– Опоздали, – констатировал врач и добавил: – Вот негодяи. Сколько таких случаев. Ужас.
– Часто травят? – спросил Валерий Анатольевич.
– Да в последнее время что-то активизировались, – тяжело вздохнул ветеринар и, кивая на мёртвую Марьяну, спросил: – Ваша?
– Можно и так сказать, – ответил старик и мельком взглянул на меня, – она бездомная, но приходила в гости к другу.
– Ну что теперь поделаешь, держитесь, – сказал врач и тут же спросил: – А как лабрадор себя чувствует?
– Он умён, – ответил старик, – постороннюю еду не ест.
– Хорошая привычка, – сказал врач. – Эти борцы с бездомными собаками столько уже безвинных домашних животных погубили. Кошмар. Какие-то нелюди. Животные умирают в страшных муках.
– Может, заявление написать? – робко спросил Валерий Анатольевич.
– Обязательно, – кивнул врач, – утром сходите к участковому и сообщите. Это, между прочим, уголовно наказуемое деяние. Хотя, – доктор махнул рукой, – вряд ли кто серьёзно будет этим заниматься.
«Скорая» уехала. Я вышел на улицу и до утра пролежал на том месте, где мы впервые познакомились с моей подругой. Вспоминал её тёплый шершавый язык. Марьяна, как и в самый первый вечер, всегда при встрече «целовала» меня в нос, а я даже перестал хмуриться.
Однажды подруга пришла с ужасным запахом, я даже расчихался.
– Чем это от тебя разит? – спрашиваю, а сам морщусь.
– Охранники мои отмечают сегодня день рождения своего коллеги.
– И тебе, что ли, наливали? – шучу я.
– Нет, – отвечает Марьяна. – Имениннику надарили одеколонов. Он давай их все пробовать. Брызгал-брызгал на себя, потом меня вытащил из-под стола и давай на меня пшикать. Говорит, чтобы пахла хорошо…
– Фу, какая мерзость, – меня аж передёрнуло.
– Ну, это для нас с тобой мерзость, а людям такие запахи нравятся. Я уже и привыкла. Есть у нас один молодой охранник, так тот всю смену на себя пшикает – в будку к нему невозможно зайти.
– А зачем он это делает? – удивился я.
– К нему на работу невеста постоянно приходит. Каждый вечер. Любовь у них.
– Ты тоже ко мне каждый вечер бегаешь, – я ласково лизнул подружке ухо.
– Может, и у нас любовь? – смущённо произнесла Марьяна.
– Ты как считаешь? – спросил я и, наверное, покраснел.
– Не знаю, – ответила Марьяна и, свернувшись калачиком, легла в траву.
Ну почему такое случилось? Люди, чем вам помешало это крошечное существо? Она хоть и неучёная собака, но всё равно приносила пользу людям. Во всяком случае, вреда точно никому не делала.
Рано утром старик в дальнем углу сада за котельной вырыл яму и похоронил бедняжку. Никто больше из людей так никогда и не узнал, что на территории «Радуги» появилась могила безобидной собаки по имени Марьяна. Вечером старик сказал мне:
– Ты знаешь, Трисон, а ведь Марьяна за тебя жизнь отдала.
– У-у-у-у-у! – взвыл я от горя.
– Эх, Триха-Триха, – вздохнул Валерий Анатольевич. – Да, точно! Это тебя хотели отравить. И я, кажется, даже знаю, кто это сделал.
Я тоже догадался, кто эти изверги. И как же после такого можно называть их людьми?
Глава 25
На следующий вечер к старику зашёл в гости его давний знакомый. Валерий Анатольевич поделился нашим горем, и они долго-долго беседовали. Старик, правда, немного приврал – сказал, что похоронил Марьяну в лесу. Не знаю, почему он не сказал правды, но, видимо, так было нужно. Ну и пусть это остаётся нашей тайной.
– Да, – говорит гость, – живодёров у нас ещё много. – Я вот одного не могу понять, почему некоторые люди так ненавидят собак?
– Ты понимаешь, Пётр, – отвечает Валерий Анатольевич, – здесь ведь другое дело. Мерзавцы, о которых я тебе рассказывал, решили отомстить нам с Трисоном. Но они не учли, что этот пёс не станет хватать первый же кусок с земли. Понимаешь?
