Караганда
Похудение
Я сидела за столом,
Размышляла я о том,
Что неплохо бы скелет
Разгрузить за столько лет.
Чтоб о юности он вспомнил,
Перестал скрипеть так громко,
Не пощелкивал в коленях
И без грохота ступал,
Чтоб на платье меньше ткани
Нужно было покупать.
Что для этого мне сделать:
Перестать навеки есть?
Обратиться к экстрасенсу?
Просто на диету сесть?
Перепробовать таблетки?
Кто ж рекламе верит, детки!
Я ж волшебник, елки-палки,
Для души, а не для галки.
Волшебством я занялась,
И откуда прыть взялась.
Я пощелкала перстами —
Отменила килограммы.
Взгромоздясь на табурет,
Я себе сказала: «Нет,
Не останусь в этом мире,
В параллельный прыгну ныне».
Бодро спрыгнув с табуретки,
Насмерть напугав соседку,
Будто бы землетрясенье,
Рано утром в воскресенье.
Изменив картину мира,
Стану стройной и красивой.
И, свою спасая душу,
Отменю я эту тушу.
Чтобы больше обломилось,
И от тела отвалилось,
Я на центнер замахнусь,
Все равно ж не рассосусь.
Ну, а если не удастся,
Что ж печалиться напрасно,
Над тарелкой чуть дыша.
У толстых тоже очень часто
Бывает тонкая душа.
Адам
На сцену вышел мужчина в шелковом халатике, из-под которого виднелись волосатые ножки и грудь.
Я когда-то был всем,
Лесом, бурной рекою,
Свежим ветром, песком,
Спелой сочной травою.
Был веселым дельфином
И птицей парящей,
В общем-то я был силой,
Все это творящей.
Я творил вдохновенно,
Беззаветно любя,
Создал небо и землю
И планету Земля.
Обладал я немыслимой
Скоростью мысли,
По сравнению с ней
Все компьютеры взвисли.
И, как точку в картине
Трудов завершенья,
Я создал человека —
Свое воплощенье.
И теперь горделиво
Демонстрирую вам
Самый лучший костюмчик
Под названьем – Адам!
(Распахнул халатик, продемонстрировав фиговый листок.)
Натуральная кожа,
Естественный вид,
Обратите вниманье,
Как влитой он сидит!
Адам, Киров
Капитуляция
Костюм: чемодан в руках, рюкзак за плечами, из рюкзака торчит швабра с белой тряпкой.
Я бродил по белу свету,
Он чертил привычный круг,
Но негаданно-нежданно
Деньги нападают вдруг.
Сразу, без предупрежденья,
Без особенных причин.
Видно, любят все же деньги
Замечательных мужчин!
Нападают скопом, сразу,
Рвут карман и кошелек,
Все забиты чумаданы,
Уже полон рюкзачок.
На работе льют потоком,
Пристают из-за угла,
Даже в транспорте наземном
Платят мне кондуктора.
Банки, кассы, банкоматы,
Игровые автоматы
Мне свои купюры шлют,
Словно выручку сдают.
Фунты-стерлинги и евры,
Баксы, тугрики, рубли,
Выигрышные билеты
Лезут из любой щели.
Еле успеваю тратить,
Чудом маневрирую,
Ладно, я сдаюсь деньгам,
Я – капитулирую!
Адам, Киров
Амнистия деньгам
«То, за чем ты гонишься, от тебя убегает».
Народная молва
Перестану гоняться за деньгами,
Пусть они меня сами преследуют.
В подворотнях в карманы сигают,
И кричат: «Постой! Побеседуем».
Убегать я буду от долларов
И от леев с рублями и гривнами.
Даже евро меня непокорное
Не разжалобит сказками дивными!
Даже если с балкона просторного
Мне в квартиру влетят все зеленые,
Я смету их безжалостно веником
И отправлю обратно в Америку.
Пусть они листопадом прикинутся
И залепят все окна мне в офисе,
Гордо сяду я в «Мерин» продвинутый
И уеду от них далеко.
А в конвертах по почте вдруг ежели
Пачки денег, подарки в коробочках
Приходить очень часто задумают,
Я на почту верну их немедленно.
Объясню, что ошиблись там адресом.
И когда они так вот помаются,
Месячишка четыре иль более,
Вот тогда объявлю им амнистию.
И скажу им, бумажкам зелененьким:
«Ну и как вам теперь, осознали вы,
Каково быть в моем положении?
Я ж за вами полжизни пробегала…»
И поднять чтобы им настроение,
Кредиткарт подарю им немножечко.
Пусть на радостях там обживаются.
Кошелек заведу попросторнее —
Не уместятся деньги в мой старенький:
Все полтинники, сотни и тысячи.
Будет в офисе сейф нержавеющий
Веселить меня дверцами крепкими.
Если ж вдруг обнаглеют вновь денежки,
Не подумав, возьмутся за старое,
Я управу на них знаю лютую —
Тотчас выставлю вон их всех из дому!
Кишинев
Бабочка
Я бабочкой порхаю над цветами,
Парю на острие мечты.
Да, несерьезна я, играю.
Но нет волшебнее Игры.
Путь мой – чаша полная,
Проблем и бед не ведаю.
В сердце пламя теплится,
Сделав жизнь волшебную.
Целый день я такаю,
Говорю всей жизни: «ТАК!»
Солнце в небе зажигаю,
Дождик прячу в облаках.
С каждым днем я все сильнее,
Больше я не в клетке.
