– Прощу прощения, – извиняюсь, делая вид, что сожалею, а у самой так и сжимаются кулаки. Пытаюсь казаться покорной. Пока у меня это плохо получается. От меня волнами исходит ненависть.
– Без сентиментальностей, – отмахивается он, снова злясь. – Отвечай на вопрос: зачем тебе деньги?
– Хочу выкупить дом моего отца. Я его очень любила, – говорю первое, что приходит в голову. Не правдоподобно, но лучше ничего предложить не могу. Только так.
Эдварда это, похоже, устраивает. Он не задаёт ни единого вопроса, и лишь быстрее двигается по направлению к дому. Размышляя о сказанном, иду за ним.
Я прекрасно знаю, почему не назвала настоящую причину своей потребности в финансах: я боюсь за Энтони. При любой возможности, зная о нём, Каллен сможет мною манипулировать, угрожая навредить моему сыну. А может, он и не будет угрожать. Я оплошаю, а он просто разделается с ним…
Это слишком опасно. Информация о моём ребёнке слишком ценна для Эдварда. Никто не должен знать про Энтони. Ни одна живая душа. Это моя жизнь и мой ребёнок. Каллену нужна я, а не малыш. По крайней мере, я на это уповаю.
Стою на крыльце особняка, по-прежнему думая о сыне. Эдвард не тревожит меня. Каждый из нас занят своими мыслями. И все же, я успеваю поразиться его точности и несомненной уверенности в том, что делает. Начиная от меня и заканчивая открытием сотни замков на двери. Он не использует ключи. Лишь поочерёдно набирает цифры на карте управления своего автомобиля, на призывы которых красные кнопочки – едва заметные даже в сумраке ночи – загораются и гаснут.
Когда все замки открыты, мужчина входит в дом, даже не удосуживаясь придержать тяжеленную дубовую дверь, которая едва не убивает меня прямо здесь, на месте, захлопываясь перед носом.
– Разве не положено сначала пропустить даму? – нахмурившись, спрашиваю я, и тут же замолкаю, понимая, что несу.
– Не забывай, где ты, Белла. Ты здесь впервые, а уже начинаешь меня бесить, – рявкает он, и я шумно сглатываю. Качая головой в попытке успокоиться, он оставляет меня у входа и подходит к небольшому прямоугольнику, выделяющемуся на фоне общей темноты. Выключатель.
Свет вспыхивает, и я щурюсь, чувствуя боль, причиняемую глазам.
Пока я сосредотачиваю взгляд, проходит около трёх минут. Каллен недовольно хмыкает, подпирая стену, и смотрит на меня в упор. Смотрит так, будто ждёт, пока я что-то увижу. Ждёт моей реакции…
Пытаюсь не замечать его взгляда, и часто моргаю, силясь привыкнуть к яркому освещению.
Наконец мне это удается, и я широко распахивая глаза, делаю шаг по направлению к гостиной. Но, прежде чем моя нога касается пола, истошно воплю, пытаясь зажать рот рукой, дабы подавить крик. Я вижу то, что Эдвард хочет, чтобы я увидела – в десяти метрах от себя вижу на полу настоящее человеческое тело. Девушка. Её лицо бледно, а глаза закрыты. На белокурых волосах видна засохшая кровь, вытекшая из виска. Пуля, видимо, прошла насквозь…
От ужаса у меня перехватывает дыхание, и я для опоры хватаюсь за стенку. Как обычно, координация меня подводит, и вместе со своим фатальным невезением, я промахиваюсь и падаю на пол. Пытаясь убрать из сознания картинку – чудовищную и ужасную – закрываю глаза. Не помогает. Просовываю голову между коленей, направляя свой крик в кулак, крепко прижатый ко рту.
Мне страшно не только от вида трупа, но и от того, что я узнаю эту девушку. Женщину. Она была вчера с Калленом в баре. Она негодующе смотрела на меня и умоляюще на него!
Её убил он…
========== Глава 5 - Пять заповедей и три правила Эдварда Каллена ==========
ОТ АВТОРА:
Уважаемые ПЧ, и все те, кто просто читает эту историю, ещё не решаясь записаться в рассылку оповещений, хочу попросить вас о маленькой, но не оценимой для меня услуге - оставляйте отзывы на форуме фанфика. Думаю, не стоит говорить что именно ваши коментарии и оценки вдохновляют меня на написание новых глав.
В самом начале истории - признаюсь вам - очень тяжело писать без стимула.