– Да это-то я понял, – гость хлопнул ладонью по крышке стола. – Я вообще говорю. Ты знаешь, сколько таких случаев? Некоторые так избавляются от бездомных собак. Разбрасывают отраву по всему двору жилого дома и ждут результата. Я сам однажды утром четыре трупа обнаружил. Вернее, сначала было три. Одна собачка ещё была живой, но пока к ветеринару везли, и она померла.
– Ну, вот скажи, Пётр, разве это нормально, когда человек ненавидит так животных?
– Причины разные, Валера. Обычно это закомплексованные люди. Они ищут, кто послабее, чтобы оторваться на нём. Человек пытается таким образом самоутвердиться, почувствовать власть. Обычно такие люди вырастают у родителей, которым нет дела до своих детей. Бьют, унижают, оскорбляют ребёнка. Сколько у нас таких «наставников»? У них всё «воспитание» основано на подзатыльниках и ремне. Ну? И что с такого хлопца вырастет?
– Согласен, – кивнул старик, – не всё так просто. Но ведь нужно что-то с этим делать? Вон мой сосед, Вовка, недавно ездил в Швецию. Знаешь, что рассказывает? У них нет бездомных собак. Две недели прожил в Стокгольме, не встретил ни одной бродячей собаки.
– Ну, о чём ты говоришь, Анатолич, – ухмыльнулся Пётр – у них не только собак бездомных нет, ты у них ребёнка-сироту не сыщешь. Это у нас в каждой губернии по несколько детдомов для сирот. А там…
– Люди, что ли, там другие живут? – изумлённо произнёс старик. – Я вот никак не могу этого понять. Вроде все почти с крестами ходят, многие церковь посещают, свечки ставят, крестятся, а посмотришь вокруг – столько ненависти, зла, чернухи. Что с нами происходит?
– Я тоже часто об этом думаю. Бог его знает. Сложный вопрос. Повесить крест на грудь, это ведь не значит уверовать в Бога. Многие носят крестик для украшения, потому что это сейчас модно. Я тут недавно отчитывал одну барышню. Молодая, симпатичная. Стояла в очереди в магазине, и что-то там у них произошло со старушкой. То ли она её клюкой задела, то ли на ногу наступила. В общем, девица так толкнула бабку, что та едва не упала. Ну, я вмешался. Говорю, мол, что ж ты делаешь, красавица? Креста на тебе нет, что ли? А она вытаскивает из-под майки крестик и тычет мне в нос, дескать, на, смотри, всё у меня на месте. Представляешь? Она даже не поняла смысла моих слов. И как ты думаешь – можно её назвать верующей? Да таких случаев сплошь и рядом.
– Может, мы с тобой виноваты? – неожиданно спросил Валерий Анатольевич.
– В смысле? – вздёрнул брови Пётр.
– Ну, я имею в виду не нас с тобой конкретно, а наше поколение. Может, где недосмотрели?
– Не скажи, Валера, – замотал головой гость, – не скажи. Раньше, вспомни, какое воспитание было. С детства воспитывали – октябрёнок, пионер, комсомолец. Молодёжь была целеустремлённой, в трамвае место всегда уступали, старшим помогали. Разве можно с сегодняшней молодёжью сравнивать? Нет, я не чувствую своей вины. Мы всё делали правильно. А вот нынешние власти молодёжью совсем не занимаются. Посмотри, что по телевизору показывают. Это же…
– Слушай, Петь, – перебил старик. – А я вот тут сидел как-то и размышлял на эту тему. Вот мы говорим, и ты сейчас это подтвердил, что мы растили другую молодёжь. Так?
– Так, – кивнул Пётр. – Конечно другую.
– Хорошо, – продолжил Валерий Анатольевич. – Тогда скажи мне, кто сейчас всем в стране заправляет?
– В каком смысле? – удивился гость. – Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду возраст, – пояснил старик. – Вот возьми всех этих губернаторов, мэров, министров, начальников разных. По сколько им сейчас лет?
– Да по-разному…
– Ну, в среднем!
– В среднем лет по сорок-пятьдесят. А ты это к чему спрашиваешь?
– Да к тому, что не наша ли это молодёжь, которую мы воспитали?
– Ну, ты даёшь, Валера! – закачал головой Пётр. – Получается, мы же ещё и виноваты?
– Ладно, Пётр, давай прекратим эту тему. А то забредём в тёмный лес.
– И действительно, – согласился гость, – не будем голову на ночь забивать.
