Этим людям предстояло вспомнить, кем они являются на более высоком уровне, и стать инструментом преодоления поляризации Страха.
Майя вдруг увидела себя беседующей на важные темы с каким-то мужчиной в армейской форме. Он был высок ростом, атлетически сложен, одарён недюжинным умом.
К своему удивлению, я понял, что Майе известно: именно он погиб рядом с ней в той войне девятнадцатого века.
Сосредоточившись на нём, я был просто поражён: оказывается, я уже видел его в видениях Уильямса, обозревавшего свою жизнь.
Далее видения Майи, судя по всему, вышли на другой уровень, недоступный для моего восприятия: она словно растворилась в заливавшем её ослепительном свете.
Лишь немногое я мог понять: её личное представление о том, что она может совершить, родившись именно в этой семье, — часть более масштабного видения, включающего в себя всю историю и будущее человечества.
Сама Майя, похоже, могла обозреть свою жизнь в перспективе вплоть до самого конца: ей явно предстояло оказаться в самом центре всего — там, где человечество находилось когда-то, куда оно шло теперь. Я мог ощутить всё это, однако, не улавливал самих образов.
Наконец, видения Майи закончились, и мы снова увидели её в зелёном пространстве, окружённую душами своего сонма.
Теперь они наблюдали сцену, происходившую на Земле. Насколько я мог судить, её будущие родители действительно решили обзавестись ребенком и соединились в том самом акте любви, который должен был обеспечить его рождение.
Сонм душ, окружавших Майю, напоминал теперь большое колышущееся янтарное облако. Оно становилось всё ярче, черпая энергию из ослепительного света, сиявшего где-то позади.
Я и сам ощутил, как вибрирует эта энергия где-то внутри меня, на глубоком, почти оргазмическом уровне любви.
Далеко внизу, на Земле, мужчина и женщина слились в объятии, и в момент оргазма из окружавшего нас зелёного света вырвался поток энергии, который, пройда сквозь Майю и окружавший её сонм душ, проник в трепещущие тела, и обе части этого потока устремились навстречу друг другу, неся сперму и яйцеклетку к точке их предначертанного соединения.
Мы смогли наблюдать момент зачатия и чудесное слияние двух клеток в одну. Сперва медленно, затем, всё быстрее клетки начали делиться, видоизменяться, пока, наконец, их скопление не приобрело очертания человеческого эмбриона.
Взглянув на Майю, я увидел, что с каждым новым делением клеток она как бы тает, всё больше растворяясь в окружающем пространстве. И когда эмбрион превратился в готового к рождению ребёнка, Майя окончательно исчезла из виду. Её сонм душ остался на месте.
Очевидно, из того, чему мы только что оказались свидетелями, можно было бы вынести гораздо больше, но, расслабившись на миг, я не сумел вновь сосредоточиться; и тут сонм душ вдруг пропал — как не бывало.
Остались только мы с Уилом, уставившиеся друг на друга. Уил казался страшно взволнованным.
— Что это мы сейчас видели? — спросил я.
— Весь процесс рождения Майи, её приход в свою нынешнюю жизнь, запечатлённый в памяти её сонма душ. Мы должны были увидеть всё это: её оценку целесообразности своего рождения именно у этой пары, осознание своей будущей миссии, её переход в физическое измерение в момент зачатия.
Я кивком попросил Уила продолжать.
— Акт любви, сам по себе, как бы, открывает окно между послежизненным и земным измерением. Похоже, сонмы душ существуют в состоянии любви — гораздо более интенсивной и высокой, чем та, что можем испытывать мы с тобой, настолько интенсивной, что она ощущается, как оргазм.
Сексуальная кульминация создаёт окно в послежизненное измерение, и то, что мы ощущаем, как оргазм, является мгновенным прорывом на уровень любви и вибраций, свойственный Афтерлайфу; в открытое окно устремляется поток энергии, потенциально несущий с собой новую душу.
Мы, как раз, и видели, как это случилось. Сексуальное слияние — это священный момент, когда часть Небес нисходит на Землю.
Я кивнул, размышляя об увиденном.
— Майя знала, как будет протекать её жизнь, если её произведут на свет именно эти родители.
