— Я не могу выйти отсюда. Он... он узнает. А ты можешь. Тебе нужно быстрее идти, пока его нет. Он поклялся, что если мы попробуем мешать ему... он убьёт нас. Меня и тебя. Убьёт.
Холодные тиски сдавили грудную клетку. Драко смотрел на Нарциссу, чувствуя, как глаза становятся большими и на секунду — прости, Мерлин, — испуганными, почти как у неё. Онемевший рот едва складывал слова в предложения.
— Где он?
— В Лондоне, — мать отцепила руки от его плеч и сжала их вокруг себя. — Быстрее, молю тебя. Быстрее. Камин в моей комнате. Я на время смогу снять с него блок на доступ к сети каминов, но через несколько минут он всё равно поймет, что кто-то снял заклинание... Быстрее. Прошу, Драко.
Он двигался механически, почти не ощущая ни ног, ни головы.
Лишь наблюдал со стороны, как почти бегом поднимается в спальню матери, как переступает через каминную решетку и сжимает в ставшей вдруг влажной ладони летучий порох.
Нарцисса на мгновение застыла перед сыном крошечной куклой, сотканной из страха. Посмотрела ему прямо в глаза, и от этого взгляда он вдруг пришёл в себя.
— Ты сможешь, сынок? — дрожащий голос врезался в память навечно.
Он звучал в ушах до сих пор. Это был тот самый голос матери, ради которого ты готов на всё, лишь бы он стал мягче. Спокойнее. Ты готов сдохнуть ради того, чтобы снова увидеть её расслабленной и безмятежной. Как было раньше. Как было в детстве.
Смогу ли я? — повторил он про себя её вопрос, осознавая, что она имела ввиду.
Всю жизнь отец был для него единственным, всем, вершиной Олимпа, к которой Драко стремился.
— Он уже не тот, кем был, — шептала Нарцисса, делая шаг к камину с паникой в мечущихся глазах. — Драко, он убивает людей. Он убивает их без разбору. Он стал монстром.
Вихри мыслей крутились в голове, а рука с порохом тряслась, рассыпая серый песок на брюки. Драко смотрел на мать, понимая, что не знает, что ему делать. Ему нужна была уверенность в правильности того, что происходит.
Лишь отец давал эту уверенность. А в глазах Нарциссы был только ужас перед тем, что сейчас происходило.
Или произойдёт.
— Драко...
Её губы задрожали, и она всхлипнула так больно, что он зажмурился.
Что-то внутри сломалось с этим всхлипом.
Что-то, что было надломлено уже давно. Что-то, что держало мысли в порядке, перекрывало путь к хаосу и беспорядочным метаниям. Что-то, что поддерживал всегда отец.
Декорации. Всё, что он видел, было декорациями. Ложью. В мгновение ока вершина Олимпа рухнула в Ад. Вместе с Люциусом.
Вместе с иллюзиями Драко.
Иллюзиями.
— Я смогу, — процедил он. И понял, что сейчас предаст своего отца.
Вновь картинки перед глазами. Люциус пытает женщину, убивает, заставляет её разбивать собственное лицо о каменные стены.
Всё должно быть не так.
Порох вылетел из оледеневших рук, а губы Драко произнесли:
— Министерство Магии, первый уровень.
И пока изумрудный огонь не поглотил его, унося за собой в мир сажи, он смотрел в глаза матери, из которых наконец-то полились слёзы, неся облегчение. И было в них то, что лишь прибавило ему уверенности.
В них была надежда.
* * *
— Дружище, это не совсем то, что я имел в виду, когда предлагал тебе отдохнуть у нас в гостиной. Ты должен валяться на диване, а не заниматься... — Забини заткнулся на полуслове, встретившись глазами с Малфоем, сидящим за столом и комкающим пергамент в тонких пальцах. Секундная война взглядов заставила его стушеваться и нахмуриться. — Письмо?
Малфой кивнул и махнул рукой.
— Забудь.
— От Нарциссы?
Драко вскинул раздражённый взгляд.
— О, это уже не имеет никакой разницы, да? — рявкнул он, швыряя ком пергамента на стол и зарываясь руками в волосы.
С Блейзом он мог позволить себе эту слабость. Несмотря на то, что сейчас они общались куда меньше, прошлой весной он поддерживал его как мог. И единственный был в курсе ситуации «изнутри», а не из уст Риты Скитер.
