Год хорошего ребенка - Элес де Грун 3 стр.


Глава четвертая

ООН ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ

В этот день все газеты в Жевене и ее окрестностях вышли с заголовками:

«Генеральный секретарь сообщает!», «ООН меняет политику», «Нас ждет Год Хорошего Ребенка».

Подробности под этими заголовками были такие:

«Вчера генеральный секретарь ООН сделал заявление, что следующий год объявляется Годом Хорошего Ребенка».

Целый день у генерального секретаря звонили телефоны:

— Но ведь был уже Год Ребенка в 1979 году?

— Был год РЕБЕНКА. А в этот раз будет год ХОРОШЕГО ребенка. В этом году мы поднимем на щит не всех детей, а только хороших.

Телефоны от этого звонили все больше и больше:

— Как вы будете поднимать их на щит?

— Как отличить хорошего ребенка от плохого? Какие критерии?

— Какой следующий год ждет жителей Земли? Чем их порадуют сотрудники ООН?

— Где будет проводиться финал этого Года Хорошего Ребенка? В какой стране? В каком городе?

— Какова эмблема Года?

— Размахались! — в конце концов ответил генеральный секретарь. — Над всеми этими вопросами работает специальная комиссия под руководством доктора педагогических наук мисс Карабас. Все вопросы к ней. Журналисты бросились к заведующей сектором детей ООН и стали задавать вопрос за вопросом:

— Есть ли у вас свои дети?

— Нет. Только племянники. Свои дети отвлекают от главной задачи — любить всех детей Земли.

— Кто вам помогает осуществлять ваши идеи?

— В нашей комиссии лучшие педагоги мира.

— Какова главная задача Года?

— Выявить лучших детей. Сделать их образцами подражания для всех других детей. Может быть, в будущем ввести образцовых детей в правительства стран.

— В каком городе будет проводиться заключительный праздник Года?

— За эту честь будут бороться многие города. Вопрос пока висит. Может быть, у нас в Жевене.

— Кто будет рассказывать о главных событиях Года?

— Будет выходить специальная газета на английском языке — «Образцовый ребенок». В ней будут публиковаться статьи на темы воспитания и всевозможные новости Года.

— Кто будет финансировать мероприятие?

— Отчасти ООН. Отчасти фирмы, работающие на детей, Отчасти сами дети и детские организации разных стран. Мы собираемся открыть специальный детский международный банк.

В это время на руке у мисс Карабас заскрипел маленький аларм, то есть будильник, и она строго сказала:

— Все. У меня обед.

— Госпожа Карабас! Всего лишь по одному вопросу от каждого, — взмолились сто журналистов.

Но мисс была неумолима:

— Мы приучаем детей мира к дисциплине и порядку и сами не должны их нарушать. Приходите завтра.

Но завтра никто не пришел. Все и так было ясно. И все газеты вышли с заголовками:

«СЕГОДНЯ ГОД ХОРОШЕГО РЕБЕНКА, ЗАВТРА ДЕСЯТИЛЕТИЕ ХОРОШЕГО ВЗРОСЛОГО», «СВОИ ДЕТИ МЕШАЮТ ЛЮБИТЬ ЧУЖИХ! ДОЛОЙ СВОИХ ДЕТЕЙ!», «БАНК ДЕТСКИЙ, А ДЕНЬГИ ВЗРОСЛЫЕ».

Газеты переходили из рук в руки. Их читали внимательные и невнимательные граждане нейтральной страны Люкспумбург и бросали их в урны или оставляли на скамейках.

Одна такая газета попалась на глаза довольно крепкому старичку благообразной наружности. Но это сейчас наружность у старика стала благообразной, под старость. А всегда она была несколько жутковатой. Это был известный в свое время бандит и гангстер Кирпичиано.

Как он говорил о себе: «Пятнадцать самых лучших лет своей жизни я провел в тюрьме».

И, как вы уже догадались, он провел эти годы в тюрьме не за революционную деятельность, не за то, что он устраивал марши протеста против атомной бомбы. А за то, что он грабил банки, угонял чужие автомобили, торговал наркотиками.

Больше всего его заинтересовало сообщение о детском банке. Там, где банк, там деньги. Раз банк детский, охранять его будут дети, значит, деньги можно будет легко забрать.

