Нельзя утверждать также, будто Александр пил каждый день. Вино, конечно же, помешало бы ему проявить способности замечательного полководца и смелого воина. Во время осады Тира Александр решил совершить ночной поход на налетчиков, угрожавших линии его коммуникаций. Он повел за собой в горы небольшой отряд. Александра сопровождал Лисимах, его старый воспитатель, тот самый, что поощрял когда-то сравнения Александра с Ахиллом. Лисимах тогда, играя с юным Александром, называл себя Фениксом – по имени учителя великого героя Гомера. Плутарх рассказывает, как все произошло, используя в качестве источника записки Харета, распорядителя двора Александра.
Командиром Александр был хитрым, блестящим и целеустремленным. Его тактика демонстрирует уверенного в своих силах полководца, знающего, чего он должен достичь в сражении против значительно превышающего числом противника, командира, твердо намеренного осуществить план боевых действий. Плутарх дает классическое описание Александра в утро исторической битвы при Гавгамелах в 331 году до н. э.
Гений Александра как полководца заключался не только в стратегии, спокойствии или умении. Более всего вдохновляло его людей то, что он первым шел в атаку. У него не было ничего общего с командирами, сидевшими позади и наблюдающими за сражением. Александр всегда был посреди схватки. Диодор рассказывает о мужестве Александра, проявленном им в рукопашном бою, едва не стоившем ему жизни.
Любой воин, способный на столь мужественный поступок, выпил бы и за свой успех, и за счастливое спасение.
Рассуждая о любви Александра к вину, следует принять во внимание три других фактора. Во-первых, влияние Филиппа и чувство врожденного соперничества с отцом. Филипп был пьяницей и кутилой, он наслаждался присущей Македонии страстью к алкогольным напиткам. В такой атмосфере и вырос Александр. Ему казалось, что совместные кутежи укрепляют дружбу командиров и солдат. Когда Каллисфен, личный историк Александра, хронист и писатель, отказался участвовать в одной из пирушек, оправдываясь тем, что не хочет на следующее утро страдать от похмелья, такое крайне невежливое его высказывание обернулось позднее против него. Во-вторых, очень велико было влияние Олимпиады Она поклонялась Дионису, богу вина, и это божество также было включено в генеалогическое древо Александра. В Македонии все поклонялись Дионису, и простые солдаты предпочитали его всем остальным богам. Перед своими походами Александр приносил жертвоприношения богу вина, а ужасную трагедию с Клитом Александр объяснял тем, что не в должной мере послужил Дионису, Согласно легенде, бог вина путешествовал в Индию, и памятники этому божеству сохранились в городе Ниса Александру очень хотелось их увидеть, и он ездил туда с военачальниками. К своему удивлению, они обнаружили возле города сад с виноградниками. Они сплели из лоз венки и пропели Дионису гимны, после чего, как добавляет Арриан, некоторые македонцы сделались одержимы Дионисом и впали в вакхическое безумие. Короче, они по-царски опьянели. И наконец, не стоит считать, что все эти пирушки с выпивкой происходили постоянно. Ни солдаты, ни их командиры не смогли бы чередовать трудную военную жизнь с тяжелыми ночными возлияниями. Вечеринки Александра, или симпосии, были веселыми кутежами, где военачальники позволяли себе расслабиться и как следует выпить.
Выпивка, конечно же, вредила здоровью и безопасности. После ужасов перехода через пустынную Гедросию Александр добрался до восточной провинции Персидской империи, известной как Кармания, где, по словам географа Страбона, произрастает лучший виноград. Здесь, как сообщает Диодор, Александр отдохнул и на следующей неделе повел свои войска, наряженные в праздничные одеяния; в пути они пили и веселились. Курций назвал это время семидневной попойкой. Самые живописные подробности приводит Харет, распорядитель двора Александра, и их воспроизводит Плутарх.