— Успокойся, Малфой, — прохладный тон, так похожий на тон самого Драко, раздражал и приводил в чувство одновременно. — Если не хочешь говорить — не нужно.
Забини отстранённо пожал плечами и уселся на привычное место у камина.
Так похоже на него. Достаточно лишь крошечного намёка — лучше не лезть, — и он исчезнет тут же. Без обид и дониманий.
Драко вздохнул, приглаживая волосы. Выпрямляясь и уставившись в шарик бумаги, валяющийся около стопки книг.
— Как тебя называет мать?
Приглушённый голос показался незнакомым даже Малфою. Он не понял, зачем задал этот вопрос, и сейчас готов был отгрызть и сжечь собственный язык. Однако Блейз ответил спокойно:
— По имени, чаще всего. Безо всяких уменьшительно-ласкательных. Иногда... «дорогой» или «милый». Когда ей что-то нужно.
Драко услышал усмешку в голосе товарища. Ему почему-то стало немного легче дышать, когда он понял, что говорить об этом с Блейзом можно.
— А что?
— Да ничего.
— Странный вопрос для «ничего», — отозвался Забини и вновь замолчал. А затем слегка обернулся. — Как тебя называет...
— Я сказал: забей, — рыкнул Малфой. В гостиной повисла тишина.
Малфой слышал, как шумит в ушах кровь от непрошеной злости, и это напомнило ему о ночах, что он проводил, прислушиваясь к мёртвым стенам, пока отец убивал в их доме магглов. Или о том, как вчера он целовал Грейнджер. Чёрт, это вовсе не то русло, куда он хотел направить свои мысли.
Он уставился в тёмную древесину стола, провел по ней кончиками пальцев.
Глаза грязнокровки почти такого же цвета. Только чуть темнее и насыщеннее. С золотыми вкраплениями, когда она злится. Или смотрит на него. На его рот. Как смотрела вчера.
Чёрт, ты жалок, идиот.
Он плотно закрыл глаза. Ему нужна темнота. Никаких ассоциаций.
Однако из-под век на него тут же взглянула Грейнджер. Через плечо, чуть наклоняясь над столом. «Проблемы, Малфой?».
Нет, что ты, сука, никаких проблем. Продолжай нагибаться и показывать свои охуенные бёдра, обтянутые тканью.
Какие бёдра?.. Разве не он несколько дней назад решил, что не хочет её? Угловатую и отталкивающую.
Зубы сжались и скрипнули. Он вспомнил её влажный рот, в который мысленно тут же погрузился языком. Так явно, так точно ощущая её вкус, что по телу пробежали мурашки, а в пах горячими толчками ударила кровь.
Корица, мята.
Тепло, влажно, до безумия приятно. Её встречающий язык, до хруста распахнутый рот и прижатая к его груди небольшая грудь.
Он ощутил, что собственный язык против воли пробегает по нижней губе, и чертыхнулся, пряча лицо в ладонях на несколько секунд. Мерлин. Что с ним происходит? За это лето он точно двинулся мозгами.
Нужно отвлечься. Отвлечься от неё. Её стало слишком много.
— Мой сын Драко, — он не отрывал рук от лица и потому сам едва разобрал, что сказал. У Забини, видимо, проблем со слухом не было. — Так она меня называет.
Малфой чувствовал на себе его напряжённый взгляд.
— Слушай. Нарцисса... — Блейз заворочался в своем кресле. — Она не знает, кто ты, Малфой. Она увидела тебя впервые в начале лета.
— Я знаю.
— Дай ей шанс.
— Шанс на что?
— Стать твоей семьёй.
«Моя семья любит меня».
Снова пляска образов перед глазами. Как же надоело.
— Она и есть моя семья, — глухо произнёс он. И тихо добавил: — То, что от неё осталось.
— Тогда дай ей шанс узнать тебя.
— Узнать?
— Драко. Ей тоже тяжело.
— Я знаю, — Малфой закрыл глаза. Затем вздохнул и встал, забирая со стула сумку.
Забини тоже поднялся. Он казался обеспокоенным, вглядываясь в глаза слизеринца.
— Из меня такой же херовый советчик, как и из тебя, но я хочу тебе помочь.
В его тоне слышалась та уверенность, которая удерживала на плаву уже долгое время.