Надеюсь, этот небольшой стимул - такой важный и для меня и для вас - вы сможете подарить мне для написания этого фанфика.
С радостью отвечу на все ваши вопросы и коментарии там же, на форуме.
Спасибо что вы со мной.
Большинство дурных поступков человек совершает не потому, что они ему нравятся, или приносят выгоду, а потому что ему кажется, что от него их ждут... ©
Наверное, мой ступор напоминает парализованность. Я некоторое время, не мигая, смотрю на женщину, лицо которой уже никогда не воспроизведёт улыбку. Лишь испуг в глазах навеки запечатлелся на ней в последние секунды её жизни.
Словно во сне ощущаю, как кто-то поднимает меня с пола за руку – достаточно грубо – но, тем не менее, очень быстро «пейзаж» гостиной скрывается за кем-то, кто его заслоняет и это слегка успокаивает меня. Не сразу понимаю, что этот «кто-то» Эдвард. Доходит только тогда, когда мою руку отпускают, а дверь комнаты, где я оказалась, запирают.
Каллен недоверчиво смотрит на меня. В его малахитовых глазах насмешка надо мной и восхваление собственной непобедимости. Наверное, именно так торжествующий Цезарь всходил на престол: величаво, властно, красиво.
До сих пор не могу оправиться от увиденного. В глазах пляшут какие-то звёздочки, а колени сводит дрожь до такой степени, что ещё секунда, и я распластаюсь на полу.
– Жаждешь объяснения? – голос Эдварда раздаётся, словно через толстый слой ваты. Безуспешно пытаюсь сконцентрироваться на нём, но пока у меня это плохо получается. Кажется, будто мне отключили мозги, лишили способности мыслить. Перед глазами вместо меблировки незнакомой комнаты по-прежнему пустые и ужасающиеся глаза мёртвой женщины.
– С тобой этого не случится, если не будешь совершать ошибок, – что-то звякает, пока он говорит, и это самое «звяканье» заставляет меня немного привести в порядок мысли. Я вспоминаю, зачем я здесь и почему. Пытаюсь вернуться в реальность, цепляюсь за происходящее, словно утопающий за соломинку. В голове вместо ужаса начинает стучать лишь одна мысль, выжженная там калёным железом: «Спасти сына!».
– Что я должна делать? – голос предательски дрожит, как бы я не старалась храбриться. Снова начинает мутить, и слабость разливается по организму вместе с кровью.
– Вижу, ты смелая, Белла, – голос раздаётся совсем рядом со мной. Переведя взгляд вправо, натыкаюсь на внимательные зелёные глаза, придирчиво рассматривающие меня. Гляжу в них, будто в зеркало, не показывая никаких эмоций. Молюсь только о том, чтобы мольба в моём взгляде, обращённая к Каллену, не была им замечена. Возникнут вопросы. А он не любит вопросов. Тем более – чужих. Моих.
– Но насколько хватит твоей смелости? – С этими словами он берёт и сжимает мои руки в свои, словно в тисках. В то же время плотоядный взгляд мужчины обдаёт жаром всё моё тело и через намокшую одежду добирается до кожи. Начинаю мелко дрожать, пытаясь это скрыть. Пробую вырвать руки, но ничего не выходит. Он держит меня так, будто собирается заковать в кандалы.
– Надолго. На столько, сколько нужно, – отвечаю быстро, пытаясь убрать внутреннюю дрожь, хотя бы из голоса. Кажется, это мне удаётся.
Эдвард, не веря, поджимает губы, и отпускает мои запястья, быстро поднимаясь и возвышаясь надо мной – стоящей у стены – словно скала.
– Проверим? – его тон одновременно насмехающийся и пошлый. Чёрт, он видит меня насквозь!
– В каком смысле? – пытаюсь разобраться в смысле сказанных им слов, но его руки подсказывают ответ гораздо быстрее. Длинные бледные пальцы скользят по моей талии, подбираясь к краям водолазки, поднимая их вверх. Между тканью появляются просветы кожи. Его руки холодные и грубые. Едва они касаются тела, я дёргаюсь, силясь оторваться от него.
– И где же твоя смелость, Белла? – ехидно спрашивает он, не позволяя вырваться и прижимая меня крепче. Теперь его руки перемещаются вверх по моей талии, задирая водолазку всё выше и выше.
