В сталинские времена колдунов просто арестовывали и уничтожали. Любителей-самоучек, собиравших литературу по оккультизму, пытавшихся, возможно, даже делать что-то в меру своих сил, арестовывали также, едва о них становилось более или менее известно. Надо думать, существовали какие-то инструкции и тайные циркуляры, предписывавшие постоянно выявлять таких людей и изымать их. Такое, во всяком случае, складывается впечатление из известных мне рассказов. Официальное же обвинение в отношении этих людей, как и в отношении шаманов, было чисто идеологическим: распространение суеверий и мистики в противовес «единственно истинной» материалистической марксистской идеологии. За всем этим, как и в прежние времена, был страх носителей власти перед тем, что жертвами гибельного, вредоносного воздействия этих людей могут оказаться они сами.
О мере этого страха свидетельствует эпизод, который рассказывал А. Л. Чижевский, невольным участником, а вернее жертвой которого едва не стал он сам.
Послереволюционный Петроград. Первые годы новой власти, от которой никто и, наверное, сами носители власти не знали, что ждать. В те начальные дни самые святые надежды и самое темное отчаяние соседствовали в душах многих. Надвигалась холодная и голодная зима. Вечерами улицы погружались во мрак. Трамваи почти не ходили. Последнее обстоятельство и сыграло решающую роль в судьбе Чижевского. Точнее – спасло его.
Накануне знакомый из философского кружка, где иногда бывал и он, пригласил Чижевского на очень важную, как обещал он, встречу с людьми, у которых есть ответы на вопросы, которые мучат сейчас многих. Такая или почти такая, но во всяком случае достаточно туманная форма, в которую было облачено приглашение, была данью приближашимся временам, когда осмотрительность и осторожность становились условием выживания. Адрес, записанный на клочке бумаги, являл название переулка где-то на окраине города. Эта удаленность, а может смутное чувство недолжности самого своего присутствия там, нежелания отправляться туда, чувство, которое упрощенно принято называть предчувствием, внушили ему было мысль проигнорировать приглашение вообще. Тем более, что он и не обещал определенно быть там. Когда уже вечером это необъяснимое нежелание ослабло и внезапно вдруг остановило его, он все-таки заторопился на встречу, жалея лишь, что опоздает. Ко всему еще долго не было трамвая. Обычно даже в те времена ему не приходилось ждать так долго, как в тот вечер.
Когда, наконец, он сошел на остановке и стал приближаться к переулку, указанному на листке, навстречу ему стали попадаться встревоженные кучки. Все смотрели в одну сторону, туда, куда он шел. Сначала обрывки слов и разговоров, которые доносились до него, никак не соединялись в его сознании с местом, куда направлялся он.
– Сразу окружили и все! Чекисты…
– Чекисты. Десять машин…
– Я как услышала, что стреляют…
– Никто не ушел…
Небольшой особняк, стоявший несколько на отшибе и открывшийся ему за поворотом, был весь залит ослепительным и непривычным в те годы электрическим светом. Не менее, чем с десяток легковых автомашин, обступивших дом, заливали его ярким светом включенных фар. В их свете видны были какие-то фигуры, сновавшие с носилками из распахнутых дверей особняка к стоявшему поодаль в тени фургону.
Не останавливаясь и не замедляя шага, чтобы не обратить на себя внимание, он продолжил путь и, обойдя оцепление, постарался затеряться среди глухих окрестных улиц.
Через пару дней он знал уже, что произошло в доме, где он счастливо опоздал появиться в назначенный час. В тот вечер там договорились о встрече самые сильные оккультисты, экстрасенсы и чернокнижники Петербурга. То действо, которое они намерены были произвести там,хорошо известно адептам тайных наук. Это то, что исследователи называют инволютивной магией. Прием этот един у русских колдунов, колдунов Африки, сибирских шаманов или жрецов вуду. Для этого берется изображение конкретного человека, при помощи неких действий оно как бы идентифицируется с оригиналом, после чего все, что проделывается с изображением, должно отразиться на самом человеке.
