Чтобы удостовериться, что плод находится вне опасности, можно сочетать ряд методов. Беременной женщине не составит труда каждый день приблизительно оценивать частоту шевелений малыша. Если имеет место резкое изменение по сравнению с предыдущим днем, это тревожный сигнал. Медикам, со своей стороны, нетрудно будет проводить повторные клинические исследования и ультразвуковое сканирование. Пока количество околоплодной жидкости в полости матки достаточное, это почти гарантия, что плод вне опасности. Мы живем во времена, когда большинству будущих мам за время беременности без необходимости многократно назначают УЗИ. Они малоинформативны в сравнении с тем, что может извлечь опытный практикующий специалист из клинического осмотра и беседы с будущей мамой. Парадоксально, но в период близящихся родов многие врачи как раз, напротив, неохотно проводят повторные УЗИ, даже когда прошел срок. А ведь как раз в это время УЗИ могло бы давать неоценимую информацию, имеющую огромное практическое значение. Индивидуальный подход можно прекрасно сочетать с ныне мало применяемой простой и недорогой процедурой амниоскопии (визуального исследования околоплодных вод. — Прим. перев.) и в дополнение к этому активнее использовать после так называемой даты предполагаемых родов гормональные исследования[Сноска], интерес к которым тоже постепенно снижается.
Что предпринять, если внезапно околоплодные воды стали убывать, и ребенок, явно начинает страдать, а роды так и не начались? На мой взгляд, самое разумное — это без промедления делать кесарево сечение. Главная задача — избежать необходимости хирургического вмешательства по неотложным показаниям в последнюю минуту. При описанном подходе искусственное родовозбуждение станет явлением исключительно редким, а число кесаревых сечений по причине перенашивания будет неизмеримо меньше, чем если всем женщинам рутинно провоцировать роды на 41-й неделе.
Одно из отрицательных последствий господствующих в наши дни методов — то, что женщине не дают спокойно прожить последние дни беременности. Ее преследует угроза того, что если роды не начнутся самопроизвольно к указанной дате, то их будут возбуждать искусственно. Такое эмоциональное состояние, пожалуй, будет еще больше отдалять начало родов. Некоторые женщины пытаются ускорить наступление родов немедицинскими способами, не всегда отдавая себе отчет в том, что любое ухищрение, которое приведет к желаемому результату (от акупунктуры до коитуса), вызовет родовую деятельность до того, как младенец подаст сигнал о том, что он «созрел». Некоторые методы однозначно неприятны и даже опасны, как, например, касторовое масло.
Преодоление укоренившихся идей, порождающих такие методы, могло бы стать первым шагом к увеличению числа родов, сопровождаемых излиянием коктейля из гормонов любви.
Глава 21
Взаимоотношения между врачом и акушеркой в будущем[Сноска]
Человечество встало перед неожиданным выбором. В начале XXI века значительная часть населения планеты рождается иначе, чем задумано природой. Пришло время задуматься о том, как может отразиться на будущем нашей цивилизации это неожиданное изменение в истории деторождения.
Мы немедленно должны озаботиться тем, чтобы как можно больше женщин самостоятельно рожало ребенка и послед, а не подвергалось родоразрешению при посредстве медиков. Обсуждая задачи ближайшего будущего, мы уже упоминали о необходимости обеспечить беременной женщине покой, по возможности избавив ее от страха, который почти гарантирован при заведенном порядке дородового наблюдения («эффект ноцебо»). Мы также говорили о необходимости отказа от некоторых широко распространенных, «общепринятых идей».
Задачи отдаленного будущего
Перед нами стоит трудная задача, настоятельно требующая решения в отдаленном будущем: пересмотреть взаимоотношения между врачом и акушеркой. Для начала следует разобраться, для чего нужна акушерка в исконном, традиционном понимании этого слова. Глядя на процесс родов с точки зрения физиологии, мы ясно понимаем, что женщине в родах нужно чувствовать себя в безопасности, быть уверенной, что за ней не наблюдают и ее не судят. Поэтому акушерку следует воспринимать как образ матери, замену матери, ведь в идеале наша мать — прототип человека, с которым спокойно, который никому не позволит нас разглядывать или критиковать. Тогда легче будет понять и пределы компетенции медицинского учреждения. Вообще говоря, в задачу врача не входит непосредственное вмешательство в физиологические процессы. Его роль — быть специалистом, приходящим на помощь в случае непредвиденной, патологической ситуации.
Выводы, к которым мы приходим, глядя на процесс родов с физиологической точки зрения, подкрепляются сравнением разных стран. В Бразилии и большинстве других стран Латинской Америки, в Китае, на Тайване, в Южной Корее, Индии, Турции, Греции, Италии количество кесаревых сечений огромно, и во всех этих странах врачей акушеров-гинекологов гораздо больше, чем акушерок, за ведение беременности и родовспоможение отвечает врач. Напротив, там, где статистика кесаревых сечений более скромная — акушерок больше, чем врачей, и за помощь женщине отвечают они. К этой группе стран относятся Голландия, Швеция и Норвегия. Промежуточное положение занимают Соединенные Штаты, Британия, Франция, Германия, Япония, Австралия и Новая Зеландия.
Долой политкорректность!
Только глубокие и решительные реформы помогут вернуть традиционному акушерству его первоначальную роль. Чтобы акушерок в истинном смысле этого слова стало гораздо больше, требуются радикальные изменения существующей системы.
