Забытое
Да.
Недавно и я был востребован в роли сельского доктора, благо дело происходило по соседству. На даче.
А то уже все забывают, что я был дохтуром, принимают за сказочника.
Время к полуночи, мгла, идем огородами - капустами с луками и салатами, огибаем парники, обулись в резиновые сапоги. Мы - это моя провожатая и я.
Ну, типичный, крЕтический случай. Старый дурак, неплохой человек по жизни, с привычным давлением 190 на 120, потрудился на огороде внаклонку, на солнцепеке, и его повело. Теперь плохо: тошнит, шатается, лежит, 220 на 140. И в больницу отказывается - ну, с этим понятно.
На меня, дачного пришельца, смотрели как на Бога, временно угодившего в огород, где и так благодать. Внимали каждой фонеме. Я осматривал его, благо помню пока, что и как смотреть.
А вот новых препаратов не знаю.... И старых доз не помню, позорно полез в аннотацию. Ага. Что-то я потерял, чем-то я заплатил все-таки.
Помочь я, конечно, сумел только Словом, да нехитрым советом. Раз уж я Божество. Даже рук почти не накладывал.
На следующий день - действительно божественный эффект: идет себе (здрасте), уже получше, да уже неплохо, и тра-ля-ля. И дальше пошел. Догонять до 300 на 200, если ему таблеток не купят в районе.
Вот чего мне не хватает: Богочеловечности. Естественное, свыше внушенное стремление. Если только не снизу.
Сон в летнюю ночь
До чего же жестокие случаются сны!
Приснилось мне, будто попал я в больницу, причем не в свою, а в другую, где тоже работал, но давно. И попал не лечиться, а снова работать, но буквально несколько дней, чтобы перекантоваться, откосить от чего-то страшного. Вышел на дежурство, выпил там. И меня засекли с утра. Я ничего и не сделал: так, побродил, поторкался в разные двери. А мне устроили форменный разнос с понятыми. Я даже главного понятого увидел: собственную рожу в зеркале, совершенно раздутую, перекошенную и с фурункулом.
Разгуливает по кабинету-ординаторской властная фигура, стерва на каблуках, и ведет змеиный допрос. И все меня сдают, все кивают. Я уж думал, меня защитят кладовщики, муж и жена, старенькие, которым она тоже насолила, и они подмигивали, что да, прикроют, не скажут, что я напился. Но их привлекли в качестве экспертов, потому что кладовщики увлекались фотографией. Показали им чернильного цвета, с блестками, гондон, дали лупу и стали пытать: можно ли сфотографировать его с расстояния десяти сантиметров или нет. Куда денешься? Можно. Так что кладовщики меня тоже продали, хотя я не очень понял, что я натворил.
А мне в это время уже надо было срочно лететь в Америку на съемку третьего Терминатора, у меня даже билет был: розовый и резиновый, на веревочке, вроде тех, что привязывают новорожденным к ножкам. Тем более, что я уже летал туда, садился на самолете прямо в Атлантический океан и прошел пробу. Только я не играть там кого-то был должен, а что-то другое; то ли кастингом заниматься, то ли вообще сочинить им всю историю.
А меня задерживают. В зеркало тычут, лупу наводят на гондон.