Когда моя кожа раскраснелась от горячей воды, я пришла к выводу, что мой единственный шанс прожить, как можно дольше, - это держаться за Мейсена всеми доступными конечностями. Жаль, он не похож на того, кого запросто можно охомутать. Очень жаль. Что я могу ему предложить в обмен на все эти нервы и заботы, которые причиняю? Только секс. Черт меня побери, и я не была против платить такого рода дань. Нисколько. Ебать, попахивает проституцией. Только не за деньги, а за жизнь. Но и на этом каши не сваришь... Эдвард хорош собой, молод и богат. Кроме того, в его арсенале имеются весьма неплохие навыки... эм... ладно, будем назвать вещи своими именами. В его арсенале имеются незаурядные навыки жесткого траха. Посему, не думаю, что он нуждается в моих услугах, он может иметь, если не каждую, то каждую вторую.
Чертовщина. С какой стороны не подойди к этом вопросу, везде упираешься носом в лажу.
Я повернула кран, отжала мокрые волосы и обернулась полотенцем. В этот момент послышался гул работающего лифта. Он вернулся? Или кто-то из соседей, которых я ни разу не видела, ехал вверх к себе домой. Или за мной пришли... чистильщики. Эта мысль заставила меня быстро открыть бумажный пакет. Трясущимися руками я натягивала на влажные бедра сопротивляющиеся трусы. Обыкновенные черные трусы. Полотенце – не слишком надежная одежка, по этой причине я снова накинула рубашку мерзавца и застегнула две верхние пуговицы – они были единственными, что сохранились, остальные, наверное, всю ночь пролежали на полу лифта.
Ей-богу, не все ли равно в чем умирать?
Я сама себя накручивала, в деталях представляя своих убийц. Почему-то их непременно было двое, и оба, конечно, в классических черных костюмах, а на ногах блестящие туфли. Мурашки выступили на руках, пока я прислушивалась к тишине. Сердце колотилось как ненормальное. Лифт больше не подавал признаков жизни. И я вспомнила, что недавно, когда в гости заглядывали Эммет и его малохольный сыночек, уходя, они воспользовались общим лифтом, из которого просто так в квартиру не попадешь. Я знала, что там есть внушительная входная дверь – как в сейф. Эдвард даже своему брату не доверил код. Но, очевидно, этот набор цифр не настолько надежен, раз мерзавец все равно опасался расправы.
Вы видите? Оставаясь наедине с собой, я не могу думать ни о чем другом. Паранойя.
Понадобилось несколько долгих минут на то, чтобы я заставила себя открыть эту чертову стеклянную дверь. И вдвое больше времени, чтобы уговорить себя выйти наружу. Я никогда не была трусихой, впечатлительной или что-нибудь в этом роде. И те чувства, которые я сейчас испытывала, были для меня новы. Ах, и едва ли их можно назвать приятными. Особенно в сочетании с менструацией.
Я шла по коридору на кухню, постоянно оглядываясь. Представляю, как это выглядело со стороны... Пройдя мимо стола, я открыла дверцу холодильника, вытащила бутылку виски и снова оглянулась на проход в коридор. Я действительно боялась. Боялась оставаться спиной к коридору, боялась, что пропущу тот момент, когда они появятся. Почему? Логичнее оставаться в неведении – это принесет меньше боли. Я достала широкий стакан с верхней полки и плеснула в него виски, а потом разбавила водой. Сомневаюсь, что найду обезболивающие, потому придется обходиться тем, что имеется в наличии. Болезненные спазмы внизу живота стали навязчивее.
Снова обернувшись и никого не обнаружив, я заметила на краю стола, рядом с широким окном, поднос, содержимое которого скрывал большой металлический купол. В животе заурчало. Надеюсь, еда предназначалась мне, потому что, несомненно, я это съем, чем бы оно ни оказалось. Допив виски, я подошла ближе и приподняла купол. Под ним скрывались две до смешного огромные тарелки. Такие, какие часто можно встретить в дорогих ресторанах и, пожалуй, только там. Потому что ни одна домохозяйка не пожелает иметь дело с подобной нелепостью. Они занимают слишком много места и в шкафу, и на столе, на них тратится больше воды и моющего средства, эти бандуры намного дороже нормальных человеческих тарелок и, соответственно, если одну из таких разбить урон для кошелька более значительный... они тяжелые, много таких за один раз не донесешь. Я знала об этом, потому что работала официанткой. Итак, он заказал для меня еду в ресторане. Угадайте, что это было?
