Пистолет мы нашли. Точнее, нашел его сам Артем, а не я, чиркавший спичками в тщетной надежде хоть что-то осветить.
Наш марш-бросок проходил по МКАД, в которой без малого как раз сто километров, что почти соответствует нормативу. На инструктаже нам объяснили, что движущаяся армейская колонна не должна распадаться, то есть в ней не должно быть разрывов. Поэтому можно не обращать внимания на дорожные знаки, сигналы светофоров и прочие факторы, способные нарушить наш боевой порядок. За монолитность строя отвечают старшие машин.
Артем командовал ЗИЛом, расположившимся где-то во второй половине колонны. О произошедшем я знаю с его слов, но, думаю, что, рассказывая, он недалеко отошел от истины, потому что ну совершенно не боится показаться смешным. Потому, наверное, что совсем не представляет себя в таком положении.
Итак, большая часть нашего боевого порядка миновала очередной пост ГАИ, перед которым имелся светофор, который зажегся красным цветом почти перед самым капотом руководимой лейтенантом Кошкиным машины. Тут, полагаю, будет немаловажной такая деталь, что совсем недавно Артем получил права на вождение автомобиля, и как все неофиты, страстно их соблюдал. Поэтому, увидев перед носом красный свет, первой его реакцией было скомандовать остановиться. Но потом, вспомнив недавний инструктаж, дал водителю команду «Вперед!».
Гаишник, выскочивший на асфальт с полосатой палкой в руке, этого инструктажа, естественно, не слышал. Как и не знал о том, что машины с армейскими номерами он вообще не имеет права останавливать. Но водитель, еще месяц назад трудившийся на совершенно гражданском грузовике, среагировал так, как привык, то есть подчинился команде регулировщика, а не своего командира.
Нечего и говорить, что половина колонны, следующая за той машиной, тоже встала. Надолго. Потому что Артем затеял с гаишником длинное и нудное разбирательство. Оба были упертые, оба чувствовали себя правыми, только гаишник оказался чуть опытнее и пригрозил забрать у водилы права. А заодно, кстати, и у Артема, которому отчего-то вздумалось козырять своими новенькими «корочками», которые, по его мнению, должны были свидетельствовать о глубине его знаний Правил дорожного движения. Аргумент не прошел. Видимо, Артем не оправился еще после потрясения, вызванного потерей личного оружия. И вообще неясно, за каким дьяволом он взял с собой права на сборы.
Спасла документы обоих колонна, стоящая за ними. Точнее, меньшая ее часть, уже порядком отставшая от передовых машин. Повторюсь, сборы эти всем уже опостылили, и переживать еще одну тревогу никому не хотелось. К тому же тогда понятие солидарности трудового народа еще не было утеряно, что не могло не произвести впечатления на гаишника, посягнувшего не на что-нибудь, а на всю Советскую Армию в лице ее офицера, о чем ему было немедленно и авторитетно заявлено подоспевшими однополчанами. Против силы, как известно, не попрешь. От тайги до британских морей Красная Армия всех сильней! И ГАИ в том числе.
В итоге в норматив мы уложились, но, надо признать, что тот день явно не был днем лейтенанта Темы Кошкина.
Несколько лет спустя случилась у него еще одна дорожная история. В ту пору Артем активно занимался музыкой, в ансамбле играл, на гастроли ездил, какие-то мероприятия организовывал. И вот судьба занесла его в, кажется, город Тулу, где проходили не то гастроли, не то музыкальный конкурс, который проводил Кошкин. Понятно, что такого рода мероприятия заканчиваются поздно, а для организаторов и подавно, так что выехал он в Москву уже ночью.
Впрочем, в каком-то смысле это было даже неплохо; ночью машин на дороге почти нет, так что доехать можно быстрее.
Выехав на трассу, кстати, не очень ему знакомую, он с ходу хорошенько разогнался, но долго парить в свободном полете ему не удалось, поскольку на его пути оказался пост ДПС. Времена были еще советские, как, естественно, и деньги. Гаишник, остановивший одинокого ездока, что-то такое нашел в его документах, не то наоборот, не нашел. Что именно, сказать сложно, но ясно, что на месте этот недочет исправить было невозможно. Решилось все просто, как оно и бывает в подобных случаях. Штраф. Краснокожий червонец перекочевал в карман стража дорог, а Артем поехал дальше. Но не далеко. Потому что на следующем посту его тормозят еще издали. Тут разговор был короче, поскольку канва его уже понятна. Еще один червонец сменил хозяина.
