Берлине. Мама ни на кого и не взглянула. Одна живет. Сохранилось единственное письмо от отца, написанное под диктовку на русском языке. У матери оно.
Хороший сын получился…
Ионас остановил машину и по-эстонски обратилс к Отто. Перевода не требовалось. Отто сел за руль, и Ионас на заднее сиденье ко мне. Как отъехали, подложил мне руку под голову и наклонил к себе на плечо.
Они стали громко говорить по-эстонски, спросив у мен разрешения.
А мне бы только не шелохнуться, чтоб, не дай Бог, показать, как нравится лежать на плече Ионаса. Так и доехали до какого-то продолговатого одноэтажного дома с темными окнами. Я подняла голову: где мы? Ионас ответил спокойно:
Я согласился переночевать у него за то, что посмотрим его домашнюю картинную галерею.
Видала? хохотнул Отто. Накорми его, спать уложи да еще картины покажи!
Свет засветился во всех окнах одновременно. Меня усадили в кресло, укрыли пледом и включили телевизор.
Мужчины удалились на кухню. Звякала посуда, накрывали на стол.
Что-то зашкворчало, поплыл запах еды. "Только что ели… Пусть им виднее…"
Прежде чем сесть за стол, прошли по галерее. Что-то я смотрела вежливо, что-то с интересом.
Остановилась перед небольшой картиной.
Ведь это Ионас!
Такой здоровенный, а картинка такая маленькая! захохотал Отто.
Сели за стол. Ой, и вкуснота! Я пила грузинское вино. Разговор зашел о "наивном искусстве".
Я все вспоминаю одну бабку,говорю, выставляется она по всем странам. Вот картина: в ночи лицо женщины между кустами, освещенное одним источником света сбоку. Но какое лицо и как выписано! Сын у бабки моряк. Так она сделала тарелку, а по ней плывет на плотике морячок, управляя веслом…
Ну и что?
А вот что тарелочку она сделала овальной, наподобие лодки… А один умелец все коней вырезает. В воскресенье надевает лаковые туфли, пиджак и несет их на базар. "Сколько стоит?" спрашивают.
"Нисколько, отвечает.Это я к тому, чтоб люди не забывали, какие они, кони…" Я видела этих коней и создателя их в документальном фильме Вячеслава Орехова. Да что говорить! Мне кажется, обучение в творческих вузах надо начинать с так называемого "наивного искусства". Орехов где только не лазит: и по бурьянам, и по крышам, и по деревням… Ищет, снимает.
Драгоценно все, что он фиксирует на пленке. Не называйте это искусство наивным.
Отто стал совсем другим сосредоточенным, вдумчивым.
Вы правы, Нонна. Я собираю такие картины и не замечаю, где наивные, а где мастеровые.
Я и не заметила, как он, держа в руке всякие карандаши, шуршал ими по толстой белой бумаге.
Запели с Отто в два голоса казацкую песню. Ионас слушал очень внимательно, не шевелясь, глядя на нас исподлобья. Я стала рассказывать что-то, чудить. Аж жарко стало такая расталантливая я была в этот вечер, а вернее в ночь.
Утро. Ионас подчеркнуто берет мен под руку и ведет к двери ванной.
Прими душик, Викторовна, а мы пока соберемся.
Боже мой! Зеленая керамическая ванна, сиреневый кафель, по стенам распростерлось какое-то синтетическое растение. А душ брызнул из букета искусственных ромашек. Немного подкрасилась, надела что посимпатичнее и спустилась вниз.
Горячий кофе с крекером. Позавтракав, уселись в машину. Когда тронулись, Ионас поставил на мои колени картину, понравившуюся мне.
…Вот и Дом культуры. Входим в кабинет директора, а Отто поехал домой, взять жену на мою встречу. Смотрю, суетится девушка, похожая на мальчика. Поздоровавшись, она повесила мое платье, туфли поставила, постелила цветную салфетку на стол и водрузила овальное зеркало.
Узенькая, как рыбка из аквариума, небольшого роста, с
"зековской" прической.
Ноготками кто-то поскреб по двери. Она высунулась. Это Ионас позвал ее. Они больше не вернулись. "Какой понятливый! Знает, что птичка может быстро надоесть…" подумала я.