Кто-то успел донести о цели собрания в ЧК. Дом был бесшумно окружен. За мгновение перед тем, как с револьверами в руках одновременно ворваться туда через окна и двери, чекисты успели увидеть в небольшом зале человек двадцать, перед которыми стояли портреты вождей революции – Ленина, Троцкого и других, с которыми они проделывали непонятные манипуляции. Интересоваться, что именно делали они, у чекистов не было ни времени, ни нужды. Те, кто послали их, наверное, знали это лучше. Они же просто выполняли приказ: не задавая вопросов, не спрашивая имен, они открыли стрельбу, Все, кто оказался в зале, были убиты на месте.
Те, кто отдал команду, пренебрегли даже традиционным арестом и допросом, предшествующими расстрелу. Столь велик был страх.
У атеистических вождей, которые сами устранились от защиты хотя бы церкви, не оставалось ничего другого, кроме террора, что могло бы оградить их от вредоносных воздействий чернокнижников и колдунов. Любая система пропусков, самый беспощадный контроль бессильны были защитить их от гибельных флюидов и незримых сил. И они понимали это. Единственная защита, это – пуля каждому шаману, колдуну или оккультисту, каждому, кто мог считаться хотя бы потенциально опас-ным. И они всякий раз, не колеблясь, пускали это испытанное средство в ход.
З. СНИМАЮЩИЕ ЗАКЛЯТЬЕ
Удар возвращается к тому, кто его послал
Систематическое и беспощадное истребление тех, кто проявлял какой-то интерес к оккультной практике, привело к тому, что число таких людей в годы репрессий, судя по всему, действительно значительно сократилось. Хотя нельзя сказать, чтобы случаи, когда они проявляли себя, прекратились вовсе. Пример такого вредоносного воздействия в сороковые годы отмечен был ленинградским исследователем Л. Л. Васильевым в городе Елабуге: «Местные жительницы, ученицы фабрично-заводского училища П. (20 лет) и 3. (16 лет), одна за другой получили „подметные письма“, в которых каракулями было написано, что за то-то и то-то в такой-то день и час они будут наказаны болезнью – корчами, потерей голоса и речи, глухотой, болями в голове и руках… В указанные сроки все это в полной мере исполнилось. У П. внушенные письмом болезненные симптомы продолжались три недели, у 3. – несколько суток. Обе девушки рассказывали потом, что во сне им являлась некая старуха, которая якобы и навела на них „порчу“. К больным вызывалась фельдшерица из местной поликлиники, а „подметные письма“ были переданы в народный суд, допросивший свидетелей».
Старуха, образ которой уловило во сне ночное сознание обеих жерт – важная деталь. Дело в том, что для исцеления, освобождений от порчи, которая наслана, иногда необходимо бывает знать, кто был источником зла. В этом случае усилия целителя направлены на жертву лишь в той мере, в которой через нее, через жертву, он может обнаружить и вырвать сам корень несчастья, т. е. настичь того, кто наслал его.
Именно так поступает в подобных случаях, например, Светлана Чернецкая. Глядя на человека, она мысленно вызывает у себя образ того, кто наслал болезнь, если такое имело место. По описанию внешности, которое дает она, жертва нередко может узнать в этом образе конкретного человека. Правда, обычно, чтобы не дать повода к ожесточению она предпочитает не делать этого. Вместо этого, построив перед собой такой фантомный образ того, кто наслал болезнь, Чернецкая мысленно окружает его языками пламени и «держит в огне», пока не увидит, как фантом сгорает, гибнет и исчезает в нем. После этого, по ее словам, насланный недуг исчезает. Человек становится здоров.
Я говорил уже, что каждому, кто наделен паранормальными способностями, реальность, в которой пребывает он, предстает во многом по-разному. Каждый из них живет как бы в своей Вселенной. По-другому воспринимает насланную болезнь и порчу А. В. Мартынов – как некий энергетический жгут, идущий от жертвы к тому, кто вредит ей. То, как снимает он это зло, исходит именно из этого видения.
