В 1949 году была принята новая Женевская конвенция, которая прямо запретила участие пленных в разминировании. Но по времени это совпало с окончанием массового разминирования, так что вопрос отпал сам собой. К концу 1949 года разминирование на британских берегах было закончено, лишь несколько сомнительных участков оставались закрытыми для доступа гражданским лицам до 1957 года.
Власти Франции привлекли к разминированию свыше 49 тысяч немецких военнопленных и около 3 тысяч французов, сотрудничавших в период оккупации с нацистами. Условием их освобождения из плена была полная очистка Франции от мин.
При разминировании, по различным оценкам, погибло от 8 до 15 % военнопленных, т. е. от 3920 до 7350 человек.
Однако, благодаря тому, что минированием на территории Франции в период войны занимался Вермахт, а отчетная документация минных полей составлялась с немецкой аккуратностью и тщательно сохранялась, разминирование французской территории было завершено уже к концу 1946 года. Всякий разминированный участок принимали местные власти и владельцы земли. Они заставляли немецких пленных в плотных шеренгах проходить по очищенному участку и только после этого подписывали акт о выполнении работ (не лишне было бы помнить об этом нынешним правозащитникам).
В Голландии первоначально разминированием занимались сами местные жители, как только фронт отодвинулся на восток. Понятно, что отсутствие квалификации и примитивность методов приводили к несчастным случаям. По свидетельству М. Кролла, голландцы потеряли погибшими 26 и ранеными 23 человека.
После этого союзники (конкретно, канадцы) приказали командующему 25-й немецкой армией выделить на разминирование инженерную бригаду «Draeger» в количестве 104 офицеров и 3244 солдат. Эта бригада за 8 месяцев, потеряв погибшими 179 человек и ранеными 384 (16,8 % личного состава), очистила от мин всю территорию Голландии, сняв при этом 1.079.857 мин.
Между тем, в советской военно-исторической литературе встречаются утверждения, что в течение буквально нескольких недель после 9 мая 1945 года, под нажимом советской стороны, союзники перевели всех немецких солдат и офицеров на положение военнопленных.
Один из знакомых автора, живущий в Греции, утверждает, что и в уничтожении греческого прокоммунистического партизанского движения (ЭЛАС и ДАГ) в декабре 1944 — октябре 1949 гг. принимали участие, наряду с англичанами, две немецкие дивизии, под командованием немецких офицеров. К сожалению, открытых источников по этому вопросу автору найти не удалось.
Отдельно надо отметить участие немцев в морском разминировании. С целью ликвидации огромных минных полей в Северном и Балтийском морях, а также в проливе Ла-Манш, англичане в июне 1945 года сформировали флотилию тральщиков. В нее вошли 755 тральных и вспомогательных судов Кригсмарине (германского военного флота), личный состав насчитывал более 16 тысяч немецких матросов и офицеров. Флотилия действовала пять лет, до июня 1951 года. За это время она обезвредила примерно 581 тысячу мин, в т. ч. около 126 тысяч немецких.
Сведения о потерях флотилии в судах и людях не опубликованы.
Быть может, в подобных фактах и скрывается секрет чрезвычайно быстрого создания Бундесвера и Будесмарине, когда в 1955 году ФРГ разрешили иметь армию? Очень быстро нас превратили из союзников во врагов, а немцев — из врагов в союзников западных стран.[9] Нам надо помнить, что Европа всегда держит против нас камень за пазухой. Особенно это актуально сейчас, когда Россия медленно, но уверенно поднимается с колен, на которые ее поставил пропивший честь и совесть некий Е.Б.Н со своими подельниками.
В Польше в период 45–47 годов было обезврежено около 14–15 миллионов мин.
В СССР задача разминирования была целиком возложена на Красную Армию. Каждый полк получил определенную территорию, за минную безопасность которой он отвечал.
Там, где воинских частей не было, местные военкоматы за счет средств армии создавали из молодежи призывного возраста роты и батальоны разминирования. После непродолжительного обучения (4–6 месяцев) они производили очистку своих районов. Напомню, что в 1945—49 гг. призыв в армию в СССР не производился (воины, призванные до мая 1945 года, отслужили по 6–7 лет), а работа в таких батальонах приравнивалась к военной службе и к участию в боевых действиях. Потери были достаточно велики, но сведения о них не опубликованы.
Вопреки утверждениям ряда иностранных авторов, в СССР военнопленных к разминированию не привлекали совсем. Но не по соображениям гуманизма (с этим у большевиков всегда были проблемы), а в силу подозрительности тогдашнего советского руководства. Оно всерьез опасалось, что пленные будут похищать снятые мины, взрыватели, взрывчатые вещества и использовать их для совершения диверсий!