Неправильно. Куриный бульон и салат Цезарь, который я ела на благотворительном вечере.
Куриный бульон? Потому что я плохо себя чувствовала, и он знал об этом? Правда?
Цезарь, потому что я выбрала его для себя тогда, и он запомнил это? Серьезно?
Эдвард Мейсен был таким... до смешного противоречивым. Он не один из тех, кто звонит и говорит ласковые милые глупости, но один из тех, кто по первому же требованию позвонит и заставит своего подчиненного купить его псевдо-девушке прокладки. Не один из тех, кто собственноручно приготовит для тебя ужин, если ты болеешь, но один из тех, кто закажет в ресторане куриный бульон, когда тебя мучают менструальные боли. Он может жестко тебя оттрахать, требовать минет, пихнуть на кровать, резко дернуть за локоть... но не может позволить другому мужчине прикасаться к тебе. Он раздевается в лифте и ходит голым по квартире… публично обнажает тебя, разрывая платье на куски... и за это он не просит прощения, нет, он просто обещает купить новое платье и нежно целует. В конце концов, он убийца, который не переносит мата. Да он просто сумасшедший.
Что я чувствовала по этому поводу? Возможно, странный трепет. Сексуальное возбуждение. Ощущение того, как его горячее и мокрое от пота лицо прижимается к моей шее. Воспоминание о том, как он чуть на трахнул меня пистолетом. Беспрерывно повторяющееся изображение... то, как его интригующие мужские ягодицы и беспорядочно татуированная спина удаляются, прежде чем скрыться за дверью. Он был одним из таких мужчин, которого вы ни за что бы не хотели полюбить. И одновременно, он был одним из таких мужчин, за любовь которого вы отдали бы половину себя. Большую половину.
Ебать. А не была ли я еще более чокнутой, чем он сам?
Признаться, мне приходили в голову мысли, что я просто свихнулась. Сижу прямо сейчас в палате с мягкими стенами и воображаю себе все это. И, знаете, я не хотела, чтобы меня вылечили, если это так.
Передвинув поднос и стул таким образом, чтобы есть и одновременно не терять обзор на коридор, я попробовала еще горячий бульон. Должно быть, тот механический звук, что меня испугал, спровоцировала фея чистоты, которая принесла для меня обед. Значит, она знала пароль от лифта. И в теории она могла его выболтать... Боже, я опять возвращаюсь к этому. Кажется, именно так и приобретают навязчивые идеи, панические атаки и шизофрению.
Я съела весь суп и выбрала все сухари и курицу из Цезаря. Выпив еще немного разбавленного виски, я вымыла за собой тарелки, оставив их сушиться на полотенце. И заметила наполовину выдранную из стенки-фартука розетку, прямо над широкой стойкой, предназначенной для готовки. Здесь была огромная кофеварка! Я помнила о ее существовании, потому что она мешала мне вытянуть ноги и заснуть на этом прохладном граните в ту ночь, когда я разлила молоко. И также я помнила тот шум, что разбудил меня с утра... Зачем он издевался над кофе-машиной?
Вернувшись в свою комнату, я сняла с кровати испачканные простыни, сложила их и бросила на пол. Я хотела исследовать всю квартиру, пока у меня была такая возможность, но организм взбунтовался. Я чувствовала себя все хуже и хуже – и для меня это было нормально. Мои ноги несли меня к аквариуму, я хотела посмотреть на свои кольца, нет, я не собиралась их забирать, я хотела только посмотреть... Слабость накатила слишком внезапно и, не дойдя до аквариума, я присела на диван. Потом прилегла. Потом свернулась калачиком. И не заметила, как заснула.
Когда проснулась, комната уже погрузилась в сумерки. Спазмы сошли на нет, и я приподняла голову, озираясь по сторонам. Щека прилипла к кожаной поверхности дивана и теперь наверняка выглядела помятой. Шея затекла.