Первый важный момент — соотношение числа акушерок и врачей в каждом сообществе. Необходимым условием для возвращения к традиционному акушерству должно стать резкое сокращение числа акушеров-гинекологов. У настоящего врача-акушера не должно быть времени вести каждые роды — он должен появляться только по вызову. Сегодня многим врачам этой специальности катастрофически недостает опыта. В США, например, на 40 тысяч акушеров-гинекологов приходится порядка 4 миллионов родов в год — в среднем по сто на одного врача! Этот среднестатистический американский врач в год принимает одну — две пары близнецов, ему раз в несколько лет встречается случай предлежания плаценты (плацента, лежащая на пути ребенка, не дает ему выйти), а эклампсия — может быть, один раз за всю профессиональную карьеру! Однажды, когда он столкнется, скажем, с поперечным положением плода, ему придется применять особую технику кесарева сечения, сверяясь с учебником, так как с подобным случаем он, скорее всего, никогда не сталкивался. Многие годы я принимал около тысячи родов в год, и у меня сложилось впечатление, что это как раз то количество, которое позволяет поддерживать достаточный опыт. Безусловно, сокращение количества акушеров-гинекологов должно сопровождаться соответствующим увеличением числа акушерок.
Переход к традиционному акушерству не сводится к арифметике. Первостепенный вопрос, от которого мы не сможем уйти, — вопрос о том, как отбирать женщин, способных стать хорошими акушерками. Иными словами — те, кто отвечает за подготовку акушерок в школах и училищах, должны установить критерии отбора, опираясь на следующий простой вопрос: как дать гарантию, что именно эта женщина сможет «стать родной матерью» роженице, что ее присутствие в родильной палате или комнате не будет мешать будущей маме в родах? Здравый смысл и клиническая практика подсказывают столь же простой ответ: принимать в акушерскую школу следует только матерей с опытом самостоятельных родов без медицинского вмешательства. Вспомним — в большинстве традиционных сообществ роды принимала женщина — мать или бабка, которая сама родила нескольких детей. Женщины, у которых много детей — это, как правило, те, кто рожали легко. Программа проста и сводится всего к одной фразе, но ее осуществление столкнется с вполне предсказуемыми препятствиями.
Первым препятствием станет обычная реакция: «почему настоящая акушерка должна непременно быть матерью?» — и почти каждый вспомнит пример замечательной акушерки, не имеющей собственных детей. Всем нам известны такие акушерки, однако, заботясь о будущем, нужно научиться оперировать долгосрочными категориями, мыслить в масштабах человеческой цивилизации. Важно осознать, что речь идет о
В культурах всех народов различные аспекты сексуальной жизни контролируются рассудком, рационализируются. Культурная среда направляет в заданное русло половое влечение и соитие посредством ритуалов и института брака. Она всегда стремится поставить под контроль общества деторождение и начало кормления грудью. Однако такое доминирование над природой, тысячелетиями составлявшее основу человеческих цивилизаций, вдруг обрело иные масштабы. Мы делаем шаг через черту.
Грозит ли человечеству излишняя рациональность?
В наши дни зачатие ребенка все больше становится вопросом принятия рационального решения, что доказывают многочисленные социологические опросы. Авторы одного из них пришли к выводу: решение о том, заводить ли ей ребенка, женщина сегодня принимает «таким же образом, как решает вопрос — брать ипотечный кредит на новый дом или нет». Здесь идет в ход логика, взвешиваются все «за» и «против». Аргументы в пользу материнства довольно легко обретают смешной оттенок, становятся похожими то на самовнушение («пока я не рожу себе ребенка, я не буду полноценной женщиной»), то на рассуждения подростка («буду любить свою деточку — и она меня полюбит», «у меня будет настоящая живая куколка»).
Это превращение в человека, все более руководимого рассудком, происходит в то самое время, когда развитие электроники и компьютерных технологий побуждает неокортекс работать все больше и интенсивнее. Сегодня мы прибегаем к помощи искусственного интеллекта, а еще совсем недавно назначением большинства машин было придавать новую силу нашим рукам и ногам или заменять их. Мы изобрели всевозможные средства транспорта, чтобы меньше работать ногами, создали рычаги и краны — могучую замену рукам. Движение в сторону все большего рационализма происходит в то время, когда все более широкое использование надежной техники кесарева сечения может сокрушить прежде существовавшие барьеры, ограничивавшие эволюцию головного мозга, и облегчить передачу будущим поколениям тенденции к росту его объема.
Преобладание рассудка не таило бы в себе угрозы, если бы в людях одновременно развивались способность любить и воля к жизни. Пока же все свидетельствует о том, что нас ожидает дальнейшее ослабление и нарушение способности любить… если мы не очнемся.
Следует очень внимательно отнестись к данным, подкрепляющим эволюционную теорию человеческого суицида Катансаро[1]. Суть этой теории в том, что по достижении определенного уровня интеллекта в человеке начинает проявляться стремление к саморазрушению (а ведь это не что иное, как нарушение способности любить себя). Исследователи изучили статистику самоубийств в 85 странах: оказалось, что средний уровень интеллекта у населения пропорционален числу самоубийств[2]. Кроме того, повышенный уровень суицидальных наклонностей наблюдается у людей с выдающимися способностями.
Сегодня совершенно необходимо, осмысливая возможные последствия распространения удобного, безопасного и поощряемого обществом кесарева сечения, учитывать уроки так называемого «научного познания любви»[3].
Мы обязаны как можно скорее найти ответы на вопросы, которых никогда еще себе не задавали:
Как развивается способность любить?
Сможет ли «Человек сверхразумный» выжить без любви?
ПЕРЕЖИВЕТ ЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ЭПОХУ БЕЗОПАСНОГО КЕСАРЕВА СЕЧЕНИЯ?