Но не все было таким светлым и радостным. Иногда мы испытывали боль, задевая обнаженные нервы, и неловкость от того, что другому становилась известна наша подноготная. Это испытание делало нас полностью открытыми и очень уязвимыми и незащищенными друг перед другом. Но несмотря на это, мы чувствовали, что с готовностью будем проходить через это испытание еще многие годы. Погружаясь в эти потаенные, деликатные проблемы и затем выходя из них, мы чувствовали себя в какой-то мере обновленными.
Мы с самого начала относились друг к другу настолько заботливо и чутко, так старались поддержать друг друга, что это значительно облегчило для каждого из нас нелегкий путь к открытию самих себя.
Постепенно у нас выработалось два строжайших негласных правила. Первое – "не выпытывать". Поскольку мы раскрывали друг перед другом самые уязвимые уголки своей души, нам не нужно было задавать вопросов, нужно было лишь эмпатически слушать, сопереживать. Выпытывание же подобно вторжению. Кроме того, оно слишком логично и оказывает контролирующее воздействие. Мы исследовали новую землю – неизведанную и пугающую, вызывающую страхи и сомнения. Нам хотелось увидеть ее всю как можно скорее, но мы научились уважать потребность и право другого человека открываться только тогда, когда для этого придет время, когда он будет готов это сделать.
Второе строжайшее правило заключалось в том, что если общение становилось слишком болезненным, то беседа в тот день прекращалась. И тогда мы либо продолжали с того места, где остановились, на следующий день, либо ждали, когда партнер будет готов вернуться к этой теме. Мы носили в себе неразрешенные вопросы, зная, что должны к ним вернуться. Но поскольку времени у нас было достаточно и обстановка к этому располагала, а также поскольку мы с таким увлечением наблюдали за тем, как нас захватывает сам процесс, и совершенствовали свои отношения, то мы оба понимали, что рано или поздно вернемся к прерванному разговору и так или иначе его завершим.
Самыми трудными и в то же время самыми плодотворными стали те эпизоды нашего общения, когда моя уязвимость и уязвимость Сандры соприкасались. Тогда в силу нашей эмоциональной вовлеченности и субъективности мы обнаруживали, что пространство между раздражителем и реакцией исчезало и негативные чувства выплескивались наружу. Но наше глубокое обоюдное желание и молчаливая договоренность заключались в том, чтобы настроить себя и начать с того места, где мы остановились, и в конце концов добиться разрешения проблемы.
Один из таких эпизодов был связан с особенностью моей личности. Мой отец был очень замкнутым, сдержанным и осторожным человеком. Моя мать была и по сей день остается очень общительной, открытой и непосредственной. Я нахожу в себе проявления и той, и другой тенденции. Когда я не чувствую себя в безопасности, когда я не очень уверен в себе, я склонен замыкаться, как мой отец. Я прячусь в свою раковину и оттуда наблюдаю за происходящим.
Сандра больше похожа на мою мать: она общительна и непосредственна. За годы, которые мы прожили вместе, не раз бывали случаи, когда ее открытость казалась мне чрезмерной, а она находила мою отстраненность вредной как для окружающих, так и для меня самого, поскольку я становился глух к чувствам других людей. Все это и многое другое выявилось в период наших совместных экскурсий в глубины собственной души. Я стал ценить проницательность и здравомыслие Сандры и то, как она стремилась помочь мне раскрыться, стать более отзывчивым, чутким, общительным человеком.
Другой непростой эпизод был связан с тем, что я считал "пунктиком" Сандры, изводившим меня на протяжении многих лет. Она, как мне казалось, буквально помешалась на электробытовых приборах фирмы Frigidair, чего я никак не мог понять. Она и мысли не допускала о приобретении изделия другой торговой марки! Даже когда мы только начинали совместную жизнь и были весьма стеснены в средствах, Сандра настаивала на поездке за пятьдесят миль в "большой город", где продавались товары фирмы Frigidair, которых в нашем крохотном университетском городке не было.
Меня это просто бесило. К счастью, сталкиваться с ее упрямством приходилось не часто: только когда требовалось приобрести что-то из бытовых приборов. Но когда это все-таки случалось, моя реакция была такой мощной, будто во мне срабатывало пусковое устройство. Приверженность Сандры этой фирме стала для меня символом иррационального мышления и вызывала целый шквал отрицательных эмоций. В таких случаях я обычно прятался в свою раковину. Видимо, я считал, что наилучший способ справиться с проблемой – это оставить все как есть, не обращать внимания; в противном случае, как мне казалось, я просто потеряю контроль над собой и наговорю много лишнего. Но иногда я все-таки срывался и говорил то, за что потом приходилось просить прощения.