- Ты сегодня вообще планируешь принять вертикальное положение? Ты обещала, что мы займемся делами вечером. Обещания нужно сдерживать, Изабелла. - Все еще лежа, я умудрилась подпрыгнуть на добрых полметра. И схватилась за сердце. Господи. Он сидел на ковре, оперевшись спиной о диван, достаточно далеко от моего лица, где-то на уровне коленей. Почему он сидит на полу? И как долго?
- Который час? - Мой голос звучал хрипло.
Он даже не взглянул на часы, повернул голову и с раздражением оповестил:
- Семь.
- Хорошо, я сейчас соберусь. - Я провела ладонями по лицу, смахивая остатки сна. И подумала... а как я, черт возьми, соберусь? С утра в моей комнате не было ни пиджака, ни майки, ни джинс. Гребанная фея чистоты. Не могу же я дефилировать по городу в мужской рубашке и только? Прежде чем я успела что-либо произнести, он указал подбородком в сторону спальни:
- Иди, оденься.
Я даже не стала отвечать, просто поднялась и поплелась в ванную... освежившись, я направилась в свою спальню. Брошенные мною простыни исчезли с пола, а кровать была идеально заправлена. И на ней аккуратно лежали выглаженные джинсы, пиджак и майка. А на полу рядом с кроватью меня ожидали балетки. Сервис, конечно, что надо. Интересно, сколько стоят такие услуги? И как эта невидимая фея вычисляет моменты, когда может появиться, сделать все дела и остаться незамеченной? Настоящая профессионалка.
Днем я не потрудилась высушить волосы, поэтому сейчас разобраться с ними не представлялось возможным, и чтобы не гневить Эдварда в очередной раз, я быстро собрала высокий хвост с петухами и махнула на результат рукой. Сбросив рубашку, я влезла в тесные джинсы... кажется, с нашей последней встречи они стали еще меньше. Я чуть не переломала себе пальцы, пытаясь застегнуть пуговицу.
- Проблемы? - И снова я подпрыгнула, как в задницу ужаленная. Черт.
- Они мне малы. - Я посмотрела на него через плечо, потому что моя грудь была полностью обнажена. Не то что бы я стеснялась... Мерзавец держал в руке стакан с водой. Когда он подошел ближе, я увидела, что в раскрытой ладони были еще две белые таблетки.
- Это обезболивающее.
- Я не думаю, что нуждаюсь в... - Его челюсть напряглась так, что желваки заходили. И, чертыхнувшись, я развернулась к нему лицом, демонстрируя обнаженную грудь, схватила гребанные таблетки, запихнула их себе в рот и невежливо выхватила стакан из его руки, вода расплескалась, и несколько крупных капель приземлились на мои джинсы. Я поднесла его к губам, делая маленький глоток, и чуть не захлебнулась... потому что он схватился за пояс моих джинс и, приложив силу, ловко застегнул пуговицу. Я задержала дыхание, втянув живот. Обезболивающее застряло в горле.
- Жду тебя в лифте. - Он ушел, не оглядываясь.
Постойте, он что, поедет со мной? Зачем? Он сказал, что сегодня я в безопасности... Перспектива делать покупки вместе чертовски меня пугала. Он точно меня застрелит. Еще до того, как мы хоть что-нибудь купим. Запрыгнув в балетки и натянув майку, я вышла в коридор, на ходу застегивая пиджак. Он стоял лицом к лифту и нажал кнопку, как только заметил меня. Мне пришлось поторопиться, потому что я не была уверена, что он станет меня ждать. Оказавшись внутри, я перевела дух. Напрасно, чертовски напрасно я это сделала. Этот звук, отдаленно напоминающий стон, воскресил в моей памяти то, для чего этот момент нельзя посчитать подходящим. То, чем мы занимались в этом самом лифте меньше суток назад…. И теперь уже это просто невозможно было остановить... Я помнила, как прямо здесь опустилась перед ним на колени... как его брюки ухнули вниз... я помнила вкус... я до сих пор слышала его фантомное рваное дыхание... и то, как его руки елозят по гладким стенам в поисках поддержки. Я помнила всё.
