А. В. Колчак, несмотря на военную обстановку, насколько возможно проводил и усиливал работу по введению и упорядочению системы законности. Ему принадлежит заслуга в организа-ции тщательного расследования обстоятельств убийства царский семьи и других членов Дома Романовых на Урале, которое до него велось крайне неудовлетворительно, в чем-то даже саботировалось, в том числе министром юстиции эсером С. С. Старынкевичем, возможно, потому, что он в свое время боролся с царским самодержавием, был отправлен им в сибирскую ссылку. Дело о царской семье Колчак поручил генерал-лейтенанту М. К. Дитерихсу, назначен-ному в середине января 1919 г. генералом по особым поручениям. В одной упряжке с ним стал работать Н. А. Соколов, рекомендованный Колчаку князем А. В. Голицыным, знавшим его по работе в Пензенской губернии как очень квалифицированного следователя по особо важным делам. 5 февраля Колчак пригласил Соколова на беседу, предложил познакомиться с имеющим-ся материалом следствия, доставленным из Екатеринбурга в Омск, и высказать свои соображе-ния по этому делу. Заслушав затем заключение Соколова, его предложения по ведению следствия, Колчак ему и поручил его проведение. Перед отъездом следователя в Екатеринбург Колчак 3 марта выдал ему соответствующий документ за своей подписью и печатью. Он пристально следил за работой и Дитерихса, осуществлявшего общее руководство следствием, и Соколова, помогал им. В результате огромной и целенаправленной работы, раскопок, сбора и анализа документов, поиска и допросов свидетелей Соколовым было определенно установлено, что в ночь на 17 июля 1918 г. в доме инженера и общественного деятеля Н. Н. Ипатьева, превра-щенного в тюрьму, была расстреляна вся царская семья и четыре человека из обслуживавшего ее персонала, всего 11 человек, что было сделано по указанию большевистского руководства, определенно — Я. М. Свердлова («Были и другие лица… Я их не знаю», подразумевал, конечно, В. И. Ленина, но доказательств прямых выявить не смог). Соколов исключил «спасение» кого-либо из узников Ипатьевского дома. Он вместе с Дитерихсом с наступлением лета производил раскопки, искал останки. 10 июля 1919 г., перед самым вступлением (14 июля) в Екатеринбург Красной армии, вышел с зав. своей фотолаборатории, английским корреспондентом Р. Вильтоном, работавшим тоже по поручению Колчака, к заболоченному, покрытому шпалами участку Коптяковской дороги, близ разъезда на Горнозаводской железной дороге. Место было сфотографировано. Это и было тайное место захоронения 9 трупов, о чем конфиденциально трижды указывал чекист, комендант Дома Ипатьева и непосредственный руководитель и участник расстрела и захоронения Я. X. Юровский, а также другие участники этого события. Соколов вышел на это место по следам грузового автомобиля, на котором везли трупы от первого, неудачного захоронения в шахте, близ д. Коптяки. Будь Соколов еще какое-то время в Екатеринбурге, он, вполне вероятно, пришел бы к выводу, что под шпалами, в мочевине и лежат останки. Ему было известно, что утром 19 июля 1918 г. грузовик прямиком вернулся через Верх-Исетский завод (пригород) в Екатеринбург, пустой, со следами крови. Именно в этом месте, под старой дорогой (участок из-за заболоченности давно уже был заброшен) в наше время были найдены и идентифицированы останки.
По названным же источникам, фотографиям Соколова — Вильтона и одного из убийц и захоронщиков П. 3. Ермакова, всю жизнь в соответствии с «клятвой хранить тайну» заявлявшего о полном сожжении останков, позирующего на этом же месте, в более позднее время можно определить и место нахождения сожженных останков двух недостающих пока жертв — цесаре-вича Алексея и его сестры Марии. Автор этих строк установил это и результаты исследования и раздумий опубликовал в журнале «Родина» (1998. № 2). В том, что груда обгоревших костей двоих будет найдена почти рядом с захоронением большинства жертв, я практически не сомневаюсь. Все станет ясно после того, как специалисты тщательно подготовят и произведут раскопки.
А. В. Колчак содействовал Дитерихсу и Соколову в продолжении работы по расследованию дела, сохранению полученных материалов и после отступления его войск из Екатеринбурга и с Урала в целом.
