Советской стороне о планах ликвидации плацдарма впервые стало известно 28 ноября. Накануне ночью группа разведчиков взяла двух «языков» из 14-го румынского пулеметного батальона. На допросе они сказали, что ожидается подход свежих сил, в ближайшее время будет наступление. 30 ноября те же данные были получены от немецких пленных с двух БДБ, севших на мель у косы Тузла (об этой истории будет рассказано ниже). Впрочем, точная дата оставалась неизвестной. Лишь 3 декабря Гладков сообщил генералу Петрову: видимо, наступление начнется завтра.
2 декабря Петров передал радиограммой обращение к десантникам. В нем сообщалось о грядущем наступлении противника. Кроме того, командарм обещал помощь и требовал стойкости. Обращение было зачитано во всех подразделениях. Конечно, Петров понимал, что нормально снабжать Эльтиген не сможет. В то же время оставалась надежда, что десантники при поддержке артиллерии и авиации выдержат первые удары, а тем временем основные силы армии вырвутся с Еникальского пятачка на оперативный простор. Тогда немцам станет не до Эльтигена. Впрочем, сомнения в благополучном исходе были, поэтому 3 декабря Петров послал Гладкову достаточно пессимистическую радиограмму:
«…Рекомендую вам собрать военный совет, где решить, куда вам пробиваться. Помочь вам живой силой не могу. Артиллерия и авиация будут действовать по вашему указанию. Рекомендую маршрут через Камыш-Бурун, Горком на мыс Ак-Бурун».
Рекомендация маршрута была откровенно неудачной, поскольку путь проходил бы по усиленно обороняемому побережью. Гладков не показал радиограмму даже ближайшим помощникам, чтобы не подрывать боевой дух, и строго предупредил принимавшего радиограмму офицера о молчании. Перед комдивом встала страшная проблема: как быть в случае прорыва с многочисленными ранеными? На их эвакуацию надежды не было. И он ответил, что не может согласиться на прорыв. Однако завершил ответ словами: «Посмотрим, что покажет первый день боя».
Итак, наше командование узнало о будущем наступлении на Эльтиген за 6 дней до его начала. Что же было сделано за это время? Во-первых, Петров полностью переключил на поддержку и снабжение плацдарма всю штурмовую авиацию. Основные усилия ночной авиации были направлены туда же. Во-вторых, он усилил давление на флот, требуя решительной борьбы с блокадой. В-третьих, была активизированы действия артиллерийской группы Малахова, поданы боеприпасы. Часть батарей, ранее отведенных с огневых позиций из-за отсутствия снарядов, возвратилась на место.
К 4 декабря в состав артгруппы входили 214-й, 251-й, 252-й, 253-й отдельные подвижные артдивизионы (опад) и 167-й отдельный артдивизион (все из состава береговой обороны ЧФ), а также артиллерия РГК — 1167-й апап и три батареи 1174-го иптап. Имелось 4 — 100-мм морских стационарных орудия, 30 — 152-мм гаубиц-пушек (в том числе 18 армейских), 35 — 122-мм пушек и 12 — 76-мм дивизионных пушек. Большая часть была сосредоточена в треугольнике Кротков — мыс Тузла — Гадючий Кут, а на косе Тузла находились только две 122-мм пушки батареи БП-688 251-го опад и 12 — 76-мм пушек 1174-го иптап. Часть подвижных батарей вообще не участвовала в декабрьских боях, так как снарядов на всех не хватило. 5 декабря была введена в строй БС-743 (три морских орудия 130/55), 7 декабря — БС-723 (два 130/50). Обе стационарные батареи входили в состав 167-го дивизиона и успели принять участие в боях.
ВВС ЧФ с приданной 214-й штурмовой авиадивизией (шад) после 7 ноября вплоть до 4 декабря по наземным целям в районе Эльтигена вообще не работали, если не считать ударов по запасным целям и по немецкой ПВО во время сброса грузов и налетов на Камыш-Бурун. Кроме того, вечером 15 ноября был проведен один налет на береговую батарею 2./613 в рамках подготовки к ночному морскому бою 15/16 ноября. Зато с конца месяца начала работать 230-я штурмовая авиадивизия. Воздушная разведка установила стягивание войск и артиллерии к Эльтигену еще до получения первых сведений о наступлении. Поэтому первые налеты (24 самолето-вылета) по батареям, скоплениям автомашин и войск 7-й гвардейский штурмовой авиаполк (гшап) этой дивизии сделал еще 27 ноября. 28 ноября помешала погода, а с 29 ноября по 2 декабря «Илы» 230-й шад сделали 189 (188)[169] вылетов по наземным целям перед плацдармом, включая 4 самолето-вылета на подавление ПВО во время сброса грузов.