— Я знаю, Блейз, — быстро ответил Драко, упуская взгляд, скользящий по его лицу, и направляясь к выходу из гостиной.
— Куда ты?
— У нас урок через пятнадцать минут, — Малфой на секунду остановился перед дверью, выпрямил плечи и вскинул голову, принимая привычную осанку. И тут же будто половина мыслей, свалившихся на него, вылетела из головы.
Всё становится привычнее, когда возвращаешься в своё тело.
Даже легкой усмешке удалось растянуть бледные губы.
— Ты тоже поторапливайся.
А в следующую секунду он скользнул за дверь, чувствуя спиной, что Забини хотел ему что-то сказать, но слова застряли в глотке.
Сейчас ему хотелось послать всё к чёрту.
Поддержку, Блейза, письма, грязнокровку. Всё к чёрту.
Малфой скользил по коридорам подземелий, чувствуя себя здесь на своем месте. Всё существо тянулось к тёмному камню, отторгая свет, что встретил его почти физически ощутимым ударом в лицо, стоило лишь выйти в холл.
Ноги понесли его на трансфигурацию, а по правую руку пристроилась невесть откуда взявшаяся Пэнси, влажно чмокнув его в щеку и что-то треща на ухо.
Малфою захотелось, чтобы она сейчас же провалилась в самое пекло вместе со своим режущим слух голосом.
Затем их догнал Забини, и они принялись что-то активно обсуждать.
В этом надоедливом жужжании прошел путь до кабинета трансфигурации, где уже сидели гриффиндорцы и часть слизеринцев. Пройдя на свое место, Малфой сел, вытягивая ноги. Взгляд против воли скользнул по рядам гриффиндорцев. Уизли рылся в своей сумке, Поттер что-то втолковывал ему. Грейнджер сидела боком, задумчиво уставившись в одну точку перед собой.
Малфой тут же отвёл взгляд. Ещё не хватало, чтобы его засекли за грёбаным подсматриванием за чёртовой дурой.
Но вдруг именно она повернула к нему голову. Сердце пропустило удар.
Драко чуть не рассмеялся, когда понял, что избегает её взгляда, продолжая рассматривать портреты на стене за доской. Вот уж этого ещё не было.
Грейнджер продолжала смотреть, что нервировало и заставляло ёрзать. Отвернись. Кто-то может заметить, идиотка. Просто отвернись.
Она что, ждёт, пока всевидящий Нотт отвесит ей одно из его грубоватых замечаний? Типа: «Посмотрите, как она смотрит в нашу сторону», что обязательно должно бы повлечь за собой реакцию Малфоя, но... что он скажет?
Что ему сказать? Этот вопрос почти поверг его в ужас. В груди неприятно заныло.
Лениво потянувшись, он приобнял плечи сидящей рядом Пэнси, которая тут же расцвела в улыбке, становясь похожей на павлина. Даже Блейз удивлённо приподнял брови, бросая на Драко быстрый взгляд.
— У тебя хорошее настроение, малыш? — шепнули губы Паркинсон в самое ухо, и краем глаза Малфой заметил, что грязнокровка наконец-то вздрагивает и отворачивается. И снова что-то саднящее в груди.
— Просто прекрасное, — выдавил из себя.
Но в следующий момент внимание переключилось.
Резкий хлопок заставил класс затихнуть, а слизеринцев — вытянуть шеи, чтобы рассмотреть, что случилось на этот раз у идиота-Долгопупса, который до этого упражнялся в произношении заклинания. Малфой не поворачивал головы — ему это и не потребовалось.
— Взгляните! Этот придурок снова взорвал бокал! — Крэбб самозабвенно заржал, тыча пальцем в ряды гриффиндорцев. Слизеринцы заулыбались и заулюлюкали, посмеиваясь.
— У грязнокровки всё лицо черное, — Пэнси, стараясь ещё ближе придвинуться к Малфою, ехидно хихикнула.
Драко услышал новую волну смешков и повернул голову, подумав, что это будет довольно странно, если он игнорирует подобное.
Лицо Грейнджер действительно было слегка запачкано. Щека и совсем немного — нос. Она, сжав губы, помогала Невиллу убрать остатки бокала с их стола, стирая рукавом сажу с лица.
— Эй, Грэйнджер, тебе так даже лучше! — крикнул Гойл. Захотелось заткнуть его и врезать хорошенько, чтобы не распускал язык. Конечно, Малфой этого не сделал. Просто наблюдал, как девушка резко подняла голову, уничтожая того взглядом.