– Я пришла из-за работы… – шумно сглатываю, пытаясь выговорить слова между судорожными вздохами. Плохо удаётся. Не правдоподобно. Выглядит глупо и пугающе. В такие моменты я несу какую-то чушь про работу. Но ведь это правда! Я ведь не проститутка! Почему бы ему не найти кого-нибудь в ближайшем борделе?
– Из-за работы? – он повторяет слова за мной точно эхо, и в его изумрудных глазах прослеживается еле скрытое желание тут же овладеть мной. Похоть. Эгоизм. Выдержка. Он позволяет своим губам коснуться моей шеи как раз там, где бьётся пульс. Я вздыхаю, чувствуя, как подгибаются колени. В этот момент сильные руки мужчины снова спасают меня от падения на пол, и я замираю, не в силах шевельнуться.
– Мне нужны деньги. Я не искала тебя, ты меня нашёл. Я готова работать! – заявляю быстро и опасливо, одновременно переводя дыхание и лихорадочно пытаясь сообразить, что говорить дальше. Не знаю. Мысли путаются от внезапной выходки Эдварда. Слишком много событий за сегодня… Слишком много ужасов… Сколько я ещё выдержу?
– Ты готова работать? – он делает ударение на слове «работать», и я непроизвольно ёжусь.
– Да, – отвечаю то ли уверенно, то ли боязливо. Боюсь узнать, что будет дальше. Боюсь, и в то же время – отчаянно хочу. Становится страшно от самой себя. – Я согласна. Но давай поговорим об условностях и правилах…
– Правилах? – он ухмыляется на этом слове, отлепляясь от стены рядом со мной, и отходит подальше к письменному столу, стоящему в центре комнаты. Внимательно наблюдаю за ним, но в то же время готовлюсь быстро отвести взгляд, если это понадобится.
– Хорошо, давай о правилах, – он смеётся, глядя в раскрытое окно, свежий воздух из которого не в состоянии разогнать духоту давно непроветриваемых комнат.
– Правило номер один, Белла, – он продолжает улыбаться, когда поворачивается ко мне. Улыбка настолько безвинна и очаровательна, что моё дыхание сбивается во второй раз. Лихорадочно заставляю себя обдумать его слова, как мужчина произносит: – Предохраняться.
– Что? – считаю, что ослышалась. Нет, не считаю. Просто уверена. Он не мог такого сказать – у меня уже слуховые галлюцинации.
– Ты должна предохраняться, – он говорит это таким усталым тоном, будто рассуждает о самой очевидной истине. Наверное, так оно и есть, но я по-прежнему не могу понять, что происходит. О чём мы вообще говорим?
– Зачем? – задаю самый идиотский из всех возможных вопросов.
– Чтобы не возникли проблемы с детьми, – он усмехается, но уже через секунду из голоса пропадает смех, и самый настоящий гневный рык срывается с его губ: – Учти, если ты забеременеешь, я убью тебя в тот же час, как узнаю. Не пытайся скрывать или бежать. Я уже говорил, что бежать бесполезно.
Не нахожу адекватного ответа на его слова, и поэтому лишь слабо киваю головой в знак согласия. В голове начинает проясняться тема разговора, и от этого мне всё труднее держаться на ногах.
– В чём заключается моя работа? – снова использую это нейтральное слово, в попытке разузнать истину. В голове уже сложился верный ответ, но хочется услышать версию Эдварда. Если это возможно, конечно же.
– Буквально вчера, – Каллен переводит взгляд на запертую дверь, и я вздрагиваю, вспоминая тело в гостиной, – Ален отказалась находиться со мной. Ален нет, и мне нужна замена для неё. Если честно, она уже давно стала надоедать мне, а ты Белла оказалась как раз тем, что нужно.
– Что я должна делать?
– Мне нужна любовница, – он улыбается сам себе на этом слове. – И ты подходишь. Ты красива и молода. И я уверен, что не страдаешь никакими заболеваниями?
Отрицательно качаю головой, пытаясь собрать мысли в кучку после подобного заявления.
– Всё равно нужно проверить. Поедешь завтра в медицинский центр на осмотр. Делай всё, что от тебя потребуют. Мне ты нужна как можно скорее!
– Я должна спать с тобой? – задаю вопрос спонтанно, непонимающе глядя на него, все ещё в попытках догадаться о том, что происходит. Мозг сформулировал ответ, но сознание отказывается его принимать. Парадоксально, неестественно… и так страшно!
– Я говорил тебе, что повторяю одну фразу только один раз? – его тон раздражённый, хотя в глазах виден какой-то странный проблеск. Будто бы скрытая горечь. Наверное, мне действительно нужно проверить зрение – всё чаще мне мерещатся в глазах Эдварда те эмоции, на которые он не способен в силу своего положения и характера.