– Начали с собак, а закончили комсомольцами.
Оба старика рассмеялись и начали прощаться.
Глава 26
Что ни день, то новости.
Иногда я совсем не понимаю людей. Кто-то куда-то написал жалобу, что на территории детского сада живёт собака и что это угрожает здоровью детей. Вот уж никогда не думал, что я – профессиональный поводырь – могу угрожать чьему-то здоровью. Если так дело пойдёт и дальше, то вместе со шлейкой и красным крестом мне на бок нужно будет прилепить наклейку, как на пачку сигарет: «Осторожно! Собака-поводырь угрожает вашему здоровью! Проконсультируйтесь с врачом!» Или что-то вроде этого. Вот люди…
Однажды утром к нам пришла заведующая и заявила Валерию Анатольевичу, что, видимо, меня придётся всё-таки выгнать. Конечно, Людмила Алексеевна употребила другое слово. Но, вы же понимаете, о любом действии можно говорить по-разному. Судите сами.
– Анатолич, тут вот какое дело. Одна из родительниц требует удалить пса из детского сада. Вы уж не обижайтесь на меня, но я ничего не могу поделать.
Старик не стал возражать. Да и что тут возразишь? Если дело дошло до жалобы и до вышестоящей инстанции, нужно что-то делать. Валерий Анатольевич тяжело вздохнул и произнёс:
– Всё понимаю, Алексеевна. Сколько у нас времени? Надеюсь, нам не дадут двадцать четыре часа на сборы?
– Да, в общем-то, никто никаких сроков не устанавливал, мне позвонила начальница и попросила заранее принять меры. Думаю, что дней через десять-пятнадцать у нас будет комиссия.
– Хорошо, – согласился Валерий Анатольевич, – дайте нам максимум неделю, мы что-нибудь придумаем. Я вот так сразу не могу ничего сказать… Понимаете…
– Хорошо-хорошо, Валерий Анатольевич, я вас не тороплю. Всё понимаю. Но, извините…
– Да не извиняйтесь, Людмила Алексеевна, чего уж там. Обещаю: через неделю собаки здесь не будет. Всё понимаю.
– Без обид, Валерий Анатольевич? – спросила заведующая.
– Да какие тут обиды?
Старик принялся звонить своим знакомым. Что там ему отвечали, я не знаю. Но настроение моего хозяина не улучшалось. На следующий день во время тихого часа я как обычно отдыхал в дальнем углу двора. И вдруг, услышав какой-то шум, почуял что-то неладное. Со стороны центрального входа в здание потянуло дымом. Я вскочил и побежал к дверям. Оттуда выбегали взрослые и дети. Через несколько минут двор был заполнен народом, из окон валил дым. Детей отвели всех к забору. То ли по закону подлости, то ли из-за чьей-то спешки двери в садик были заблокированы. Заведующая пыталась отворить двери, но у неё это не получалось.
И вдруг одна из воспитательниц истошно закричала:
– Людмила Алексеевна, Кристины нет!
Мой хозяин бросился на улицу, предварительно отдав распоряжение отворить ворота. Буквально через минуту на территорию садика въехал грузовик.
Валерий Анатольевич вставил в оконный проём лом, обвязал его тросом, второй конец которого прицепил к грузовику, и отдал команду водителю:
– Трогай!
Грузовик резко рванул и вырвал решётку вместе с оконным блоком, но это только усугубило положение. Исковерканные упавшие балки образовали такое нагромождение, что пролезть в окно человеку было невозможно. Старик схватил меня на руки и, сунув в щель между балками и брусьями, прокричал:
– Трисон, ищи! Ищи! Там человек!
Я уже и без команды понял, что в помещении остался ребёнок. Оказавшись внутри, ринулся в раздевалку – мы же часто ночью с Валерием Анатольевичем делали здесь обход. Мне очень мешал дым. Я никак не мог учуять девочку. Пробравшись к шкафчикам и услышав всхлипывание, я начал громко гавкать. Через мгновение дверца одного из шкафов приоткрылась, и я увидел Кристину. Я подбежал к ней и уткнулся носом ей в лицо, давая понять, чтобы она ухватилась за меня. Но девочка, видимо, сильно испугавшись, плакала и, обняв меня, не хотела уходить. Что мне оставалось делать? Освободившись от её объятий, я схватил малышку за платье и потащил к выходу. Девочка упала на пол, но тут уже было не до телячьих нежностей. Моя основная задача была дотащить девчонку до окна, пока помещение не охватило пламенем. Оказавшись возле окна, я громко залаял и стал приподнимать девочку. Валерий Анатольевич дотянулся до Кристины и, схватив её за руку, вытащил через оконный проём. Следом выпрыгнул и я. А через секунду из окна вырвался язык пламени.