В это же время резко возросла активность истребительной авиации сторон в районе Эльтиген — Камыш-Бурун. Немецкие истребители пытались помешать снабжению Эльтигена и налетам на Камыш-Бурун, а также сопровождали бомбардировщики. Наша истребительная авиация активно противодействовала. Самые тяжелые воздушные бои прошли 2 декабря. Немецкие летчики отчитались о 23 сбитых советских самолетах (по журналу боевых действий 5-го армейского корпуса — даже о 25), зенитчики — еще о двух. Действительно, за день над Керченским полуостровом и проливом мы потеряли в воздушных боях 10 самолетов, еще 2 сели на вынужденную в чистом поле, один из них разбился. От зенитного огня погибли 2 самолета, еще 4 совершили вынужденную посадку вне аэродромов.
Наши истребители доложили о 16 сбитых и 2 подбитых самолетах, зенитчики — о 3 сбитых. С 30 ноября У-2 132-й ночной бомбардировочной авиадивизии (нбад) также подключились к бомбежке войск и артиллерии противника. В целом активность нашей авиации создала противнику определенные трудности, но помешать своевременному сосредоточению сил не смогла.
Ничего существенного не удалось сделать и флоту. Военный Совет ЧФ доложил, что к 30 ноября будет располагать торпедными катерами для ударов по БДБ. Военный Совет армии предложил флоту не позднее 1 декабря начать удары торпедными катерами и под их прикрытием подать в Эльтиген 100 тонн боеприпасов.
Пока же в проливе все шло своим чередом. 3-я группа высадки в ночь на 30 ноября из-за плохой погоды и отсутствия сил к Эльтигену не выходила. Немецкие баржи под утро обстреляли плацдарм. Но затем обычная рутина сменилась драматическими событиями. Южнее Эльтигена находилась группа лейтенанта-цур-зее Хольцберга (F341 и F574) из Феодосии. После дозора она должна была прибыть в Камыш-Бурун. Но по пути в базу баржи сбились с курса и оказались на мели у северо-западной оконечности косы Тузла. Хольцберг ошибочно считал, что оказался у Эльтигена, о чем и дал радиограмму. Правильно указать свое место он смог лишь с третьей попытки в 05:53 (07:53). К этому времени баржи уже находились под огнем наших батарей. Немцы предприняли несколько безуспешных попыток спасти своих людей, но сильный ветер согнал в проливе воду, и подойти на БДБ ближе 800 метров оказалось невозможно. В конце концов обер-лейтенант-цур-зее Бастианс отправился спасать людей на штурмботе. Когда тот подошел к борту F341, потерявшие самообладание моряки одновременно бросились на бот и перевернули его. Погибли все 4 спасателя и неизвестное число спасаемых.
Часть людей решила, что пересечь пролив при 4-балльном волнении безопаснее, чем оставаться под огнем. В 09:10 три резиновых лодки (примерно по 6 человек) и шлюпка-двойка (3 человека) отошли от барж. Дважды из Камыш-Буруна на помощь этим лодкам выходили БДБ, но наши батареи оба раза заставили их вернуться. В конце концов три моряка выбрались к своим, а 8 оказались на Еникальском полуострове и попали в плен.
Весь день батареи обеих сторон расстреливали баржи, чтобы те не достались противной стороне. К вечеру немецкие наблюдатели заметили трех человек на F341. Отправленные к ним трое спасателей на шлюпке бесследно исчезли. А трое с баржи под покровом темноты все же добрались до своих на шлюпке-двойке.
Вся эта драма протекала на фоне новых налетов на Камыш-Бурун. За день 11-я шад выполнила 24 (23) самолето-вылета Ил-2, в том числе 4 на подавление ПВО. Впервые с начала операции часть «Илов» несла бомбы ФАБ-250. В ходе атак немцы потеряли баржу F306 (два прямых попадания, по другим данным — два близких разрыва), a F304 получила серьезные повреждения в результате близкого разрыва. Наши группы были встречены сильным зенитным огнем и потеряли два Ил-2 (один из них совершил вынужденную посадку прямо на улице поселка Эльтиген), еще два штурмовика были подбиты, один из них сел вне аэродрома.