- Ради всего святого, прекрати! - Он резко повернул голову в мою сторону, его серые глаза опасно блестели. Ебать, я что, говорила об этом вслух? Нет. Невозможно.
- Прекратить что?
- Ты знаешь, о чем я. - Медленнее обычного проговорил он. Слова плавно скатывались с его языка.
И в этот момент моя шизофрения начала прогрессировать. И это была геометрическая прогрессия. Он, мать вашу, читает мои мысли? Сердце забилось чаще. В голове замелькали воспоминания... то, как он сделал шаг вперед там, в переулке, когда я подумала, что лужа крови вот-вот лизнет его ботинки... ту его колкость о моих колечках, когда я рассматривала аквариум – откуда он знал, что я высматриваю именно кольца? Там были еще и мои серьги, и цепочка. На банкете он повел меня за стол точно в тот момент, когда я подумала о том, что свалюсь в голодный обморок... А сегодня утром он сказал, что просканировал обстановку – следует ли понимать это в буквальном смысле? Я сошла с ума?
Он все еще смотрел на меня сверху вниз.
И я решила проверить свою безумную теорию... Если он взаправду читает мысли, его выдадут реакции. У себя в голове я четко произнесла: «Эдвард – кретин!» - мы смотрели друг на друга, и он совершенно никак не отреагировал. Окей... «За всю свою жизнь я не встречала никого более ебанутого, чем ты!» - никакой реакции. Вздохнув и нахмурив брови, я предприняла последнюю попытку: «У Эдварда Мейсена крошечный член!» - его лицо оставалось бесстрастным. Мы продолжали пялиться друг на друга.
- Что?! - Выплюнул он. Нет, он определенно не умеет читать мысли. Я пожала плечами и отвернулась.
Краем глаза я видела, что он все еще смотрит на меня. А потом услышала тихое:
- Похоже, переборщил с дозой обезболивающего.
Створки лифта разошлись в стороны, и он вышел, направляясь к бронзовой машинке.
Сегодня воскресенье.
Салон был светлым, сидения из бежевой кожи... и я разволновалась о том, что могу случайно их испачкать, надеюсь, он не повезет меня в другой конец города. Почему он вообще везет меня?
- Разве я не могла поехать одна? Ты сказал, что сегодня безопасно.
Он повернул ко мне голову, пробегаясь по моему телу взглядом.
- Ты такая бледная и тощая. Я потратил на тебя слишком много ресурсов, и теперь не могу позволить, чтобы кто-нибудь впечатлительный подстрелил тебя, перепутав с зомби.
- Зачет. Очень смешно.
Он криво улыбнулся: - Я польщен. - В ответ я скорчила гримасу, и он перевел взгляд на лобовое стекло.
Мерзавец. Если бы я осознавала, что сейчас улыбаюсь, пнула бы себя изо всех сил.
Лихо припарковав автомобиль у недавно открывшегося торгового центра «Opulenza», он заглушил мотор и вышел. Я взяла с него пример: выбралась наружу и аккуратно закрыла за собой дверь. Здание торгового центра имело округлую форму и внушительные размеры, красавица «Opulenza» была целиком облицована темно-синим зеркальным стеклом. Парадный вход с вращающимся механизмом... как в клетке у хомяков. Я видела рекламу по телевизору, но никогда не испытывала желания попасть сюда. Во-первых, я ненавижу платить за вещи цену, которой они не стоят. Во-вторых, это слишком далеко от моего дома… а я могла позволить себе машину только с ручной коробкой передач... но вот незадача: моя нервная система никак не могла себе позволить ручную коробку передач. По этой причине я обследовала только прилегающие к моей квартире и работе районы. И этого было вполне достаточно, я не чувствовала себя комфортно на незнакомой местности. Так или иначе, на нас оказывает влияние атмосфера, в котором мы выросли. Я же родилась и выросла в крошечном Форксе. Мы прошли сквозь вращающиеся двери... Мерзавец уверенно пошел прямо, и мне не оставалось ничего, кроме как покорно следовать за ним. Кто тут, черт побери, собрался делать покупки? Я или он?