Застолья Александра по мере возрастания напряжения одиннадцатилетней военной кампании становились все опаснее. И Александр, и его сподвижники испытывали невероятные трудности, все они связаны были одной цепью, общая безопасность зависела от каждого отдельно взятого человека. Естественно, что преобладало знакомое нам настроение – крайняя раздражительность и агрессивность, вызванные одиночеством. Поход в неизвестную страну, суровые климатические условия, долгие периоды скуки, неожиданно и резко прерываемые крайне опасными сражениями, – все это сплеталось в один клубок. Самым серьезным инцидентом стало столкновение между Александром и Черным Клитом, братом царской кормилицы. Клит был личным телохранителем царя. Однажды во время сражения при Гранике он спас Александру жизнь. Он был человеком старой закалки, суровым, не принимавшим увлечения Александра персидскими обычаями, ему не нравилось, что царь упивается собственным величием и успехами, и заявляет во всеуслышание, что отец его – Амон. В 328 году до н. э. в Мараканде между ним и Александром произошла стычка. Явилась она почти что повторением ссоры Александра с отцом на свадебном пиру Филиппа, происходившим восемь лет назад. Однако в этот раз столкновение закончилось убийством (см. гл. 5). Арриан заявляет, что убийство Клита свершилось под воздействием гнева и алкоголя, он вспоминает при этом поджог Персеполя, случившийся за два года до этого, в 330-м. Александр и его армия уничтожили тогда персидскую военную машину, они прошли ураганом по провинциям и городам Дария. Затем заняли главную резиденцию царя царей в Персеполе. Во дворце находился огромный парадный зал, сердце Персидской империи. Александр и его командиры начали праздновать победу, и снова алкоголь сделал свое черное дело. По свидетельству Диодора, кто-то предложил сжечь царский дворец в знак мести за то зло, что Персия принесла Греции. Курций дает подробное описание того, что случилось после:
Соответственно и злосчастную пирушку, устроенную в конце мая 323 года до н. э. Мидием из Лариссы, нужно рассматривать в контексте всех таких попоек. К тому времени подобные вечера обрели мрачную репутацию. Поговаривали, что там «все может случиться». В соответствии с имеющимися в нашем распоряжении источниками, вечером 29 мая состоялись два празднества: одно официальное – на нем отмечали отбытие в экспедицию командующего флотом Неарха, а вторую пирушку устроил в отведенных ему помещениях дворца льстец Мидий. Мидий был известным собутыльником Александра, а потому царя там ожидали, К тому же Мидий был высокопоставленным морским командиром, а потому ему следовало оказаться в компании своего военачальника Неарха. Остальные двадцать гостей этой частной пирушки перечислены в сочинении «Роман об Александре»: Пердикка, Мелеагр. Пифон, Леоннат, Кассандр, Певкест, Лисимах, врач Филипп, Неарх, Охасанор, Птолемей, Олсиас, Эвмен и Асандр, Протей, Мидий, Селевк, Антиох, Аттал и Иолл. Александр после официального празднества чувствовал себя, скорее всего, неважно. Цитируя Аристобула, Арриан заявляет, что царь был пьян, поэтому в тот день у него была лихорадка. Однако Аристобул всегда защищал Александра от обвинений в пьянстве. Более того, у греков вменялось в правило: если у человека был жар, пить вино ему категорически запрещалось. Александр сам издал такой приказ, когда годом раньше при сходных симптомах заболел Гефестион. Лихорадка у Александра, разумеется, могла начаться и во время самой пирушки. Возможно, причиной ее могла стать вирусная инфекция или – как думают некоторые – приступ материи, подхваченной вовремя плавания по болотистому, изобилующему москитами Евфрату. Тем не менее удивительно, что – как указывают источники – никто из гостей не болел, хотя комментаторы подчеркивают, что Александр, возможно, ослабел от многолетних военных кампаний. Великолепный атлет, спрыгнувший одиннадцать лет назад с флагманского корабля на песок бухты Ахайи, страдал теперь от многочисленных и серьезных ран. В 333 году до н. э. его свалила жестокая лихорадка, после того как он искупался в горной ледяной реке Кидн. Вылечил его тогда врач Филипп. В 332 году до н. э., в сражениях при Тире и Газе он получил ранения ступни, бедра и плеча, а рапа в Мараканде ухудшила его зрение, к тому же он подхватил ангину. Психологические факторы тоже нельзя исключать, так как они оказывают сильное влияние на здоровье: особенно следует принять во внимание внезапную смерть близкого друга Гефестиона и отсутствие на тот момент Кратера, заместителя Александра и военачальника, который отправился в Македонию с 10 000 ветеранов. Оба этих человека могли бы сыграть жизненно важную роль в будущем Александра. Гефестион приветствовал увлечение царя Востоком. Он и сам одевайся в персидское платье и выступал от имени Александра в переговорах с представителями покоренных государств. Более консервативный Кратер был весьма популярен в Македонии и разъяснял войскам идеи Александра.