– Я много работал на море, – говорит он, – и знаю, что такое рвущийся трос. С какой силой он может ударить. Когда обрубается энергетический жгут, он с силой бьет по тому, кто это сделал. Как-то ко мне обратилась семья военнослужащего по поводу их мальчика. Они снимали комнату у учительницы, завуча той школы, где он учился. Когда я занимался им, я обнаружил, что к нему подключен такой жгут. Я его обрубил. Через несколько дней родители рассказывают мне, что завуч, их квартирная хозяйка, была в школе, стояла на столе, устраивая какое-то предпраздничное украшение на елке, как вдруг какая-то сила сбросила ее на пол. Она довольно сильно расшиблась. Я поинтересовался, в какое время это произошло. Оказалось именно тогда, когда я обрубил этот жгут. Другой случай. Мальчик тоже сильно болел, к его чакре был подсоединен такой жгут. Поскольку его состояние выражалось в разных недомоганиях, родители водили его к психотерапевту. Когда уже после моего воздействия его привели туда в очередной раз, врач оказался весь в бинтах: упал на лестнице. И снова – произошло это в тот самый день и час, когда я обрубил жгут.
То, что Мартынов видит, как «энергетический жгут», В. И. Балашов и некоторые другие экстрасенсы воспринимают, как «луч». По сути это близкие, почти идентичные образы, описывающие некий направленный поток. туннель, связь. Такой же жгут или луч присутствовал и случае наведения или порчи, которым занимался В. И. Балашов.
В сентябре 1989 года к Балашову обратились представители космического ведомства. Едва был запущен спутник с космонавтами А. С. Викторенко и А. А. Серебровым, как с ними стало происходить нечто непонятное. До старта оба были совершенно здоровы, не было ничего, что могло бы вызывать у врачей малейшую тревогу или беспокойство. Но буквально через сутки после выхода на орбиту и тот и другой стали жаловаться на различные недомогания, причем симптомы рисовали сбивчивую, совершенно непонятную картину. Запуск такого аппарата обходится в миллионы рублей. Если прервать полет, а вопрос стоял именно так, эти миллионы и работа многих сотен людей – все это должно было пойти прахом. «На них „наводят!“» – такое предположение высказали те, кто обратились к Балашову. Предположение, казалось бы, весьма нехарактерное для представителей официальных структур.
– Меня спросили – «Откуда идет наводка? Из Москвы?» – рассказывает Балашов. – Я «посмотрел». «Нет, – говорю, – посыл идет, но не из Москвы». Собеседники мои ожидали, видно, что я назову Москву и даже точный московский адрес мне подсказали, откуда, по их данным, можно было бы ожидать этого. Я повторяю: «Нет, не оттуда.» Чувствую, откуда-то с Востока, из Сибири. Потом четче пошло. Байкал. Нет, скорее, Иркутск. Сигнал идет откуда-то неподалеку от Иркутска. Безлюдное место. Вроде, метеостанция. Нет, не метеостанция. Другая. Сейсмическая? Да. Сейсмическая. На этой станции или рядом с ней два человека. Один восточного типа, с бородой. . Другой блондинистый, русый, моложе его. Его подручный. Оба «луча» к космическому кораблю идут от них. От первого – более сильный. Космический корабль заключен был как бы в «энергетическую капсулу». Мотивы, зачем делалось это? Исключительно из злодейства.
Коль скоро сознание наше оказалось способно принять сам факт такого воздействия, остается вместить и другое, то, что представляется еще более невероятным – что кто-то способен творить такое «исключительно из злодейства». Когда к ситуации подключено было еще несколько эктрасенсов, то, что открылось им независимо друг от друга, повторило картину, которую описал Балашов. Воздействие, наводка этих двоих были сняты. Полет отменять не пришлось, он был продолжен и завершился благополучно.
Встреча, которой предпочтительно избежать
Действительно ли, когда удается оборвать такой энергетический жгут, тот, кто посылает его, претерпевает нечто вроде удара? Что конкретно может испытывать он при этом, зависит, очевидно, от того, каким образом и кто разрывает такой жгут. Во всяком случае, различные свидетельства говорят, что такой обрыв не проходит для него ни безразлично, ни безболезнено.