— Да. Похоже, до рождения, к каждому из нас приходит видение его будущей жизни, дополненное размышлениями о потенциальных родителях, о том, в какой мере они будут способствовать совершению нами того, что мы собираемся совершить.
— Я видел большую часть этого, — сказал я, — но всё было как-то странно. Судя по тому, что Майя рассказывала мне о своей реальной жизни, её, так сказать, видение рождения оказалось более идеальным, чем то, что происходило на самом деле.
Взять, хотя бы, её отношения с семьёй: они ведь, так и не сложились так, как ей хотелось. Мать никогда не понимала её, была вся занята лишь своими болезнями, а отец был человеком настолько замкнутым, что, лишь после его смерти, Майя узнала, какого рода исследованиями он, собственно, занимался.
— Всё правильно, — возразил Уил. — Похоже, видение — это некая идеальная картина того, исполнения чего в жизни желает наше высшее «я», — того, что было бы, если бы все мы всегда следовали подсказкам своей интуиции.
То же, что происходит на самом деле, лишь приближается к этому идеальному видению: это максимум того, что каждый может совершить при данных обстоятельствах.
Всё это — часть информации о послежизненном измерении, содержащейся в Десятом откровении.
Она должна помочь нам уяснить себе духовный опыт нашего пребывания на Земле, в частности то, что касается восприятия совпадений и механизма одновременности разных событий.
Когда интуиция или увиденный сон подсказывают нам, как следует поступить в той или иной ситуации жизни, и мы следуем этой подсказке, происходят определённые события, которые воспринимаются, как чудесные совпадения.
Это придаёт нам жизненных сил, волнует нас. Нам кажется, что этим событиям суждено свершиться. То, что мы только что видели, переводит всё в совершенно иной масштаб.
Когда мы слышим «оклик внутреннего голоса», воспринимаем мысленный образ возможного будущего, на самом деле, это всплески памяти о видении, явленном нам до рождения, о том, как мы собирались распорядиться своей жизнью в этой конкретной точке своего пути.
Может быть, не всё происходит точно так, потому что люди обладают свободной волей, но когда случается что-то очень сходное с нашим видением, мы испытываем особый подъём, сознавая, что находимся на тропе судьбы, по которой собирались идти.
— А какова роль нашего сонма душ?
— Мы связаны с ними. Они знают нас. Они наблюдают видения нашего рождения, идут за нами по жизни, а потом остаются рядом, пока мы обозреваем всё, что с нами произошло. Они служат, как бы, резервуаром нашей памяти, содержащим знание того, кем мы являемся на протяжении эволюции.
Он немного помолчал, глядя мне прямо в глаза.
— И, судя по всему, когда мы находимся в послежизненном измерении, а одна из этих душ, посредством рождения, переходит в физическое измерение, мы играем ту же роль по отношению к ней. Мы становимся частью сонма душ, поддерживающего её.
— Значит, пока мы находимся на Земле, — заметил я, — наши сонмы душ направляют нас с помощью «окликов внутреннего голоса»?
— Вовсе нет. Исходя из того, что мне удалось воспринять от тех сонмов душ, которые мне приходилось видеть, интуиция и сны рождаются в нас самих, а происходят они от высшей связи с Божественным.
Сонмы душ просто посылают нам добавочную энергию и, как бы, поднимают нас каким-то особым образом, но каким — понять мне так и не удалось. Но так они помогают нам вспомнить то, что мы уже знали.
— Но, это ведь, объясняет мой сон и сон Джоэла!
— Да. Видя сны, мы вновь соединяемся со своим сонмом душ, и это пробуждает нашу память о том, как мы на самом деле хотели поступить в какой-то конкретной жизненной ситуации.
Нас как бы посещают видения наших изначальных намерений. Потом, снова возвратившись в физическое измерение, мы сохраняем эту память, хотя иногда там всё выражено лишь символами.
Ты человек, более открытый духовному значению вещей, поэтому, ты до мельчайших подробностей запомнил информацию, содержавшуюся в твоём сне.
Ты же сам говорил, что, представив себе моё лицо, увидел, как мы встречаемся друг с другом, и это почти точно повторилось в твоём сне.
