Из всего сказанного можно сделать очевидные выводы.
Во-первых, к 1158 г. Прибалтика была вассальной территорией русских князей. Князья Рюриковичи действовали по принципу «разумной достаточности». Они ставили перед собой две основные цели – обеспечение свободного выхода Руси к Балтийскому морю через Западную Двину и Финский залив и обеспечение безопасности своих княжеств от вторжения западных рыцарей.
Поэтому они не вмешивались во внутренние дела местных племен и не навязывали им православие. Вполне достаточно было построить несколько крепостей и держать там небольшие гарнизоны. Местные племена были обложены сравнительно небольшой данью – на содержание гарнизонов и для психологического воздействия, дабы туземцы не забывали, кто их сюзерен.
Во-вторых, вторжение немцев, а позже датчан встретило отчаянное сопротивление не только местных племен, но и дружин русских князей. Война шла больше 60 лет.
В-третьих, нельзя забывать, что подлинными организаторами и идейными вдохновителями походов на Восток были римские понтифики (папы) и их окружение. Нигде в священных книгах не говорится о том, что де учения Христа надо насаждать с помощью огня и меча. Но не следует забывать, что каждое языческое племя, обращенное крестоносцами в католичество, принуждалось к уплате церковной десятины в пользу Рима. Неудивительно, что христиан, отказывавшихся платить десятину папе, католические иерархи приравнивали к язычникам.
Свое истинное лицо рыцари-крестоносцы показали при разгроме Константинополя в 1204 г. Рыцари и католические священники громили православные церкви, рубили и жгли иконы, крали священные сосуды и т. д. В православных византийских храмах под хохот рыцарей плясали проститутки.
Резко контрастировало с этим отношение православных к католикам. Так, например, в Новгороде в XII–XV веках находились сотни западных купцов, их обслуга и охрана. Многие из них жили на «немецком дворе» в Новгороде по много лет. Но вот что удивительно, в вольном Новгороде за всю историю не было погрома католиков, и вообще процветала веротерпимость.
А вот характерное мнение католических иерархов в середине 40-х гг. XII века. Краковский епископ Матфей пишет к Бернарду Клервскому (1091–1153), аббату монастыря в Клерво в Бургундии (позже Бернард будет объявлен святым): «Народ же русский, неисчислимый и многочисленностью подобный звездам, не блюдет правил православной (orthodoxa) [то есть католической] веры и установлений истинной религии. Не разумея, что вне католической церкви нет места для подлинного богослужения, он, как известно, позорно заблуждается не только в богослужении Тела Господня, но и в расторжении браков и перекрещивании [супругов], а также и других церковных таинствах. От самого начала своего крещения преисполненный всевозможными заблуждениями, а вернее сказать – еретическим нечестием, он исповедует Христа разве что по имени, делами же совершенно отвергает. Ведь не желая быть в согласии ни с Латинской, ни с Греческой церковью и отделившись от обеих, названный народ не причастен к принятию таинств ни по тому, ни по другому [обряду]». В итоге епископ Матфей призывает Бернарда лично явиться, чтобы своей «проповедью, что пронзает лучше меча обоюдоострого, истребить» ересь «на Руси, которая – словно другой мир».[15]
Вроде бы пока речь идет о проповедях, но не будем забывать, что именно Бернард был одним из главных вдохновителей второго крестового похода 1147 г.
Папы римские с конца XII века периодически рассылают буллы (послания, обязательные к исполнению всеми католиками) с призывами к торговой блокаде Руси. Так, например, папа Григорий IX в январе 1229 г. отправил буллу к властям Рима с требованием прекратить торговлю с русскими оружием, лошадьми, кораблями, продовольствием и т. д. А в послании Григория IX Ливонскому ордену (1232) рыцари призывались на борьбу с русскими, которых папа прямо именовал «врагами веры».
