Несмотря на то, что Кирилл и Мария ясно осознавали необычность своего ребенка, Варфоломея от рождения опекали не больше и не меньше, чем прочих детей. Ему так же приходилось трудиться по дому, выполнять повседневные обязанности и выслушивать упреки за нерадивость в учении. Ведь мальчику, в отличие от его двоих братьев, Стефана и Петра, грамота давалась тяжело. Да и слушать учителя, не отвлекаясь, ребенку удавалось далеко не всегда. Кириллу, который «отправил в науку» трех сыновей одновременно, приходилось выслушивать жалобы только на семилетнего Варфоломея. Естественно, дома мальчика часто ругали и стыдили, учитель наказывал, а товарищи насмехались над неспособным соучеником. Тогда он стал молиться Богу о даровании ему «книжного разумения».
Однажды боярин Кирилл отправил Варфоломея в поле за лошадьми. По дороге ребенок увидел старца в иноческом одеянии, который стоял под одиноким дубом и совершал молитву. Подойдя поближе, мальчик преклонил колени и стал ждать момента, когда необычный путник освободится. Наконец, старик обратил на него внимание и благословил. Затем он спросил ребенка, чего тот хочет. Варфоломей пожаловался на трудности с учебой и попросил: «Отче святой, помолись за меня Богу, чтобы Он помог мне познать грамоту». Инок вознес молитву, снова благословил ребенка, дал ему частицу просфоры и сказал, что отныне обучение пойдет легко и он сможет даже превзойти своих сверстников. Затем старец собрался в путь, но Варфоломей уговорил его посетить родительский дом.
Кирилл и Мария встретили инока с честью. Когда на столе появилось угощение для гостя, тот сказал, что прежде следовало бы вкусить пищи духовной, и велел Варфоломею читать Псалтырь. К удивлению родителей, уже приготовившихся извиняться за туго соображающее чадо, мальчик легко выполнил возложенное на него поручение. Когда же старец прощался с хозяевами, он сказал: «Велик будет ваш сын перед Богом и людьми. Он станет избранной обителью Святого Духа».
Родители Варфоломея посчитали, что в облике инока к ним в дом заходил Ангел… А со вчерашним отстающим учеником и правда произошла удивительная перемена. Теперь он легко усваивал все необходимые знания, без труда трактовал содержание книг; к тому же мальчик с особым усердием начал молиться. Он не пропускал ни единого богослужения в местном храме.
Тем временем Кирилл и Мария женили старших сыновей. Варфоломей же стал уговаривать родителей отпустить его из дома. Паренек хотел стать монахом. Родители уговаривали сына остаться с ними, но затем сдались. Они только просили, чтобы Варфоломей не покидал отчий дом до их смерти. Затем престарелые супруги отправились в Хотьков монастырь Покрова Пресвятой Богородицы (неподалеку от Радонежа) и приняли там схиму. Несколько позже в том же монастыре принял иночество овдовевший Стефан.
Боярская чета недолго задержалась на этом свете, и Варфоломей со Стефаном, похоронив родителей, удалились в лес. Младшего из братьев увлекла идея пустынножительства, и он решил поселиться в 12 верстах от Радонежа, прямо посреди чащи. Кстати, заметьте: парню тогда едва исполнилось 20 лет, он не был обижен судьбой ни по части здоровья, ни внешностью, ни происхождением. На столь радикальный шаг в жизни его толкало именно осознанное стремление уйти от «мира».
Братья вырубили посреди леса прогалинку. Поставили на ней келью и небольшую церковь, которую освятили во имя Пресвятой Троицы с благословения митрополита Феогноста. Здесь стоит обратить внимание на один момент: Варфоломей заранее знал, как он сам именовал бы новый храм, однако предоставил право решающего голоса в этом вопросе брату, поскольку тот был старше по возрасту. Стефан же, зная о стремлении родственника, не стал предлагать других идей…
Прошло совсем немного времени, и Варфоломей остался посреди дикого леса в одиночестве. Стефан, не разделявший тяги к пустынничеству, не выдержал трудностей жизни в чаще и перешел в Московский Богоявленский монастырь. Там, кстати, он сблизился с иноком Алексием, который впоследствии стал митрополитом Московским. Что же касается Варфоломея, то он 7 октября 1337 года принял от игумена Митрофана пострижение в монашество. Поскольку в тот день отмечалась память святого мученика Сергия, он начал новую жизнь во славу Живоначальной Троицы именно под этим именем.