Артем возвращался после коммерческого мероприятия, так что деньги у него были, а поскольку, как уже говорилось выше, он был радиоинженером, то без особого труда догадался, что продавцы полосатых палок используют штатные рации для того, чтобы доить незадачливого ездока.
Следующий пост он даже не попробовал миновать, а подъехал и остановился сам, чтобы положить в протянутую длань милиционера следующую купюру, получив в ответ пожелание доброго пути. На четвертом посту его встречали почти как родного, и там он, также не тратя время и нервы на разговоры, поделился заработком. И так продолжалось до самой Москвы и до рассвета, когда он остановился у поста в непосредственной близости от столицы. Остановился, постоял – никто не выходит ему навстречу. Хотел уж было посигналить, мол, спонсор трассы приехал, встречайте, но передумал. Свою порцию общественного признания он уже получил, работников внутренних дел материально поддержал, что еще нужно? Поэтому, подождав всего несколько минут, дал по газам и уже спокойно доехал до дому. Сам он не исключал, что радиоэстафета по его поводу передавалась строго в пределах зоны действия ГАИ области.
Тема с пистолетом повторилась у него еще однажды, но уже не в виде трагедии, а в виде фарса, правда, стоившего мне немалых нервов. Прошло порядком годов, и Артем заведовал дискотекой. Тот, кто посещал такого рода заведения, знает, что они заканчивают работать поздно, но не это самое страшное. Страшно там то, что собирается много разгоряченной молодежи, почти все пьяные, а встречаются и обнюханные, и обколотые, поэтому никогда неизвестно, как закончится вечер. Случались и драки, и порча имущества, и другие инциденты вроде милицейских облав, хотя последнее и редко, всего раз или два на моей памяти.
По понятным причинам я не мог каждый день оставаться до конца, даже не каждый день имел возможность зайти, поэтому Артем каждое утро звонил мне и докладывал, как и с какими результатами все прошло, в том числе какая была выручка. И вот однажды он, проснувшись, рассказывает что там и как и вдруг говорит…
Нет, тут нужно кое-что пояснить. Начало девяностых, русский капитализм только еще вставал на ноги, у многих в памяти советская вольница, когда на платное мероприятие можно было пройти по знакомству с, к примеру, уборщицей, а порой, когда денег не было или не хватало, но пройти очень хотелось, в ход шли некие заменители наличности. Бывало, вместо рублей давали доллары или еще что-то, сейчас даже не вспомню что именно, да это и ни к чему.
Итак, вдруг Артем говорит, что в числе такого-то количества наличности в кассе имеется пистолет.
Начало девяностых, времена самые что ни на есть бандитские, стрельба и взрывы даже в Москве случались чуть не ежедневно, словечки вроде «разборка», «крыша» и «заказ» были в ходу и звучали едва ли не чаще, чем, например, «хлеб» и уж тем более «любовь», а в противостоянии бандитов и милиции победитель еще не просматривался. Содержание наркопритона по сравнению с содержанием дискотеки – как детский сад по сравнению с сумасшедшим домом, каждый день как на вулкане, неприятности так и сыпятся, порой самые невероятные, непредсказуемые. А тут – пистолет в кассе! Приехали. Какой пистолет, кто, чего, откуда? И, главное, на хрена?!
Артем, конечно, парень простой, где-то даже бесхитростный, но все же принять оружие вместо наличности это, согласитесь, как-то чересчур. Да еще говорит мне об этом по телефону открытым текстом!
Я стараюсь аккуратно узнать, что за пистолет такой, а внутри при этом все замерло. Замерзло, как попугай на Северном полюсе. Помнится, в это время были у меня некие недоразумения с налоговой инспекцией, впрочем, впоследствии мирно закончившиеся, но предсказать этого в тот момент я, естественно, не мог. Так вот, имелись у меня подозрения, что на тот момент телефончик мой того, с ушами. И в этот напряженный момент мой сотрудник сообщает мне про пистолет. Честное слово, лучше бы он его выбросил. А еще лучше, если б и вовсе не связывался.
Так вот, на свой вопрос я получаю убийственный ответ – револьвер. Какой револьвер?! Ну, такой, типа «бульдог». Маленький такой. Ну, типа, игрушка. С зарядами на весь барабан. Даже с зарядами! Боже!!! Час от часу не легче.
