В Москве на съемках "Бедная Саша" возле дома где я жил, женщина продавала в баночках соленые грибы. Мне как раз захотелось грибов, но у нее оставалось только одна баночка, к которой уже приценивался мужчина. На всякий случай я все-таки подошел.
— А эти грибы не ядовитые? Они долго стояли? Закрыты они не герметично — они не могли испортиться? — нудно выспрашивал он.
Я встрял:
—• Что вы волнуетесь? Ешьте спокойно грибы, потом сразу в больницу, один укол в задницу, и вы гарантированы от салмонеллы и столбняка.
— Какой укол в задницу?
— Один. 15 кубиков тетрациклина, — я развел руки на метр, показывая размер шприца, — и никакой салмонеллы. А если даже грибы ядовитые, то тоже никаких проблем: вы уже в больнице, к этому времени вам делают промывание желудка, и через 3-4 дня вы как огурчик.
— Да на какой ... мне эти грибы? Укол в задницу, промывание... — поставил баночку и ушел.
— Что ж вы мне бизнес портите? — укоризненно говорит мне продавщица.
— Ну я же не думал, что он мудак.
— Думать надо.
Дорогие читатели, как вы догадались, я не ханжа, но, просматривая написанный материал, я сам ужаснулся количеству ненормативной лексики. В порядке эксперимента я попробую написать следующий рассказ, заменяя нецензурные слова точками.
Встречаются два эмигранта таксиста.
— Привет..........Ну,.........?
— Да,..........у............твою.........на.......
— Так я,...................мост.
—...!.........в...............
—.........Да на____... ?!
—......мать! И ты,............?
— А то ж! Я.................как..
На том и разошлись.
Н-да... Пожалуй, я все же вернусь к оригинальному стилю. Кстати, в Москве у меня был знакомый — из простых. Мат он употреблял не как ругательства и даже не только, как междометия, а как существительные, глаголы, прилагательные — просто называл вещи своими именами. Его интеллигентная жена страшно стеснялась своего неотесанного мужа и однажды в компании говорит ему:
— Витя, нельзя произносить это ужасное слово. Надо сказать — пенис, на худой конец (мы все ухмыльнулись) — член. Он подумал:
— Пенис... член... так это же один хуй!
Моя знакомая Лена была должна мне 50 долларов, а ее знакомый Грища был должен ей 20 тысяч. У меня было туго с деньгами, и я спросил Лену, не могла бы она отдать 50 долларов.
— Борис, сейчас не время отдавать деньги.
— Лена, я с тобой полностью согласен. Я сейчас звоню Грише и, на тот случай, если он еще не знает, сообщу ему эту новость.
— Борис, вот 50 долларов, не надо звонить Грише.
Розыгрыши
Разыгрывать людей не так просто, как кажется. Надо быть убедительным, и самому в это поверить. Помогает уточнение несущественных деталей, типа: "Он ко мне зашел в 9 часов... нет-нет, чуть раньше — я как раз посмотрел на часы, было 8.40". Эти будничные мелочи придают достоверность, и в конце концов ловится даже самый скептически настроенный человек. Моя теща Мария Ивановна Антоновская была в этом смысле легкой жертвой. Умная, интеллигентная, образованная, но доверчивая. Она была украинкой, и однажды я ей говорю:
— "Мария Ивановна, слышали? Запретили украинский язык. Если услышат, что кто-то на улице говорит по-украински — будут штрафовать. Какое безобразие! Такой напевный язык, мягкий, хорошо ложится на песни...
Вечером теща поделилась печальной новостью с
женой.
Галя: — Кто тебе сказал?
— Борис.
— Ну, не стыдно, — накинулась на меня Галя, — пользоваться маминой доверчивостью?
— Галя, ну как же можно в это поверить, если половина ЦК партии украинцы? И, как помнится, ты не возмущалась, когда действительно запретили еврейский язык.