Монах Сергий продолжал жить отшельником в своей лесной келье. Говорят, что к нему часто забредали представители местного мохнатого населения. Но святой зверей не боялся. Он даже несколько раз «принимал» таких гостей, как медведи и волки; в сильные холода пустынник делился с ними хлебом. При этом хищники, вместо того чтобы подзакусить отшельником, что вполне соответствовало бы их образу жизни, вели себя очень тактично и непривычное для себя угощение принимали…
Постепенно слухи об удивительном иноке разнеслись по окрестностям. В XIV веке жизнь в лесу сама по себе могла считаться подвигом; времена были неспокойные, и потому монастыри ставились либо в городах, либо поблизости от них. Да и вообще, люди старались жаться поближе друг к другу. А тут вдруг молодой богомолец ставит келью посреди дикого леса, несколько лет обитает в ней в полном одиночестве среди природы, весьма суровой к человеку. Но период одиночества святого закончился. К нему стали приходить другие иноки, искавшие руководства необычного монаха. Сергий всех приходящих принимал с любовью, и вскоре в маленькой отшельнической обители жили уже 12 человек. Пришедшие не уставали удивляться редкому трудолюбию наставника, его постоянно ровному, спокойному расположению духа. Сергий охотно брался за любое дело, будь то строительство новой кельи, работа на кухне или заготовка дров. Он своими руками шил для братии одежду, носил воду, выпекал хлеб, занимался уборкой и стиркой, молол зерно, копал огород, катал свечи, обмывал умерших. Пример наставника, работавшего за двоих, вдохновлял всех. Его никогда не видели отдыхающим, сидящим без дела. Пища, которую Сергий употреблял, была на удивление скудной, но при этом его здоровье, казалось, крепло с каждым днем. Наконец иноки стали просить отшельника принять над выстроенной им обителью игуменство. И вот тут-то монах, несмотря на все свое удивительное смирение, уперся… Похоже, в его жизненные планы достижение власти и званий никоим образом не вписывалось. С большим трудом братии удалось добиться желаемого. В 1354 году епископ Волынский Афанасий посвятил Сергия в иеромонахи и возвел в сан игумена. После этого, кстати, пустынник не изменил своих жизненных принципов и не отказался от старого распорядка. Так, однажды, когда в голодное время у него полностью закончилась еда, глава обители пришел к одному из пожилых немощных братьев и нанялся сделать ему пристройку к келье – за пару кусочков черствого заплесневелого хлеба… И это – отнюдь не юродство. Следует учесть, что в обители в то время в самом деле был голод, монахи роптали на игумена и требовали от него разрешения собирать милостыню (Сергий Радонежский решительно запрещал братии побираться). А своим личным примером он убеждал учеников в том, что хлеб следует добывать только трудом собственных рук.
Монастырь постепенно разрастался, и, естественно, его нужды тоже увеличивались. Достаточно часто инокам приходилось обходиться очень скудной пищей. Однако, как вскоре было замечено, в особо сложных ситуациях игумен просто шел молиться, и после этого в обители появлялись неизвестные люди, которые приносили все необходимое. Даже природа, похоже, откликалась на просьбы этого необычного монаха. Так, летопись утверждает, что ручей с чистейшей водой, протекающий у стен монастыря, возник на самой вершине холма по молитве игумена. Когда же иноки стали между собой называть этот источник Сергиевым, отшельник указал, что сотворителем ручья является Бог, и запретил употреблять название, в котором фигурировало его имя.
Со временем слава преподобного Сергия достигла Константинополя. Патриарх Филофей прислал ему крест, параман и схиму, сопроводив дар благословением на новые подвиги. Вслед за этим игумен лесного монастыря отправился к святителю Алексию, и тот дал гостю совет ввести у себя в обители строгое общежитие. Прежде всего были упразднены имевшиеся ранее у членов обители личные подсобные хозяйства. Теперь каждый выполнял посильную работу, но не для себя лично, а для всех.
