По губерниям ситуация с убытками выглядела так:
Витебская — 39 942 110 руб.,
Минская — 34 186 976 руб.,
Могилёвская — 33 497 764 руб.,
Гродненская — 32 535 616 руб.,
Виленская — 18 813 128 руб.,
Всего: 134 162 466 руб.
Сильно пострадали все беларуские губернии. Но первое место в этом грустном рейтинге заняла Витебская губерния, где боевые действия шли непрерывно с июля по ноябрь 1812 года. Витебский и Полоцкий уезды числились в губернии наиболее потерпевшими.
В Минской губернии наибольший ущерб был причинен Борисовскому, Вилейскому и Дисненскому уездам; в Могилёвской — Копысскому, Бабиновичскому и Оршанскому уездам; в Гродненской — Брестскому и Кобринскому уездам.
Чрезвычайно потерпели Ошмянский и Браславский уезды Виленской губернии. Потери каждого из них превышали 4 миллиона рублей (69).
Огромные потери рабочего скота привели к тому, что в 1813 году не было чем обрабатывать землю. О ситуации с рабочим скотом — лошадьми и волами — наглядно свидетельствует пример Гродненской губернии. До начала войны там числилось 60 586 лошадей и 156 956 волов. К началу сева 1813 года осталось 28 377 лошадей и 86 659 волов, т. е. убыль животных составила 32 209 лошадей (53 %) и 70 297 волов (45 %). Положение в некоторых уездах было просто катастрофическим. Так, в Ошмянском уезде осталось 23 % довоенной численности лошадей и 48 % волов, в Браславском — 38 % лошадей и 47 % волов (70).
Документы свидетельствуют, что наполеоновские и российские войска причинили местному населению примерно одинаковый ущерб, с некоторым превышением российского грабежа над французским. Например, по Минской губернии он составил: от наполеоновских войск — 16 982 414 рублей и 52 копейки, от российских войск — 17 204 561 рубль и 79 копеек. Т. е. русский погром привзошел французский на 222 147 рублей и 27 копеек[78].
Мольбы о помощи
Непомерные тяготы военного времени вызвали огромную волну обращений в губернские и столичные инстанции с просьбами если не освободить от поставок провианта и фуража, то хотя бы сократить их объемы. В ответ на непрерывный поток жалоб и прошений о помощи в марте 1813 года Комитет министров утвердил правила «О пособии хлебом разорённым от войны». Пособие могли получить казённые крестьяне, помещики, занимающиеся хлебопашеством мещане, а также купцы и мещане, нуждающиеся в продовольствии. Оно имело двойное назначение — для пропитания и для посева. Для пропитания выделялась на месяц одна четверть (3,07 литра) ржаного хлеба на каждую душу, на засев полей — не более 2 четвертей на десятину. Пособие подлежало возврату.
«Употреблённые казной на сие пособие деньги должны быть возвращены в том количестве во что розданный хлеб с доставкою на место обошёлся. Для возврата сего назначаются к платежу сроки, а именно, по прошествии трёх в последующие семь лет… по равным частям без процентов».
Пособие выдавалось только при условии наличия поручительства, гарантировавшего возврат денег. Для казённых крестьян — это поручительство всего общества селения (или волости), помещики отвечали доходами своих имений или поручительством нескольких известных в уезде дворян, за купцов и мешан отвечали их общества или же городская дума (71).
Решение Комитета министров давало возможность получить беспроцентный кредит. Но получить его могли только весьма пострадавшие хозяйства. К тому же он предоставлялся в условиях, когда Россия ещё целый год вела войну с Францией и бесконечные военные требования о поставках продовольствия и фуража все это время продолжали давить на сельское хозяйство.
Поддержка землевладельцев со стороны государства была весьма скромной и не могла способствовать восстановлению их хозяйств. Скорее, это была мера, направленная на предотвращение всеобщего голода. А непрекращающиеся военные требования, вызванные войной за пределами России, усугубляли всеобщее обнищание населения, которое не справлялось с выполнением государственных повинностей. По итогам 1813 года Министерство финансов констатировало наличие больших недоимок по всем без исключения губерниям Беларуси.
Продление чрезвычайного положения
С изгнанием французских войск с территории западных губерний война была перенесена за границы Российской империи. Эти губернии превратились в тыл российских войск, действовавших в Европе. Здесь располагались резервные части, находилось много госпиталей. Через беларуские губернии на Запад постоянно шли войска, а это десятки тысяч солдат.
Фактически западные губернии оказались в январе 1813 - апреле 1814 года втаком же положении, как летом - осенью 1812 года, когда через них двигалась Великая армия Наполеона. Выполнение бесконечных военных требований — предоставление подвод, реквизиция лошадей, изъятие продовольствия, ремонт дорог, содержание госпиталей, обеспечение прохода пленных, ― легло непомерной тяжестью в первую очередь на беларуское крестьянство.