Глава 3
Князь Ярослав и его сыновья Александр и Андрей
Одним из первых, кто осознал опасность тевтонской экспансии, был князь Переславля-Залесского Ярослав Всеволодович, сын Всеволода Большое Гнездо и отец Александра Невского. В 1228 г. новгородцы позвали Ярослава княжить в Новгород. Вскоре он призвал полки из Переславля и начал готовиться к походу на Ригу. А кому-то в Пскове померещилось, что Ярослав вместо Риги хочет завладеть Псковом. Тут нельзя исключить и дезинформацию немцев. Со страху псковичи заключили отдельный мир с немцами, дали им 40 человек в заложники с условием, чтоб они помогли им в случае войны с новгородцами. Но новгородцы также заподозрили Ярослава, стали говорить: «Князь-то нас зовет на Ригу, а сам хочет идти на Псков». Ярослав послал сказать псковичам: «Ступайте со мною в поход: зла на вас не думал никакого, а тех мне выдайте, кто наговорил вам на меня». Псковичи велели отвечать ему: «Тебе, князь, кланяемся, и вам, братья новгородцы, но в поход нейдем и братьи своей не выдаем, а с рижанами мы помирились. Вы к Колываню ходили, взяли серебро и возвратились, ничего не сделавши, города не взявши, также и у Кеси [Вендена], и у Медвежьей Головы, и за то нашу братью немцы побили на озере, а других в плен взяли. Немцев только вы раздразнили, да сами ушли прочь, а мы поплатились. А теперь на нас что ли идти вздумали? Так мы против вас с святой богородицей и с поклоном: лучше вы нас перебейте, а жен и детей наших в полон возьмите, чем поганые. На том вам и кланяемся». Новгородцы сказали тогда князю: «Мы без свой братьи, без псковичей, нейдем на Ригу, а тебе, князь, кланяемся». Сильно уговаривал Ярослав новгородцев, но все напрасно, тогда он отослал свои полки назад в Переславль.
В 1232 г. новгородский тысяцкий Борис поссорился с князем Ярославом Всеволодовичем и бежал к немцам в Оденпе. Туда же бежал и сын Владимира Псковского Ярослав. Перебежчики вернулись с немецким войском и захватили крепость Изборск. Псковичи отреагировали быстро – Изборск был отбит, а Ярослав Владимирович вместе с несколькими немецкими рыцарями взят в плен и отослан в Новгород к князю Ярославу Всеволодовичу. Ярослав Всеволодович приказал всех пленных заковать в железо и отправить в Переславль-Залесский. В отмщение за это немцы поймали какого-то новгородца Кирилла Синкиница и засадили в тюрьму. Тогда Великий Новгород, считая этот поступок нарушением мира, объявил войну.
Князь Ярослав Всеволодович с дружиной двинулся к городу Юрьеву, точнее, теперь к немецкому Дерпту. Русские не смогли взять город, зато сильно опустошили его окрестности. На выручку Дерпту подошло немецкое войско. В апреле 1234 г. на реке Омовже произошло сражение, немцы были разбиты и предложили князю мир «по всей его правде». Новгородец Кирилл был отпущен на волю, а Ярослав с торжеством вернулся в Новгород, якобы не потеряв ни одного человека убитым в битве с немцами. Даже если и немного перебрал летописец, то это все равно свидетельствует о полководческом таланте князя. Судя по всему, в этом договоре Ярослав и выговорил дань с Дерпта и других земель для себя и своих преемников, ту знаменитую дань, которая после послужила Ивану Грозному поводом для Ливонской войны.
Еще до битвы на реке Омовже рыцари Меченосцы решили объединиться с военно-монашеским Тевтонским орденом. Этот орден был основан в 1128 г. в Палестине. Несколько богатых немецких рыцарей основали в Иерусалиме особое братство для помощи паломникам под названием «Братство святой Марии Тевтонской». Когда арабы выставили крестоносцев из Палестины, гроссмейстер Тевтонского ордена Герман фон Зальц перебрался в Венецию. В 20-х гг. XII века княжество Мазовия (Польша) вело длительную войну с языческими племенами пруссов. Мазовецкий князь Конрад принял христианство и, поверив рассказам попов о бескорыстии и прочих добродетелях военно-монашеских орденов, в 1226 г. решил подарить Тевтонскому ордену Кульмскую и Лебодскую волости. Наивный Конрад надеялся, что рыцари будут защищать его от набегов языческих племен.