Благодаря принятым мерам, уже к 1947 году очистка европейской территории СССР от мин и взрывоопасных предметов была в основном закончена.[10]
По данным М. Кролла, на территории СССР в течение 1945—46 гг. было снято 58,9 млн. мин. Скорее всего, в это число входят все взрывоопасные предметы (снаряды, бомбы, минометные мины, ручные гранаты и т. д.).
Примерно такая же картина наблюдалась и в других странах, где прокатилась война. В целом можно сказать, что к 1949 году минной опасности в Европе уже не существовало. Остались неснятыми, в сравнительно небольшом количестве, те мины, которые большей частью находились в труднодоступной или редко посещаемой местности. Да и то до 95 % из них после 1949 года уже утратили взрывоопасность, чего, к сожалению, нельзя сказать об артиллерийских снарядах, авиационных бомбах и морских минах.
По оценке М. Кролла, в течение первых двух послевоенных лет было снято (уничтожено) около 90 миллионов мин, т. е. минная опасность в целом была ликвидирована. Это оказалось возможным потому, что разминирование осуществлялось под постоянным жестким контролем заинтересованных в восстановлении нормальной жизни правительств стран, пострадавших от войны, и государственными организациями. Как правило, это были армейские части, а в ряде стран еще и военнопленные. На разминировании в европейских странах, исключая СССР, было задействовано от 10 до 25 % всех военнопленных.
Там же, где правительству глубоко безразлична судьба своих граждан, минная опасность сохранялась долгие годы. Например, в Ливии еще в 1980 году 37 % земли (!) было недоступно для сельскохозяйственного производства, хотя страна теряла на взрывоопасных предметах до 3 тысяч голов скота ежегодно.
Отсюда следует простой вывод: минная опасность, как таковая, это не результат применения мин во время войны, а результат безразличия государственных чиновников, в том числе самого высшего ранга, к проблемам послевоенного восстановления страны.
К тому же, в общей засоренности территорий взрывоопасными предметами, мины составляли после войны не более 3–5 % (максимум 20 %, но только в первый год), а среди всех ВОП мины являются наиболее предсказуемой, легко разыскиваемой и нейтрализуемой категорией.
Этого не скажешь, например, об авиабомбах и снарядах, которые заглубляются в землю на 5–9 метров и могут появиться из земли даже через 50–60 лет, причем в силу своей прочности и герметичности полностью сохраняют свои взрывные качества.
В книге М. Кролла «The History of Landmines» приводятся весьма любопытные данные. Всего с 1939 по 1945 годы в мире было установлено около 110 млн. мин. Из них в 1945—49 гг. было снято и уничтожено 94 млн. 530 тысяч. Остальные 15 млн. 470 тысяч частично сработали по целям в период войны, частично были уничтожены в период войны. Единичные экземпляры остаются в земле по сей день.
Конечно, из этих цифр относительно точные те, что касаются количества снятых мин. В отношении остальных истину установить невозможно, т. к. значительное количество мин изготавливалось в войсках и в число 110 млн., естественно, не попало. Много мин неоднократно снималось и использовалось повторно. Английские и американские минеры во время войны не утруждали себя составлением отчетной документации по минированию, что обязательно выполнялось в Красной Армии и в Вермахте.
Однако можно сказать, что подавляющее большинство мин по своему прямому предназначению (в смысле уничтожения танков, техники и солдат) не сработало. Всеобщее внимание к минам скорее есть результат их основного поражающего фактора — воздействия на психику, в военной среде называемого «минным страхом» или «минобоязнью».
В этом плане мины свое предназначение полностью выполнили во время войны, и продолжают выполнять по сей день. Образно говоря, минный ужас словно привидение витает над полями былых сражений. Избавиться от него столь же невозможно, как от привидений Тауэра…
Одновременно с грандиозными мероприятиями по очистке территорий от остатков и обломков войны, шло осмысление ее итогов, роли и значения различных видов оружия в боевых действиях.
Начавшаяся после знаменитой речи Черчилля в Фултоне (март 1946 г.) так называемая «Холодная война» заставила военных специалистов и западных стран, и Советского Союза внимательно анализировать все без исключения факторы достижения успеха в военном противоборстве.
С одной стороны, Запад смертельно боялся усилившего свои позиции Советского Союза (как писал один теоретик, «моторизованный Чингиз-хан угрожает Европе»), с другой стороны СССР опасался, что не сможет противостоять объединенным силам Запада. Во всяком случае, огромное превосходство Запада в военно-морских силах и в бомбардировочной авиации, а СССР — в танковых и мотопехотных войсках было очевидным. В такой обстановке не следовало пренебрегать ни одним видом оружия.