Во дворе уже стояли и пожарные машины, и машины «Скорой помощи». Я не помню, что было дальше, потому что отключился. А когда очнулся, во дворе детского сада уже было тихо.
Пожарным удалось предотвратить большие разрушения. Детский сад стоял на месте. Детей не было. По двору ходили какие-то люди. Валерий Анатольевич, заметив, что я открыл глаза, подвинул мне миску с молоком и приказал:
– Ну-ка, давай лакай, друг! Сейчас тебе это необходимо.
Признаться, я и без его команды с удовольствием полакал бы молочка: во-первых, давно его уже не пил, а во-вторых, проголодался.
– Всё хорошо, мой друг! – гладил меня Валерий Анатольевич и повторял: – Всё хорошо! Умница. Если бы не ты, быть беде. Молодчина, Трисон. Ох, и молодчина.
Я с удовольствием лакал молоко и тихонько поскуливал. У меня немного кружилась голова. Видимо, дыма наглотался порядком – першило в горле и слезились глаза.
На следующий день к нам нагрянули журналисты. Видеокамеры, микрофоны, прожекторы. Еле отбился от них. Иными словами, я неожиданно превратился в телезвезду. Журналисты уехали. А проблемы остались.
Говорю же, наивная собака. Я думал, что после этого события меня уж точно не выгонят из детского сада. Но всё оказалось гораздо сложнее. Ещё через день вечером мой старик пришёл со слезами на глазах.
– Ну что, Трисон! – обратился он ко мне. – Небось думал, что герой и все проблемы решены? Да как бы не так. Сегодня было всеобщее собрание, и мать Кристины (той девчонки, которую я спас) снова потребовала убрать тебя с территории детского сада.
– У-у-у! – возмутился я.
– Вот тебе и «у-у-у» – передразнил Валерий Анатольевич. – Говорит, мол, это всего лишь был собачий рефлекс, а что может произойти потом, никто не знает. Людмила Алексеевна чуть не плакала. Просила меня не поднимать больше этот вопрос. Бесполезно! Женщина упёрлась и потребовала тебя убрать.
А я скажу вам честно, случись опять какая беда, я не стану думать об обидах. Снова буду стараться помочь человеку. И пусть люди называют это рефлексом или порывом. Для меня нет никакой разницы. Я знаю, что это у меня в крови. Я без всякого умысла готов отдать свою жизнь за жизнь человека. Так распорядилась природа, так устроен мой собачий мозг. Называйте, как хотите. Если честно, меня это меньше всего интересует. Даже если мой враг попадёт в беду, я буду и его спасть. Вот так!
Глава 27
Кто бы мог подумать, что пожар в детском саду приведёт к таким последствиям? Через несколько дней ко мне приехали в гости мои друзья – Сашка и Стёпка. Оказывается, они видели меня в новостях. Как же я был рад этой встрече! Сашка расцеловал меня, обнял, что-то зашептал мне на ухо. Стёпка в подарок приволок целую палку колбасы. Они так общались со мной, словно я был их самым близким родственником. Разговаривают, задают вопросы, рассказывают разные истории.
Старик мой загрустил. Он понимал, что вскоре мы расстанемся. Сашка рассказал ему о правилах в школе поводырей. К моему удивлению, Валерий Анатольевич не возражал. Просто тяжело вздыхал и много курил. Он согласился с парнем, что моё место рядом со слепым человеком. Из их разговора я понял, что старик даже не догадывался ни о каких правилах.
– Да если бы я знал, Саня, – говорит Валерий Анатольевич, – я бы сразу им позвонил. Но я никогда раньше с этим не сталкивался. Смотрю, все позабыли о собаке. Ну, я вот и приютил её у себя. Отсюда нас, кстати, тоже чуть не погнали. Не всё так просто. Но я нашёл его документы – побывал у сестры Полины Фотеевны. Старуха тоже ничего мне не сказала. Она только обрадовалась, что Трисон пристроен. Вот такая история. Конечно-конечно, эта собака должна работать по специальности. Это даже не обсуждается.