В 1228 г. большая часть рыцарей Тевтонского ордена вместе с гроссмейстером Германом фон Зальцем прибыла в Мазовию. Рыцари быстро завоевали земли пруссов. Большая часть населения была истреблена, а оставшиеся обращены в рабство. В Пруссию хлынул поток немецких переселенцев. Тевтонские рыцари построили в Пруссии несколько укрепленных городов, первый из которых, Торн, был заложен в 1231 г.
В 1234 г. Тевтонский орден получил от папы римского права на владение всей Прусской и Кульмской землей за обязательство платить дань лично папе, который, таким образом, стал сюзереном ордена. Дань орден платил исправно, но власть папы оставалась номинальной, и фактически орден был независим в своей внешней и внутренней политике.
В 1229 г. умер рижский епископ Альберт. Магистр ордена Меченосцев Волквин, воспользовавшись его смертью, решил избавиться от своей зависимости от рижских епископов и предложил Герману фон Зальцу объединить ордена. Однако Зальц отказался.
После разгрома рыцарей на реке Омовже переговоры по объединению орденов возобновились. В 1235 г. Зальц отправил в Ливонию двух командоров Тевтонского ордена Еренфрида фон Нойенбурга и Арнольда фон Нойндорфа, поставив им задачу разузнать о правах и обычаях ордена Меченосцев и вообще о положении дел в Ливонии. Вскоре посланцы вернулись и привезли с собой троих депутатов от ливонских рыцарей. Лудвиг фон Оттинген, наместник великого магистра в Пруссии, собрал капитул в Марбурге, где ливонских рыцарей подробно расспросили об их правилах, образе жизни, владениях и притязаниях. Потом были расспрошены командоры, посланные в Ливонию. Еренфрид фон Нойенбург представил поведение рыцарей Меченосцев совсем не в привлекательном виде, описал их людьми упрямыми и крамольными, не любящими подчиняться правилам своего ордена, ищущими прежде всего личной корысти, а не общего блага, и, указав пальцем на прибывших с ним ливонских рыцарей, добавил: «А эти, да еще четверо мне известных, хуже всех там». Арнольд фон Нойндорф подтвердил слова своего товарища. После такой «рекламы» неудивительно, что когда стали собирать голоса, объединяться ли с Меченосцами, то сначала воцарилось молчание, а потом единогласно решено было дожидаться прибытия великого магистра.
Замечу, что историю объединения орденов я излагаю не по русским летописям или трудам советских историков, которых можно обвинить в предвзятом отношении к военно-монашеским орденам. Увы, все это взято их немецких хроник. Что донесения немецких рыцарей относительно поведения Меченосцев были справедливы, доказывают послания пап. В 1238 г. папа Григорий IX писал епископу Моденскому, своему легату в Ливонии, чтобы обращенные в христианство язычники не подвергались рабству (Histor. Russ. Monum I, XLVIII). В том же году он писал, чтоб рабам дали облегчение и позволили ходить в церковь (там же, № XLIX). Известны и другие послания пап, обличающие ордена, как, например, послание Иннокентия IX рыцарям в 1245 г. Так что нравы рыцарей-монахов в художественных фильмах «Александр Невский» и «Крестоносцы» не только не очернены, а скорее приукрашены, поскольку даже сегодня в кино нельзя показать всех мерзостей, которые творили монахи-рыцари. И это касается не только орденов Тевтонского и Меченосцев. Вспомним, сколько гнусных преступлений рыцарей-монахов было выявлено на процессе ордена тамплиеров во Франции в 1307–1314 гг.
Однако объединиться разбойничьим орденам все же пришлось. В 1236 г. магистр Волквин совершил опустошительный набег на литву, но вскоре был окружен многочисленными толпами язычников и погиб со всем своим войском. Любопытно, что к орденскому войску присоединился и отряд из двухсот псковичей. Вернулись из них в Псков всего двадцать человек.