— Надо что-то делать! Надо что-то предпринимать, — взволнованно размышлял Кирпичиано. — Но что? Надо посоветоваться с коллегами! — в конце концов решил он.

И вот в одной из самых читаемых газет появилось такое объявление:

«ТРИДЦАТЬ ПЕРВОГО СЕНТЯБРЯ В КИТАЙСКОМ РЕСТОРАНЕ НА УЛИЦЕ ДОКТОРФРАЕРФРАНЦИОСИФФОНШПИЛЬМАНРАЙТНЕРСШТРАССЕ СОСТОИТСЯ ВЕЧЕР ВСТРЕЧИ ВЫПУСКНИКОВ ТУРГАУССКОГО КОЛЛЕДЖА. ОСОБЕННО ПРИГЛАШАЮТСЯ ВЫПУСКНИКИ ПРОШЛОГО ГОДА».

Тургаусский замок — «колледж» — был самой строгой тюрьмой в нейтральной стране Люкспумбург. Именно там провел большинство своих лучших лет пожилой и благообразный дедушка Кирпичиано. И коллеги его были все, разумеется, оттуда.

Глава пятая

РЕЗКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ В МОСКВЕ

В Москве в поведении Ромы Рогова наблюдались резкие изменения. Во-первых, Петр Сергеевич с удовольствием начал ставить ему твердые четверки по английскому. И как было их не ставить, если Рома осваивал английский огромными кусками.

Во-вторых, Рома резко поднялся по социальной лестнице. Раньше он был санитаром класса. И обязан был следить за чистотой в классной комнате. Рома, конечно, следил за чистотой, он боролся за нее словами. Но никогда ему не приходило в голову — взять веник и подмести.

Иногда он по требованию пионервожатой тщательно осматривал руки своих товарищей — ну-ка, покажи! — при этом старательно пряча за спину свои. В общем, это была не должность, а так… мура.

Теперь же он стал редактором стенной газеты. Вывешивал на стене в классе длинную самодельную газету со всеми главными новостями страны и класса. От строительства новой гидростанции во Владивостоке до плохой успеваемости Рожина Артура.

Рома прекрасно мог рисовать. Особенно яркими лаковыми красками. Других красок он не признавал и ничего с другими красками у него не получалось.

Петр Сергеевич привез ему из Владимирской области сочные палехские лаки. И сразу стенгазета 5 «А» пятьдесят шестой школы стала лучшей в районе. Ее даже для бахвальства вывешивали в коридоре. Она гордо висела там и сверкала золотом во все стороны, как церковный иконостас.

Так что ни одна комиссия из РУНО — Районного Управления Народного Образования — не могла спокойно пройти мимо.

— Надо же, как красиво! — говорили представители районного начальства. — Но что-то здесь есть настораживающее — религиозно-шкатулочное.

Однако шкатулочными красками и в палехской стилистике были нарисованы знамена, лозунги, новостройки, а не только золотые купола. Поэтому комиссия успокаивалась, особенно, прочитав заметку «До каких пор он будет отставать». Это была заметка о плохой успеваемости лучшего друга Романа — Рожина Артура.

А кто учил Рому такой живописи — неизвестно. Просто это уже было в него заложено вместе с умением есть, пить и прогуливать уроки по математике.

В-третьих, Рома стал оказывать хорошее влияние на свою плохую компанию из трех одноклассников — Володю Харитонова, Юру Мицельского и Рожина Артура.

Если раньше эта компания целыми днями околачивалась у Ромы в квартире (они играли в карты, смотрели телевизор), то теперь Рома говорил:

— Вы, ребята, играйте. Только без меня. Я письмо перевожу.

А какая же игра в карты втроем. И как можно смотреть телевизор, если не разрешают включать звук. Втроем хорошо только водку пить. А наши ребята еще до этого не дозрели.

Вот и приходилось Харитонову, Мицельскому и Рожину Артуру расходиться по домам и волей-неволей делать уроки. Сначала они думали, что Рома просто подлизывается к учителям, но потом они поняли, что дело значительно серьезнее, и сами стали помогать ему.

