранов завода «Москабель», хоронили вместе со Смилгой.