Меры А. В. Колчака по налаживанию дела законности переплетались естественным образом с восстановлением и совершенствованием административных и судебных органов. Был восстановлен Правительствующий сенат, суды, для которых подбирались квалифицированные юристы, разгонявшиеся при большевиках. Был повышен статус администраторов на местах. Во главе губерний (областей), уездов стояли управляющие (в большинстве своем бывшие комиссары Временного Сибирского правительства). В прифронтовых районах, на Урале был введен институт Главных начальников края (Уральского — С. С. Постников, Самаро-Уфимского — Е. К. Вишневский, Южноуральского — А. И. Дутов), с функциями генерал-губернаторов. Исключительно большое внимание уделялось возрождению местных органов самоуправления — городских дум с их управами и широчайшей сетью земств. В Сибири до революции они существовали не везде и теперь во многих местах создавались впервые. На Урале же земства существовали многие годы и по размаху, по результатам своей деятельности относились к числу лучших в стране. Теперь они здесь и возрождались значительно быстрее.
Несмотря на военные условия, местные органы самоуправления имели широкие права. Правда, на местах военными работниками, особенно в прифронтовой полосе, они часто попирались, в связи с чем возникали многочисленные конфликты, чаще разрешавшиеся в пользу военных.
В местных органах самоуправления, как и в кооперативах, было много эсеров и представи-телей других левых партий, и им сочувствующих. В связи с этим конфликты центральной власти с ними вообще были неизбежны. Однако в целом они так или иначе разрешались. Сложней дело обстояло с военными органами, которые на местах допускали произвол — разгон органов самоуправления, аресты и даже порку их представителей.
Правительство Колчака, претендовавшее на роль общероссийского, а затем и признанное таковым, увлеклось государственным строительством, формированием штатов министерств, других учреждений без всякой меры. Государственная структура формировалась как общероссийская, для обслуживания всей страны*. Штаты ее оказались чрезмерно раздутыми. Больше того, многочисленные учреждения заполняли люди часто малоквалифицированные. Громоздкий аппарат становился малоэффективным. За канцелярскими столами отсиживалась масса молодых мужчин, способных сражаться на фронте. Этот безудержный нездоровый процесс, кстати, наблюдавшийся и в системе власти большевиков, отмечали многие. Практически безуспешно пытался с ним бороться и Колчак. Так что государственное строительство было сложным, развертывалось противоречиво, в нем наблюдались негативные явления. Но в целом оно все же давало свои результаты. Наиболее ценным было то, что возрож-дались многие демократические традиции, не формальная, а фактическая вовлеченность в систему управления через выборы и другие формы активной части населения. Возрождалась самостоятельность масс, попиравшаяся при советской власти и в государственных, и в общест-венных организациях партийными комитетами коммунистов и различными чрезвычайными, в том числе и военными, органами.
* Государственным гербом был двуглавый орел, но без корон, вместо которых на изображе-ниях, в частности, на денежных купюрах — сияющий крест Константна и девиз «Сим победив-ши»; державы и скипетра, вместо которых были мечи (на время войны). Флаг — дооктябрьский национальный — бело-сине-красный. Гимн — музыка на слова «Коль славен» (композитора Д. С. Бортнянского).
А. В. Колчак, несмотря на официальный статус Верховного правителя-диктатора, едино-лично решать вопросы управления громадными районами, армией, отношений с союзниками, естественно, не мог. Тем не менее, Совет министров он все более определенно рассматривал как исполнительный орган. Он постепенно ограничил его права, записанные в «Положении о временном устройстве государственной власти в России». Например, пункт о том, что «все проекты законов и указов рассматриваются в Совете министров и, по одобрении их оным, поступают на утверждение Верховного правителя», Колчак фактически игнорировал, все чаще принимал и подписывал законоположения единолично. Совет министров с этим нарушением молча соглашался. В начале 1919 г. Колчак учредил Совет Верховного правителя, который Г. К. Гинс именует «звездной палатой». В этот совет были включены некоторые из министров, в том числе премьер, и военные деятели. От Совета министров в этот орган длительное время входили такие министры, как И. А. Михайлов, прозванный за коварство «Ванькой Каином», Г. Г. Тельберг, Г. К. Гинс, И. И. Сукин, а также генерал Д. А. Лебедев и другие. Эти члены Совета Верховного правителя задавали тон в системе сибирской власти вообще. А придерживались они в основном правоцентристской ориентации. Имея глубокие корни в Сибири, сыграв немалую роль в перевороте, они сильно влияли на Колчака, во многом сковывали его действия. Генерал А. П. Будберг вообще считал, что Колчак был «пленен ставочной и омской камарильей». Доля истины в этой оценке была, хотя барон Будберг и здесь, как во многом другом, краски несколько сгущал. Личная роль Колчака во всей системе власти, в проводившейся ею политике была весьма велика. Совет был своего рода совещательным органом при Верховном правителе, группой его высших советников по важнейшим вопросам.