Больше всего меня раздражало даже не то, что Сандра обожает фирму Frigidair, а то, что она упорно и, как мне казалось, совершенно вне всякой логики и справедливости расхваливала ее продукцию, что я считал совершеннейшим абсурдом. Если бы она просто признала, что ее отношение к этой фирме ни на чем не основано и носит чисто вкусовой характер, мне казалось, я бы смог это вынести. Но отстаивание ею своей правоты было невыносимым.
И вот в самом начале весны в наших беседах возникла тема Frigidair. Все наше предыдущее общение подготовило нас к этому. Уже были установлены строжайшие правила: не выпытывать и прекратить разговор, если он станет слишком болезненным для одной или обеих сторон.
Никогда не забуду день, когда мы обсуждали эту тему. Мы тогда не стали, как обычно, останавливаться на пляже, а просто продолжали ехать через тростниковые заросли, может быть потому, что не хотели смотреть друг другу в глаза. С этой проблемой оказалось связано столько душевных изломов, столько неприятного, и она так долго подавлялась! Мы никогда не были так близки к разрыву, как в тот день. Но если хочешь создать прекрасные, гармоничные отношения, нельзя оставлять без внимания то, что вас разделяет.
Мы с Сандрой были поражены тем, что открыли благодаря этому взаимодействию. Оно стало поистине синергетическим. Казалось, Сандра сама впервые отдала себе отчет в том, что же явилось причиной появления ее так называемого пунктика. Она рассказала мне о своем отце, о том, что многие годы он преподавал историю в старших классах и, чтобы как-то свести концы с концами, вынужден был заняться торговлей электроприборами. В годы экономического кризиса он испытал серьезные финансовые трудности и удержался на плаву только благодаря поддержке фирмы Frigidair.
У Сандры с ее отцом были необыкновенно нежные и теплые отношения. Когда он возвращался после тяжелого трудового дня домой и ложился на диван, Сандра растирала ему усталые ноги и что-то напевала. Это было прекрасное время. Долгие годы они наслаждались общением друг с другом почти ежедневно. Он делился с дочерью, рассказывал ей о своих тревогах и волнениях, и именно он привил Сандре глубокое почтение к фирме Frigidair, поддержавшей его в тяжелые времена.
Это общение отца с дочерью пришлось как раз на то время, когда ребенок наиболее интенсивно программируется, формирует свой сценарий. В такой период дети очень восприимчивы, и всевозможные образы, мысли и идеи глубоко укореняются в подсознании. Возможно, Сандра сама забыла об этом, и только наше спокойное общение в течение года естественным и непосредственным образом вызвало в ее памяти это воспоминание.
Сандра испытала глубочайшее самопроникновение и погружение в эмоциональные истоки своего отношения к Frigidair. Я также открыл для себя новые стороны ее личности и проникся к ней еще большим уважением. Я понял, что Сандра говорила не об электроприборах: она говорила о своем отце и о своей верности – верности его памяти.
Помню, в тот день наши глаза были полны слез. И не столько из-за сделанного открытия, сколько из-за возросшего уважения друг к другу. Мы обнаружили, что даже самые простые на первый взгляд вещи часто имеют глубокие эмоциональные корни. Судить о чем-то лишь по поверхностным проявлениям, не разглядев за ними более чувствительной материи, – значит грубо попирать священный покров человеческой души.
Эти месяцы общения стали очень плодотворными. Наше взаимодействие сделалось настолько мощным, что мы научились почти мгновенно проникать в мысли друг друга. Покидая Гавайи, мы обещали друг другу продолжить такие беседы. Прошло уже много лет, а мы до сих пор регулярно усаживаемся на свою "Хонду" или, если погода плохая, в машину – просто для того, чтобы поговорить. Мы чувствуем, что для поддержания любви необходимо говорить друг с другом, в особенности о чувствах. Мы стараемся общаться ежедневно, по несколько раз в день, даже если я нахожусь в отъезде. Это все равно что время от времени прислоняться к стенам родного дома – воплощению счастья, ощущения безопасности и высших жизненных ценностей.
Томас Вулф был не прав. Домой можно возвращаться вновь и вновь, если твой дом – сокровищница бесценных дружеских отношений.