Сильно пострадали и крупные владения. Например, управляющие Круглянским имением графа М. С. Воронцова в Могилёвской губернии жаловались в течение всего 1813 года своему хозяину на непомерные изъятия продовольствия и фуража для войск и госпиталей, на беспрестанно проходящие «транспорты и партии», которые крестьянских лошадей «отяготительными подводами каждодневно истребляют», на квартирующие полки. В результате «с оного разорённого имения его сиятельство никакого дохода не получает», — докладывал управляющий У. И. Шантырь.
«По всем деревням Круглянским множество больных, и есть хаты, в которых ни одного здорового не находится».
Из 2400 душ, числившихся в имении до войны, осталось 1800. Общие убытки, которые понесло Круглянское имение Воронцова, составляли 110 600 руб. 15 коп. (72).
Ещё более удручающую картину представляло собой другое крупное владение Могилёвской губернии — Горы-Горецкое. Опекун имения Иван Неклюев в письме Могилёвскому губернатору графу Д. А. Толстому писал 6 марта 1813 года:
«…Неприятелем все заведения вконец разорены, имущество разграблено, крестьяне также грабительством и поборами доведены до нищеты, многое число их страдает болезнями, а не менее того удалились из жительств своих по причине недостатка в пропитании».
Людские потери Горы-Горецкого имения были огромны. Как отмечено в ведомости, составленной управляющим Перепелицыным, «умерло от побоев и полученной от неприятельского войска заразы две тысячи четыреста человек». Послевоенную экономическую ситуацию в имении осложняли размещённые в нём лазареты и расквартированные войска. Общий ущерб, нанесённый имению в 1813 году оценивался в 3 020 277 руб., из них 2 091 372 руб. (69,2 %) составили потери крестьян (73).
Потери Горы-Горецкого имения намного превысили ущерб, нанесённый губернскому городу Витебску, который оценивался в 1 687 736 руб. 59 коп. (74). Разрушения, долги, крайняя нищета крестьян не позволили восстановить хозяйство после войны и рассчитаться с кредитами. В 1829 году имение было конфисковано и перешло в распоряжение Могилёвской казённой палаты, которая открыла там земледельческую школу[79].
Особенности грабежа в 1813 - 14 гг
Дореволюционный историк И. М. Середонин писал, что правительство было прекрасно осведомлено о страшном разорении губерний, которые стали театром военных действий.
«Они требовали самого внимательного к себе отношения, но оказать им помощь и пособие было нелегко в виду положения финансов и продолжения войны» (75).
В действительности центральные власти меньше всего беспокоились об оказании какой бы то ни было помощи. Напротив, правительство стремилось «выжать» из западных губерний все ресурсы без остатка. Именно поэтому все они, несмотря на изгнание войск неприятеля и крайнее разорение, указом царя от 9 декабря 1812 года были оставлены на чрезвычайном (т. е. военном) положении. Их продолжали рассматривать как важный источник для обеспечения «пропитания армий» и здесь, значилось в царском указе, «главнейшею надеждою служит назначенный по предварительным распоряжениям сбор и подвоз со всех сих губерний жизненных продуктов на разные по направлению армии пункты» (76).
Сразу после восстановления в уездах и губерниях административных органов, власти приступили к проведению беспощадной фискальной политики, стремясь любыми методами взыскать с населения и недоимки предвоенных лет, и текущие платежи. При этом в качестве средства принуждения широко практиковались штрафы и экзекуции.
Существенным дополнением к земским и государственным повинностям стала практика пожертвований, якобы добровольных, но фактически вынуждаемых властями. Они выражались в таких цифрах, которые зачастую превышали официальные военные требования. Так, только 2 из 12 уездов Могилёвской губернии (Быховский и Чаусовский) в 1813 году в счёт пожертвований поставили 1859 пудов (29,744 т.) сухарей, 6334 пуда 6 фунтов (101,346 т.) муки, 500 четвертей круп (1537 л.), 1739 вёдер водки (21 390 л.), 466 голов крупного рогатого скота, более 3300 четвертей овса, сено, масло, мёд и другие продукты на общую суму 381 914 руб. 42 коп. (77).
Помимо этого, осуществлялись поставки по требованиям военных властей в путевые магазины, в Бобруйскую крепость, в госпитали, для расквартированных войск, для проходящих воинских частей, по губернаторским распоряжениям и т. д. Только один Белицкий уезд Могилёвской губернии в 1813 году в этих целях поставил 73 409 пудов 26 фунтов (1175 т.) сухарей, более 1552 четвертей крупы, свыше 27 993 четвертей овса, 77 491 пуд (1240 т.) сена, 6743 ведра водки (82 939 л.). Аналогичные поставки из Климовичского повета оценивались в 723 396 руб.; Сенненский повет поставил продуктов и фуража на 163 986 руб. 50 коп. (78).
Огромное количество крестьянских лошадей, вместе с погонщиками использовались для военных нужд. Значительная их часть не вернулась обратно. Так, в Сенненском повете во время прохода воинских частей было взято 4803 подводы с лошадьми и возчими, а в Климовичском повете на различные военные потребности — 5213. Из них 1523 лошади и 65 человек не вернулись домой — погибли или умерли (79).