Вместе с тем, розыгрыши должны быть добродушными, и надо следить, чтобы даже случайно не нанести человеку вред. До сих пор со стыдом вспоминаю один неудачный розыгрыш:
С сестрой жены Роной мы долгие годы жили одной семьей — Емельян жил у нее, она жила у нас. Как-то, когда Рона жила у нас, я ушел рано утром на репетицию и оставил на столе записку: «Галя! Позвони Нонне и не забудь отравить Рону». Обычно раньше всех вставала Рона, и я рассчитывал, что именно она прочитает записку. Раньше всех встала теща. Прочла записку, спрятала ее и говорит Роне:
— Ничего у них не ешь. Захочешь есть — скажи мне, и я тебе сама дам. С тех пор тенью следовала за мной и Галей, стоило нам пойти на кухню, стояла за спиной Роны, когда мы садились за стол, неожиданно меняла тарелку Роны на мою или Галину и т.д. Никто ничего не мог понять, я сам давно забыл о записке, и только где-то через год мы, наконец, выяснили причину. Мы долго хохотали, но она, бедненькая, молча год страдала. Мог ли я подумать, что моя шутка произведет такое впечатление!
В Москве мы дружили с очень приятным парнем, Лелей Олевским; он, как и многие, по бедности жил с родителями. Однажды он мне позвонил и говорит:
— Боря, слушай, можешь сделать мне одолжение? Понимаешь, я купил костюм — прекрасный импортный костюм, но родителям он не нравится, и они меня все время пилят, что я выбросил деньги на барахло. Они тебя уважают и доверяют твоему вкусу. Я тебя прошу — зайди в гости, посидим, попьем чайку; потом я, как бы невзначай, скажу, что купил костюм, ты скажешь — покажи, я выйду в костюме, ты похвалишь, и у меня закончится эта нервотрепка.
Я, естественно, согласился, пришел в гости, мы сидим пьем чай, он говорит:
— Да, Боря, ты знаешь, я тут по случаю костюм купил.
— Да? Ну покажи.
Он ушел, переоделся и появляется в костюме; родители сидят прямые, как палка и напряженно смотрят не на сына в костюме, а на меня. Я выдержал длинную паузу, и потом — тихим голосом:
— Где были твои глаза?
— Вот и мы говорим! — воскликнули родители.
— Господи! — схватился он за голову. — Я же забыл, с кем имею дело! Он же для юмора не пощадит родную мать!
Костюм, кстати, был потрясающий.
Однажды мне удалось разыграть даже такого корифея, как Николай Павлович Смирнов-Сокольский.
Я ставил праздничную первомайскую программу в театре Эстрады. Так получилось, что все артисты — Миров и Новицкий, Гаркави, Менакер, Дудник и другие были евреи. Все авторы и композиторы тоже. Я, постановщик программы, явно не белорус. Единственным исключением был номер "Три сестры Шмелевы". Помимо того, что сами девушки были русские, их номер носил явно выраженный русский народный характер. Художественным руководителем театра Эстрады был Николай Павлович Смирнов-Сокольский. Он меня вызвал и сказал:
Борис, ты ж понимаешь: центр Москвы, театр Эстрады, 1 Мая, практически, правительственный концерт — все внимание на этот номер. Не жалейте средств, номер должен заиграть.
Мы сделали изумительные декорации в русском стиле, поставили качели, сшили девушкам прекрасные костюмы, да и сами девчата работали здорово: пели, били дробушки; короче, номер получился великолепный.
Николай Павлович посмотрел номер и пришел в совершеннейший восторг:
— Молодец, Борис! Все на высшем уровне: костюмы, декорации, постановка, девочки — то, что надо!
— Спасибо, Николай Павлович, — говорю я. — Ну, конечно, есть мелкие недоработки, номер можно было бы улучшить...
— Как?
— Ну вот, скажем, девочки работают прекрасно, но к ним хорошо бы добавить одну еврейку...
— На хуй она нужна?!! — закричал Смирнов-Сокольский, а я расхохотался.
Новости культуры:
После триумфальных гастролей по Европе и Америке артист К. вернулся на вэлфер.
. Далила обратила внимание, что у Самсона начали выпадать волосы.
Стиль советского писателя:
"Ее мозолистая грудь говорила о романтике труда".
— Говори в трубку, ничего не слышно.
— Не могу, я ел чеснок.
Известный артист МХАТа давал званный обед и пригласил на него всю актерско-режиссерскую элиту. Собрался весь цвет МХАТа — Станиславский, Немирович-Данченко, Качалов, Москвин, Тарасова, Книппер-Чехова и др. Все, даже зная друг друга с пеленок и работая вместе 40 и более лет, на "вы", обращаются по имени-отчеству. В разгар утонченной философской беседы заходит домработница хозяина дома и, обращаясь к нему, говорит:
— Вот вы говорите — пизда, пизда, а запонки-то на комоде.