Как уже говорилось выше, всякие жаргонные словечки были в большом ходу, вот это «типа» в том числе. По какой-то неведомой мне причине Артем этот жаргон использовал с большой охотой. Наверное, крутости себе добирал. Зная его не первый год, слышать все это было то смешно, то противно. Ну зачем, скажите мне, интеллигентному мужику с высшим образованием, музыканту, все эти «в натуре» и «братан» в сочетании с самой настоящей распальцовкой? В тот момент я готов его пришибить. Прямо по телефону.
Поломав весь свой рабочий график, я спешно устраиваю с ним встречу. Там я был готов убить его еще раз. Китайская игрушка-пугач ценой в доллар, порядком разболтанная, выполненная под бронзу. Такая забава для мальчишек лет десяти-двенадцати. В общем, за оружие она могла бы сойти только в полной темноте. Кто и зачем таскал ее с собой, учитывая, что десятилетних на дискотеку не пускали, я не знаю и знать не хочу.
Сейчас Артем Кошкин владеет магазином – от судьбы не уйдешь, – построил себе дом рядом с Волгой, стал, как и мечтал, до невозможности крутым и вряд ли вспоминает тот тяжелый для него день.
О ВРЕДЕ СМЕХА.
Многие наверняка знают поговорки вроде «пять минут смеха заменяют килограмм моркови» и утверждение, что смех продлевает жизнь. Наверное, так оно и есть. Даже наверняка. Но одна история, произошедшая давным-давно, заставляет усомниться в правоте этих сомнительных истин.
Получение новой квартиры для советского человека было одним из самых больших праздников в жизни, самой большой удачей, ибо с собственной квартирой как бы начиналась новая жизнь, но то, что она теперь происходила совсем иначе, факт неоспоримый. По себе скажу, что переезд из коммуналки в собственные двухкомнатные хоромы в новенькой «хрущевке» вызывал сильные эмоции даже у ребенка. Что уж тут говорить о взрослых людях, всю сознательную жизнь ютившихся по чужим, по сути, углам. Естественно, что новое жилье новоселы всеми силами стараются обиходить и благоустроить в соответствии со своими вкусами и возможностями.
В те времена строители, работающие за план, халтурили еще больше, чем сейчас, так что новоселам в первое время приходилось заниматься исключительно исправлением брака. Как говорится, это приятные хлопоты. Еще одна истина, которую хочется украсить знаком вопроса. Чего там приятного в исправлении чужих недоработак – ума не приложу.
Вот и Семен, мужчина хорошо за тридцать, только что получивший квартиру, решил в выходные заняться благоустройством. Новоселья как такового еще не было, даже вещи пока не перевозили, только так, по мелочам, пара табуреток, инструмент, краски-кисти всякие. И еще котенок, которого на счастье первым запустили в квартиру.
Дело было летом. Жара. Супруга Сени отправилась в магазин за квасом, а он, из-за жары раздевшись до трусов, занялся покраской плинтуса. Окна настежь, но даже намека на сквозняк нет. Сеня преет, потом обливается, но трудится с удовольствием, увлеченно, не замечая трудностей и ничего вокруг. А смотреть надо было.
Котенок был маленький и очень игривый. До новоселья, а тем более до ремонта ему дела не было, ему хотелось играть и радоваться жизни, но играть в пустой квартире ему было решительно нечем. Ну не молотком же, в самом деле! Не детская это игрушка. И уж совершенно не кошачья.
Сеня как раз трудился у окна, встав на карачки у батареи. Его трусы натянулись на внушительном заду, задрались, и из-под них вывалились… м-м-м… причиндалы, свидетельствующие о немалом потенциале их обладателя.
Как видно, котенку они показались достойным объектом для веселого времяпровождения, он подкрался, применяя охотничьи навыки своих хищных предков, потянулся и со всей своей кошачьей дури хватил лапой по волосатому достоинству Семена, так не кстати вывалившемуся из трусов.
Кто не знает, докладываю, что у котят когти очень острые.
Боль дикая! Семен, взревев, дернулся и врезался затылком в батарею, под которой он как раз трудился.
Жена, вернувшая из магазина, застала такую картину. Лежит ее полуголый супруг на полу без всякого сознания, из головы течет кровь, из трусов тоже, котенок забился в угол за банку с краской. Привести Сеню в чувство самостоятельно не получается, она мчится к ближайшему телефону-автомату и вызывает скорую медицинскую помощь.