— Пошел к чёрту, — прошипели её губы.
— Заткнись, Гойл, — Поттер. Встаёт со своего места, поправляя очки.
Вот ты какая, отличная возможность дать выход копившемуся в груди напряжению.
Малфой лениво перевёл на него взгляд, убирая руку с плеча Паркинсон. Радуясь, что не нужно смотреть на Грейнджер, которая, кажется, теперь тоже избегала контактировать с ним глазами. Тем более при взгляде на её губы Драко ощутил, как что-то начинает ворочаться в грудной клетке с боку на бок.
— В чём дело, Поттер? Появились лишние целые кости?— Ты тоже заткнись, Малфой. Иначе кости пересчитаем тебе.
— Послушай, ты... — Забини поднялся, отодвигая стул. — Может быть, хочешь сказать что-то еще? Или ты здесь на особенных правах?
— Эй, полегче...
— Уизли проснулся? — Малфой одним движением головы заставил рыжеволосого замолчать, и теперь тот лишь щурился из-под своей рыжей чёлки.
— Не нужно, Рон, — тон Грейнджер был холодным и строгим. — Ты же знаешь, это не стоит особенного внимания. — Она, кажется, смотрела прямо на Малфоя каких-то несколько секунд, но серые глаза в этот момент сверлили лицо Уизли.
Тот послушно поджал губы. В классе повисла напряжённая тишина. Только Нотт постукивал пальцами по углу парты, ухмыляясь краем рта.
— Что такое, а? — Блейз сделал шаг к гриффиндорцам. — Маленькая шлюха сказала «место»?
— Нет, Гарри, перестань!
Поттер выхватил палочку, направляя её на Забини, который был готов сорваться с места в любой момент. Грейнджер вскочила на ноги, цепляясь за рукав своего дружка, глядя с испугом и что-то шепча, хмуря тонкие брови. Из сбивчивой речи до ушей Малфоя долетали фразы о приходе МакГонагалл и снятых очков с факультета, ненужных проблемах и здравомыслии.
Однако мозг практически не воспринимал слова.
Драко смотрел, как её рука сжимала предплечье Поттера. Он вспомнил, как сам держал её за плечи. Отвращение накатило на него вместе с другим, более разрушающим чувством.
Видит Мерлин, он не собирался этого говорить, но...
— Как это мило, — голос был тихим, однако все замолчали, — я просто рассыпаюсь в восторгах. Шрамированный кретин и грязная грязнокровка.
Грейнджер онемела, кажется. В тот момент, когда слизеринцы взорвались почти болезненным смехом, Малфой наблюдал, как она поворачивает голову и смотрит ему прямо в глаза. А потом, не отводя взгляда, поднимает руку и с нажимом вытирает скулу, лишь сильнее размазывая тёмные пятна по нежной коже.
Нет. Ох, нет. Отвернись. Чёртова дура, отвернись от меня.
Взгляд напоминал шоколад. Горький, горячий, растопленный. Касается его кожи. Какой он на вкус?
Сладость, приторность. Он бы хотел попробовать его. Прямо сейчас приоткрыть рот и поймать его кончиком языка. По шее пробежала дрожь, и крошечные волоски на затылке встали дыбом, пока грязнокровка дышала, раздувая точёные ноздри то ли от злости, то ли от обиды.
Воспоминание о влажном языке, скользнувшем, кажется, совершенно случайно вчера по его губе, заставило подобраться. Хотелось намотать на кулак её густые волосы, потянуть и запрокинуть голову так, чтобы на тонкой шее натянулась кожа. А потом накинуться на её губы. Въедаться в рот, ощущая ненавистный вкус корицы.
Грёбаной корицы.
Интересно, а она дала бы трахнуть себя в этом кабинете? На парте. У стены. На столе у старухи МакГонагалл. Он бы трахал её, упиваясь сладкими криками. Она бы неотрывно смотрела ему в глаза. Рот был бы открыт, и Малфой ощущал бы её стоны, рычание. Или хрипы, когда она сорвала бы себе голос. А он бы кусал её, проникая глубоко внутрь.
В её рот. В неё саму. В её сознание.
Живот Драко напрягся, а рука помимо воли поправила мантию, скрывая набухающую эрекцию.