Забегая вперед, отмечу, что в системе управления все большую роль начинала играть Ставка Верховного главнокомандующего, то есть того же А. В. Колчака, но в другой его ипостаси.
11. ПОБЕДЫ И ПОРАЖЕНИЯ
Остановимся на основных направлениях политики, проводившейся А. В. Колчаком и его правительством.
Следовало бы сразу же отметить, что постановления, издававшиеся в Омске, в том числе и самим Верховным правителем, далеко не всегда соответствовали его личным политическим взглядам и устремлениям. Они, как правило, были плодом коллективного творчества, носили на себе отпечаток и личного мнения правителя, и влияния окружения, советников. Очень не простое дело — охарактеризовать личные позиции Колчака, его политическое кредо. Здесь кое-что было стабильным, а что-то претерпевало изменения.
Общей тенденцией в эволюции взглядов и действий Колчака было его поведение. Но он всегда был насторожен в отношениях к социалистическим партиям.
Чтоб лучше понять причины этой настороженности, следует иметь в виду, что у социалис-тов, особенно у левых, было много утопического, проявились тенденции к покушениям на частнособственнические отношения, на устои цивилизованного общества, нарушение баланса в нем. Колчака отпугивало и стремление части социалистических партий, групп и течений к соглашению с большевиками, ослаблению, а то и прекращению борьбы с ними.
Позиции А. В. Колчака, на наш взгляд, были очень близки к кадетским, либерально-буржуазным. Не случайно с ним во многих случаях солидаризировались лидеры сибирских и уральских кадетов: А. С. Белевский, В. Н. Пепеляев, Л. А. Кроль и другие. Лидер уральских кадетов Кроль, отражавший позиции левого крыла партии, после встреч с Колчаком, изучения его программных выступлений, актов руководимого им правительства давал им высокую положительную оценку: «…Целью правительства, — говорил он, — является освободить страну от большевистского гнета, спасти остатки народного достояния, приступить к переустройству народной жизни на свободных началах местного самоуправления с участием самого народа, и только тогда будет обеспечена земля русскому земледельцу и будут обеспечены за русским рабочим лучшие условия труда. Наконец, правительство ставит себе целью созыв Националь-ного собрания. Эта программа нас вполне удовлетворяет, но может быть задан вопрос, какие мы видим гарантии в том, что это будет исполнено? Мы видим их, во-первых, в том пути, который принят Верховным правителем. Мы видим изданный городской избирательный закон, чисто демократический. Это имеет огромное значение. В то время, как старый режим давил городские и земские самоуправления, в то время, как большевики разгоняли их, тут издается демократи-ческий закон… Мы видим эту гарантию также в том, что Верховный правитель стремится вступить в связь с представителями населения…
Вторую гарантию мы усматриваем в высоких личных качествах Верховного правителя…»
Есть основание для утверждения, что Колчак по многим вопросам придерживался более радикальных, демократических позиций, чем его «звездная палата» и костяк правительства. Под углом зрения поставленного вопроса важно обратиться к программным заявлениям А. В. Колчака. Вот его знаменитый тезис из обращения «К населению России»: «Я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности. Главной своей целью ставлю создание боеспособной армии, победу над большевизмом и установление законности и правопорядка, дабы народ мог беспрепятственно избрать себе образ правления, который он пожелает, и осуществить великие идеи свободы, ныне провозглашенные по всему миру». Документ составлялся в ночь на 19 ноября 1918 г. с участием В. Н. Пепеляева, Л. И. Андогского и Д. А. Лебедева. Конечно, провозглашая этот тезис, Колчак ориентировался на позитивную реакцию союзников, желавших демократизации России. Но в общем и сам он в это время держал курс на европейский путь развития, хотя и проявлял определенную осторожность, учитывая особые условия России.