Были у Александра и другие тревоги. В последние три года ему приходилось иметь дело по меньшей мере с двумя серьезными мятежами. Увеличивать численность войска становилось все труднее. В Греции не все было гладко, проблемы подступали со всех сторон. По словам Плутарха, тревожные предзнаменования обрушились на царя с самого его прибытия в Вавилон, и это не могло лишний раз не сказаться на его и без того не радужном настроении. Тем не менее вирусная инфекция Александра, лихорадка или последствия опьянения кажется не слишком повлияли на Александра в тот вечер, когда он принял предложение Мидия и присоединился к веселой пирушке. Афиней, цитируя таинственный источник под именем Никобуле, дает возможность увидеть, в каком состоянии духа пребывал Александр во время роковой вечеринки.
Итак, нам известно, что Александр устроил пир в честь уходящего в поход командующего флотом Неарха. Царь уже собирался покинуть празднество, когда Мидий упросил его прийти к нему в апартаменты на частную вечеринку. Там уже собрались ближайшие сподвижники Александра. Главного пьяницу Македонии – Протея – тоже пригласили. Александр и сам мог бы оказаться в компании своих друзей, но общее впечатление сложилось такое, что именно Мидий, известный льстец, уговорил Александра прийти к нему в гости и устроил ему тем самым сюрприз, пригласив на пирушку самых близких друзей царя. По свидетельству Арриана, некоторые военачальники должны были отбыть из Вавилона в ближайшие несколько дней. Царь выглядел здоровым и благодушным. Он был вполне трезв, чтобы обдумать приглашение, принять его и присоединиться к пиршеству, даже прочесть несколько строк из трагедии Еврипида. Из этих показаний не видно, чтобы Александр был настолько пьян, что не мог держаться на ногах, во всяком случае, в начале вечеринки. Незаметно также, чтобы у него была лихорадка или инфекция.
То, с чем соглашаются все источники, так это с тем, что Александр неожиданно для всех почувствовал себя плохо в доме Мидия. Диодор Сицилийский, отвергающий всякое подозрение на злой умысел, описывает очень драматичное изменение в поведении царя, когда он, как и Протей, провозгласил тост в честь Геракла и процитировал Еврипида. Диодор пишет: «Вдруг, словно пораженный сильным ударом, он громко вскрикнул и застонал; друзья вынесли его на руках». Диодор ни разу не упоминает слова «лихорадка». Согласно его рассказу, Александр страдает от страшной боли и потому не может идти прямо, но вынужден опираться на руки друзей. Выглядит это так, словно он съел или выпил то, что ему серьезно повредило. Диодор – отличный источник. Заканчивает он историю о жизни Александра ужасным стоном царя, но затем добавляет красноречивые строки: «Боли усиливались; созвали врачей, но никто ничем не мог помочь. Александр испытывал тяжкие страдания». Юстин также сообщает точные симптомы болезни, которых при обыкновенной лихорадке быть не может. «[Он] так жестоко страдал от боли, что умолял дать ему оружие вместо лекарства, даже легкое прикосновение причиняло ему такую же боль, как рана» (см. гл. 3). Перед нами человек, прошедший из Европы в Азию, закаленный воин, относительно молодой, привычный к выпивке. Он в состоянии идти, хотя страдает от шока, слабости, ужасной боли и «больших неудобств».
Врачи чувствуют себя беспомощными, отмечая перечисленные Диодором симптомы больного: шок, боль, слабость, «большие неудобства».
Упоминания о лихорадке отсутствуют. Плутарх также обратил внимание на ужасный вопль Александра, упомянутый многими, однако выступил с опровержением.
Желание Плутарха не доверять вышеизложенным историям резко отличается от более объективного отчета Диодора, тем более что сам Диодор ни в коем случае не старается драматизировать ситуацию, однако и он отрицает злой умысел.
Относительно причины смерти Александра выдвигалось множество теорий. Недавно вышла статья и одновременно – телевизионная программа. Обе они не признают теорию заговора. Болезнь и смерть они объясняют тем, что Александр перебрал настойки чемерицы. Такое объяснение я не принимаю Согласно Плутарху, Александр знал об опасных свойствах этого растения и даже написал придворному врачу, который лечил им Кратера, чтобы тот был с этим лекарством поосторожнее.