Гордость и жалость тесно связаны между собой. Если вам кажется, что жизнь у вас тяжелее и несчастнее, чем у других, это просто проявление привязанности к собственному «я». Когда у «я» возрастает жалость к самому себе, не остаётся места для сострадания к другим. В нашем несовершенном мире так много людей страдали в прошлом и страдают по сей день. Однако страдания некоторых людей считаются более «важными» страданиями. Хотя у нас нет точной статистики, можно с уверенностью сказать, что число коренных жителей Америки, убитых европейца ми при колонизации Северной Америки, по меньшей мере равно числу жертв других случаев геноцида, признанных историками. Однако соответствующего общепризнанного термина – такого, как антисемитизм или холокост, – который обозначал бы эту немыслимую бойню, нет.
Массовые убийства, организованные Сталиным и Мао Цзэдуном, тоже не имеют отличительных наименований, хотя и существуют музеи, бесконечные документальные и полнометражные фильмы и судебные иски о реабилитации. Мусульмане жалуются, что их преследуют, но забывают о том, какие разрушения несли с собой их предки-моголы, которые завоевали большую часть Азии, распространяя ислам. Свидетельства тогдашнего разорения видны до сих пор – это древние руины памятников и храмов, некогда возведённых из любви к другому богу.
Существует гордость от принадлежности к какой-то школе, традиции или религии. Христиане, иудеи и мусульмане верят в одного и того же Бога, и в некотором смысле они – братья. Но вследствие гордости, которую питают последователи этих религий, и их мнения о том, что именно они «правильные», религии эти стали причиной большего количества смертей, чем две мировые войны, вместе взятые.
Причина расизма – эта та же отравленная стрела гордости. Многие азиаты и африканцы обвиняют в расизме белых жителей Запада, но расизм существует и в Азии. На Западе есть хотя бы антирасистские законы и на официальном уровне расизм осуждают. Однако сингапурская девушка не может при гласить своего мужа-бельгийца домой, чтобы познакомить с семьёй. Этнические китайцы и индийцы в Малайзии не могут получить статус «бхумипутры»[3] на протяжении многих поколений. В Японии многие родившиеся там корейцы всё ещё не натурализовались. Хотя многие белые усыновляют цветных детей, вряд ли состоятельная азиатская семья когда-либо усыновит белого ребёнка. Немало уроженцев Азии считают такое смешение культур и рас неприемлемым. Интересно, как азиаты восприняли бы противоположную ситуацию: если бы белым людям миллионами пришлось мигрировать в Китай, Корею, Японию, Малайзию, Саудовскую Аравию и Индию? Что, если бы они организовывали свои общины, отнимали у местных рабочие места, выписывали себе с родины невест, поколение за поколением разговаривали на своём языке, отказываясь говорить на языке исконных жителей этой страны, и в довершение всего поддерживали религиозный экстремизм у себя на родине?
Другая стрела Мары – зависть. Это одна из эмоций, более всего свойственных неудачникам. Она проявляется иррационально и порождает причудливые истории, чтобы сбить вас с толку. Она может поразить внезапно в самое неожиданное время, например, когда вы наслаждаетесь прослушиванием классической симфонии. Хотя у вас нет никакого намерения стать виолончелисткой и вы никогда и пальцем не прикасались к виолончели, вас может охватить зависть к ни в чём не повинной виолончелистке, с которой вы никогда даже не встречались. Одного того факта, что она талантлива, будет достаточно, чтобы отравить ваш ум.
Почти весь мир завидует Соединённым Штатам. Многие из религиозных и политических фанатиков, высмеивающих и критикующих США, называя американцев подручными сатаны и империалистами, вывернулись бы наизнанку, чтобы получить «грин кард», если таковой у них ещё нет. Движимое чёрной завистью, общество, зачастую подстрекаемое средствами массовой информации, почти всегда набрасывается на тех, кто пользуется успехом в финансовой, физической или интеллектуальной области. Некоторые журналисты предпринимают попытки защищать аутсайдеров и «простых людей», но часто они боятся упоминать, что некоторые из этих «аутсайдеров» на самом деле фанатики. Эти журналисты отказываются освещать какие-либо их преступления, а те немногие, которые отваживаются высказаться открыто, рискуют быть заклеймёнными как экстремисты или шовинисты.