Мой партнер по эстраде Евгений Кравинский говорил, что после смерти люди не исчезают, а превращаются в различные предметы.
— Вот я, например, — сказал Женя, — думаю, превращусь в пену.
После концерта мы пошли в бар выпить бочкового пива. Когда начали разливать, я громко крикнул:
— Поменьше Кравинского, и побольше пива.
Мы сидим с Женей Вестником в ресторане ВТО. За соседним столом футболист Старостин с компанией.
Женя выпил и повздорил с журналистом из компании Старостина. Ссора, вот-вот драка. Я подхожу к журналисту, объясняю, что Женя прекрасный артист и очень хороший парень, но он выпил и ему хочется подраться.
— Правильно! — с воодушевлением сказал журналист.
— Я его прекрасно понимаю. Я тоже выпил и тоже очень хочу подраться.
Старость состоит из одних глаголов: болит или не болит, стоит или не стоит, а морщины — это этапы большого пути.
В Москве напротив театра МХАТ есть общественный туалет, и зимой там выпивают и закусывают.
Когда однажды туда зашел человек с намерением использовать туалет по прямому назначению, на него посмотрели с возмущением:
— Между прочим, здесь едят!
Режиссер Иван Пырьев любил играть в преферанс, при этом он всегда подглядывал в карты партнеру. Однажды его партнером оказался эстрадный автор, умный еврей, который, зная эту особенность Пырьева, не раскладывал, как обычно, карты по мастям, а держал их вразнобой. Пырьев заглянул к нему в карты, основываясь на полученной информации объявил восьмерную и сел без двух.
Пырьев:
— Что это такое, почему у вас козыри не пополам?
— А почему они, собственно, должны быть пополам? Такой расклад.
— Но я же видел ваши карты, и они были пополам.
— Ну, во-первых, я их не держу вместе, а, во-вторых, почему вы подглядываете в чужие карты?
— Но вы же знаете, что я подглядываю, зачем же вы меня путаете?
Стоит фуппа артистов в Москонцерте возле доски приказов. Один артист оторвал кусок бумаги, на которой печатались приказы, насыпал туда табак и только послюнявил, чтобы закрутить в сигарету, как прочел написанный на ней текст:
— Ребята, так меня уволили.
Политика — очень тонкая вещь. Вы видели член у комара? Так политика еще тоньше.
Карл Маркс страшно обижался, что, когда он представлялся и называл свои имя и фамилию, люди обязательно уточняли: "Тот, который живет на крыше?" И действительно, как не стыдно не знать, что Карл Маркс жил не на крыше, а у Энгельса и получал от него на всю семью вэлфер.
Жена моего знакомого, советского дипломата, работавшего в ООН, до небес превозносила советскую власть, родину (живя, как у Христа за пазухой с мужем в Нью-Йорке) и не терпела ни малейшей критики в их адрес. Во время отпуска в Москве муж напился, дебоширил и в результате был отозван из США обратно в Союз. Перед отъездом из Нью-Йорка я ей говорю:
— Ну что ж, вы, наконец, уезжаете из города желтого дьявола, возвращаетесь к березкам на родину.
— Да какая там родина! — возмущенно восклицает она.
— Это не родина, а пизда с ушами!
Могуч и не до конца изучен русский язык. В Севастополе, где я выступал для военного гарнизона, был один офицер, державшийся крайне заносчиво и высокомерно. Когда я упомянул об этом в разговоре с его сослуживцем, тот сказал:
— Он думает, что он великой пизды козырек.
В Сочи по набережной идет румяный украинец с тремя дородными женщинами. Прохожий завязывает с ними беседу в плане легкого флирта.
Украинец: — Ты чего с ними заигрываешь? Ты их сначала вскорми, а уж потом...
Прохожий: - Да что, они у тебя - свиньи?!
В России назвали антисемитизм болезнью и объявили ей беспощадную войну. Как обычно, прежде всего начали бороться с возбудителями этой болезни.
В институте перед входом в экзаменационный класс стояла уборщица и говорила студентам:
— Цитаты под тряпкой.