Услышала его голос, объявляющий мое выступление. Пошел фрагмент из фильма "Молодая гвардия". Стою за кулисами в темноте и вижу, как Иоанс открыл дверь кабинета и ищет меня возле экрана. "А, вот ты где… Всего хорошего!" выдохнул он и чмокнул меня в ухо.
Чего там говорить душа полетела к Богу в рай.
Я сразу взяла зал в руки. После третьего фрагмента возликовала.
Аплодисменты зала не давали договорить фразу.
Встреча прошла на ура. Букеты не объять, не донести. Ионас забирает их у меня, я иду раскланиваться, вижу бегущих за кулисы, чтоб взять у меня автограф. Призадержалась, дала автографы и с облегчением направилась к директорскому кабинету.
Запахло едой, зеленью, розами. Директор русский, с боевыми колодочками на пиджаке. Появилась немолодая женщина.
Супруга моя. Садись, Катюша, вот сюда.
Ионас вскочил и вскоре привел Отто с женой.
Знакомьтесь, это Вера, сказал Отто.Моя мама нашла ее на грядочке…
Правда, правда,подтвердила его молоденькая жена.Тетя Наташа приметила меня, когда я в десятый класс пошла. И в поле на работе она гостинцы мне разные давала…
Это мама моя,загремел Отто.Слушаем, рассказывай дальше!
Она продолжала:
"Вот приедет мой сын в отпуск, сразу возьмем тебя замуж!" Ну, и пошло. Отто и раньше приезжал, но я с ним не знакомилась. А тут он приехал на попутке ночью. Тетя Наташа взяла его за руку и к нам. Разбудила всех, велела, чтоб на стол готовили. Сели мы с
Отто рядом, познакомились, понравились друг другу и наутро в сельсовет, регистрироваться… Вот третий год пошел…
Да, казачки такие!
Вдруг вбегает небезызвестная девушка-мальчик и садитс к Ионасу на колени.
Пленка в машине, банку для цветов водой наполнила, все о'кей! отчиталась она.
Ионас был невозмутим, как будто к нему на колени уселся кот.
Другие не обратили внимания, а чуть сознание не потеряла. У них тут своя жизнь. Они помоложе меня, и национальность другая. Она хорошенькая…
Как могла, взяла себя в руки, но чаю выпить не смогла перехватило горло. Вспомнила давнее-давнее мамино рассуждение: крупные мужики всегда тянутся к маленьким женщинам; вспомнила
Сакуна главного редактора нашей газеты "Горячий ключ" и его жену. Высокий он был, красивый, а жена маленькая блондинка. Мама любила все красивое, восхитилась им и выразила свое восхищение статейкой о колхозных достижениях. Послала меня к ним домой, чтоб я отдала заметку Сакуну лично в руки. Я разинула рот.
"Откуда он взялся, такой большой и красивый?" удивилась, хоть мне было всего девять лет.
На что я претендую? У мен семья, а эта маленькая женщина подходит ему как раз по закону природы… Ионас встал и вышел. А на пороге появляется мальчик с букетом цветов, за ним его мама.
Я обрадовалась: Маргарита! У нас с нею была "закулисна дружба".
Мы часто ездили вместе выступать.
Вот тебе тво Мордюкова! воскликнула она.
Все засмеялись.
Представляете, такой националист,это Маргарита о своем сыне,смотрит только американские фильмы и эстонские, но если
Мордюкова бросает все!
Я взяла букет, поцеловала мальчика.
Здравствуй, Скайдрида, поприветствовала моя подружка
"помощницу" Иоанаса,как живешь?.. Слушай, поедем ко мне,обратилась она ко мне.Поболтаем, коньячку выпьем.
Ты как с неба свалилась. Благодарю Бога! обрадовалась я.
Входит Ионас с разными бумагами.
О, мадам! Сколько лет, сколько зим!
Ионас, дорогой, завези нас с Нонной на ночевку к моей маме!
Он поднял бровь: дескать, вмешиваетесь в программу, но сдержался. Расстегнул пуговицу пиджака и не дрогнув застыл: внезапно Скайдрида прыгнула на его спину, обняла за шею. Он сказал сухо: "Осторожнее пиджак помнешь". И вышел, неся на спине свое сокровище.
У нее латышское имя? спросила я у Маргариты. А, впрочем, какая разница?
Тут, Нонночка, как и у вас, неразбериха: и женятся, и работают, и дружат скопом латыши, русские, эстонцы.