Мудрость игумена подтвердило будущее. Его ученики создавали на диких землях, не освоенных еще светской властью, все новые общежительные монастыри, вокруг которых оседали миряне. Так были основаны 70 обителей; их основатели, стремясь оказаться подальше от мирских хлопот, обустраивали для молодого пополнения все новые территории.
Новые идеи не особенно вдохновили братию; строгость устава привела к тому, что иноки начали роптать. А тут еще в монастырь прибыл брат игумена, Стефан. В молодости он не выдержал тягот лесной жизни и ушел в Москву, став духовником многих именитых особ, игуменом Богоявленского монастыря. Но спустя годы Стефан внезапно решил все бросить и вернуться к пустынничеству. Между родственниками «пробежала черная кошка», поскольку гость стремился доказать свое главенство в обители. Сергий спорить с ним не стал и от ответа ушел. В прямом смысле. После службы, не заходя в свою келью, он ради сохранения братской любви просто покинул стены возведенной своими руками обители. Проявивший совершенно непонятное нам с вами отсутствие какого бы то ни было честолюбия, прославленный подвижник не стал искать заступничества митрополита или князя и даже не просил Бога восстановить справедливость. Сергий просто отправился на неосвоенные земли, на реку Киржач и там основал новую обитель в честь Благовещения Пресвятой Богородицы. Тем временем в Троицком монастыре дела стали быстро приходить в упадок. Его обитатели обратились к святителю Алексию с просьбой возвратить святого под Радонеж.
Неизвестно, как отнесся Сергий к распоряжению оставить едва обжитое место, но выполнил его беспрекословно. Игуменом обители на Киржаче он оставил своего ученика, преподобного Романа, а сам отправился в обратный путь. Его первая обитель стараниями своего основателя из нищего, голодного монастыря, практически лишенного вотчинных земель, где книги за неимением пергамента писались на бересте, превратилась в процветающий, занимающийся благотворительностью, активно строящийся комплекс.
Постепенно о Сергии, которого по месту его удаления в пустынь стали называть Радонежским, заговорили как о чудотворце. К нему потянулись больные и калеки как из окрестных сел, так и из весьма удаленных населенных пунктов. Никто не покидал лесной обители, не получив исцеления и совета. А затем произошло настоящее чудо: однажды в монастырь пришел безутешный отец, принеся на руках тело своего умершего сына. Домой родитель и его единственный отпрыск ушли вместе… Естественно, после этого случая игумена стали почитать наравне с великими святыми отцами прошлого. Однако самого подвижника мирская слава как-то не прельщала, и он продолжал демонстрировать редкое смирение, впрягаясь в любую работу. Известен курьезный эпизод, когда крестьянин, приехавший в монастырь издалека, чтобы посоветоваться с Сергием Радонежским, отказывался верить, что оборванный старик, копающийся на грядке, и есть тот самый знаменитый глава обители. На его удивление и недоверие игумен ласково ответил: «Не печалься! Что ищешь и чего желаешь, тотчас даст тебе Бог».
Основатель Троицкого монастыря отличался явной способностью к пророчествам и предвидению. Как-то он очень удивил братию, внезапно прервав трапезу, чтобы прочитать молитву и сказать: «И тебе мир». После чего послал благословение епископу Пермскому. Сев на место, Сергий Радонежский спокойно пояснил: мол, святитель Стефан отправился из своей епархии в Москву и собирался заехать к ним. Но ему пришлось поспешить, и у развилки, в семи верстах от обители, святитель остановился, прочитал молитву и, поклонившись со словами: «Мир тебе, духовный брат», – обещал заехать в монастырь на обратном пути. Несколько учеников, удивленные рассказом, решили потихоньку проверить слова наставника. Они догнали Стефана и убедились: для их игумена расстояние и правда не является помехой для беседы…
А чудеса происходили в монастыре все чаще. Об одном из них иноки молчали до самой смерти Сергия, поскольку тот запретил им рассказывать о том, что однажды во время литургии вместе с ним службу правил Ангел… Сохранились свидетельства также о небесном огне, ходившем по алтарю во время служения старца.