В этот день адмирал Бринкман решил в случае дальнейших потерь перебрасывать в пролив десантные баржи из западной части Черного моря в ущерб снабжению Крыма. Все было нацелено на поддержание блокады в те несколько дней, что оставались до наступления на Эльтиген.
Вечером 30 ноября контр-адмирал Холостяков выслал для осмотра севших на мель барж катера АКА-96 и АКА-106 под командованием Пилипенко. В 18:50 Пилипенко обнаружил 3 БДБ, которые, как он заключил, охраняли сидевшие на мели баржи. В результате залпа PC с АКА-96 одна из барж загорелась и потом после серии взрывов затонула. Если АКА-96 действительно куда-то попал, то это была одна из барж на мели. Немецкие дозоры не пострадали и атаку не зафиксировали. По брошенным баржам ночью вела огонь немецкая артиллерия, так что пожар на одной из них, скорее всего, был вызван артогнем.
Сил для снабжения Эльтигена по-прежнему не было. 6 оставшихся в строю в Камыш-Буруне БДБ плотно блокировали плацдарм и под утро традиционно обстреляли его.
1 декабря командующий Черноморским флотом во исполнение боевого распоряжения Военного Совета Отдельной Приморской армии приказал:
«1) Командиру 1-й бригады торпедных катеров: а) начиная с 1 декабря систематическими ударами торпедных катеров по десантным баржам противника, блокирующим Эльтиген, обеспечить свободное плавание наших плавучих средств на коммуникации Кротков — Эльтиген; б) для проведения этих боевых действий, кроме торпедных катеров 1-й бригады, придаются все находящиеся в строю торпедные катера 2-й Новороссийской бригады торпедных катеров.
2) Командиру высадки 3-й десантной группы: а) одновременно с действиями 1-й бригады торпедных катеров организовать доставку эльтигенской группе не менее 100 т боезапаса; б) все находящиеся в строю торпедные катера и торпедные катера с реактивным вооружением передать в оперативное подчинение командира 1-й бригады торпедных катеров; в) продолжать постановку мин Р-1 на путях движения быстроходных десантных барж противника в проливе; г) артиллерии береговой обороны Керченской военно-морской базы и приданной артиллерии Отдельной Приморской армии вести огонь по быстроходным десантным баржам противника.
3) Командующему военно-воздушными силами флота: а) в течение 1 декабря всеми наличными силами нанести удар по быстроходным десантным баржам противника в Камыш-Буруне; б) в дальнейшем последовательными ударами не допустить базирования быстроходных десантных барж и катеров противника в Камыш-Буруне».
Не все это можно было сделать в ближайшие дни. Последние два бронекатера 3-й группы высадки (БКА-306 и БКА-321) 30 ноября отправились на ремонт в Ейск[170], мины ставить было некому. Холостяков запросил у командующего ЧФ взамен хотя бы два бронекатера из Азовской флотилии. С торпедными катерами тоже вышла заминка. К утру 1 декабря в Геленджике сосредоточились 6 ТКА 1-й бригады (ТКА-13, ТКА-33, ТКА-43, ТКА-53, ТКА-83, ТКА-22), введенные в строй в южных базах. Они имели пока по одной торпеде. С 23 ноября в Геленджике также находились ТКА-41, ТКА-51 и ТКА-81, но они готовились к удару радиоуправляемым ТКА-41 по Камыш-Буруну и пока для действий в проливе не предназначались. На Азовском море к этому времени ни одного торпедного катера в строю не осталось. Три катера (ТКА-105, АКА-96, АКА-106) находились в строю в Тамани, они должны были войти в подчинение командира 1-й бригады.
В 14:45 30 ноября командир 1-й бригады торпедных катеров Филиппов получил приказ командующего ЧФ: не дожидаясь вторых торпед, выдвигаться в пролив. В 16:30 5 катеров вышли в море, а ТКА-43 из-за неисправности мотора остался в Геленджике. Из-за сложной минной обстановки отряд был задержан у Соленого озера, а с ухудшением погоды отошел в Анапу.