В отличие от тебя, Джоэл менее открыт; его сон принял более искажённую, символическую форму.
Его память не столь ясна, и его сознание облекло послание в символику войны, сквозь которую просматривалось только одно: в своём дожизненном видении он собирался остаться и помочь решению проблем этой долины. И было ясно, что, уйди он отсюда, он об этом пожалеет.
— Значит, сонмы душ всегда посылают нам энергию и надеются, что мы вспомним свои дожизненные видения?
— Верно.
— А почему души Майиного сонма выглядели такими довольными?
Уил посерьёзнел:
— Они были рады, так как она помнила, почему родилась именно у этой пары и как события её жизни подготовили её к карьере врача. Но… это была лишь первая часть её дожизненного видения. Ей ещё есть что вспомнить.
— Я видел тот эпизод, когда она в этой жизни снова встретила человека, рядом с которым была убита в девятнадцатом веке. Но там были и другие эпизоды, которые мне не удалось понять. А ты много понял?
— Совсем ничего. Там было ещё что-то о нарастающем Страхе. Это подтверждает, что Майя является частью семёрки — той самой, возвращение которой увидел Уильямс.
А она увидела группу, способную вспомнить то более обширное видение, которое стоит за нашими индивидуальными намерениями. Такая память необходима, если мы собираемся покончить со Страхом.
Уил замолчал, и мы долго смотрели друг на друга. Потом я вдруг снова ощутил вибрацию во всём теле. Они там опять запустили свою адскую машину!
В этот момент перед моим мысленным взором встал образ того высокого мужчины в военной форме, с которым общалась Майя в своих видениях. Кто он был?
Я открыл было рот, чтобы сказать об этом Уилу, но в этот момент мой желудок сжала такая боль, что у меня перехватило дыхание.
Одновременно с этим раздался высокий пронзительный — вой? вопль? скрип? Не знаю, как описать этот звук, от которого меня швырнуло назад.
Как и в прошлый раз, я протянул руку к Уилу, но лицо его стало расплываться. Какое-то мгновение я ещё силился видеть его чётко, потом, потеряв равновесие, полетел куда-то вниз.
Навстречу знанию
Что за чёрт, подумал я, лёжа плашмя на скале и болезненно ощущая спиной её неровности, я снова тут, у реки. Я поднял глаза и некоторое время смотрел в серое, готовое вот-вот пролить дождь небо, слушая журчание бегущей мимо воды.
Потом приподнялся на локте, чтобы оглядеться вокруг, и тут же почувствовал во всём теле тяжесть и усталость, как и в прошлый раз, когда вернулся из иного измерения.
Кое-как поднявшись на ноги, я доковылял до леса; боль слабо пульсировала в лодыжке. Я нашёл свой рюкзак и приготовил себе поесть. Движения мои были замедленны, в голове — ни единой мысли.
Даже пока я ел, в моём мозгу царила удивительная пустота, как после долгой медитации. Потом я начал понемногу наращивать свою энергию, делая глубокие вдохи и задерживая дыхание.
И вдруг, я опять услышал гудение. Я стал прислушиваться, и тут перед моим мысленным взором возникла ещё одна картина: я сам, идущий на восток, в направлении этого загадочного звука, чтобы отыскать его источник.
Сама мысль об этом привела меня в ужас, и меня охватило прежнее желание бежать отсюда со всех ног. Но тут гудение стихло, и я услышал шуршание листьев за спиной. Резко обернувшись, я увидел Майю.
— Вы всегда появляетесь в самый нужный момент? — с удивлением спросил я.
— Появляюсь?! Да вы с ума сошли! Я уже битый час обшариваю тут каждый куст. Где вы были?
— Внизу, у реки.
— Нет, вас там не было: я и там искала. — Она всмотрелась в меня, потом перевела взгляд на мою ногу. — Как ваша лодыжка?
Я выдавил улыбку:
— Отлично. Послушайте, у меня есть к вам разговор.
— И у меня к вам. Происходит что-то весьма странное. Один рейнджер из Службы леса вчера видел, как я вхожу в город, и я рассказала ему о вас.