С именем Сергия Радонежского связано также первое явление Богородицы славянскому православному отшельнику. Однажды ночью, когда игумен закончил читать канон перед иконой Божьей Матери, он присел отдохнуть, а затем сказал своему ученику, преподобному Михею, о том, что их сейчас ожидает чудесное посещение. Спустя несколько мгновений в келье явилась Богородица с апостолом Петром и Иоанном Богословом. Видение сопровождалось очень ярким свечением. Сергий Радонежский пал ниц, а чудесная гостья прикоснулась к нему руками, благословила и обещала впредь покровительствовать обители.
Игумен в течение многих лет поддерживал узы духовной дружбы со святителем Алексием. Когда тот, будучи уже в преклонном возрасте, серьезно занемог, то позвал Сергия Радонежского к себе и попросил старца принять сан епископа, а затем заменить его на посту митрополита, взяв под свое руководство Русскую митрополию. Но преподобный отказался от первосвятительства. Когда же Алексий и Дмитрий Донской стали настаивать, старец пригрозил в случае повторения этой просьбы бросить все и уйти в леса, «туда, где никто не сыщет».
Татары тем временем продолжали изрядно досаждать русичам, и князь Дмитрий Иванович Донской, собрав войско, решил попытаться изгнать кочевников, раз и навсегда отбив у них охоту появляться на его землях. Перед сражением князь пришел в Троицкую обитель – просить у Сергия Радонежского благословения. Тот не только благословил посетителя, но и предрек ему победу, которая станет началом освобождения Руси от ордынского ига. В войско Дмитрий Донской вернулся не один, а в сопровождении двух иноков из обители. Перед отъездом своих подопечных игумен предварительно побеседовал с ними наедине. Это были схимонахи Андрей (Родион) и Александр, которые погибли на Куликовом поле и остались в истории под своими мирскими именами Ослябля и Пересвет… Пока шло сражение, состоявшееся 8 сентября 1380 года, в день праздника Рождества Пресвятой Богородицы, Сергий Радонежский и его братия стояли на молитве, прося даровать русичам победу. И святая покровительница обители не подвела…
Вообще, при общении с представителями власти святой вел себя как талантливый политик и мудрый государственный деятель. Соотечественники Сергия Радонежского обязаны ему тем, что число княжеских междоусобиц сократилось: игумен часто мирил враждующих, от чего выигрывали не только сами агрессоры и их подданные, но и Русь в целом. Что там говорить, если даже Дмитрия Донского на сражение с Мамаем святой благословил только после того, как узнал, что для примирения с ордынцем князь сделал все возможное!
Прожив на свете более 70 лет, игумен Троицкого монастыря внезапно собрал иноков и сообщил, что через полгода его не станет. После этого Сергий Радонежский стал спокойно и обстоятельно готовиться к собственной кончине, приводя в порядок свои земные дела и дела монастыря. На игуменство он благословил опытного в послушании и духовной жизни ученика, преподобного Никона. Перед самой смертью святой в последний раз собрал братию, чтобы высказать свое завещание: «Внимайте себе, братие. Прежде имейте страх Божий, чистоту душевную и любовь нелицемерную…» Затем Сергий уединился от всех и 25 сентября 1392 года тихо покинул наш мир. До самого конца этот удивительный человек считал себя худшим из людей…
Жизнь Сергия Радонежского описал Епифаний Премудрый, который лично знал старца. В работе, на завершение которой у книжника ушло почти два десятка лет, он использовал личные воспоминания и свидетельства близких к игумену людей. Примечательно, что о ссоре братьев Епифанию рассказал… сам Стефан, позднее примирившийся с Сергием и умерший в Троицком монастыре.
Вопреки воле покойного (по просьбе братии) его по указанию митрополита Московского Киприана похоронили в церкви Троицкого монастыря. Тело старца пролежало в земле около 30 лет, а потом захоронение вскрыли. Это произошло после того, как одному из монахов во сне явился основатель обители и попросил: «Возвести игумену монастыря моего о том, что напрасно он столько времени оставляет мое тело покрытым землей, в которой вода утесняет его». Так что 5 июля 1422 года гроб с останками Сергия Радонежского подняли из могилы. Мощи уложили в серебряную раку и выставили их в Троицком соборе лавры. Спустя еще 30 лет старца причислили к лику святых; почти 500 лет к месту его последнего упокоения шли люди. В обители старательно вели летопись чудес, произошедших у гроба святого.