Эгоистически желая заполучить больше учеников-последователей, коварный Мара проповедует свободу, но если кто-то по-настоящему ею воспользуется, вряд ли Маре это понравится. По существу, мы предпочитаем, чтобы свобода предназначалась только для нас, а не для других существ. Неудивительно, что, если мы или кто-то ещё действительно станем пользоваться всеми своими свободами, нас не везде будут приветствовать. Так называемые свобода и демократия – просто ещё одна система подчинения, выстроенная Марой.
А как же любовь?
Вы можете думать, что не все эмоции – страдание: а как же любовь, радость, творческое вдохновение, преданность, восторг, покой, чувство единства, чувство удовлетворения, утешение? Мы считаем, что эмоции необходимы для творческого самовыражения: поэзии, музыки и других видов искусства. Наше определение страдания нечётко и ограниченно. Сиддхартха дал более широкое и при этом намного более точное и чёткое определение страдания.
Некоторые виды страдания, например враждебность, ревность или головная боль, обладают явными отрицательными качествами, тогда как другие вовсе не кажутся нам столь тягостными. Для Сиддхартхи всё, что имеет такое качество, как неопределённость и непредсказуемость, – страдание. Например, любовь может приносить радость и удовлетворение, но она не возникает сама по себе, ни с того ни с сего. Она зависит от кого-то или чего-то, а потому непредсказуема. Как минимум человек зависит от объекта любви, и в известном смысле он всегда «на поводке». Дополнительных же неявных условий не счесть. По этой причине совершенно бессмысленно ругать своих родителей за наше несчастливое детство или ругать самих себя за разлад между родителями, потому что нам совершенно неведомы многие скрытые зависимые условия, связанные с этими ситуациями.
Для обозначения счастья и несчастья тибетцы используют слова рангванг и шенванг . Дать их точный перевод трудно. Ранг – значит «я», «сам», «моё», ванг – «сила», «власть», «права» или «полномочие» , а гиен – «другой». Вообще говоря, пока человек сам управляет ситуацией, он счастлив, когда же им командует кто-то другой, он несчастлив. Поэтому счастье – это когда человек обладает полной властью, свободой выбора, правами, когда у него нет препятствий, нет поводка. Иначе говоря, это свобода выбора и свобода невыбора, свобода быть активным или бездействовать.
Есть определённые вещи, которые мы можем делать, чтобы изменить обстоятельства в свою пользу, например: принимать витамины, чтобы стать сильным, или пить кофе, чтобы взбодриться. Но мы не можем защитить мир от потрясений, избавить его от очередного цунами. Мы можем не допустить, чтобы голубь разбился о лобовое стекло нашего автомобиля. Но мы не можем контролировать других водителей на скоростной автостраде. Большая часть нашей жизни связана с попыткой сделать других людей счастливее, главным об разом затем, чтобы нам самим было спокойнее. Нет ничего приятного в том, чтобы жить рядом с человеком, который постоянно хмур. Но мы не можем всё время поддерживать в другом человеке радужное настроение. Мы можем попытаться, и, допустим, иногда это нам будет удаваться, но это потребует от нас приложения огромных сил. Не достаточно в самом начале взаимоотношений один раз сказать: «Я тебя люблю». Вам до самого конца придётся делать всё, что положено: посылать цветы, проявлять знаки внимания. Если вы хоть раз чем-то пренебрежёте, всё пойдёт прахом. А иногда, даже если вы посвящаете своему объекту всё внимание, он может неправильно вас понять, не знать, как принять ваши чувства, или вовсе остаться равнодушным. Молодой человек предвкушает ужин при свечах с девушкой своей мечты, воображая события предстоящей ночи, как он будет ухаживать и очаровывать эту девушку. Но это всего лишь мечта, предположение. Обоснованное это предположение или необоснованное, оно всегда остаётся только догадкой. На самом деле мы не можем всё время быть стопроцентно готовыми ко всему. Поэтому нашим препятствиям и противникам достаточно всего лишь одного процента времени, чтобы все их злонамеренные козни оказались успешными, – и вот ненужное слово случайно срывается у нас с языка, мы нечаянно испускаем газы в самый неподходящий момент или всего на миг отворачиваемся от монитора рентгеновского аппарата на пункте досмотра в аэропорту.
