Практика десантных действий в 1941 году как бы подсказала пути решения этой проблемы. Во-первых, командующий силами в морской десантной операции должен являться заместителем по морской части при командующим войсками, в интересах которого и высаживают десант. Причем он должен если не сам находиться на КП армейского начальника, то хотя бы иметь там своего официального представителя. Только так можно было добиться оперативного обмена информацией и вовремя реагировать на изменение обстановки.
На самом деле и командующий Северным флотом, и командующий Балтийским флотом своих представителей в армейских штабах имели. Например, в Ленинграде существовала морская группа при командующем войсками Ленинградского фронта, которую в то время возглавлял капитан 2 ранга В. И. Рутковский. Эта группа являлась прямым наследником только что ликвидированного аппарата заместителя главнокомандующего войсками Северо-Западного направления по морской части, то есть всю кухню управления и штаба фронта Рутковский знал отлично. Несмотря на это, непосредственно к морским десантным действиям, к организации взаимодействия с войсками фронта он не привлекался, и так же, как Кутырев на Севере, скорее являлся консультантом и офицером связи.
Следствием первого вопроса мог стать второй: быть может, вообще не надо иметь командующего силами в морской десантной операции, а оставить лишь заместителя армейского командующего по морской части? Последний, с одной стороны, мог участвовать в планировании армейской операции в ее части, связанной с высадкой морского десанта, а с другой — организовывать взаимодействие между силами высадки, ВВС флота и береговой артиллерией. Одновременно план морской десантной операции пусть разрабатывает командир сил высадки под «покровительством» того же заместителя по морской части.
Как показал опыт, так часто не получалось, а в 1941 году не вышло ни разу. На Севере армейскую операцию проводил командир стрелковой дивизии, а командовать в ее рамках морской десантной операцией был вынужден лично командующий флотом — не было в то время там военачальника с подходящим штабом. На Балтике требовался командующий силами в морской десантной операции, поскольку командование фронтом вообще самоустранилось от данного вопроса, сведя все к постановке примитивной по форме боевой задаче. На Черном море морская десантная операция проводилась в рамках операции Одесского оборонительного района, который оперативно подчинялся командующему Черноморским флотом, так что ни в каком заместителе по морской части не было необходимости.
И еще один вопрос из этого блока: какова принципиальная разница между заместителем по морской части и командующим силами в морской десантной операции? Разница есть и очень существенная — командующий, в отличие от любого заместителя, принимает Решение, на основании которого управляет силами, и таким образом несет ответственность за результат действий.
На само понятие успешности морских десантных действий во многом влиял теоретический вопрос о рамках морской десантной операции и его основного этапа — боя за высадку. Действительно, возьмем морские десанты Ленинградской ВМБ. Все они погибли, но силы флота войска высадили, и с небольшими потерями. Если считать, что морская десантная операция завершилась с уходом войск от уреза воды, то все эти операции успешны, а если считать концом операций достижения ее целей войсками, то есть решение ими дальнейшей задачи, то — нет.
Дело в том, что в 1941 году морские десантные операции по большому счету не делились на этапы. То есть все знали, что имеют место сосредоточение войск и десантно-транспортных средств, посадка войск на десантно-транспортные средства, переход сил высадки морем, бой за высадку. А вот с действиями войск десанта на берегу при выполнении дальнейшей задачи — как раз все было неясно.
В НМО-40 и БУМС-37 имелись такие ключевые статьи: «После боя за высадку командир десанта для решения главной задачи поступает в непосредственное подчинение соответствующему общевойсковому командованию на берегу» и «После решения первой задачи на берегу (бой за высадку) командир десанта для решения главной своей задачи поступает в непосредственное подчинение соответствующего общевойскового командира». То есть по состоянию на 1941 год можно было считать окончание боя за высадку окончанием всей морской десантной операции. Осталось выяснить — а когда же завершается бой за высадку?
Опять же, вчитываясь в документы можно прийти к выводу, что результатом боя за высадку должно стать решение ближайшей задачи войск десанта, то есть захват плацдарма высадки. А вот тут проблема: во всех морских десантных операциях фактически никаких плацдармов не захватывали — так получилось! В ряде случаев — на Севере, под Григорьевкой на Черном море, 3 октября у завода пишущих машин под Ленинградом — и боя за высадку как такового не было, в том смысле, что противник вообще не противодействовал войскам. Вот и получалось, что реально этап морской десантной операции «бой за высадку» завершался с окончанием выгрузки войск десанта на берег, после чего силы высадки считали себя свободными. В районе могли оставаться лишь корабли для осуществления огневой поддержки действий войск на берегу.