Похоже, он хотел сохранить это в тайне; он настаивал на том, чтобы сегодня утром послать за вами грузовик.
Я сказала ему примерно, где вы находитесь, и пришлось пообещать, что я поеду вместе с ним. Он вел себя как-то странно, поэтому я решила опередить его. Но он может появиться здесь с минуты на минуту.
— Тогда нам надо идти, — сказал я, начиная торопливо запихивать вещи в рюкзак.
— Погодите минутку! Скажите-ка мне, что происходит? — В её голосе прозвучали панические нотки.
Я поднял голову и посмотрел ей прямо в глаза.
— Кто-то — я не знаю кто — проводит здесь, в долине, какой-то эксперимент или нечто вроде этого. Думаю, моя приятельница Чарлин имеет какое-то отношение к этому либо находится в опасности. Служба леса наверняка втайне дала «добро» на проведение эксперимента.
Майя смотрела на меня широко раскрытыми глазами, пытаясь осмыслить услышанное.
Я подхватил рюкзак и взял её за руку:
— Проводите меня немного. Пожалуйста. Мне нужно сказать вам ещё кое-что.
Она кивнула и вскинула на плечи свой рюкзак. Пока мы шагали на восток вдоль реки, я рассказал ей все — начиная со встречи с Дэвидом и Уилом и кончая тем, как я наблюдал Обзор жизни Уильямса и слушал журналиста Джоэла.
Дойдя до того, что касалось её собственного Видения рождения, я остановился и, присмотрев валун поудобнее, сел на него. Майя прислонилась к дереву справа от меня.
— Вы тоже участвуете в этом, — сказал я. — Судя по всему, вам уже известно, что ваша миссия в жизни — это внедрение альтернативной техники исцеления, но это ещё не всё. Похоже, вы — одна из членов группы, формирование которой видел Уильямс.
— Откуда вы знаете обо всем этом?
— Мы с Уилом наблюдали ваше Видение рождения. Она покачала головой и закрыла глаза.
— Майя, каждый из нас, приходя в этот мир, несёт с собой видение того, какой может быть его жизнь, как он хочет распорядиться ею. «Оклики внутреннего голоса», сны, совпадения — все они имеют целью не дать нам сойти с верного пути, напомнить о том, какой мы хотели видеть свою жизнь.
— А что ещё хотела сделать я?
— Точно не знаю: этого мне не удалось уловить. Но оно как-то связано с этим коллективным Страхом, который нарастает в человеческом сознании. Эксперимент, проводимый здесь, является одним из результатов этого Страха…
Майя, вы собирались применить то, что узнали о физическом исцелении, чтобы содействовать решению проблем этой долины. Вы должны помнить!
Она отвела глаза.
— О, нет, вы не можете возлагать такую ответственность на меня! Я ничего не помню об этом. Я занимаюсь именно тем, чем должна заниматься, как врач.
Я ненавижу интриги подобного рода! Понимаете? Ненавижу! Наконец-то у меня есть клиника, устроенная именно так, как мне хотелось. Не думаете же вы, что я откажусь от неё ради того, чтобы ввязаться во всё это? Я — не тот человек!
Я смотрел на неё, пытаясь придумать, что бы ещё сказать. И вдруг я снова уловил гудение.
— Вы слышите этот звук, Майя? Это гудение, этот гул? Так вот, это тот самый эксперимент. Он проводится здесь, сейчас. Постарайтесь услышать!
Несколько секунд она прислушивалась, потом покачала головой:
— Я ничего не слышу.
Я схватил её за руку:
— Попытайтесь повысить свою энергию!
Она вырвала руку:
— Я не слышу никакого гула!
Я вздохнул:
— Ладно, простите. Не знаю, может быть, я не прав. Может быть, это должно произойти как-то иначе. Майя помолчала, глядя на меня, потом сказала:
— Я знаю кое-кого в шерифском отделе. Я попытаюсь связаться с этим человеком. Это всё, что я могу сделать.
— Не знаю, поможет ли это, — покачал головой я. — Похоже, не все могут слышать этот звук.
— Так вы хотите, чтобы я поговорила с ним?