Так что в жизни московского пятого класса начались и все сильнее выявлялись резкие изменения.

Глава шестая

СОБЫТИЯ В ГААГЕ

Если раньше Розалинда каждый день спрашивала у родителей, есть ли письмо из Москвы, то теперь она каждый день спрашивала, когда она сможет поехать в Россию. Раз билет на самолет стоит очень дорого, может быть, ей следует поехать на поезде. А то и на пароходе. А в конце-то концов она может отправиться в Москву автостопом. Потому что ее там ждут. И загадочный мальчик Рома — пионер, который любит сидеть на дереве, и его мама — архитектор детских садов, и его сестра Ольга, и любимая соседка Елизавета Николаевна.

Терпеливая мама каждый раз говорила:

— Пожалуйста, не надоедай мне своими глупостями. Это невозможно. Мы не можем себе этого позволить. У нас нет денег.

— А если бы и были, — говорил папа, — я бы все равно одну тебя не отпустил.

— О чем тут спорить! — твердой рукой вмешивалась бабушка. — Ее туда и не впустят. Хорошо, что письмо пропустили. Это просто чудо.

— Не чудо, — отмечал папа, — а… Как эта книга называется?.. Перестройка. У них там все сейчас переделывается.

— Вот пусть сначала все переделают, а потом детей приглашают, — подводила итоги бабушка.

Розалинде с каждым днем становилось все грустнее, и она все меньше говорила о Москве.

Из всех детей, которые отослали письма в Москву, только двое получили ответ: она и девочка из их класса — Эвелин Кортевех. Раньше Розалинда не любила играть и разговаривать с этой девочкой. Потому что девочка была большой воображалой. Но они были единственными в классе, кто получил письма из Советского Союза. Поэтому временами они стали многозначительно друг с другом беседовать.

Однажды их учитель мистер Бош вошел в класс с пачкой газетных статей в руках. Это была одна статья из газеты на английском языке, размноженная на ксероксе. Очевидно, предстояла очередная контрольная по английскому. Он сказал:

— Я думаю, эта статья заинтересует каждого из вас. Но, мне кажется, Розалинда и Эвелин будут самыми заинтересованными персонами.

Розалинда с удивлением взяла свой листок. С каких это пор контрольные по английскому интересуют ее больше всего на свете. Она прочитала заголовок статьи. Чем дальше она читала, тем большее волнение охватывало ее.

— Ой! — в конце концов закричала она и даже захлопала в ладоши.

В статье говорилось о том, что в этом году будет проводиться международный детский праздник. И что лучших мальчиков и девочек мира приглашают приехать померяться силами в разных видах домашнехозяйственного спорта: в подметании и пылесосевании… пылесоске… в общем, в пылечистке ковров, в глажке брюк, в стирке, в приготовлении еды, в оказании медицинской помощи… и т. д. Будет много музыки, цветов, песен. Сегодня подружатся дети, завтра подружатся взрослые.

— Рома! — прошептала Розалинда. — Рома!

— Какая ты глупая! — сказала Эвелин. — Это будет не в Риме. Это будет в Жевене.

Она сказала так потому, что по-голландски имя Рома и название столицы Италии звучат одинаково.

— Может быть, — сказал господин Бош, — кто-нибудь уже читал об этом празднике в других газетах или видел передачу по телевизору. Поднимите руки, кому это интересно! Что вы об этом думаете?

В классе начался такой галдеж и шум, что господин Бош так и не смог узнать, кому это интересно и что все они об этом думают.

Розалинда не принимала участие в шуме и галдеже, она размышляла, получили ли такие же брошюры дети из Протестантской и Католической школ.

По недавним фотографиям, сделанным с воздуха, было видно, что три школы — Протестантская, Католическая и Государственная — расположились в виде треугольника — спина к спине.

Розалинда училась в Государственной, хотя бабушка мечтала о Католической и даже поссорилась по этому поводу с мамой.

— Год Хорошего Ребенка! — хорошая идея, — думала Розалинда. — А что такое «хороший ребенок»?

Тем временем шум в классе перешел во взлетный.

— Прекратите галдеж! — закричал учитель и бабахнул кулаком по столу. — Роза, сегодня твоя очередь поливать цветы. Я кому говорю, Ро-за-лин-да!