Только в 1943 году в Наставлении по совместным действиям сухопутных войск с военно-морским флотом и речными военными флотилиями появляется деление операции на этапы: подготовка к десантной операции; посадка десанта; переход десанта морем; бой за высадку и высадка; решение десантом задачи на берегу; свертывание десантной операции или перегруппировка для последующей операции. Но это уже будет как раз учет появившегося практического опыта.
* * *
Морские десантные действия дали определенный опыт в вопросе формирования сил высадки. Правда, этот опыт опять же на каждом флоте оказался свой. На Севере силы высадки формировались из двух отрядов: десантно-транспортных и десантно-высадочных средств, куда входили мобилизованные рыболовные траулеры и мотоботы, а также малые охотники. Деление на десантно-транспортные и десантно-высадочные средства было условным, так как и те, и другие могли подходить к необорудованному берегу и высаживать на него бойцов сухими. При этом, с одной стороны, все бывшие рыболовецкие мотоботы имели достаточно высокую мореходность, а с другой — все события разворачивались в акваториях заливов и губ, то есть относительно защищенных от штормов. Отсутствие потребности у войск десанта в тяжелом вооружении и автомобильной технике снимало проблему в их доставке. Все корабли, а также малые охотники, параллельно использовались для огневого обеспечения высадки. Иногда для этих целей привлекались сторожевые корабли специальной постройки и эсминцы, но последние в состав сил высадки не входили, подчиняясь напрямую командующему силами в операции.
В отличие от Севера, на Балтике еще в 1941 году стала очевидна необходимость иметь десантно-высадочные средства специальной постройки, способные подходить к урезу воды в условиях мелководья. Подобные плавсредства — тендеры — строились на ленинградских предприятиях для «Дороги жизни», и некоторое их количество в 1943 году стало поступать сначала в состав Ладожской флотилии, а затем в состав непосредственно Балтийского флота. Для перевозки тяжелого вооружения и автотранспорта они были непригодны, но большинство десантов высаживалось на острова Выборгского залива, где всего этого и не требовалось.
В ходе участия флота в операции по освобождению Моонзундских островов моряки увидели армейские автомобили-амфибии, которые им очень приглянулись — они действительно идеально подходили для действий в шхерных и островных районах. Однако эти машины мы получали по ленд-лизу, они были в дефиците, и никто их флоту не дал. Так что в основном в качестве десантно-высадочных средств использовались боевые катера и обнаруженные поблизости малоразмерные плавсредства. Учитывая небольшое отстояние районов высадки от районов посадки, потребность в специальных десантно-транспортных средствах отсутствовала. В качестве кораблей огневой поддержки использовались бронекатера и канонерские лодки, переоборудованные из грунтовозных шаланд. Кстати, последние являлись самыми крупными надводными боевыми кораблями Балтийского флота, реально воевавшими после того, как противника отбросили от стен Ленинграда. В общем и целом опыт балтийцев в вопросах формирования и применения сил высадки был мало поучителен.
Наиболее классические формы силы высадки приняли на Черном море. По итогам проведения морской десантной операции под Григорьевкой сложилось впечатление, что опробованная организация вполне отвечает реалиям начавшейся войны. Иллюзорность этого впечатления развеялось уже в конце того же 1941 года. Под Григорьевкой получался во многом классический вариант благодаря тому, что отряд маломореходных десантно-высадочных средств прибыл в район высадки из рядом расположенной Одессы. Нельзя также забывать, что высадка производилась фактически в «бархатный сезон». А вот в ходе Керченско-Феодосийской десантной операции, в условиях зимних штормов, для собранных с миру по нитке отрядов десантно-высадочных средств Азовской флотилии расстояние в три десятка миль оказалось труднопреодолимым. Высадка войск десанта на необорудованное побережье в районе Феодосии даже не рассматривалась — разгружать десантно-транспортные средства было нечем. В качестве последних преимущественно использовались боевые корабли, они же осуществляли огневое обеспечение высадки. После высадки в Феодосию от перевозки войск десанта на крейсерах и эсминцах отказались, впредь из них формировали специализированные отряды кораблей огневой поддержки.