Вернулась Скайдрида. Покосившись на выпивку, предложила:
Давайте выпьем. За тебя, Нонна, ты женщина у-ух! Ты такая…
Одним словом, русская женщина.
"Кон на скаку остановит, в горящую избу войдет"? Некрасова знаешь? спрашиваю.
Не знаю, но сказано точно. Давайте выпьем за русскую женщину!
Но меня уже понесло.
Знаешь русских?.. И то, что русские оккупанты, тоже хорошо знаешь?
А это прежде всего! полоснула она наотмашь.
Боковым зрением я увидела входящего Ионаса.
Запомни: пацаны наши не хотели умирать на чужбине. К маме им хотелось, домой хотелось, на родину рвались… Но пул сразила русского парня здесь, не объяснив, почему здесь и за что! Ты не хотела бы умереть в России, а он не хотел в Эстонии…
Я латышка, растерянно пролепетала она.
Не важно! Принесла ли ты хоть раз цветок на могилу русского парня? Забудете, затопчете, предадите забвению могилы тех, кто вас от фашистов спас,Бог вас накажет…
Я опустила лицо, чтоб не видели слез…
Попрощались с Отто и его женой Верой. Договорились встретиться в
Таллинне. Мальчик сел рядом с Ионасом, а мы с Маргаритой сзади.
Вот и остановка небольшой дом с крыльцом. Мы с подружкой и ее сыном вышли. Ионас нажал на газ.
Мама Маргариты приняла меня очень хорошо.
Она гостям рада и любит русское кино. Проходи, будь как дома.
Мне отвели отдельную комнату, я наконец легла, и тут же нахлынули мысли об Ионасе. Ни к чему это… Распустилась.
Увлеклась… Поставила себе на грудь командировочный приемничек
"Селга", тихо плачу, прощаюсь. Больно. Очень больно…
"Ноктюрн", объявляет голос. Красиво играет квартет. Сердце забилось, да так сильно, что я села. Пошарила глазами по неосвещенной комнате, по колышущимся веткам за окном и пошла к окну… Ты здесь!.. Под окном "наша" машина. Вгляделась, увидела: дверцы распахнуты, кое-где белеют кусочки простыни, свесился плед… Спишь, рыцарь мой? А я лью теплые слезы… Как я люблю тебя!.. И тебя, твою силу и красоту, и Прибалтику…
Тихо, сладко, хорошо пусть хоть на миг.
Легла в постель, но уснула лишь под утро. Как только услышала стук в дверь, сразу догадалась, что это он, Ионас.
Викторовна! Кофе на столе…
Сейчас, сейчас! Я схватила косметичку, одежду и, пряча лицо, рванула в ванную… Облилась хорошенько, навела легкий марафет и вышла. Маргарита подмигнула мне и фальшиво удивилась:
Представляешь? Ночевал под окнами!
Знаю! ответила и слегка прикоснулась губами к его щеке, как будто впереди были не сутки, а вечность.
Мы с Ионасом словно переболели каким-то недугом, тяжело молчали, не разговаривали. Поблагодарили за угощение, попрощались, Ионас пошел к машине. Ах, дорога, ах, лето, ах, несчастье! Мы как бы уговорились, не уговариваясь. Все ясно.
Большую часть пути ехали молча, иногда говорили о незначительном. Маргарита рассказала мне о трагедии в личной жизни Ионаса. Полюбил молоденькую еврейку, родился сын. Жили счастливо. Захотелось ей в Америку он ни в какую! Хуторские не уезжают. Страдал. Потом пришел в себя…
Вот и Таллинн…
Председатель общества "Знание" и Скайдрида в синих джинсах и желтой водолазке поджидают нас у гостиницы "Таллинн". Свободных мест в ней никогда нет и не будет. Тут же отправились во Дворец культуры.
Все пошло по накату: в актерской комнате чай, кофе, сладости, цветы. Я стала листать увесистый альбом с фотографиями гостей города, знаменитых артистов, и автографами на память. Кого там только не было!.. Сколько знакомых, родных лиц из разных республик…
Вышла на сцену. Зал битком. Актеры любят выступать на этой сцене всегда аншлаг. Я вдохновилась… Овация. Повалили желающие получить автограф. Ионас сдерживал напор. Похвалы, цветы, рассуждения о кино… Как обычно.
Потом Ионас и Скайдрида повезли меня в гостиницу. Ионас внес в номер все мои вещи, вплоть до коробки с пленкой. Прежде она у него была постоянно в багажнике. Сердце забилось так сильно, что я услышала его.