Как не нравилось Розалинде, когда ее имя произносили по слогам. Оно тогда становилось еще длиннее.

Она занялась поливкой, думая о Роме, о Жевене, о пылесосева… о пылесоске ковров, о соревнования…

— Ро-за-лин-да! — закричал господин Бош. Потому что растения были залиты водой по уши.

Во дворе школы ее ждали Элен, Аннет и Вероника.

— Розалинда, ты едешь в Жевену?

Розалинда пожала плечами:

— Я не совсем уверена, что я хороший ребенок.

— А наш Бошик сказал, что у тебя больше всех шансов. Ты лучше всех учишься по английскому. И вообще…

Интерес подруг к поездке несколько вдохновил Розалинду. Ей хотелось развить тему, но подруги разбежались: Элен шла на урок музыки, Аннет на свой волейбол, а Веронике нужно было помогать маме. У ее мамы было восемь детей.

Розалинда отправилась домой писать письмо Роме.

Глава седьмая

ЖЕВЕНСКИЕ ГАНГСТЕРЫ ЗА РАБОТОЙ

В маленьком китайском ресторане на улице Докторфраерфранциосиффоншпильманрайтнерсштрассе собирались «выпускники» Тургаусского колледжа. Все они были пожилые и скрюченные. Один страшнее другого, в шрамах, с татуировкой, с сердитыми колючими глазами. В основном это были дедушки. Встречались и бабушки. Они были не лучше.

Это были не те бабушки, которые вяжут чулки и рассказывают ребятам сказки. Это были бабушки с темным прошлым. Их сказки были такие:

— Однажды, внученька, мы взяли ювелирный магазин на 200 тысяч долларов. За нами гналась полиция. Но нас спасла добрая фея — скупщица краденого. Она спрятала нас в сыром подвале всего лишь за двадцать золотых колец. На каждый палец по кольцу.

— Дорогие друзья! — обратился к ним Кирпичиано. — Все вы знаете, что надвигается Год Хорошего Ребенка. Мы были плохими детьми. Например, я начал курить в шестом классе, а бриться в седьмом. В восьмом я бросил пить.

— А я в первом классе принес в школу чемодан мышей! — сказал дедушка с тузом пик на том месте, где у людей, не сидевших в тюрьме, бывает галстук.

— Выпустил их… и…

— Что «и»? — спросили заинтересованные слушатели — дедушки и бабушки.

— Неделю никто не учился! — отвечал Туз. — Все мышей ловили. Потому что они грызли классные журналы, контрольные работы и рожали детишек с утра до вечера…

— И чем все это кончилось?

— Пришла санитарная уборщица с пылесосом и всех мышей из норок высосала.

— А я однажды принесла в школу целую охапку белены! — сказала одна уголовная старушка по кличке Сонька-Золотая Ручка. — И бросила в камин. Пошел такой дурман из камина, что все с ума посходили. Учительница по математике стала теоремы петь: «Перпендикуляр, смелее в бой!» Все стали друг друга обнимать. Директор пришел и свой орден двоечнику подарил.

— Между прочим, хорошая мысль, — сказал Туз. — Так можно запросто банки брать. Кинул в камин такой травки и порядок. Служащие тебе деньги отдадут, а полицейский — пистолет.

— Только смотри, — сказал Кирпичиано. — Как бы ты сам не подобрел и свой чемодан для денег полицейскому не отдал.

— А я в противогазе приду! — возразил Туз. — На меня дурман не подействует.

— Твой противогаз так на полицейского подействует, что он тебя с первого же шага дубинкой промеж глаз треснет. Ты не успеешь даже до камина дойти.

Все дедушки и бабушки стали дальше прорабатывать версию с беленой. Но Кирпичиано остановил их:

— О чем вы говорите. О старом добром времени. Сейчас каминов в банках нет. А в паровое отопление белену не бросишь. А вообще-то упустили вас учителя в детском возрасте. Вот вы и выросли черт-те кем. Кто плохо сидит на уроке, хорошо сидит в тюрьме. Запомните это на всю оставшуюся жизнь. Но я позвал вас не за этим. Вы читаете газеты?

Назад Дальше