После этого поражения уцелевшие Меченосцы отправили посла в Рим рассказать папе о плачевном состоянии ордена и ливонской церкви и настоятельно просить о соединении их с Тевтонским орденом. Гроссмейстер Тевтонского ордена стал сюзереном ордена Меченосцев, который с этого времени стали называть Ливонским орденом. Первым после объединения магистром Ливонского ордена стал Герман фон Балк.
Первое столкновение русских с Тевтонским орденом относится к 1235 г. Мазовецкий князь Конрад уступил ордену какие-то свои земли, на которые претендовал и удельный волынский князь Даниил Романович Галицкий. Согласно летописи, Даниил сказал: «Не годится держать нашу отчину крестовым рыцарям» – и пошел с братом на них с большим войском, взял город, захватил в плен старшину Бруно и ратников и возвратился во Владимир.
Рассказав о крестоносцах, стоит несколько слов сказать и о государственном устройстве Господина Великого Новгорода. В отличие от большинства других городов Руси власть в Новгороде принадлежала владыке (архиепископу), посадникам и вечу (народному собранию). Причем и владыка, и посадник были выборными. Правда, выбор владыки был несколько экзотичным: духовенство и миряне выдвигали три кандидатуры, а затем тянули жребий – Божий суд. И после этого новый владыка уже чисто формально утверждался митрополитом, который последовательно жил в Киеве, во Владимире, а затем в Москве.
Примерно такая же система управления была и в Пскове.
А где же княжеская власть? Ведь автор уже писал о новгородских и псковских князьях. По неписанным конституциям Новгорода и Пскова князья выполняли роль кондотьеров – предводителей наемных дружин, которые должны были защищать город. Ну а кому сие утверждение показалось обидным, мол, святой Александр Невский был кондотьером, то я приведу современное определение. Князья были министрами обороны Новгородской и Псковской республик.
Князь и его дружина размещались вне города. Так, наемные новгородские князья занимали замок Рюриково городище. Князю и дружине выдавались в кормление волости республики и, кроме того, производились денежные выплаты.
Главная функция князя – защита от внешнего врага. В отдельных случаях князю доверяли вести внешние сношения с соседями. Всякое же вмешательство князей в городскую жизнь исключалось. Другой вопрос, что своенравные Рюриковичи иной раз пытались творить суд и расправу в Новгороде и Пскове. После этого обычно князю «показывали путь», то есть, а пошел ты к… матери во Владимир, Суздаль или Переславль-Залесский. И вместо него приглашали нового князя. Когда среди князей не оказывалось подходящего свободного (от богатого княжества) Рюриковича или те желали брать не по чину, то новгородцы и псковичи приглашали литовского князя. Литовские князья были людьми покладистыми, сразу по приезде в Новгород или Псков становились православными. А «получив путь» и отправляясь в этническую Литву, вновь возвращались к вере отцов. В западную часть Великого княжества Литовского князь ехал добрым католиком, а в восточной части Литвы оставался православным.
Первый раз князь Александр Ярославич (будущий Невский) был приглашен новгородцами княжить в 1228 г. вместе с братом Федором.[16] Через год вече прогнало обоих. А еще через год обоих братьев пригласили опять. Федор умер, и Александр стал княжить один.
После победы на Неве в июле 1240 г. новгородцы встретили Александра и его дружину колокольным звоном. Однако не прошло и нескольких недель, как властолюбивый князь и беспокойные граждане вольного Новгорода рассорились, и Александр Ярославич вместе с дружиной отправился восвояси в Переславль-Залесский.
Но время для «крамолы великой» и ссоры с князем Александром новгородцы выбрали явно неудачно. В том же 1240 г. рыцари Меченосцы под командованием вице-магистра Андреаса фон Вельвена начали большое наступление на Русь. Вместе с немцами шел и перебежавший к ним князь Ярослав Владимирович.[17] Немцы[18] взяли Изборск. Псковское войско вышло навстречу немцам, но было разбито. Погиб и псковский воевода Гаврила Гориславович. Любопытно, что немецкие хронисты сделали из Гаврилы Гориславовича вначале Гернольта, а потом князя Ярополка, заставили его жить после смерти и сдать немцам Псков.