Я вернусь через семь минут,сказал он и поспешил догнать свою подружку.
Значит, он придет ко мне?.. На ночь… Как это?.. Останется у меня… Ополоснулась под душем так, чтоб не капнуть на лицо,пусть буду в легком гриме. Надела крепдешиновое платье в цветочек и лаковые туфли. Не успела закончить сборы, как в белой, как снег, рубашке и с влажными волосами встал в дверях
"мой" красавец.
Мы едем на корабль,сообщил он.
И машина, смотрю, блестит, как мои туфли.
Приезжаем на берег. У причала стоит небольшой корабль с ярко освещенными иллюминаторами. Гремит музыка. Ионас берет меня под руку, и мы входим в уютный зал. За столиками молодежь. Некоторые сидят на коленях друг у друга. Курят, смеются…
Ионас усадил меня за двухместный столик, а сам направился к буфету. Заставил стол и сел. Разлил по фужерам грузинское вино и, не глядя на меня, сказал:
У тебя увлажнились глаза, и ты стала еще красивее.
Я едва сдержала слезы.
Когда я жила на Кубани,сказала я,на танцы к нам приходили морячки. Меня никогда не приглашали: в ходу были пухленькие с кудряшками девочки. А вот когда мы вечерами крали яблоки в чужих садах или рассказывали что-нибудь, шутили, тут уж я занимала первое место мальчики все были мои.
Там был и я. Просто ты меня не заметила…
Мы чокнулись, выпили прекрасного вина "Хванчкара".
Вдруг сзади к Ионасу подошла Скайдрида и прикрыла ему ладонями глаза.
Вот вы, оказывается, где! торжествующе сказала она.
Ионас встал, усадил ее на свой стул и пошел за другим. Принес стул для себя, присел. Они заговорили вполголоса по-эстонски.
Потом поднялись и быстро пошли к выходу. Внезапно Ионас вернулся и приказал мне:
Не шевелись! Я отвезу ее, она живет в глухом переулке. Не шевелись! Я мигом туда и обратно.
Ей хорошо она такая маленькая, беззащитная. Таких всегда спешат полюбить, спасти, сберечь… А я как на броневике. В меня кидают букетами цветов, аплодируют, порою обожают… Пора! Пора бежать от этих красавцев, от этих прибалтов с невестами!..
Позвала официанта, расплатилась, схватила такси и была такова. В номере, не зажигая света, уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. Я увидела Москву, дом и алюминиевый двухлитровый бидон… "Ионас, Ионас, я никогда не забуду тебя, всегда буду любить тебя, мужчина мой…" Вдруг опомнилась, поняв, что больше видеть его нельзя,выяснения и упреки не пристали незабываемой сказке. Зажгла свет. О ужас! Лицо красное, буграми. Верхн губа раздулась, ноздри тоже… Подставила лицо под холодную струю.
Посмотрелась в зеркало никакого воздействия… Надо бежать отсюда. Не хватало еще ему застать меня в таком виде! Быстрее на улицу, смешаться с толпой!
Распахнула дверь и увидела немигающие глаза Ионаса, застывшего напротив, на краешке кресла…
БАСМАЧ
Абхазия. Сижу на балконе актерского Дома творчества "Пицунда" и волнуюсь. Откуда-то нахлынул дождь. Загрозил, засверкал молнией.
Белые высокие волны угрожающе вздымались к потемневшему небу.
Хорошая примета, тихо сказала соседка по балкону.
Трахнула гроза, не веля рассуждать по поводу ее действий. Сердце колотится… А почему? По дурости. Придет ли машина, обещанная директрисой, чтоб побыстрей добраться до аэропорта? Вовремя ли будет взлет, да как дальше, что там в Москве?.. Дурной характер все не верится в благополучный исход…
Любая услуга мне в тягость. Помню, когда еще в баню ходила, бывало, от всей души старательно терла мочалкой чью-нибудь спину, а как мне начинают тереть вся "скукожусь": стыжусь траты на меня сил чужого человека. "Спасибо, спасибо!" говорю и отбираю мочалку. "Давайте, еще бочок!" "Нет, нет… пойду попарюсь…"
Когда сын был маленький, няньку нанимали, так я кидалась выполнять за нее все дела. Как это человек на тебя работает?!