Я теперь в миры ныряю,
Прыгнув с табуретки.
От чего мне блажь такая,
Я сама не ведаю.
Ничего не объясняя,
Стала мощной ведьмою.
Все законы отменяю,
Пусть Матрица повертится.
Успех в жизни утверждаю,
Я ж теперь волшебница.
Лихо я танцую жигу,
На ведре из пластика.
В теле пламя разожгу.
Ну, не жизнь – фантастика!
Дядька
Разузнав, что я волшебник,
Повалил ко мне народ,
И рабочий, и бездельник,
И кому совсем не прет.
Подошла ко мне подруга,
Мол, у дяди ее друга
Стали волосы редеть —
Не могла б я поглядеть?
Я подумала: «А что?
Я волшебник или кто?
Хуже все равно не будет,
А мне опыта прибудет».
Мы условились о встрече
У него в субботний вечер.
Будем опыт проводить
И о жизни говорить.
Дядю бедного жалели
В той семье, как оказалось.
Посмотреть на превращенье
Все сообщество собралось.
Две сестры пришли с мужьями,
Дочерьми и сыновьями,
Две бабули, теща с тестем,
Словом, вся семья на месте.
Я ничуть не растерялась,
Всем любезно улыбалась,
Попросила не шуметь,
Надо, мол, Огонь разжечь.
Отнеслись все с уваженьем,
Вся родня с воображеньем —
Кто чем мог мне помогали,
Зажигали, раздували.
Да, забыла вам сказать,
Всяк успел уже принять.
Как же русский без застолья?
Нет без выпивки раздолья!
Стали думать, как назвать
Дядю – переименовать.
Предложений было много,
От пиявки до бульдога.
Чтобы уж наверняка
И не дрогнула рука,
Долго все голосовали —
Дядю мамонтом назвали.
Всем подарки подарили,
Как могли благодарили.
Кто-то денег предлагал,
Кто чудес уже не ждал.
День идет, народ все пьет,
Стол богат на угощенье,
Всяк от действа того ждет
Дяди перевоплощенья.
Дядя с зеркалом сидит,
Часто в зеркало глядит,
То посмотрит, отвернется —
Знать, прическа не вернется.
Вдруг взгляд дяди округлился,
И костюм зашевелился,
Стал по швам везде трещать,
И остался он в чем мать
Его в детстве родила.
Это да! Ну и дела!
Мне родня не даст соврать —
Стал он шерстью обрастать.
Вам смешно! Мне не до смеха,
Стал покрыт он гладким мехом,
Волос жесткий, не сечется,
Выпаденье не начнется.
Я воскликнула: «Как классно!
Будет вам зимой прекрасно!
Шапок, шуб не покупать,
На машину вмиг собрать!»
Оптимизма моего
Не делил почти никто.
Лишь с радикулитом дед
Попросил шерсть на корсет.
Дядя очень огорчился,
Весь в лице переменился
И сказал, понизив тон,
Что готов ходить пешком.
Я спросила: «Отменить?
Можно быстро все исправить.
Только надо говорить:
Где убрать, а где оставить!»
Все отлично получилось,
Как хотел, восстановилось:
Шевелюра – просто блеск,
Нет отбоя от невест.
Что я вам хочу сказать:
Вы должны были понять —
С коллективом – это сила,
Важно, чтоб не заносило!
Ирина, Москва
Песнь о Гайавате
Там, где в прериях угрюмых
Ни бизона, ни мустанга,
А в лесу одни лишь гризли
Рыщут в поисках поживы,
Краснорожий Гайавата
Хмуро сушит мокасины.
Ни дрофы, ни перепелки,
Только гулкие болота,
И упреки, и побои
От сварливой скво в вигваме,
Да и тот враги спалили,
Без причины… В общем – жопа!
* * *
Вдруг со звуком неприличным,
Потрясая бородою,
Из дождя и мглы соткался
Дух озерный со словами:
«Лук возьми свой, Гайавата,
Перец, соль, ведро аджики,
Укради на Новом рынке
У армян седло барашка,
Мясо нанижи на прутик,
Не спеша, перемежая
С желтым жиром Миша-Навы.
И пока шкворчит на углях
Аппетитная закуска,
Огненной воды чекушку
Поглоти, разверзнув душу, —
Внутренний Огонь займется.
Ты его раздуй поярче
И с намерением жарким
Беды все оставить сразу
Ты выпрыгивай из жопы…
* * *
И раздался вопль над лесом,
Вопль отчаянья-восторга,
Замелькали пятна света,
Закружился вихрь пространства,
И, забывши про закуску,
Взвился в воздух Гайавата…
* * *
Солнце. Море. Влажный ветер.
Пляж усыпан янтарями.
Шелестит лесок зеленый.
Там под каждым пнем замшелым —
Портмоне, кошель, бумажник,
Туго долларом набитый.
Тучное бизонов стадо,
И вигвам на полквартала.
Там щебечет мирно стайка
Бледнолицых скво ногастых,
И рукастых, и грудастых —
Никакого силикона!
* * *
Над седой равниной моря,
Алой молнии подобен,
Гордо реет Гайавата,
Под обширным парапланом,
Длинным фалом зацепившись
За моторную пирогу.
И из леггинсов вылазя,
Громко хлопает по ветру
Кумачовая рубаха
С золотою бахромою…
Поперек груди широкой
Надпись охрой: «Я – НЕ ЖОПА!»