Люстрации
В конце 1813 года Александр I распорядился провести люстрацию в губерниях, пострадавших от войны, т. е. определить ущерб, нанесённый их хозяйству, и выяснить, в каком состоянии находятся помещичьи имения теперь. С этой целью в каждом повете создали люстрационные комиссии, собиравшие сведения о причинённых войной потерях. Сведения из поветов Гродненской и Минской губерний поступали в Вильню, в Главный комитет военных повинностей, а из Витебской и Могилёвской губерний — в аналогичный комитет в Петербурге. Что касается виленского комитета, то его чиновники обобщали полученные данные и прорабатывали предложения о мерах, которые могли бы способствовать восстановлению благосостояния края.
Кроме того, 1 (13) марта 1813 года в Вильне был создан Комитет для расчета с жителями литовских губерний за продовольствие и фураж, реквизированные российскими войсками в 1812 - 13 гг. Его полномочия распространялись на Виленскую, Гродненскую, Минскую губернии и Белостокскую область. Комитет должен был точно определить размеры материальных потерь землевладельцев и горожан, а также осуществить «справедливое распределение» продовольственно-фуражных поставок для российских войск на 1813 год.
В основу классификации хозяйств относительно понесённых потерь было положено распоряжение министра финансов Д. А. Гурьева от 16 декабря 1812 года, разделявшее потерпевших на три категории. Вместе с тем, сохранив министерскую классификацию, виленский комитет определил для нее несколько иное основание, в частности конкретизировал само понятие «разорение». Он предлагал военному губернатору признавать наличие разорения только в том случае, когда было потеряно то имущество, лишение которого переводит потерпевшего в качественно новое состояние, из обеспеченности в бедность, без надежды вернуть утраченное благосостояние. Такими случаями комитет рекомендовал признать потерю или уменьшение числа крестьянских душ, лишение лошадей и продуктивного скота, разрушение строений. Только такие потерпевшие могли причисляться к первым двум группам и рассчитывать на поддержку государства. Утрата же денег, драгоценностей, предметов роскоши, по мнению комитета, не давала оснований для зачисления их бывших владельцев в первые две группы разорённых.
Установив этот принцип, в декабре 1813 года Виленский главный комитет военных повинностей представил Литовскому военному губернатору А. М. Римскому-Корсакову свои предложения. Комитет рекомендовал комплекс мер, направленных на восстановление благосостояния землевладельческого и земледельческого сословий. Однако эти предложения сочли слишком радикальными, они не встретили поддержки со стороны правительства.
Черту под вопросом подвёл царский манифест от 30 августа 1814 года. Он освободил крестьян Западных губерний Российской империи от недоимок за 1812 и 1813 годы. Помещикам простили недоимки по процентному сбору с их доходов за 1812 - 1814 годы[80] (80).
* * *
Таким образом, война между Францией и Россией имела весьма тяжёлые социально-экономические последствия для Беларуси.
Уездные и губернские люстрационные комиссии определили общую величину потерь во время войны 1812 года. Стоимость уничтоженного и разворованного имущества жителей беларуских губерний (без учета Смоленщины), в том числе скота, хлеба на полях, жилых строений и т. д. составила астрономическую по тем временам сумму — почти 160 млн. рублей. Широкомасштабные изъятия продовольствия и фуража ввергли крестьянство в крайнюю нищету. Более чем 50-процентное сокращение рабочего и продуктивного скота повлекло за собой сокращение наполовину посевных площадей, что привело к резкому падению жизненного уровня населении н последующие годы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
«Присутствие наших войск в Западном крае придает правильное направление мыслей местному населению» (Русский генерал).
Результаты войны
Война принесла огромные потери обеим сторонам. Наполеоновская армия потеряла 80 %, русская армия — 50 % того состава, который участвовал в боевых действиях.
В результате массового беспощадного ограбления наших земель русскими, потом французами, потом снова русскими вся территория Беларуси к лету 1813 года представляла собой сплошную зону бедствия. За 12 месяцев (июль 1812 - июнь 1813) наша страна потеряла каждого 4-го жителя, половину посевных площадей, две трети поголовья лошадей. Были разграблены 90 % храмов всех конфессий. Материальные потери пяти беларуских губерний (без Смоленской) и Белостокской области составили около 160 млн. рублей серебром. Только хорошие урожаи 1813 и 1814 годов (и картошка!) позволили избежать массового голода.
Фельдмаршал М. И. Кутузов обратился к царю Александру I с предложением о конфискации имений всех магнатов и шляхты, выступивших на стороне Наполеона, в пользу генералов и офицеров русской армии, отличившихся в боях. Но царь не решился на столь радикальную меру. Он извлек некоторые уроки из бурных событий предыдущего десятилетия и понял, что в таком случае создаст на десятилетия огромную проблему для России.
«Лукавый властитель» (по определению А. С. Пушкина) предпочел выступить в роли «доброго отца». Своим манифестом от 12 (24) декабря 1812 года он объявил жителям западных губерний — участникам войны против России — «всемилостивейшее общее и частное прощение, предавая все прошедшее вечному прощению и глубокому молчанию». Правда, при условии их возвращения на родину в течение двух месяцев (позже срок был увеличен).