Взаимосвязь поколений
Обретенная мною и Сандрой способность разумно использовать пространство между раздражителем и реакцией и применять четыре уникальных человеческих свойства укрепила нас "изнутри наружу".
До этого наш подход был иным: "снаружи внутрь". Мы любили друг друга и старались преодолевать трудности, контролируя свои установки и поведение, используя техники и приемы человеческого взаимодействия. Но мы слишком долго полагались на "пластырь" и "аспирин". Пока мы общались и взаимодействовали на уровне своих старых парадигм, хронические, глубинные проблемы оставались нерешенными.
Когда мы начали действовать "изнутри наружу", мы смогли построить отношения, основанные на доверии и открытости, и навсегда устранить глубокие болезненные противоречия, чего никогда не добились бы, полагаясь на установку "снаружи внутрь". Мы пересмотрели свои программы, переписали свои сценарии и стали отводить в своем жизненном расписании время для важных действий из Квадрата II – глубокого общения друг с другом. Ухаживая за корнями, мы получили прекрасные плоды – богатые отношения в духе "Выиграл/Выиграл", глубокое взаимопонимание и удивительную синергию. Кроме того, мы ясно поняли, что, даже не отдавая себе в этом отчета, так же сильно влияем на жизнь своих детей, как в свое время на нас влияли наши родители. Осознав, какую роль играют сценарии в нашей собственной жизни, мы испытали сильнейшее желание сделать все от нас зависящее, чтобы все то, что мы передаем новому поколению – и примером, и наставлением, – основывалось только на верных принципах.
В этой книге я сделал особый акцент на таких переданных нам сценариях, которые необходимо проактивно изменить. Но, внимательнее присмотревшись к своим сценариям, многие из нас обнаружат среди них прекрасные, позитивные программы, которые мы в свое время приняли на веру. Наше самосознание помогает нам оценить их и проникнуться чувством благодарности к тем, кто шел перед нами и воспитывал нас с опорой на принципы, к тем, в чьем зеркале мы отражались не только такими, какими были, но и такими, какими могли стать.
Крепкая семья, включающая в себя несколько поколений, обладает некой трансцендентной энергией. Эффективно взаимозависимая семья, состоящая из детей, родителей, дедушек и бабушек, тетушек и дядюшек, двоюродных братьев и сестер, может помочь людям осознать, кто они такие, откуда пришли и к чему стремятся.
Детям очень важно ощущать свою принадлежность к "роду", чувствовать, что их знает и заботится о них множество людей, пусть даже живущих в разных концах страны. И это может стать бесценным подспорьем в вашей заботе о собственной семье. Если ваш ребенок испытывает жизненные трудности, а вас не оказалось рядом, он сможет обратиться за поддержкой к вашему брату или сестре, которые временно заменят ему отца или мать, станут наставниками и образцом для подражания.
Дедушки и бабушки, принимающие большое участие в жизни своих внуков, входят в число самых важных людей на свете. Каким восхитительным позитивным социальным зеркалом они могут быть! Такова, например, моя мать. Даже сейчас, когда ей далеко за восемьдесят, она проявляет глубочайший интерес к каждому из своих потомков. Она пишет нам письма, полные любви. На днях я читал в самолете одно из таких ее писем, и по щекам у меня текли слезы. Когда бы я ни позвонил ей, она непременно скажет: "Стивен, я хочу, чтобы ты знал, как сильно я люблю тебя и каким замечательным человеком я тебя считаю!" Она постоянно поддерживает в нас уверенность в себе.
Прочная семья, объединяющая разные поколения, является воплощением самых плодотворных, обогащающих и приносящих радость взаимозависимых отношений. И многие люди чувствуют их важность. Вспомните, как несколько лет назад все были очарованы книгой "Корни" . Каждый из нас имеет корни. Каждый способен проследить их и найти своих предков.
Самый сильный и самый высокий мотив, побуждающий нас помнить о своих корнях, заключается в том, что это нужно не только нам, но и нашим потомкам, последующим поколениям всего человечества. Кто-то сказал: "Своим детям мы можем завещать лишь две непреходящие ценности: одна – это корни, вторая – крылья".
Станьте проводником перемен
Я думаю, что передача нами "крыльев" – как своим детям, так и другим людям – заключается, кроме всего прочего, в наделении их свободой подняться над тем негативным сценарием, который был создан для нас кем-то другим. По моему убеждению, это связано с нашим превращением в то, что мой друг и коллега доктор Терри Уорнер называет "проводником перемен". Вместо того чтобы передавать эти негодные сценарии следующим поколениям, мы можем изменять их. И, делая это, мы можем одновременно создавать прочные отношения.