Возможно, нам кажется, что не так уж мы и страдаем, а если и страдаем, то страдания эти со всем невелики. Ведь мы не вынуждены жить в трущобах и нам не грозит стать жертвами резни в Руанде. Многие думают: у меня всё в порядке, я дышу, я завтракаю, всё идёт как нельзя лучше – я не страдаю. Но что они имеют в виду? Уверены ли они во всём этом на сто процентов? Они что, перестали ожидать перемен к лучшему? Забыли о подстерегающих опасностях? Если подобное отношение проистекает от подлинной удовлетворённости и оценки того, чем они уже обладают, то о не обходимости именно такого взгляда на вещи и учил Сиддхартха. Но на самом деле мы редко демонстрируем подобную удовлетворённость: в нашем уме всегда присутствует свербящее чувство, что нужно сделать что-то ещё, и эта неудовлетворённость ведёт к страданию.
Сиддхартха пришёл к выводу: нужно развивать осознание собственных эмоций. Если вы способны хотя бы немного осознавать эмоции в миг их возникновения, вы ограничиваете их активность, и они становятся похожими на подростков, за которыми присматривает воспитатель. Вы наблюдаете, и сила Мары уменьшается. Отравленные стрелы не причинили Сиддхартхе вреда, поскольку он понимал, что они – всего лишь иллюзия. Точно так же наши собственные бурные эмоции станут не более опасными, чем лепестки цветов. А когда апсары приблизились к Сиддхартхе, он ясно видел, что они – просто составные явления, подобные огненному кольцу, в результате чего они утратили свои чары. Они не смогли нарушить его покой. Точно так же мы избавляемся от искушения, видя, что объекты нашего желания – это на самом деле просто составные явления.
Если вы начинаете обращать внимание на то, какой вред могут причинить эмоции, в вас развивается осознанность. Если вы обладаете осознанностью – например, вы понимаете, что находитесь на краю пропасти, – вы осознаёте, какая опасность вам грозит. Вы всё равно можете продолжать двигаться вперёд и делать то, что делали: идти по краю обрыва с осознанностью «Уже не так страшно, но даже увлекательно». Истинный источник страха – незнание. Осознанность не подразумевает, что вы больше не живёте: на самом деле с ней ваша жизнь становится куда более наполненной. Если, поднося к губам чашку чая, вы понимаете горечь и сладость всего преходящего, значит, вы по-настоящему наслаждаетесь этой чашкой чая.
Глава третья
Всё – пустота
Вскоре после достижения Сиддхартхой просветления его слова, которые мы называем Дхармой, стали проникать во все слои индийского общества. Дхарма выходила за пределы кастовой системы и была в равной мере притягательна для высокородных и отверженных, для богатых и бедных. В III веке до нашей эры на индийском субконтиненте жил один из величайших правителей древности – царь Ашока, беспощадный воитель и тиран, который без колебаний убил своих близких родственников, чтобы укрепить свою власть. Но даже царь Ашока в конце концов открыл истину Дхармы и стал пацифистом, сторонником мира и ненасилия. Ныне он известен в истории как один из самых влиятельных покровителей буддизма.
Благодаря таким покровителям, как Ашока, Дхарма продолжала расцветать, распространяясь во всех направлениях и выйдя далеко за пределы Индии. В I тысячелетии новой эры, на расстоянии тысячи километров от Бодхгайи, в тибетской деревне Кья Нгаца родился другой обычный человек с исключительными способностями. После кошмарного детства, обучившись чёрной магии, буйный юноша, дабы отомстить виновникам за страдания его рано овдовевшей матери и её малолетнего сына, убил не один десяток родственников и соседей. Он бежал из дома и в конце концов встретился с крестьянином по имени Марпа, великим учителем Дхармы и переводчиком, который рассказывал о природе бытия и способе жизни, как некогда этому учил Сиддхартха. Юноша преобразился. Один из самых знаменитых святых йогинов Тибета, он стал известен под именем Миларепа. Даже сегодня его песни и истории вдохновляют сотни тысяч людей. Наследие его мудрости передавалось через непрерывную линию преемственности учителей и учеников.