Вообще именно в ходе морских десантных операций Черноморского флота был наработан наиболее разнообразный и значимый опыт проведения морских десантных действий — но это уже тема отдельного разговора. Наиболее блеклый и малопоучительный опыт наработали балтийцы. Опыт Северного флота уникален специфическими условиями, в которых проводились морские десантные операции.
Владислав Гончаров
Вяземская воздушно-десантная операция
Вяземская десантная операция стала не только самым массовым воздушным десантом советских войск, но и одной из крупнейших операций такого рода во Второй мировой войне — наряду с Критской и Арнемской. Даже Нормандскую и Рурскую операции нельзя поставить в этот ряд, поскольку они не имели самостоятельных целей и проводились на небольшую глубину с чисто тактическими задачами (содействие наземным войскам в захвате плацдарма).
Как и союзники в операции «Маркет-Гарден» два с половиной года спустя, в январе 1942-го советское командование стремилось предотвратить наметившуюся стабилизацию фронта. Для того, чтобы продолжить уже затухающее наступление, и там, и там была сделана попытка вывести боевые действия из привычной плоскости, методом «вертикального охвата» нанести удар по пунктам, находящимся в глубине вражеской обороны. И результаты обеих операций оказались поразительно схожи…
1
Высадка частей 201-й воздушно-десантной бригады и отряда майора Старчака у Мятлево 3–4 января 1942 года
К началу января 1942 года под Москвой сложилась чрезвычайно сложная для обеих сторон обстановка. Советские войска, почти месяц ведущие активное наступление, были уже в достаточной степени измотаны, в то время как германские войска, потерпевшие серьезное поражение, оказались обескровлены и деморализованы. В условиях холодной зимы обе стороны испытывали недостаток снабжения: части Красной армии — из-за того, что далеко оторвались от налаженных коммуникаций и продвигались по выжженной противником территории, немцы — из-за слабости железнодорожной и автомобильной сети, к тому же постоянно подвергавшейся ударам партизан.
Наибольшего успеха в декабрьских боях достигли войска левого крыла Западного фронта, за неполный месяц прошедшие с боями 200–300 километров. При этом действовавшие на крайнем левом фланге соединения 10-й армии генерала Голикова и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерала П.А. Белова далеко опередили своих соседей и, окружив немецкий гарнизон в Сухиничах, вышли на железную дорогу Москва — Брянск севернее города. Передовые части корпуса генерала Белова находились всего в 8 километрах от Варшавского шоссе.
Правее них вели наступление 50-я, 49-я и 43-я армии, последняя 1 января 1942 года заняла Малоярославец. В немецкой обороне наметился 40-километровый прорыв на линии Сухиничи — Бабынино. Создавалась реальная возможность выхода советских войск в район Юхнова на Варшавское шоссе и дальнейшего продвижения к Вязьме — в тыл немецкой 4-й и 4-й танковой армиям и на жизненно важные коммуникации группа армий «Центр». Силы 4-й немецкой армии, действовавшей против четырех армий левого крыла Западного фронта, оказались глубоко охвачены с юга.
И. Г. Старчак (довоенное фото)
250-й стрелковый полк общей численностью в 1425 человек ранее входил в состав прибывшей из Забайкалья 82-й стрелковой дивизии. Организационно он состоял из трех батальонов, отдельной батареи, минометной роты, взвода 45-мм противотанковых орудий. В середине декабря 1941 года полк был переименован в воздушно-десантный, но по сути так и остался стрелковым. Никакого опыта прыжков с парашютом его бойцы полка не имели, они были оснащены автоматами и прошли лишь краткое обучение бою в ночных условиях и подрывному делу. Поэтому основные силы десанта предполагалось высаживать посадочным способом.
3 января командующий войсками Западного фронта генерал Г. К. Жуков поставил лично майору Солдатову следующую задачу: после высадки основных сил захватить станцию Мятлево и хотя бы временно прервать все пути сообщения из Медыни на Юхнов. Кроме того, от десантников требовалось перерезать дорогу от Медыни на Кременское и все пути к северо-западу от Медыни, а также шоссе, ведущее от Полотняного завода — тем самым не допустив отхода противника от Медыни вплоть до подхода в этот район основных сил 43-й армии. Позднее, после перенесения времени высадки полка на вторую половину января, эта задача в общих чертах сохранилась.