В молодости, когда я только начал творческую деятельность, мне довелось выступать в одном концерте со знаменитым артистом театра Сатиры В. Хенкиным. После концерта администратор говорит.
— Товарищ Хенкин, вам подали машину, но вместе с вами поедут Драгунский и Сичкин. В основном, — подчеркнул администратор, — едете вы, но с вами в машине будут Драгунский и Сичкин.
— Но в основном еду я? — уточнил обладавший большим чувством юмора Хенкин.
— Да, в основном едете вы один; просто вместе с вами в машине поедут Драгунский и Сичкин.
Марк Розовский вспоминает мою шутку: На концерте за кулисами Сичкин зашнуровывает туфель. К нему подходит администратор:
— Борис Михайлович, сколько по метражу идет ваш номер?
— Без аплодисментов 7 минут, с аплодисментами — 45.
Я присутствовал на деловой встрече приехавшего из России человека и женщины адвоката, помогающей получить ему статус беженца.
— Скажите, вы обрезаны? — спрашивает адвокат.
— Нет.
— Хорошо бы обрезаться и сделать фотографии его до и после обрезания. Этим вы не только подтвердите свою еврейскую национальность, но, когда вас вызовут на интервью, вы сможете, показав обе фотографии, сказать, что вас там притесняли, не давали сделать обрезание, и вот только здесь вы смогли осуществить свою мечту.
Я не мог не вмешаться и посоветовал вдобавок сделать пару фотографий в профиль, а также несколько панорамных снимков, чтобы был ясен масштаб.
В 39 году наш ансамбль приехал в Польшу. На улице поляк говорит нашей танцовщице:
— Пани така бляда (пани такая бледная).
— Ну вот, — воскликнул ревнивый муж, — уже даже здесь знают, какая ты блядь.
Говорят, техника дойдет до того, что можно будет, как запчасти, покупать человеческие органы. Представляете, заходишь в магазин и говоришь: — Будьте любезны, дайте мне одну почку, голеностопный сустав и десяток яиц.
Муж жене:
— Уже без пяти семь, а у тебя на голове еще конь не валялся.
Об эмигрантах
Встречаются два эмигранта:
— Как жизнь, как дела?
— Кошмар... Жена умерла, сын колется, машину угнали...
— А-а... Ну а вообще, как дела?
Талантливый поэт и остроумный человек Игорь Губерман, эмигрировав и прожив какое-то время в Израиле, сказал:
— Евреев всегда обвиняли в том, что они умные, хитрые и жадные. Сейчас я с уверенностью могу сказать: что касается первого обвинения — оно с евреев снято.
Действительно, в эмиграции я встретил огромное количество идиотов. Много хамов. Встречаются комбинации...
Иммигрант мне говорит:
— Я вас помню по фильму "Неуловимые мстители". Знаете, там вы выглядите моложе...
— Странно, — отвечаю, — может, это потому, что фильм снимался 32 года тому назад?
Другой долгое время смотрит на меня в упор и, наконец, произносит трагическим голосом:
— Боже, что делают с человеком годы!
Звонок в дверь, на пороге сосед иммигрант. Мы с ним при встрече здороваемся, но, в принципе, практически незнакомы. Заходит, садится, закуривает, что-то говорит о погоде. Я какое-то время жду и потом спрашиваю:
— Простите, у вас ко мне какое-то дело?
— Нет, никакого дела нет, я просто пришел к вам покурить. У меня в квартире два ковра, и никотин в них впитывается. Мерзкий запах, и очень вредно для здоровья.
— У меня, между прочим, три ковра. Он подумал.
— Да, пожалуй надо будет тоже купить третий ковер.
Очередной идиот долго и нудно пытается у меня выяснить, где мои очки, какой корсет я ношу, чтобы живот не вываливался, делал ли я пересадку волос, или это такой парик и т.п. Я терпеливо объясняю, что очки мне не нужны, корсет я не ношу, и волосы мои собственные. Он ничего не может понять.
— Вам уже давно пора лежать в фобу, а вы еще танцуете.
— Спасает зарядка.
— И долго вы ее делаете?
— Я не делаю, делает человек, которого я нанял. Он вместо меня делает отжимания, приседания, прыжки, бег на месте и т.д.