Надежда оставалась только на авиацию. Как раз установилась благоприятная погода. 11-я штурмовая авиадивизия и 40-й полк пикирующих бомбардировщиков (пбап) с утра до вечера наносили удары по Камыш-Буруну. Бомбардировщики Пе-2 произвели 3 налета — 23 (22) самолето-вылета. «Илы» выполнили 27 самолето-вылетов для ударов по баржам и еще 5 на подавление ПВО в порту. Все группы встречал сильный огонь с земли, одна из групп Пе-2 была атакована парой Me-109. «ЛаГГи» 25-го истребительного авиаполка (иап), сопровождавшие группу, доложили о сбитом «мессере», но в результате немецкой атаки один Пе-2 взорвался в воздухе. Зенитным огнем были сбиты 4 Ил-2, еще два штурмовика получили незначительные повреждения. Были подбиты 2 Пе-2, из них один дотянул до аэродрома, а второй сел на вынужденную в чистом поле. Еще один Пе-2 был поврежден осколками.
Потери оказались довольно тяжелыми, но результаты оправдывали их. Удалось потопить F573, вывести из строя F472 и F340, серьезно повредить F559 (переведена в категорию ограниченно боеспособных). Камыш-Бурунский порт превратился в свалку битой техники. В строю остались лишь две БДБ (F333 и F369).
Окончательно вывести Камыш-Бурун из игры помешало то, что обе штурмовые дивизии 4-й воздушной армии в налетах не участвовали. 230-я шад работала по войскам и артиллерии вокруг Эльтигена. Среди результатов ее атак оказался и вывод из строя одного 173-мм орудия на батарее 2./613. 214-я авиадивизия, а с вечера еще и 210-й полк 230-й штурмовой авиадивизии снабжали Эльтиген, сделав 63 (62) самолето-вылета и сбросив 9100 кг грузов.
1 декабря довольно активно действовали наши батареи. Накануне поступили 252 100-мм снаряда, общее их количество было доведено до 485 штук. С боеприпасами для подвижных батарей дело обстояло гораздо хуже — 122-мм снарядов имелось 79 штук, а 152-мм — всего 4 штуки. 100-мм батареи БС-640 и БС-663 выпустили (главным образом, по севшим на мель баржам) 297 снарядов, еще 22 выстрела сделала 122-мм батарея БП-720. В результате ответного огня на батарее БС-640 вышли из строя оба орудия и 5-метровый дальномер.
Гладкову срочно требовались новые аккумуляторные батареи для раций. Холостяков отправил шлюпку-шестерку на буксире у АКА-96. Катеру удалось проскочить на Эльтигенский рейд вечером до начала блокады. Дальше шлюпка с аккумуляторными батареями и шестью сопровождающими дошла на веслах до плацдарма, где и осталась. АКА-106 высадил на торчавший в проливе остов транспорта «Чехов» разведгруппу из трех человек для наблюдения за десантными баржами. При возвращении катер ударился о затонувшее судно и вышел из строя. Далее для доставки разведчиков на косу Тузла (они должны были осмотреть севшие на мель баржи) пришлось использовать АКА-96. Он подошел к косе, насколько позволяла осадка, а остаток пути разведчики проследовали на резиновой лодке.
Поскольку в Камыш-Буруне остались только две исправных десантных баржи, Бринкман вынужден был в ночь на 2 декабря послать в пролив 5 «раумботов». Этой ночью против немецкого флота впервые были использованы самолеты У-2. Немецкие дозоры в проливе время от времени обстреливали бипланы, летавшие на сброс грузов в Эльтиген. Вот и в этот раз в 20:40 один из У-2 889-го ночного легкого бомбардировочного авиаполка (нлбап), возвращаясь от Эльтигена, был поврежден огнем с катеров. Командир 132-й нбад приказал наказать врага. За ночь 889-й полк сделал 74 самолето-вылета на сброс грузов (сброшено 7200 кг продовольствия) и 15 самолето-вылетов (5 экипажей по 3 вылета) для борьбы с плавсредствами.
Основные усилия 46-го авиаполка были направлены против войск и огневых точек, но и этот полк сделал 18 самолето-вылетов по морским целям. Выглядело это так: У-2 время от времени сбрасывали САБы, после чего «раумботы» вынуждены были давать ход и расходиться в разные стороны (обычно в дозоре они стояли на стопе и прослушивали гидрофонами, не подходят ли наши катера). Вслед им летели бомбы АО-25 и АО-2,5 с бипланов. В 05:05 один из экипажей 889-го полка наблюдал прямое попадание в катер. В действительности «раумботы» не пострадали, однако из-за постоянных атак с воздуха отказались от запланированного обстрела плацдарма.