У живущей в Вильнюсе молодой женщины внезапно обнаружились симптомы недуга, связанного с заболеванием позвоночника. Заболевание ее быстро прогрессировало, и вскоре она не могла уже даже ходить. Врачи, обследовавшие ее, были единогласны – нужна операция, помочь может только она.
Женщина была православная, и от кого-то из прихожан своего храма она еще раньше слышала о святом источнике под Смоленском, дарующим исцеление. Правда, никто не знает, чему более обязан источник своей славе – самой ли воде или священнику, состоящему при нем. Во всяком случае, к источнику этому уже много лет съезжается такое множество больных со всех концов страны, что даже дальние поезда стали делать остановку на крохотном полустанке, что расположен рядом.
Поскольку сама больная передвигаться уже не могла, туда отправилась ее подруга. Когда приблизившись к источнику, она наполнила бутыль, священник остановил ее:
– Я вижу, ты для кого-то другого, не ради себя приехала. Скажи мне имя и время рождения того, о ком ты хлопочешь.
Та назвала то и другое. Священник взял бутылку и стал смотреть на воду. Потом сказал:
– Поезжай к ней. С молитвой побрызгай святой водой по четырем углам. Если после этого заснет она и увидит сон, что по полю идет, тогда пусть не делает операцию. Не нужно будет. Выздоровеет. Но, если, когда проснется она, кто-нибудь за солью придет, не давайте.
Такое странное напутствие услышала она от священника. То, что последовало, оказалось не менее странным. Вернувшись в Вильнюс, с утра побрызгала она, как было сказано, святой водой в комнате, где лежала больная. Об остальном же, что сказал священник, ничего не стала говорить ей. Через час, примерно, больная вдруг заснула. Недолго спала, а проснувшись, радостно говорит:
– Какой сон мне хороший снился! Будто иду я по лугу и цветы собираю. Ромашки. И такая счастливая! Я и сейчас еще чувствую это счастье.
Только сказала, звонок в дверь. Соседка пришла, просит дать ей соли, кончилась у нее. Подруга помнила, что сказал священник:
– Нет соли!
Больная же, не зная о предупреждении, стала возражать ей:
– На кухне соль. Целая пачка. Дай человеку.
– Нет соли! – И подруга захлопнула дверь. Операцию делать ей не пришлось. Через какое-то вречя она уже ходила совершенно свободно. А год спустя ышла замуж и вскоре родила ребенка.
Приход соседки не случаен. То, что по снятии заговора или порчи, тот, кто навел их, будет всеми силами старься вступить в общение со своей жертвой, подтверждают и другие случаи. Злодей либо заявится внезапно в дом, либо будет стараться как бы случайно встретиться со своей жертвой на улице. Как утверждают те, кто снимают наговоры и порчу, следует любым образом избеть таких контактов.
Деталь, которую упомянул я выше – то, что священник прежде чем сказать что-то стал смотреть на воду, обы увидеть там нечто, напоминает практику других экстрасенсов-целителей таких непростых недугов. Петр Дементьевич Утвенко, о котором я уже говорил, с такой же целью пользуется платком и стаканом.
– Что вы видите там? – Спросил один из пациентов.
– Вижу больного белым фоном и, как на фотобумаге в проявителе, проступают темные пятна болячек.
Что еще, кроме того, о чем он говорит, видит Утвенко, об этом он предпочитает не сообщать. Многократно обвиняемый и оскорбляемый прессой в прошлом, чудом избежавший тюрьмы за «незаконное врачевание», он и сейчас старается не давать повода обвинить его в тайных знаниях и мистицизме. Только когда оказывается необходимо сказать что-то, выходящее за пределы традиционных отношений лекаря и пациента, он делает это. И лишь по этим отдельным упоминаниям можно догадаться, насколько больше «видит» и знает он, чем говорит обычно.