Ну, скорая приехала, врач оказал помощь, привел Семена в чувство и решил пострадавшего госпитализировать. Двое санитаров кладут его на носилки и несут по лестнице – пятиэтажка ж, лифта нет. И спрашивают по дороге, как это Сеня умудрился получить две такие разные раны, да еще такие серьезные, просто-таки опасные для жизни.
Сеня, простая душа, все им и выкладывает. И про квас, и про жару, и про котенка-засранца.
История умалчивает, кто из санитаров начал ржать первым. Факт то, что носилки вместе с больным они уронили прямо на ступеньки лестницы. Да так неаккуратно, что у Сени рука сломалась.
И вот я вас спрашиваю, насколько смех продлил Семену жизнь? Впрочем, если смех и бессовестное ржание вещи разные, то тогда другое дело.
МОЯ МИЛИЦИЯ
ИЛИ ГОСПОДА ОФИЦЕРЫ-2.
Ах, сколько в этом слове романтики! Милиция это МУР, оперативники, погони, задержания, внедрения в банды, хитроумные оперативные комбинации, перестрелки и ночные засады. Ну, об этом в другой раз, а сейчас о другом. Истории эти поведала мне приятельница, много лет работавшая журналистом по криминальной тематике.
Из города N, расположенного довольно далеко от Москвы, необходимо было срочно доставить арестованного преступника для проведения следственных действий на месте. Отрядили для этого троих оперов, скажем, Иванова, Петрова и Сидорова. Ехать без малого двое суток, что делать троим мужикам в поезде? Правильно, они выпивали. Но – умеренно. Поэтому доехали до места назначения без приключений. Хорошо доехали. Заявляются в местное УВД, мол, выдайте нам такого-сякого, а им – увы! Еще вчера отправили его этапом в Москву по вашему же, товарищи, запросу.
Думаете, наши опера расстроились? Еще чего. Праздник продолжается! Нужно только отметить в канцелярии командировки. Зима, с билетами на вечерний поезд никаких проблем не ожидается, поэтому сразу после управления три богатыря отправились в кафе отмечать продолжение праздника. Отмечали хорошо, с душой. До поезда море времени, а в нем – еще больше. Пять суток отдыха подряд! И – никакого начальства. Никаких забот. Никаких отчетов, нагоняев, пьяных мужиков с кухонными ножами, обколотых девчонок, стоящих на кромке крыши по причине неразделенной любви, мутных кавказцев с рынка. Никакой романтики, то есть сплошной кайф.
На вокзал пришли заранее, чтобы запастись на дорожку спиртным и купить билеты, а когда сунулись за деньгами, обнаружили, что денег след простыл. Обокрали! Вот тебе и кайф!
Туда бросились, сюда, но куда там! Чужой город, ни единого знакомого, способного помочь трем пьяненьким ментам, оставшимся без денег. В принципе, можно бы к здешним коллегам обратиться, но – стыдно! Трех крутых московских оперов как детей сделали местные карманники. Всех, блин, троих! А у одного, кстати, и служебное удостоверение поперли. А это уже не шутки.
Судьба оставшегося без ксивы коллеги была решена здесь же, на вокзале. Из кармана более удачливого коллеги были извлечены наручники, которыми и были скованы руки лейтенанта Сидорова, отныне опасного преступника, которого этапируют в Москву два оперативных сотрудника.
Вся троица заваливается к дежурному ЛОВД на вокзале, предъявляют преступника и самым настоятельным образом просят посадить их на московский поезд, по ходу дела вкручивая ему сляпанную на ходу историю и для солидности ссылаясь на фамилии из местного управления. Итог – они таки в плацкартном вагоне. Двое милиционеров и преступник в наручниках. Ехать двое суток. Жрать охота – сил нет. Сидят злые и голодные. Денег нет, если не считать мелочи в карманах, которой едва на чай хватит. Без сахара. У Сидорова нет и удостоверения, что радости на его лице не добавляет. Словом, ничто не напоминает праздник. А кругом народ. Ходят, смотрят, жуют, выпивают. И вдруг – понесли. Со всего вагона. Пирожки домашние, половину курицы, сало, огурчики соленые, колбаску. Всё – опасному преступнику Сидорову, закованному в наручники. Сострадательный у нас народ, душевный, к тому же сидевшие – через одного. Сметанка, сигареты, холодец домашний, сыр, яблочки из собственного садика, мясцо копченое, рыбка вяленая. К чести опасного преступника, он не забывал делиться съестным со своими конвоирами.