– Мы так не договаривались… – выдаю после секундной паузы, не до конца понимая, что делаю и говорю. Сознание будто бы в тумане. Ему срочно нужен отдых, на который в ближайшие пару часов рассчитывать бесполезно.
– Ты согласилась, – он напоминает это вовсе не отчаянно, и совсем уж не прося, нет. Он констатирует факт, охватывает своим взглядом и голосом всю безысходность, что исходит от меня.
– Я не думала, что должна…
– А на что рассчитывала? – я разожгла в нём интерес. Он смотрит на меня сейчас заинтересовано, размышляя над вариантами моих ответов.
– Всё что угодно, но не проститутка! Нет! – отрицательно качаю головой, опираясь на стену для поддержки, и пытаюсь совладать с неистово трепыхающимся сердцем.
– Думаешь, кто-то предложит тебе больше, чем я? – изогнув бровь, насмехаясь в который раз над моей глупостью, спрашивает он. Прижимаюсь к стене, осознавая, что отступать, как и там, у бара, некуда. – Белла, не каждый платит за пять ночей в неделю двадцать тысяч долларов!
– Я и не собиралась продаваться! – отмахиваюсь от него, будто от назойливого роя мух.
– А как же деньги, которые были тебе так нужны?
Это аут.
Сердце разрывается на части, бессильно падая куда-то вглубь желудка.
В голове вспыхивает чёткая картинка – я стою в черном панихидном платье около небольшого гроба, где за цветными венками находится мой мальчик. Мой Энтони.
Картинка исчезает, и её сменяет другая – я в больнице, на койке ребёнка, точно так же, как и весь сегодняшний день.
Руки начинают мелко дрожать, а тело совсем уж теряет свою целостность, будто бы расплываясь, словно медузьи щупальца. Хватаюсь для опоры за стену, прислоняюсь щекой к холодной поверхности, привожу в порядок дыхание, но чувствую, что воздуха не хватает. Едва я вдыхаю его, как он тут же вылетает из лёгких, словно его специально выбивают оттуда.
– Да, они мне нужны, – говорю, будто не своим отчаянным голосом. Перевожу на Каллена взгляд. Он ответно смотрит на меня. Игра в «гляделки» продолжается около минуты, после чего я обречённо признавая поражение, отвожу глаза.
– Вот тебе и работа, – проговаривает мужчина, снова приближаясь ко мне. – Но правила всё же есть, и немало. Тебе придётся выучить.
– Придётся?
– Ты должна их выучить, – пуская чуточку злобы в свой чудный баритон, хмыкает Эдвард. Он не любит повторять – когда же я уже запомню это?
– Какие правила? – решаюсь спросить о самом главном. Надеюсь на лучшее, потому что хуже уже быть не может. Каллен знает, что я соглашусь, знает, что стану его любовницей. Только вот хуже всего то, что и я знаю это. И ничего не могу сделать. Не могу решить. Не могу со всем этим разобраться.
– Сядь, – видя, как я пошатываюсь, он кивает на диван. Кое-как добираюсь до предмета мебели и, чувствуя под собой мягкую кожу, блаженно откидываю напряженную спину на гладкий материал.
– Правило первое ты уже слышала, – пропуская то, с чего собственно и начался весь разговор, сообщает Каллен. – Правило второе: когда я зову тебя, ты приходишь ко мне сюда, где бы ты ни была и чем бы ни занималась. Ровно в назначенное время. Никаких опозданий.
Сижу, слушаю и думаю. Тон Эдварда волевой, непоколебимый, глаза живые, огненные, да и сам образ наполнен мрачностью и пессимизмом. Он странный и в то же время какой-то притягательный. Ловлю себя на этой мысли, и на корню пресекаю подобное. Вместо этого лишь внимательнее вслушиваюсь в его слова, улавливая весь смысл, заложенный в них:
– Правило третье: у тебя нет партнёров кроме меня. Найду хоть одного – и вам обоим придёт конец.
– У меня нет любовников, – сообщаю я как-то напряжённо, наплевательски, будто констатируя истину.
– Тем лучше, – в глазах Каллена недоверие, смешанное с интересом. Впрочем, более вопросов по этой теме мы не поднимаем. – Правило четвёртое: ты не выдаёшь местонахождения этого дома. – Киваю, вспоминая, что об этом уже была предупреждена.