* * *
Трудно сказать, когда получил распространение термин «минная война». Во всяком случае, до Второй мировой войны мины рассматривались либо как вспомогательное (второстепенное) оружие, либо как импровизация, характерная лишь для особых условий. В ходе войны применение мин неуклонно возрастало, но и к моменту ее окончания мины так и не вышли окончательно из разряда вспомогательного оружия.
Впервые автор встретился с этим термином в 1970 году, когда специалисты ГРУ перевели на русский язык китайский документ «Наставление по минной войне для Народно-освободительной армии Китая». Оно предусматривало массовое применение мин регулярными частями китайской армии, ополчением, и даже гражданским населением.
В этом документе представлена тщательно разработанная, обоснованная, целенаправленная тактика минной войны. Ведение такой войны предусматривало ряд этапов: минную остановку, минное окружение, минную блокаду, минную изоляцию, минное уничтожение.
То есть, последовательно наращивая количество и плотность минных полей, предполагалось остановить наступающего противника, затем исключить его маневр в любую сторону, далее лишить возможности подвоза материальных средств, питания, эвакуации раненых.
Минная изоляция предусматривала установку мин между подразделениями, вплоть до отделения, а минное уничтожение предполагало доведение минного страха до такой степени, чтобы солдаты противника боялись даже выйти из машины, танка, оставить палатку или блиндаж.
Разумеется, все это возможно только при огромном расходе сил и времени, но уж если китайцы в те годы одними лопатами и кирками прорыли 800-км судоходный канал, то уничтожить минами полк и даже дивизию при их невероятном трудолюбии вполне реально. Тем более, что Наставление предполагало, что даже взрывчатку ополченцы будут делать сами из подручных материалов (угля, селитры, серы, сельхозудобрений и т. п.).
Над этим Наставлением можно было бы посмеяться, но вскоре после него появились Полевые уставы армии США, где тактика минной войны рассматривается с позиций военного руководства высокоразвитой индустриальной страны.
В настоящее время пятая глава устава FM 5-102 так и называется «Минная война» (Mine warfare). Минной войне целиком посвящен устав FM 20–32 «Минные и контрминные операции» (Mine/Contermine Operation).
Первый этап послевоенного развития мин
Развитие минного оружия в послевоенный период можно условно разделить на несколько этапов, плавно перетекавших один в другой. Для всех этапов общим было то, что минные и контрминные действия во всех армиях стали неотъемлемой частью общевойскового боя (операции), а инженерные подразделения — обязательным элементом боевого порядка.
В СССР прежде всего провели тщательный анализ использовавшихся во время войны мин. В результате, из всех мин на вооружении были оставлены:
а) противотанковые мины — ТМД-Б, ТМД-44.
б) противопехотные мины — ПМД-6, ПОМЗ-2.
Остальные образцы мин признали не соответствующими возлагаемым на них задачам. Их производство полностью прекратилось, войска их применению не обучались, в служебные инструкции они не были включены.
С такими оценками можно было бы спорить, поскольку некоторые мины вполне отвечали времени. Например, противотанковые мины ТМ-44 и ЛМГ. Но столь радикальное исключение из номенклатуры инженерных боеприпасов почти всех мин времен войны оказалось связанным с тем, что началась активная разработка более совершенных образцов.
Как уже было сказано выше, первый послевоенный этап можно назвать этапом «развития совершенных мин ручной установки». Прототипом многих послевоенных противотанковых мин стала немецкая мина Т. Mi. 42.
В СССР к 1949 году разработали противотанковую круглую металлическую мину ТМ-46, напоминавшую своей формой, принципом действия и устройством T.Mi. 42. В США в 1953 году на вооружение приняли М15, в Англии Mark 7, во Франции Mod 47 и Mod 48.
Немецкая противопехотная выпрыгивающая Spring-мпе послужила прототипом для советских ОЗМ-З и ОЗМ-4, появившихся в 1951 году, немецкой DM 31, американской М16. В отношении осколочных противопехотных выпрыгивающих мин отчетливо проявилась тенденция к увеличению их размеров и массы. Так, в СССР кроме мины довоенной разработки ОЗМ-152 создали мощную мину 03M-160.
Французы разработали свою противопехотную осколочную мину направленного действия в 1947 году, но впервые применили ее американцы во время корейской войны (1950–1953 гг.).
Советская противопехотная мина ОЗМ-3
На Западе ее прозвали «Black Widow» (Черная вдова). Многочисленные подражания ей и разнообразные варианты позже появились во многих странах.