А. В. Колчак неизменно подчеркивал, что он за обновление страны. В интервью журнали-стам, данном 28 ноября 1918 г., он говорил: «Я сам был свидетелем того, как гибельно сказался старый режим на России, не сумев в тяжелые дни испытаний дать ей возможность устоять от разгрома. И конечно, я не буду стремиться к тому, чтобы снова вернуть эти тяжелые дни прошлого, чтобы реставрировать все то, что признано самим народом ненужным». И далее подчеркнул: «Государства наших дней могут жить и развиваться только на прочном демокра-тическом основании». Это были не только широковещательные заявления, хотя политические цели момента преследовались. С самого начала Колчак из-за своих радикально-демократических заявлений испытывал давление, ощущал недовольство некоторых министров. И тем не менее, в целом он продолжал придерживаться той же линии. В составленном 3 июня и подписанном Колчаком ответе союзным державам на их ноту от 26 мая 1919 г., он также декларировал демократические цели. Преамбула документа гласила: «Правительство, мною возглавляемое, было счастливо осведомиться, что цели держав в отношении России находятся в полном соответствии с теми задачами, которые для себя поставило Российское правительство, стремя-щееся прежде всего восстановить в стране мир и обеспечить русскому народу право свободно определить свое существование через посредство Учредительного собрания». Конечно же, и в данном случае надо учитывать стремление Колчака и других лиц, причастных к составлению документа, ориентироваться на требования правительств западных стран. Но и на деле Колчак всерьез думал о реализации декларируемых им принципов. И надо с должным пониманием подойти к высказываниям отдельных мемуаристов, что в узком кругу, неофициально, Колчак как-то отмежевывался от сделанных заявлений. Авторы воспоминаний могли и неточно передать сказанное Колчаком, и абсолютизировать какую-либо грань его рассуждений. Так, бывший генерал для поручений при Колчаке М. А. Иностранцев приводит случай, когда тот высказывал мысль, что не допустит созыва того Учредительного собрания, которое избиралось в 1917 г., «при выборе в настоящее Учредительное собрание пропущу в него лишь государственно-здоровые элементы». Как не понять, что Колчак имел в виду социалистический состав того Учредительного собрания, в котором чуть ли не 40 процентов составляли большевики и левые эсеры, а либералы (кадеты) — менее 5 процентов. При таком составе Учредительное собрание вряд ли в состоянии было стабилизировать обстановку в стране, определить основы правового государства.
Бесспорно, демократизм Колчака был ограниченным, тем более, в условиях гражданской войны.
Следует обратить внимание на то, что декларированные Колчаком цели и задачи историчес-ки обуславливались. Кардинальной задачей Колчак считал непримиримую борьбу с большевиз-мом, его безусловное сокрушение. Колчак в переписке употреблял выражения о полном уничтожении, истреблении большевизма.
В письме к жене 15 октября 1919 г. Колчак писал: «Моя цель первая и основная — стереть большевизм и всё с ним связанное с лица России, истребить и уничтожить его. В сущности говоря, всё остальное, что я делаю, подчиняется этому положению». Разумеется, эти крепкие выражения непримиримого врага Октябрьского переворота и большевизма не следует понимать, как курс на физическое уничтожение большевиков и всех, связанных с ними. Речь шла об уничтожении большевистской советской системы, того, что она успела наделать во вред обществу, о непременном разгроме РКП(б). Никаким маньяком Колчак не был. По идее и программе Колчака государственное устройство России должен был определить всенародно избранный представительный орган. Он называл его и Национальным собранием, и Земским собором, и Национальным Учредительным собранием. Попытка отойти от привычного названия «Учредительное собрание» связана с тем, что Колчак был против признания того состава собрания, которое созывалось в январе 1918 г. и было разогнано большевиками. Колчак вообще считал выборы в него незаконными, так как они происходили уже при власти большевиков, при их «режиме насилия». Думается, основания для такого мнения у него были. В итоге Колчак пришел все же к признанию необходимости выборов Учредительного собрания, но он считал, что оно должно быть «законно избранным», в условиях действительно свободного волеизъявления народа. Созыв этого органа он связывал с окончанием войны.