Если ваши родители ругали вас в детстве, это вовсе не означает, что вы должны ругать своего собственного ребенка. И тем не менее есть множество свидетельств вашей склонности следовать именно этому сценарию. Но, раз вы проактивны, вы способны переписать этот сценарий. Вы можете принять решение не только не ругать своих детей, но и поддерживать их уверенность в себе, предлагая им позитивный сценарий.
Вы можете записать это в свою личную миссию, в свою память и в свое сердце. Вы можете зримо представить себя живущим в гармонии с этой миссией и одерживающим ежедневные личные победы. Вы можете предпринять шаги к тому, чтобы полюбить и простить своих родителей, а если они еще живы, то – через стремление понять их – установить с ними позитивные отношения.
Вы можете остановить негативные тенденции, передаваемые в вашем роду из поколения в поколение. Вы – проводник перемен, связующее звено между прошлым и будущим. И перемены в вас самом могут повлиять на жизнь грядущих поколений.
Анвар Садат – один из выдающихся проводников перемен XX века – оставил нам в наследство глубокое понимание того, что составляет природу изменений. Садат стоял между прошлым, создавшим "высокую стену недоверия, страха, неприязни и взаимного непонимания" между арабами и израильтянами, и будущим, в котором неизбежным казалось разгорание конфликта и рост изоляции. Все попытки переговоров наталкивались на сопротивление сторон по любому поводу – из-за пустых формальностей, из-за процедурных вопросов и даже из-за какой-нибудь не меняющей смысла жалкой запятой в тексте проекта соглашения.
В то время как другие пытались справиться с напряженной ситуацией, "обрывая листья с дерева зла", Садат, опираясь на собственный опыт, обретенный в тюремной камере, взялся за корень проблемы. И, сделав это, он изменил ход истории для миллионов людей.
Садат писал в своей автобиографии:
И тогда я, почти не отдавая себе в этом отчета, обратился к внутренней силе, которую развил в себе, сидя в камере № 54 Центральной тюрьмы Каира, – к силе, которую можно назвать талантом или способностью к переменам. Я понял, что имею дело с очень сложной ситуацией, которую не смогу изменить, пока не вооружу себя необходимыми психологическими и интеллектуальными качествами. Размышления о жизни и человеческой природе, которым я предавался в уединении заключения, привели меня к пониманию того, что человек, не способный изменить свой собственный образ мышления, никогда не сможет изменить реальность и, следовательно, никогда не добьется прогресса.
Перемены – действительные, настоящие перемены – происходят изнутри наружу. Они не произойдут, если вы будете "обрывать листья", используя приемы из арсенала этики личности, направленные на изменение установки и поведения. Перемены идут от корней – от вашего образа мыслей, от ваших фундаментальных, основополагающих парадигм, определяющих ваш характер и создающих линзу, сквозь которую вы смотрите на мир. Вот что сказал по этому поводу Амьель:
Нравственную истину можно постичь с помощью мысли. Ее можно почувствовать. Можно поставить перед собой задачу жить в согласии с ней. Но, постигнутая и усвоенная всеми этими способами, она все же может ускользнуть от нас. Мы сами – наше бытие, наша сущность, наша природа – находимся гораздо глубже, чем наше сознание. Лишь те истины, которые достигают этой глубины, которые – естественно, непроизвольно и неосознанно, а может быть, произвольно и осознанно – становятся частью нас самих, – только эти истины являются нашей жизнью, то есть чем-то большим, нежели просто собственностью. До тех пор, пока мы способны различить сколь угодно малое пространство, разделяющее нас и Истину, мы остаемся вне Истины. Мысли о жизни, ощущение жизни, желания, связанные с жизнью, и осознание жизни – это еще, возможно, не сама жизнь. Только уподобившись божеству, мы сможем сказать, что обладаем истиной и не можем ее утратить. Она больше не вне нас и даже не внутри нас: мы и есть истина, а истина есть мы.
Достижение единства с самим собой, с нашими близкими, друзьями и сослуживцами – это самый драгоценный, самый желанный и восхитительный плод семи навыков. Многим из нас и раньше доводилось время от времени вкушать этот сладчайший плод единения, так же, как доводилось пробовать и горькие плоды разобщенности, – и мы знаем, каким драгоценным и хрупким является единство.