Миларепа учил своих последователей, что слова Сиддхартхи непохожи на другие философские учения, которые мы читаем для удовольствия или как пищу для ума, а затем ставим на полку. Мы можем по-настоящему практиковать Дхарму и применять её в повседневной жизни. Среди первого поколения учеников Миларепы был блестящий учёный по имени Речунгпа. Хотя Миларепа говорил ему, что практика, объединённая с жизнью, более важна, чем теоретическое изучение, Речунгпа всё равно отправился в Индию, намереваясь получить классические наставления по философии в одном из величайших буддийских университетов, существовавших в то время. Речунгпа в самом деле прилежно учился у многих индийских учёных и святых. Когда через много лет Речунгпа вернулся в Тибет, его старый учитель Миларепа пошёл встретить его на пустынном плоскогорье. После того как, обменявшись приветствиями, они некоторое время обсуждали учёбу, вдруг разразилась сильная буря с градом. На открытой равнине спрятаться было некуда. Миларепа заметил на земле полый рог яка и быстро укрылся в нём – при этом рог не увеличился в размерах, а Миларепа не стал меньше. Сидя в этом сухом укрытии, Миларепа пропел песню, сообщая Речунгпе, что в этом ячьем роге осталось ещё много свободного места… если только его ученик понял природу пустоты.
Возможно, вы подумаете, что эта история о Миларепе и ячьем роге – просто волшебная сказка. Или если вы человек доверчивый, то можете счесть, что всё дело в магии, которую применил тибетский йогин. Но, как мы увидим, это тоже не так.
Привязанность к пустоте
Одержав победу над Марой и его войском, Сиддхартха постиг пустоту как отсутствие независимого бытия. Он понял: всё, что мы видим, слышим, ощущаем, представляем и знаем как существующее, – просто пустота, которой мы приписываем некую «подлинность». Такое навешивание ярлыков или восприятие мира как истинного объясняется сильной индивидуальной и коллективной привычкой – так делаем мы все. Сила привычки столь велика, а представление о пустоте столь малопривлекательно для нас, что очень немногие преисполнены желания добиваться обретения постижения подобно Сиддхартхе. Вместо того мы блуждаем, словно путники, потерявшиеся в пустыне, которые видят вдали цветущий оазис. На самом деле этот оазис – просто отражение марева на песке, но отчаяние, жажда и надежда заставляют путешественника видеть в нём воду. Из последних сил добравшись туда, путник обнаруживает, что это только пустой мираж, и его переполняет горькое разочарование.
Хотя мы и не считаем себя пребывающими в столь же отчаянном положении и полагаем, что мы образованны и находимся в трезвом уме и твёрдой памяти, но если мы видим и ощущаем всё как истинно существующее, то мы ведём себя подобно тому человеку в пустыне. Мы стремимся найти подлинную дружбу, безопасность, признание и успех или просто мир и покой. Нам даже, возможно, удастся обрести некое подобие того, чего мы так страстно желаем. Но если мы зависим от внешних обстоятельств, то, как и того путника, в конце концов нас ждёт разочарование. Вещи не таковы, какими кажутся: они непостоянны, и не в наших силах всецело контролировать происходящее.
Если мы действительно глубоко проанализируем положение вещей, как это делал Сиддхартха, то обнаружим, что такие ярлыки, как «форма», «время», «пространство», «направление» и «размер», довольно легко устранить. Сиддхартха понял, что даже «я» существует только на относительном уровне, точно так же как мираж в пустыне. Его постижение остановило для него круговорот ожиданий, разочарований и страдания. В миг своего освобождения он подумал: «Я нашёл путь, который глубок, полон покоя, ясен, свободен от крайностей, исполняет желания и подобен животворящему нектару. Но если я попытаюсь его выразить, если я попробую ему учить, никто не будет способен слушать, услышать и понять. А потому я останусь в лесу, сохраняя это состояние покоя». Считается, что, узнав об этом намерении Сиддхартхи, боги Индра и Брахма явились перед ним и просили не уединяться в лесу, а учить ради блага других существ. «Даже если не каждый услышавший поймёт все твои учения, – сказали они, – будут и те немногие, которые смогут их понять. И помочь хотя бы этим немногим – достойная задача».